Курильница, версия 2.0

      Каждый из нас имеет яркое представление о своих предпочтениях, а кто-то, как Лань Хуань, не особо. Именно поэтому Сичэнь, даже в свои давно-не-пятнадцать, каждую чёртову ночь узнаёт о себе всё больше и больше. Но странно то, что его любимый и прекрасный Цзян Чэн знает о нём больше, чем он сам. На вопрос "Откуда ты знаешь...?" он всегда отвечает одинаково: "У тебя на лице написано". Хотя Лань Сичэнь готов поклясться своим сяо — нихрена там не написано! Он лично проверял!       И сейчас, когда он медленно плетётся домой с работы, в голове всплывают мысли о предстоящем. И что же его лотос придумает на этот раз? Цзэу-Цзюнь — воспитанный до мозга костей мужчина, в жизни не использовавший матерных слов, однако именно в такие моменты он ощущает, что ещё секунда, и он начнёт выкрикивать самые бесстыдные слова на свете прямо тут, посреди улицы. Но придётся терпеть... До дома. Там уже можно будет, если его любимый мальчик предложит ему какой-нибудь золотой дождь. От таких мыслей Сичэнь морщится, проводит ладонью по лицу и трёт глаза в надежде успокоить неровное дыхание.       — Он же не сумасшедший, — Лань Хуань достаёт из правого кармана ключи и заходит в подъезд, замедляя шаг по пути в квартиру. — В любом случае я же могу и отказаться...       Вошедшего в квартиру Сичэня встречает громкая тишина. Ни одного движения его очень даже неплохой слух не улавливает, хотя свет в квартире горит. Не мог же его ответственный Ваньинь уйти куда-то, при этом не выключив свет? Он же сам вечно ворчит на Хуаня, когда тот забывает выключить его в ванной! Странно... Сичэнь проходит в спальню, предварительно сняв обувь и верхнюю одежду, а после с ужасом осознаёт, что этот чертёнок притих не просто так: в спальне приглушён свет, а на широкой шикарной кровати, застеленной любимым постельным бельём Цзян Чэна в фиолетовых оттенках, лежит сам Ваньинь. Из одежды на нём лишь домашние штаны... Лань Хуань прикусывает губу, стараясь изо всех сил оторвать взгляд от прекрасной, широкой и мощной груди.       — Сегодня ты задержался, — Цзян Чэн продолжает лежать не открывая глаз, закинув руки за голову.       — Прости, солнце, там на дорогах ведут работы, пришлось ехать по другой дороге, — Лань Сичэнь прочищает горло, откашливаясь.       — М, вот так, — Ваньинь наконец открывает глаза и переворачивается со спины на бок, смотря прямо в глаза Лань Хуаню. — Знаешь, немногое в мире способно меня удивить, но у тебя получилось. Ты почему ещё в одежде? Почему ещё не в душе?       Цзэу-Цзюнь будто отмирает, невольно хихикает и стягивает наконец свою рубашку, оставаясь в брюках. Конечно, от него не ускользает этот похотливый взгляд со стороны Ваньиня — как же он любит, когда его мужчина раздевается перед ним.       — У тебя пять минут, иначе я трахну тебя прямо в душе.       — Принято.       После душа Лань Хуань не видит смысла надевать одежду, лишь обматывает свои бёдра мягким белым полотенцем и выходит, чувствуя крупицу возбуждения от одного лишь предвкушения. Цзян Чэн всё так же лежит в той же позе, только в руках теперь держит телефон и, видимо, с кем-то переписывается, однако, увидев в проёме двери Сичэня, сразу выключает телефон и откладывает на прикроватную тумбу.       — Давай, иди ко мне, красавчик, — Ваньинь пересаживается на край кровати и выставляет руки вперёд.       Лань Хуань вздыхает: и как же можно устоять перед ним?.. Перед этим невероятно сексуальным мужчиной. А ведь кто-то каждый день работает с ним в одном офисе. Сичэнь не раз и не два видел его в костюме — это нечто. Острая игла ревности каждое утро больно колет сердце Цзеу-Цзюня, однако он никогда об этом не говорит, ведь знает, что его лотос верен только ему одному.       Сичэнь подходит ближе, и его притягивают к себе, утыкась носом в крепкий пресс, вкусно пахнущий гелем для душа с отдушкой локвы. Их любимый. Цзян Чэн гладит руками сильную спину, чувствует под ладонями мышцы и глубоко вздыхает.       — Что будет сегодня? — не выдерживает долгого молчания Сичэнь и озвучивает свои мысли, которые съедают его мозг на протяжении всего дня.       — Всё как ты любишь, — Цзян Ваньинь тянет его за запястье и укладывает на спину.       В голове пробегает: "А как я люблю!?", но Лань Хуань не говорит это вслух — знает, что ему точно не ответят, лишь посмеются и продолжат своё занятие, коим сейчас является зацеловывание шеи и ключиц Сичэня. Цзян Чэн умеет нежно, когда хочет, но сейчас он не хочет — вот и не нежен. Он кусает кожу неосторожно, зализывает место укуса и втягивает участок кожи в рот, оставляя тёмные следы. Цзеу-Цзюнь шумно стонет. Нет, ему не неприятно. Он тоже, оказывается, любит грубо. Точнее, под настроение.       — Я купил новую игрушку, используем сегодня её, — заметив на лице Сичэня явное волнение, добавил: — Не волнуйся, если тебе будет неприятно, то просто скажи и я остановлюсь.       Да, Лань Хуань слышал это уже много раз, но ещё ни разу не воспользовался этой возможностью. Это, конечно, из-за того, что Ваньинь всегда осторожен. В основном не нежен, но крайне осторожен. Это Лань Сичэнь очень любит в своём партнёре: внимание не только к своему удовольствию, но и к комфорту самого Лань Хуаня. Прекрасно.       Цзян Чэн опускается поцелуями всё ниже и ниже, пока не останавливается на мягком полотенце, что через секунду уже падает на пол, издав тихое шуршание. Ваньинь хмыкает, когда видит перед собой возбуждённый член Сичэня, проводит несколько раз по нему вверх-вниз и отпускает. Лань Хуань недовольно стонет и берёт всё, точнее, свой орган, в свои руки, пока Цзян Чэн достаёт что-то из маленькой белой коробочки (которая, кстати, всё это время лежала на кровати, но Цзэу-Цзюнь не обратил на неё особого внимания).       — Что это? — Лань Хуань отпускает своё естество, когда его несильно хлопают по руке, и сверлит взглядом какую-то странную металлическую палочку в руках у Цзян Ваньиня.       — Нравится? Это то, что мы сегодня будем использовать. Вот, смотри, — Цзян Чэн показывает палочку поближе, и теперь Сичэнь может рассмотреть её со всех сторон: необычный рельеф палочки выглядит таковым, ибо всю игрушку покрывают маленькие выступающие пупырышки, а кончик игрушки гораздо тоньше, чем она сама. — Смотришь с недоверием, я вижу. Не бойся, всё пройдёт как по смазке, — с этими словами Ваньинь положил палочку рядом с собой, выдавил на ладонь небольшое количество смазки и смазал ею игрушку. — Если будет больно, то говори мне. Ложись на кровать.       Лань Хуань даже не успевает что-то ответить — когда Сичэнь ложится на спину, Цзян Чэн сразу медленно начинает вводить игрушку в уретру, придерживая член Сичэня под головкой. Цзэу-Цзюнь сразу чувствует лёгкую боль, которая увеличивается с каждым миллиметром. Он хватает Ваньиня за запястье, когда становится очень больно, тяжело дышит и пытается вытащить палочку.       — Нет, — Цзян Чэн не даёт ему это сделать, прижимая запястья Сичэня к кровати. — Всё хорошо, не бойся. Сейчас всё пройдёт, потерпи совсем чуть-чуть, А-Хуань.       Лань Сичэнь нежно улыбается на это обращение — он очень любит, когда Цзян Чэн его так называет, но, к сожалению, он называет его так не часто. Следующие несколько минут, пока Сичэнь привыкает к непривычным ощущениям, Цзян Чэн целует его губы, нежно и чувственно, гладит по голове и щеке одной рукой, шепчет разные глупости на ухо...       — Уже не болит, — Сичэнь приподнимается на локтях и внимательно следит за происходящим у него меж ног.       Цзян Ваньинь напоследок целует его в линию челюсти и возвращается к предыдущему занятию. Проталкивает игрушку глубже, внимательно наблюдая за изменениями на лице Лань Сичэня: тот приоткрыл рот в немом стоне и жмурит глаза, в уголках которых собрались слёзы. Цзян Чэн невольно умиляется и вновь проталкивает глубже и глубже, пока кончик палочки, на котором виднеется большое колечко, не упирается в головку.       — Как ты? Всё нормально?       — Да... А-Чэн... Пожалуйста... – голос мужчины слегка охрип.       — Понял.       Ваньинь быстро снимает свои штаны и демонстрирует мужчине своё не меньше его возбуждённое достоинство. Сичэнь медленно выдыхает при его виде... Стоит ли вообще говорить о том, что буквально каждый миллиметр нагого тела Ваньиня действует на Сичэня как самый сильный в мире афродизиак? А когда Цзян Чэн предстаёт пред ним без единого лоскута одежды, полностью обнаженный, то Цзэу-Цзюню срывает крышу окончательно! Он хочет, хочет, хочет! Хочет его, хочет в любой позе, на любой поверхности, в любой роли, под ним, над ним, в нём, на нём! И, о боги, как же он благодарен всему свету за то, что привил себе привычку растягивать себя в душе.       – Я готов, не трать время зря!       – Чш-ш, я знаю.       Цзян Ваньинь притягивает к себе Сичэня за талию, наклоняется к его шее и хватает небольшой участок кожи одними губами, пока быстро толкается в растянутый анус своим членом. Лань Хуань закатывает глаза – как же это приятно! Хочется ещё! Но ему даже не нужно об этом говорить вслух, ведь его заботливый мужчина уже и сам всё прекрасно знает, начинает двигаться жёстко и быстро, заполняя комнату пошлыми звуками шлепков и тихих стонов. Хорошо! Хорошо! Как же хорошо! Как же хочется ещё, ещё, ещё!       – Сильнее! – наконец выдавливает из себя Сичэнь и откидывает голову назад, зажмуривая глаза.       Цзян Чэн хмыкает и закидывает себе на плечо одну ногу Цзэу-Цзюня, позволяя себе входить ещё глубже и жёстче. От каждого толчка Сичэнь проезжается спиной по кровати, комкает простыни в руках и стонет громко, так, как любит его Ваньинь. Так, как любят они оба. Спустя несколько минут Ваньинь касается колечка на конце палочки, просовывает в него один палец и начинает водить игрушкой туда-обратно, буквально трахая Сичэня с двух сторон. С его губ слетает удивлённый стон.       – А-А-Чэн! А... А-Чэн! – Лань Сичэнь хватается за предплечье Ваньиня, не пытаясь остановить, а скорее пытаясь найти опору. – О, боги... Да, да! С-сейчас... Я сейчас кончу!       – Ага... Хер те, я хочу кончить с тобой! – Ваньинь, не замедляя темпа, проталкивает палочку глубже, возвращая её на прежнее положение. Лань Хуань недовольно стонет и вновь тянется вытащить игрушку, но Цзян Чэн быстро перехватывает его руку, повторяя недавнее действие, и прижимает обе руки над его головой. – Не бушуй, солнце... Я уже близок, ох!       Цзян Ваньинь целует его, пошло облизывая губы, не сильно кусается и ловит крышесностное удовольствие от того, как Лань Хуань стонет прямо в поцелуй. Как же хочется продлить этот момент! Цзян Чэн имеет не самую развитую фантазию, но уверенно представляет, как же они выглядят со стороны: этот прекрасный, сильный мужчина, лежит под ним и стонет, стонет, стонет, вновь и вновь принимая в себя его горячий член. От этих мыслей Цзян Ваньинь чувствует резко приблизившийся оргазм и утыкается лбом в лоб Сичэня.       – А-Чэн... А-Чэн, вытащи...       Мужчина тихо рычит и резко, немного неосторожно, дёргает палочку наружу. Всего пара грубых толчков, и Сичэнь кончает с громким стоном, а следом за ним и Ваньинь, заваливаясь на мужчину под собой. Мокрые от выступившего пота, со сбитым дыханием, они лежат ещё минут пять в обнимку, переводя дух. Каждый раз после бурного секса на обоих нападает тяга до нежности, поэтому они целуются медленно и тягуче, любовно гладя друг друга по головам и спинам. Поцелуи завершаются несильным, едва уловимым укусом в хуаневскую губу и нежным взглядом глаза в глаза.       – Люблю тебя, А-Хуань.       – И я тебя... А ещё, оказывается, я люблю это... Ну, вот это вот, – Лань Сичэнь указывает пальцем на лежащую рядом игрушку, и Цзян Чэн хмыкает. – Ты, как всегда, угадываешь меня лучше, чем я сам. Спасибо тебе.       Они целуются вновь, но теперь Ваньинь выходит из мужчины и заваливается рядом с ним. Они не спешат пойти в душ, не спешат даже немного прибраться после их акта страсти — они лишь смотрят друг другу в глаза, ловя искорки бесконечного счастья и безмерной любви.