Ohne dich

Любовь живет три года. Марко понимает это, когда видит Марио в ледерхозе — этих страшных кожаных штанишках — и осознает, что баварский прикид друга не вызывает у него ничего, кроме отвращения. Гетце они не идут и смотрятся нелепо. Как такое вообще можно носить ежедневно? Странный, все-таки, они народ — баварцы. Чувства угасли в нем. Раньше Ройс в последнюю очередь обращал внимание на то, во что одет девятнадцатый. Любовь живет три года. Одиннадцатый чувствует это, когда видит в холодильнике некогда любимое блюдо вчерашней давности, приготовленное заботливым Марио. Марко раздраженно кривится и борется с желанием смыть содержимое тарелки в унитаз. Он слишком уважает чужой труд, чтобы вот так поступать, а потому давится, но доедает. А вечером отрешенно наблюдает за сияющими глазами Гетце. Любовь живет три года. Это факт, с которым Ройс успел смириться. Когда конкретно его начала раздражать счастливая улыбка девятнадцатого? Когда же ему начало нестерпимо хотеться стереть ее, втоптать в грязь чужие чувства, испортить человеку настроение? Одиннадцатый боится такого себя. Марио не виноват, что у него затянувшаяся депрессия. Не виноват, что не видит. Не понимает. Любовь живет три года. Эти слова Марко временами хочет проорать любовнику в лицо. Какого черта он еще продолжает прилетать в Дортмунд каждое воскресенье? Какого черта упорно уничтожает его нервные клетки умелыми выстрелами своего языка? Какого черта он везде? Казалось, пресса, радио, телевидение и все люди вокруг состояли в негласном заговоре, целью которого было достать Ройса еще сильнее. Гетце то, Гетце се... и тысячи штампованных статеек с вопросами про их отношения. Шаблонные вопросы, ответы под копирку. Только фотографии другие, но на них баварец всегда улыбается, отчего одиннадцатый тут же отправляет Кикер в урну, даже не читая. Любовь живет три года. Марко знает это, когда во время очередной ссоры в качестве аргумента использует любимую кружку девятнадцатого. Она слишком охотно и как-то податливо целуется с полом, разлетаясь на осколки перед ногами Марио. Прямо как былые чувства Ройса. Ну и правильно. Какой-то в ней слишком горький кофе по утрам. Любовь живет три года. Гетце истерически шепчет это на коленях, собирая руками мелкие осколки. Его плечи подрагивают, но он не плачет. Баварец не умеет. Марко даже не пытается его остановить. Более того, эта истерика бесит настолько, что ему хочется рявкнуть, чтобы любовник заткнулся. Как бы то ни было, Ройс раздраженно бинтует ставшие чужими ладони, а после прибирается на кухне, выметая остатки одного из символов их былой любви. Это, кажется, должно поставить точку. Как бы не так, он прилетает на следующей же неделе и чуть ли не на коленях извиняется. Марио не может без этих сцен, они как своеобразный ритуал. Марио не может без него, и с этим приходится смириться. Любовь живет три года. Одиннадцатый сталкивается с этим, когда понимает, что за последний месяц ни разу не назвал Гетце «Мари». Домашнее прозвище безразлично перекатывается на языке и еще больше сушит атмосферу в комнате. Все чаще звучит фамилия, машинально, но уже входит в привычку. Любовь живет три года. Это кричат глаза Марко, когда девятнадцатый тянется за поцелуем. Ройс почти нежно мажет губами по щеке, но этим ограничивается. Никаких поцелуев в губы, его трясет даже при мысли о них. Это выдает тело одиннадцатого, когда они обнимаются. Раньше он бы все отдал, чтобы прижаться как можно ближе. Сейчас едва касается. Любовь живет три года. Этим Марко объясняет себе собственное вранье, когда Марио хочет большего. Дескать, Клопп совсем озверел и требует от них невозможного. Ройс даже не задумывается над тем, помнит ли Гетце, какой их бывший общий тренер замечательный и понимающий человек. Глаза любовника говорят о том, что он ни капельки не верит, но одиннадцатый холодно поворачивается к нему спиной и выключает свой светильник, притворяясь, что спит. На самом деле Марко не может заснуть все эти несколько часов и слишком бодро вскакивает за минуту до будильника. А после безразлично будит гостя на самолет. В ночь на понедельник Ройс уже давно не высыпается. Любовь живет три года. Одиннадцатый повторяет это как мантру, когда пытается заглушить запах Марио в своей квартире. Тщетно. Он, кажется, повсюду. Им пахнут игроки Боруссии, любимый свитер, который Гетце неоднократно надевал холодными зимами... даже гребаная зубная щетка и то им пахнет. Марко сходит с ума от выдуманной паранойи. Все перебрать, выкинуть, отмыть, — таковы его планы на следующий уикенд. Угадайте, кто их нарушит? Любовь живет три года. Слова сами возникают в голове, когда Ройс ловит себя на мысли, что пытается не дышать. Увы, воздух по-прежнему воняет перегаром без сладкой приторности Марио. Любовь, кажется, живет три года. Одиннадцатый ненавидит яму, которую сам себе и роет. Он ненавидит свой слабый характер. Его до колик бесит влияние глаз Гетце. И эта фраза. Давай попробуем еще раз. Марко не умеет говорить «нет». Надеется, что однажды девятнадцатый сам от него уйдет. И, думается, зря.