cold sheets

Снег, буквально, стонет под тяжелой подошвой ботинок, приятно хрустит, а после хлюпает, когда выходишь на асфальтированную дорогу. Мороз покалывает отрытую кожу лица, будто хлещет ледяными ладошками. Снежинки осыпаются на волосы, мгновенно тая, от чужого тепла. Парень шмыгает носом, чувствуя, как ноздри склеиваются. Это всё последствия дикого холода. Руки греют карманы куртки, а вот уши ничего, ведь новомодная шапка «Бини» не предназначена для этого. Лишь для вида она находится на макушке, на этом её функциональность обрывается. Подходя к нужной двери, парень на несколько секунд замирает, не решаясь постучать. Такая тонкая преграда, от заветного тепла. И речь не вовсе об отоплении в доме. Тут немного другое тепло. Тело потряхивает, пальцы на ногах поджимаются, слишком холодно, а зайти никак не выходит. Может уйти домой? Пока не поздно. - Рома, ну чего ты так долго? - хнычет ребёнок, переминаясь с ноги на ногу. А старший упёрся. Не выходит. Буквально два движения кулаком, а сколько моральных усилий нужно приложить. Девочка не выдерживает. Сама бьет кулачком по деревянной поверхности, дожидаясь пока хозяин дома соизволит открыть дверь. А последний делает всё оперативно, словно сидел в прихожей и выжидал. И никому не обязательно знать, что так всё и было. В дом ускоренными шагами проходит морозная свежесть, запах табака и детских, сладких духов «Принцесса», которые, совсем недавно, появились в производстве. А ведь маленькую модницу, которая, видимо, всем своим природным обаянием выпросила новые духи, Антон никогда не видел. Чёрные волосы мелкими кудрями, ближе к концам, опускались чуть ниже лопаток, обрамляя аккуратное личико, с бледноватым оттенком. Нос с небольшой горбинкой, но острый и тонкий. Глаза темнее чем самая поздняя ночь, оспой звёзд рассыпались блики на дне этой беспроглядной темноты. Сама она Роме еле до линии бёдер, а это ещё за счет розовых ботинок, с мелким молочным бантиком. Так непрактично, но до одури мило и красиво. Неужели это.. - Тох, знакомься, - Пятифан расстегивает молнию на куртке, закрывая за собой дверь, ведь пока Антон очухается, переставая разглядывать мелкую, будто впервые в жизни людей видит вообще, - сеструха моя, - он подталкивает легонько ребёнка в спину, чтобы та не стеснялась и подошла к Петрову, а то замялась там возле двери, - Машкой звать. А блондин глаз не может оторвать от неё. Мария так похожа на своего брата, что, по сути, не должно быть удивительным, но всё же. В груди у парня разливается приятное чувство тепла и нежности, эту девочку хочется затискать, сжать в объятиях так, чтобы у обоих воздуха не хватило. - Принцесса, у тебя очень вкусные духи, - Антон и сам не знал, нормальный это был комплимент или не очень, но в прошлое вернуться нельзя. Он садится на корточки, помогая снять ей обувь, а младшая гордо вздёрнула носик, громко заявляя: «Я сама!». Просто копия Ромы. И никто не спорит, юноша даже руки вверх поднимает, а-ля: сдаюсь. Маша самостоятельно справляется с верхней одеждой, после и с обувью. А когда всё, что нужно, снято, она выжидающе смотрит то на старшего брата то на его друга, нетерпеливо покачиваясь вперёд-назад. Оля материализовалась в дверном проёме из кухни в коридор, как раз вовремя. Глаза девочек встретились и загорелись. Они выглядели так, будто кромешная темнота и ослепительное солнце встретились на какой-то материи в бесконечной галактике. - Маша, - обращаясь к младшей, говорит Петров, - это моя сестра Оля. А девочкам уже и не нужны подсказки братьев, они быстро проявили интерес друг к другу, уже убегая в спальню Петровой смотреть мультики. За закрытой дверью слышался лишь из диалог: - У тебя есть «Русалочка»? - голос Марии весь пропитан надеждой. По всей видимости, они уже выбирают мультик для совместного просмотра. - Шутишь?! - завопила Ольга, - Это мой любимый мультик! Вот и поладили. Петров показывает взглядом в каком направлении идти в его комнату. А Рома послушно идёт следом, параллельно осматривая дом. Все стены в фотографиях, на которых все члены семьи вместе. Некоторые жарким летом, возле прохладного моря, некоторые дождливой осенью, где Оля и Антон лежат в куче листьев. Тепло становится