***
Нацуки Субару опаздывает в университет второй день подряд, но остается человеком слова и возвращается к кофейне, неустанно молясь о встрече с прекрасной девушкой, чья необыкновенная красота напоминает эльфийскую. Он потратил последние деньги на самый маленький кофе еще вчера, но, к счастью, его друзья — лучшие люди в мире. — Юлиус! Не смотри на меня так! Я все верну! — радостно вскрикивает парень, всем видом излучая счастье. — Несомненно. Только постарайся успеть хотя бы ко второй паре, друг мой. — Юлиус вздыхает, думая, что его просьба останется неуслышанной. И он определенно прав. Тяготы студенческой жизни кажутся Субару неподъемными; обязанность учиться слишком ограничивает, и возможность ее избежать воспринимается им, пожалуй, излишне остро; иногда он забывается, а теперь вовсе не находит себе оправданий и скорее поверит в мимолетную влюбленность, чем вернется за парту. Субару старается не думать о последствиях. Если говорить о неприятностях, то учеба — не самая страшная из вероятных. Все образуется. Ему хочется верить, что удача — обыденность, а не случайный подарок судьбы. Махнув рукой другу на прощание и набравшись решимости, он толкает стеклянную дверь и проходит внутрь кофейни. Теплый свет; ненавязчивые разговоры. Большинство столиков заняты посетителями с ноутбуками, в зале мерцают красно-желтые гирлянды, оставшиеся, по всей видимости, с недавних праздников. Заведение создает ощущение серьезного, несколько особенного места, чем вводит в замешательство простого прохожего. Субару щурится, пытаясь сосредоточиться и напомнить себе: он тут не ради кофе. Есть цели величественнее. Грандиознее. — Доброе утро. Можно кофе? — голос звучит резко, невнятно; ощущая, как становится жарко, он развязывает шарф, удивляясь внезапным перепадам температуры. — Конечно. Вот меню, — во взгляде баристы мелькает узнавание; она разворачивается, указывая рукой на высокий стенд. Субару замечает, как хрупко выглядят пальцы девушки, и не может сдержать тихого восхищения. Сердце бьется еще сильнее. Ему удается прочитать имя на бейджике. — Эмилия. — Ой! Извините, вам что-то подсказать? Он злится на свою нетактичность, но не знает, как правильнее исправить положение. Лучшее, до чего удается додуматься — это заменить неловкую ситуацию напоминанием о другой. — Я приходил вчера, — на выдохе выдает Субару, придавая улыбке самый добродушный вид, — кофе на темной обжарке… Эмилия, с лицом нежным и смущенным, меняющимся беспрерывно, прикрывает рот ладонью; весь образ ее излучает трепетное беспокойство, сожаление, отчего-то в глазах мелькает страх. Субару презирает свое любопытство, настойчивость, судорожно подбирает слова и сжимает кулаки, мысли сбиваются, но различается среди них главная: она так хороша. — Э-это… Мне очень жаль! Я сейчас приготовлю что-нибудь за свой счет! Будет правильнее если не извиниться, то, во всяком случае, сделать заказ. Все равно за чужие деньги, так хоть не утратив честь при первом впечатлении. Колокольчики на входе исполняют короткую незамысловатую мелодию, кто-то топчется на месте, намеренно сбивая снег прямо в кофейне, и тогда Субару понимает, как далек от этих событий. Совершая бессмысленные попытки обмануть себя, он лишь ухудшает положение, царапая всякий намек на успех, подобно тупому ножу. Знает ведь, что беспомощен, труслив и неопытен, но отчаянно хватается за желание произвести впечатление. Конечно, с таким раскладом остановить взволновавшуюся девушку он не способен. Однако. — Вот. — Эмилия ставит большой стаканчик на стол для выдачи. Стоит такой объем немало, хуже не придумаешь. К счастью, семья Нацуки научила его не отчаиваться. — Могу я узнать ваше имя? Он делает глубокий вздох, приводя мысли в порядок, будто выкладывая их по полочкам. Идея, минутою назад далекая, сейчас близкая и понятная, складывается в подобие картины, оставляя от неуверенности крохотное пятно; столь незначительное, что о нем сразу же забывают. — Мое имя Нацуки Субару, — их взгляды пересекаются, — и я хотел бы тебя угостить!***
