coffee?

Прохладный ветер с улицы шторы дергает нарочито, солнечный свет не особо сейчас нужный, если честно, пропуская в комнату. Поспать хочется подольше, четырех часов однозначно для выживания мало. Ворочается в постели недовольно, с головой под одеяло ныряет, но через пару минут обреченно вздыхает, ложась на подушки и взглядом потолок изучая. 5:18. И вот опять все по новой. Снова бесполезные пары по педагогике до обеда, снова работа на складе до ночи, снова непомерная измотанность к концу дня и абсолютное одиночество. Снова. Выдыхает тяжело, будто надеясь с вышедшим из легких воздухом пересилить себя самого и подняться, наконец, с постели. Жить одному бесспорно спокойнее, уютнее и чище, но кто знал, что шума общажного, постоянных перепалок на кухне и криков о том, кто первый пойдет этим вечером в душ, будет так не хватать осенними ночами. Это что-то такое, что грело Минхо сердце, несмотря на весь негативный опыт. Даже тараканы не кажутся такими страшными, когда дело до отсутствия хоть одного родного человека рядом доходит. Снова опаздывает. Препод, вроде бы, тоже пунктуальностью не отличается, поэтому волноваться не особо хочется. Честно говоря, Минхо даже на учебу сейчас откровенно насрать. Хочется в объятиях теплой постели очутиться и не покидать их никогда в принципе. Глаза невольно прикрывает, пока по пустующему коридору шагами вымеривает дорогу до аудитории, и от удара резкого отшатывается, спиной ударяясь о мраморную колонну. Шипит недовольно, рукой потирает ушибленное место и глаза, наконец, распахнуть решается. Видит перед собой парня, что лоб потирает, и хочет уже начать устраивать разборки, что нужно смотреть, куда летишь, тем более, что в коридоре пусто. Но сердце безбожно ёкает, когда тот в низком поклоне сгибается и выдает: — Простите, пожалуйста, я так виноват. Недовольство все напускное будто бы ветром сдуло, и самому, почему-то, захотелось извиниться в ответ. — Все в порядке, не переживай, я сам должен был видеть, куда иду. Минхо край худи оттягивает, чтобы душащее чувство непонятное восвояси прогнать и забыть минутой ранее произошедшее. Но не получается. Незнакомец стоит растрепанный и будто растерянный тем, что сам, кажется, позабыл, куда торопился так недавно, рассматривает взглядом напуганным отчасти самого Минхо, что в окно поворачивает голову, а затем на часы в телефоне смотрит. — Мне нужно на пару. Извини, — выдает. И незнакомец вздыхает разочарованно, пропуская Хо вперед, смотря пока несуразная его фигура исчезает в дверном проеме какой-то аудитории. «Черт. Забыл спросить имя». Пара проходит чрезмерно быстро, настолько быстро, что в голове уже тысячу и один раз успел собраться и рассыпаться в пепел образ этого неуклюжего парня. Одежда, как и у Минхо, бесформенная и темная вся, будто себя скрыть пытается ото всех. Рубашка под утепленным черным худи. Черные штаны и боты. Тоже черные. Волосы каштановые, на вид очень мягкие и пушистые. Минхо захотелось запустить в них пальцы, пропуская через них прядки. Осознание своих мыслей подступило так же неожиданно, как и растворилось в небытие от звонка на перемену, и пока все рассасывались из аудитории, оставляя ее пустующей, Минхо из прострации не мог себя вывести совершенно, думая о нем уже против своей воли. «Почему ты так запал в мое сердце?» думает, пытается понять, почему так замирает при одной мысли, что хочет еще раз с ним увидеться и рукой огладить чужое лицо, изучая. Он уверен, что кожа у того парня гладкая, но проверить хочется лично. В коридоре людей слишком много. Слишком громко. Слишком шумно. В ушах неприятно звенит и становится слишком некомфортно. Слишком много слишком, когда дело касается универа. Пробирается сквозь толпу медленно, пытаясь не задеть никого и молясь всем греческим богам, чтоб не задели и его. Тактильность выкручена в ноль и прикосновений хочется избегать подчистую. Острая боль пронзает ребра, и Минхо снова отшатывается, влетая в пару проходящих студентов мимо, ударяясь головой об стену и ловя непроизвольно неуклюжее тело, чтобы то не шарахнулось в бетон. — Черт, простите, пожалуйста, простите, я не хотел, я такой рассеяный сегодня. Мне очень-очень жаль. Простите, — бубнит слишком быстро, чтобы можно было разобрать все фразы сразу, но Минхо узнает этот голос, рвано выдыхая и смотря под себя на н е г о. Сердце пропускает удар. И еще один, кажется, когда тот поднимает голову вверх и встречается с обеспокоенным взглядом Хо. Люди вокруг не обращают внимания никакого, иногда задевая плечами все еще не поднявшегося с колен парня, которого за предплечья удерживал Хо. — Джисон. Хан Джисон, — на выдохе произносит тихо-тихо, и Минхо, наконец, в сознание приходит, подняв того с пола, будто бы перышко. Джисон. Взглядом мечется по пространству, переминается с ноги на ногу, пытаясь оправдание придумать, почему второй раз уже врезается так нагло в Минхо, но в голове совсем уж пусто, а желание обнять того почему-то в геометрической прогрессии не перестает расти. Минхо в упор смотрит, разглядеть не пойми что пытаясь в лице напротив. Глаза красивые, про себя отмечает. — Мне жаль. Правда, — снова повторяет. — Хочешь, я тебя кофе угощу? Минхо думает, что хочет быть угощенным не только кофе. Следующие две пары оказываются прогулянными. День плавно в вечер перетекает, солнце неизбежно пряча за горизонтом от взгляда людского. Минхо нужно на работу. Минхо берет отгул. Джисона робко к себе приглашает в гости, чтобы тот убедился в его кулинарных навыках. Джисон смеется, когда Хо пачкается в муке неосторожно, и нос его вытирает от остатков ее. Минхо снова зависает, едва не спалив рис из-за роящихся в голове мыслей о сегодняшнем вечере и чрезмерно быстро бьющимся рядом с Джисоном сердце. Даже за ужином не перестают разговаривать, шутливо споря о том, какое аниме лучше. Джисон настаивает на «Blue Exorcist», и Минхо ради интереса включает его на фон. Они сидят рядом под одним пледом, едва ли не плечом чужого плеча касаясь, и старший глаза прикрывает, стараясь выдохнуть тихо, чтобы сердце уже, наконец, успокоилось. Джисон неуверенно касается кончиками пальцев ладони и Хо будто током сшибает безбожно. Голову поворачивает медленно, боясь спугнуть будто бы. Чувствует всем телом напряжение, в воздухе повисшее, пока события яркой лентой на экране мелькают. Минхо двигается ближе, сам не понимая причины. Хочется рядом почувствовать теплое колено и чужое плечо. Руки на его ладони почему-то становится крайне мало. Минхо сглатывает, раздумывая о том, правильно ли поступит. Думает, думает, думает, думает. Слишком много думает, зависая в пространстве, возвращаясь в реальность только под взволнованный шепот у уха. Минхо в полоборота садится, притягивая аккуратно к себе чужое лицо, и, невесомый поцелуй на чужих губах оставляя, назад отстраняется чуть, давая время подумать и Джисону. Тот смотрит ошарашенно, пальцами касается своих губ, где секунду назад были губы Ли Минхо, и сам подается вперед, целуя невероятно нежно. Нежно. Тягуче и невероятно долго. «Экзорцист» подождет, как и все остальное.