Счастливый день смерти

Хидан чувствовал себя паршиво, и одновременно с тем сгорал от какой-то неправильной радости. Хотя, радостью это назвать было сложно. Так что за чувство? Всю ночь вспоминались лишь бледная девичья кожа, вздымающаяся грудь и дрожащие губы, то как красиво лежали на постели её длинные волосы, и как блестели в темноте комнаты серые глаза. Он всё крутил воспоминания о железном привкусе крови, солоноватости слез, хотел ещё раз сжать тонкие запястья и смотреть, смотреть на неё сверху вниз, чувствуя господство. Она красивая, до безумия, блять, до боли, до скручивания где-то в груди. Что было бы, окажись они в другой ситуации? Если бы глаза мокрели не от страха, а от желания, вожделения, если бы она не сопротивлялась в ужасе быть убитой, или что-то в этом духе? Если бы женские руки не синели от его грубых сжатий, а обвивали его шею, розоватые губы прижимались к нему по ее хотению, а не его принуждению. Сука, как же бесит это всё! Хидан хотел лишь припугнуть, разобраться, он не хотел оставлять её во мраке комнаты в слезах от страха, не желал оставлять её в принципе. А теперь он не мог уснуть, ворочался, борясь с желанием вернуться и извиниться. Но тёмная его сторона беспринципно твердила, что вернись он туда вновь - точно бы овладел ей. И ему было бы плевать на её мольбы и слезы. Он ведь не раз и не два этого делал, так почему сейчас боролся с моралью? Почему не хотел быть "плохим" в её глазах, не хотел насильно держать Хаян? А, впрочем, он уже испортил мнение о себе... Так чего ему терять? Шаги каким-то замогильным эхом отдавались по пустому коридору, заставляя неистово нервничать. Бля, а слышал ли их вчера Какузу? Если бы слышал, то, наверное, зашёл бы? Да насрать на него, почему монаха это должно колыхать? В последнее время, его что-то многое тревожило. Ему не нравилось сокращающееся расстояние между ней и Кисаме. Они болтали, по-доброму препирались друг с другом и шутили шутки - зачем? Для этого у неё есть он. Ему не нравилось взаимное понимание Иори и Анимиру, какого чёрта он так фамильярен и доверчив с ней? Где привычный жёсткий взгляд и угрозы? Почему всегда рядом с Хаян, смотрел, дышал, касался? Ему не нравилось, как она восхваляет способности Сасори, или обсуждает с Итачи положения стран, мелочь, вроде строения Конохагакуре-но-Сато и прочую лабуду. Он не хотел бы делить её ни с кем. Перед глазами снова её неловкая улыбка, нахмуренные брови и прикушенная губа. Черт, опять чувствуется привкус. Джашинист думал о том, что влечение к ней и начинается и заканчивается лишь физической симпатией. Он давно не посещал публичные дома, а Хаян очень даже смахивала типажом на любимую проститутку. Разве что, размерчик поменьше будет, но ей он в самый раз, правда. Мацураси утвердительно кивнул сам себе, подкрепляя эту догадку тем, что точно с радостью бы ринулся спускать топ с её плеч, что, возможно, опустил бы свою руку туда, куда не следует, что с красными щеками и тяжёлым дыханием слушал бы её возбуждённый голос. Он хотел бы услышать её возбуждённый голос. Но тотчас его теории были разбиты в пух и прах мыслями о том, что его сердцу было бы приятнее лицезреть искреннюю улыбку на женском лице, нежели привычную вежливую и чуть испуганную. Что теплотой внутри отозвался бы её смех и хитрый блеск стальных глаз. Блядь, как же сложно... Они знакомы всего-ничего, но он уже беспокоился о ней и сильно менялся сам. Вот, уже и сам стучал в дверь, а не просто-напросто распахивал её настежь. Это... Ещё что? - Э-эй, какого хуя?! - чуть не взревел джашинопоклонник, указывая пальцем на двоих в этой комнате. И если Хаян отпрянула, тяжело сглатывая, то Какузу только устало вздохнул, потирая переносицу. - Не ори среди ночи. Если наших ближайших соседей сейчас здесь нет, остаются другие