когда видишь подобное, вот и Пятифану тепло невероятно. Аж жарко. Как только скрипучая дверь закрывается с характерным звуком, Антон ударяется затылком об эту же дверь, из-за того, что парень прижал его со всей дури, начиная выцеловывать линию подбородка, спускаясь к выпирающему адамовому яблоку. Тоша берет его лицо в ладони, поднимая на уровень своего лица, впиваясь в губы грубым поцелуем. Слишком долго не виделись, слишком скучали, слишком замёрзли. Языки сплетаются, выкручивая между собой хаотичные линии и узоры, похожие, на раскраску «Мандала». Рома кусает парня за нижнюю губу, и теперь под ним стонет не только холодный снег, но и тёплый, до невозможного, Антон. Последний толкает юношу назад, тот пятится к кровати, усаживаясь на край, стараясь минимально отрываться от теплоты родных губ напротив. Петров садится на колени Пятифана, ногами обхватывая торс, руками окольцовывая шею, вплетаясь пальцами в волосы на загривке. Ногтями чучуть царапает нежную кожу за ухом, в то время, как в его ухо прилетают томные вздохи, ускоренное дыхание и хриплые стоны. Только от одного его голоса жар проходит от мозга до пяток. Роман скользит ещё не согревшимися руками под футболку блондина, создавая ощутимый контраст, прям как их сестры. Конечно, это не самая подходящая минута для того, чтобы вспомнить о младших, находящихся через стенку от них, ведь один громкий звук привлечёт их внимание, и весь этот табор завалится в спальню Антона, дабы стать свидетелями, хотя бы, драки, а станут свидетелями чего похлеще. Но это не останавливает ни разу, наоборот, придаёт больше желания, из-за накатившего, как из ведра холодной водой, адреналина. Сухие губы перешли на тонкую шею, кусая её около ключицы. Петров шикает, хватает Рому за короткие пряди, безвольной куклой опадая в его руках. Большие ладони выскальзывают из под футболки, но теперь опускаются на упругие половинки, сначала слегка сжимая, а после, потеряв над собой контроль, намного сильнее. Антон дергается, шикает, маты шепчет себе под нос, за которые получает по тому же месту удары. Всё дурманит, жарко ужасно, запах мужского одеколона Тоши, вперемешку с Ромкиными сигаретами, даёт микс. Кусая за подбородок, Пятифан ожидал услышать сладкий стон из уст своего мальчика, но услышал оглушающий крик. Из другой комнаты. Девочки. - Рома! Рома! Там сова! - они услышали приближающиеся шаги слишком поздно. Когда дверь распахнулась девочки увидели то, что лучше не видеть никогда. Особенно, в столь раннем возрасте. Стало слишком тихо, даже загнанного дыхания детей не слышно, зато отчетливо видно как Антон умостился на чужие колени, а Рома ладошки, так по-хозяйски, держит на его пятой точке. И как это им объяснить? Как себя оправдать? Петров сориентировался быстрее всех в этом помещении, соскочил со своего места, поправил волосы, попросту зачесав пятерней назад, одернул ниже футболку, натягивая самую ангельскую улыбку. - Где сова? - может они глупые? Сейчас им напомнишь про сову, они и быть забудут про то, что увидели. Но детская психика явно играет злую шутку. - А что вы делали? - Мария лупает глазками, сжимая в руках плюшевого зайца. Не забудут. - Мы? - Антон поворачивается на Романа, добиваясь какой-то помощи, но тот лишь сидел, опустив глаза в пол. Ясно, доверяй, но проверяй? Вот и проверили, тест на выход из безвыходных ситуаций они вдвоём завалили с треском, - А мы играли, я забирал у Ромки свой рисунок, - выкрутился, молодчина. - А почему Рома тебя за попу трогал? - спрашивает уже Оля, её глаза блестят, сжимаясь в лисий прищур. - Я случайно, - а вот Роман, за свои бессмысленные комментарии и оправдания, получает ноль баллов. - Ты долго руки не убирал, - младшая Петрова стояла на своём, скрещивая руки на груди. - Вы просто врасплох нас застали, - старший принял такую же позу, подходя к Ольге ближе. - Было за чем заставать? - насквозь же видит, просто, как сквозь душу. - Оля! - встревает Петров, осекая сестру за такие разговоры со старшими. - Так что там за сова? - Пятифан вновь садится на кровать, разглядывая девочек. - Уже никакая, - Ольга улыбается, захлопывая за собой и Марией дверь. Интересно, они долго ещё будут мешать своим старшим братьям?