Дождь

На улице лил дождь. Дальше расстояния вытянутой руки ничего не видно. Слышно, как вода яростно стучит по крыше, падая на деревянные дорожки. В небе прогремел гром, а затем ярко сверкнула молния. Вдалеке Юй Цзыюань, стоящая у окна, заметила очертания той, ради которой стоит тут уже чертов час с полотенцами. «Наконец-то. Явилась», — думает она. Объект приближается. Из-под головного убора виднеется яркая улыбка. Удивительно. Даже в такую погоду, промокшая до нитки, у неё есть повод улыбаться. Цансэ просто не из этого мира. «Да, она из мира дураков», — ядовито думает Цзыюань, а затем отходит в сторону. Цансэ запрыгивает в комнату без какого-либо стеснения, будто живёт здесь. Вода с неё льется буквально рекой, но ту это не волнует.  — Прости, А-Юань, я опоздала, — извиняется Цансэ и неловко смеётся.  — Опять опоздала, — поправляет ее девушка.  — Брось, ну чего ты ворчишь? Я же все равно пришла. Да и как в такой дождь прийти быстро? — Заткнись. Переодевайся и суши волосы. Я пока позову слуг и попрошу убрать тот бардак, который ты устроила.  Девушка ненадолго пропадает. В комнату заходят только слуги, Юй Цзыюань ждёт, пока Цансэ переоденется. Входит лишь потом. Одежды клана на девушке смотрелись восхитительно. Но ещё больше заклинательнице нравилось то, что сейчас знаменитая Цансэ-саньжень, которая вскружила голову многим людям, находилась в одеждах Цзыюань.  — Так лучше. Намного, — фыркает девушка снова. — Садись есть, чудовище.  — И я по тебе тоже скучала. Дай обниму, — не давая времени ответить, Цансэ нагло прилипла к Цзыюань, обнимая и носом утыкаясь в нежную бледную шею. — Вкусно пахнешь. Как и всегда.  — Зато от тебя вечно травой несёт.  — Тебе нравится. Думаешь, я забыла твой озорной взгляд, когда я завалила тебя на траву на том холме и прижалась к тебе? — Цансэ хихикает и получает за это тычок в бок.  — Главная в наших отношениях я. — О, да-да, конечно. Но старше я.  — Это неважно.  — Как скажешь. Накормишь меня? Я к тебе неслась так сильно, что забыла поесть.  — Ты всегда так несешься.  — Потому что надеюсь, что ты меня покормишь. — Ты уже не маленькая. Ты же старше, — на лице девицы появляется ядовитая ухмылка.  — Хитрая лиса! — хохочет Цансэ.  Она ест. И Цзыюань с удовольствием наблюдает, как та уплетает еду за обе щеки. «Необычная маленькая девочка», — думает та. А затем тум же гонит эти ванильные мысли. — Всё. Теперь я могу тебя поцеловать? — спрашивает Цансэ и, отодвинувшись от стола, улыбается.  — … Да что с тобой делать? — фыркает Цзыюань. — Иди сюда, чудовище, — она хлопает посвоим коленям.  Цансэ-саньжень встаёт и быстро перебирается на чужие колени, впиваясь в чужие губы сладким поцелуем. Он полон восторга и радости, будто странница весь день мечтала только об этих нежных губах. Мысль об этом заставляет А-Юань смутиться: она резко вспоминает, как в одну из ночей Цансэ нахваливала её губы такими разными словами, что тут можно было только удивиться: значит, Баошэнь-саньжень их прекрасно обучает там, на горе. А сколько историй у Цансэ с обучения: ни одна не повторялась!  — Знаешь, ты действительно необычная, — смеётся Цансэ. — Такая хмурая, но все же полна любви и заботы. — Зато ты простая и слабая, — Юй Цзыюань доказывает свои слова, опрокидывая девушку на пол. — И я буду защищать тебя, — она прижимает чужие запястья к полу над головой.  — Я не против, — хихикает Цансэ, ничуть не сопротивляясь. — Ты очень очаровательна, когда злишься.  — Цзыдянь тоже очарователен? — О, нет! У меня до сих пор руки от него болят после наших игр. Прошу, нет.  — Значит учись слушаться.  Цзыюань впивается в чужие губы поцелуем, жадно проходясь по чужому бедру рукой, сминая одежду. Цансэ тихо стонет, не сопротивляясь. Она отдается в чужую власть. И всегда будет.  Девушки забываются в страсти. К утру они уставшие и сонные, но все равно любуются рассветом, сидя на подоконник в обнимку. Ведь сейчас их никто не видит. Никто не узнает, что было в этой комнате.