члены организации. Не стоит будить кого-то. - Тебя, блядь, волнует лишь это? Хорош пургу гнать, че вы тут зажимаетесь?! - Мы не "зажимаемся", Хидан. - как можно больше спокойствия голосу пыталась придать Иори. - Какузу-сан просто... Поддержал меня. Успокоил. - Ага, из-за чего же, интересно? - скептически выгнул бровь монах. Девушка неловко заерзала, боясь, что на его крики сейчас и впрямь кто-то придёт. Черт возьми, что за дешёвые сценки? И мало того, почему ей не по себе так, словно за изменой застали? Фенита ля комедия. Честно? Дальше она уже не слушала их препираний. Хидан что-то агрессивно шипел Какузу, тыкая пальцем ему в грудь, а тот, в свою очередь, стоял подобно нерушимой скале, односложно отвечая на любые претензии джашиниста. Сероглазая скрестила руки на груди, погружаясь в собственные раздумья и проблемы, устроив себе краткий миг рефлексии. Затем, громко кашлянув и обратив на себя мужское внимание, непривычно строго заговорила: - Мы просто разговаривали. Я пожаловалась на отопление в этой комнате, Какузу-сан лишь в очередной раз надо мной посмеялся. Всё, доволен? И раз уж на то пошло - почему ты приходишь сюда и возмущаешься? Двое мужчин застыли, как вкопанные. Эта она, та, что тряслась перед каждым из них как тонкая веточка? Поистине, в этой женщине слишком много сюрпризов, что вылазят наружу в самые непредсказуемые моменты. Хаян же, в свою очередь, никогда не была глупой девчонкой, подобной недалёким героиням из исекаев, а потом с худшими опасениями сделала вывод: к ней проявляют явную симпатию, и как бы она не обрадовалась подобному в свои тринадцать, сейчас ей это радости не доставляло. Хаян не любит ебанные треугольники. Мало того, так ещё и участвующие в нём, мягко говоря, так себе. Разумеется, они ей симпатизируют как отдельные персонажи отдельного сериала, но как настоящие люди? Хидан - самый, что ни на есть, чокнутый еблан здесь, которого никакие моральные рамки не остановят, а Какузу, который годится ей в дедушки, отнюдь не заботливый и милый паренёк. Эти двое - убийцы и уроды, каких ещё поискать нужно, так что восторга Иори не испытывала, хотя и солгала бы, если бы сказала, что ей это не льстит. Ну правда, что за дряной сюжетец пошёл. - Хидан, после того, что ты сделал, у тебя явно нет права голоса в подобных случаях, а вы, Какузу-сан, - поспешила перебить уже открывшего рот монаха Хаян - пожалуйста, больше не подтрунивайте надо мной. Это не очень приятно, правда. Пусть по вам и видно, что издёвки надо мной приносят удовольствие. В очередной раз Анимиру поразился ей. Если он думал, что видит её насквозь, то ошибался - читали как открытую книгу здесь только его. Ну да, она-то, наверное, многое о них знает, раз прибыла сюда из совершенно другого мира, где они всего лишь сказ и выдумка. Как-то не задумываясь он протянул к ней руку и мягко провёл большим пальцем по горячей щеке, хмыкая под нос. Да, ему нравится. И, похоже, у него появилось новое хобби - вместе со смешками над попаданкой ему откровенно вкатило выводить на ревность раздражающего (и раздражённого) напарника. Видеть, как он сжимал кулаки и играл желваками... Почему-то, это просто пиздец как весело. - Какузу, блять. Убрал руку. - Не хочу. Ты уже натворил делов прошлой ночью, так почему я не могу прикоснуться к симпатичной мне женщине? Ну точно, как током прошибло, и не только Хидана - Хаян аж задержала дыхание. Ебанный охренеть, слышать это вот так, напрямую, просто сбивает с чёртовых ног. Ей не нравилось то, во что это всё вылилось. Алло, мальчики, вы должны по миру колесить и убивать джинчуурики, а не устраивать тестостероновые битвы за самку. Смуглый палец нежно поглаживал её щеку, и это вызывало жуткие мурашки по всему телу. Это... Приятно, да, безусловно, но ситуация просто сюр. Казначей ухмыльнулся