Ловкость рук; точная уверенность, что делать дальше. Эмилия взбивает сливки с ванилью, изредка отвлекаясь на действия незнакомого юноши. Новых заказов пока нет, но она не позволяет себе расслабиться, продолжая вкладывать непомерно много тепла, любви и стараний в мимолетное удовольствие; возможно, прелесть момента утратится, если распивать кофе слишком долго или, напротив, расправиться с ним за пару глотков. — Угостить? Я не могу покинуть работу до конца смены. По правде, может. Скоро придет управляющий, чье настроение не определить заранее, когда как его положительное отношение к одной из работниц останется неизменным в любом случае. Он разрешит взять отгул, вот только позволить самой себе хотя бы небольшой отдых — то еще испытание. Сваренный кофе в одну емкость, сливки в другую. Немного сахара. Эмилия готовит, подумывая предложить пополнение ассортимента. Ей бы хотелось создать какой-то уникальный рецепт, внести нечто совершенно новое, удивив всех своей безграничной фантазией. Говоря откровенно, ее задумок достаточно для собственной кофейни. — Тогда я могу сам приготовить что-нибудь прямо здесь! — Погодите, вы тоже кофевар?.. На лице Субару вырисовывается беззлобное очарование; он тихо хихикает. Что же задумывает этот необычайно жизнерадостный парниша? Что вызывает в нем эти яркие чувства? Для напитка Эмилия достает один из стаканчиков с рождественским узором, коих на складе с избытком. Рам говорит, лучше побыстрее отдать остатки и сэкономить на новой партии. Она, вероятно, намеренно игнорирует приказ из главного офиса о смене сезонной посуды на классическую. — Не уверена, что могу предоставить вам кухню. — Достаточно любой другой поверхности. Это займет меньше пяти минут. Обещаю взять на себя любые проблемы, если они возникнут! Воодушевлению Субару невозможно не поверить. После угрюмых серых лиц большинства покупателей, равнодушных взглядов и грубых споров насчет цены его искренность походит на сон. Которого, кстати, Эмилии тоже недостает. — Я попробую уточнить у управляющего, хотя он часто проводит различные интерактивы для нас и дает достаточно много свободы… — Значит, будет не против. Больше уверенности и вперед, Эмилия! Она решает рискнуть. Переносит некоторые ингредиенты к свободному столику чуть поодаль барной стойки, предоставляет одноразовый фартук, сохраненный на случай испытательного срока нового персонала, не забывает предложить помощь и учтиво поклониться. Рам — менеджер по персоналу и, в случае чего, прикроет. Как ни посмотри, а ситуация неплохая. Выглядит привычно, будто стандартное «испытание» по приему на должность. Но Эмилия все равно заинтригована происходящим. Если ее спросят, что нужно для идеального кофе, она скажет: немного волшебства и взбитые сливки. Получится раф. Совершенный, универсальный вариант, покоривший в свое время самого строгого критика, способный удивлять и восхищать. Субару заплатил сполна за кофе в знак извинения; Эмилия, смутившись еще больше, на чаевые решила его угостить. И в этот раз он не отвертится! — Прозвучит глупо, но мне кажется, это понравится вам больше, чем латте, — она говорит с непривычной смелостью, припоминая предыдущий заказ юноши, — и, пожалуйста, не нужно платить! Это подарок. Пара меняется напитками. Субару держит стаканчик с аккуратностью, трепетностью. Эмилия удовлетворенно приподнимает уголки губ и решается попробовать угощение. Идеальное соотношение ингредиентов. Дурманящий вкус. Нежная пенка из сбитых сливок. Эмилия узнает сразу: кофе по-венски. Особенный для нее, горячо любимый. Его нет в меню кофейни, что еще больше путает желания и реальность. Все вокруг, словно невнятная абстракция, собирается по кусочкам, но никак не объединяется во что-то ясное. Ее благодарность за угощение, радость, вызванная внезапным проявлением доброты, юноша со странным оранжевым шарфом и выразительной улыбкой — все превращается в скромное чудо, посещающее душу и оставляющее после себя нечто очень важное. — Мне не подобрать слов, чтобы выразить, как это вкусно… — почти шепотом произносит Эмилия, крепче сжимая стаканчик в руках. — Могу я считать, что то небольшое вчерашнее недоразумение забыто? — Если я смог хоть немного тебя порадовать, значит все было не зря. — Субару победно сжимает кулаки и кивает. — Но если вдруг однажды ты захочешь еще немного кофе, то знай к кому можно обратиться! Эмилия удивленно наклоняет голову, но к моменту, когда понимает необходимость переспросить, в кофейне остаются только незнакомые лица. Чудный юноша ушел. — Я не стану делать вид, что ничего не видела. Это крайне непрофессионально с твоей стороны, — громкие слова, прозвучавшие как выговор, возвращают мысли на нужные места. — Рам? Прости, я… — Будешь делать мне еще один эспрессо. Вечером. Эмилия облегченно вздыхает. Рам умеет выводить любое дело в свою пользу, и это по истине удивительно. В другой ситуации новая обязанность стала бы лишней ношей, но сегодняшнее утро стоило того, чтобы ее приобрести. Она переводит взгляд на стаканчик, где маркером выведен определенный набор чисел. Внутри загорается легкая надежда, что однажды — хотя бы единственный раз! — кто-то вновь подарит ей забытые чувства, приготовит меланж или любой другой кофе, беззлобно посмеется и позволит ощутить себя гостьей. Гостьей в своей же кофейне. Гостьей в мире, где для ее души не находится места за общим столом.