и отнял от девушки руку, довольно глядя на Бессмертного. Тот, в свою очередь, впервые молчал как рыба, хотя аура бешенства наверняка достигла всех, кто находился в убежище. - Зачем ты сюда пришел, Хидан? Говори всё, что хочешь - я не мешаю. Просто послушаю и не буду встревать в разговор. - довольный собой, брюнет уселся на край кровати, переводя нечитаемый взгляд то на Иори, то на джашиниста. - Давай. Мне интересно посмотреть, как ты ломаешь себя. - Ломаю себя в чем? Че ты несёшь блять? - вновь начинал ярко закипать парень. - Ты хотел извиниться. - тот пошатнулся, словно от пощёчины, пока казначей спокойно посиживал на чужой постели. - Разве я не прав? Ещё один оглушительный грохот раздался где-то совсем рядом. Погода, словно подхватившая эмоции этой троицы, сходила с ума, разрушая стремительными молниями округу. Пепловолосая хмурилась, явно не оценившая весёлый настрой собеседника, Мацураси скрипел зубами, мечась между искренним желанием извиниться и протестом в сторону Какузу, ведь никак не желал признавать вину при нём, давать понять, что тот абсолютно прав. Самый старший между тем только и делал, что хмыкал и предвкушал представление. И, к всеобщему удивлению... - Прости. - Хидан- - Нет, заткнись. Я скажу. Я поступил как мудак, потому что вскипел. И да, как бы ты не отрицала, я правда признаю вину. Я негодяй, урод и скотина, мне не ведомы честность и моральные устои, как ты любишь говорить, но тем не менее - да. Я съебал. И я признаю это. - Я... Надо же, у тебя есть мозг. - с настоящим удивлением высказалась она, вызвав тем самым частый в последнее время приступ смеха у Какузу. - Это ещё че значит, блять?! Я тут расписываюсь, значит, а ты-то - Тише-тише. - девушка улыбнулась, ласково беря его за руку. - Я не считаю то, что ты натворил приемлемым в плане личных границ, и уж точно не забуду об этом, но я прощаю тебя. Авансом. Если подобное повторится - я убью тебя. - Ха! Ты? Меня? - тут же вернулся в своё привычное состояние Мацураси. - Не смеши, куколка. Я бессмертен, забыла? - Как и я, ковбой. Забыл? На душе тут же полегчало. Черт, а "делать хорошие дела" и впрямь не так уж и плохо. Ну, только в её сторону! Хидану правда стало намного лучше, и тяжкий камень самобичевания рухнул с гулким звуком. Этот смех, похожий на шелестящий ветерок, ласкал его уши, вызывая улыбку, какой у него никогда не было. Настоящая, довольная и совершенно искренняя. Сердце предательски кольнуло, на кусочки разбивая мысли о физическом влечении. Она нужна ему. И не только ему. Нукенин, сидящий на кровати, чувствовал себя отцом, наблюдающим за двумя сорванцами, что вечно спорят из-за игрушек. Странные чары, даже напарник сейчас не казался привычной занозой в заднице, напротив - что-то похожее на крохотную частичку отцовской гордости промелькнуло в голове. Пусть и было сразу же отправлено в самый дальный уголок. Хидану хватило смелости извиниться, это невероятно, но благодарен он был отнюдь не за это - мужчина услышал её смех, звонкий и нежный, похожий на колокольчик, и сердца будто бы таяли. Хотелось ещё раз обнять её, или погладить по щеке, но это повлечёт за собой ещё кучу истеричных выкриков от джашиниста, так что, ну его. В конце концов, у него много времени, чтобы быть с ней рядом. Трио бессмертных, наверное, впервые в жизни было так тихо и дружелюбно настроено друг к другу, умудряясь поддевать без злых мыслей, подтрунивать и тепло улыбаться. "Это и вправду не такие уж и плохие ощущения" - думалось отступнику из Водопада, когда тот глядел, как Хаян и Хидан подобно маленьким детям спорили, кто из них в итоге оказался бы победителем. Последний же радостно любовался повеселевшей и расслабленной Иори, пока та, скрываясь за счастливой улыбкой, причитала, как же она, блядь, не любит треугольники.