just keep breathin

Пим-пим… Пим-пим… Абонент временно недоступен, Минхо, пожалуйста, не звони сюда больше. Тишина, наполняющая комнату, давила на уши. Откинув телефон не так далеко, парень тяжело вздохнул, упершись головой о стену. Посмотрев в темноту, куда-то вверх, он сжал волосы на голове, оттягивая их в разные стороны, чтобы ощутить хоть какую-то физическую боль, но тщетно. Ли Минхо больше ничего не чувствует, как бы не старался. Комната была достаточно просторной для одного человека, по крайней мере, Минхо здесь было хорошо, но не сейчас. Он явно сошёл с ума, но эти стены давят на него, они словно приближаются к нему, вызывая у него клаустрофобию, которой у него раньше никогда не было. И от этого, и от потока дурных мыслей в его голове было плохо. Он тяжело дышал, стараясь ртом, как рыба на суше, взять больше воздуха, однако ничего не получалось. Его будто бы было недостаточно, хотя окно было открыто настежь. Перед глазами иногда все двоилось, а в голове был туман. Минхо больше не чувствовал себя. Вся душевная боль, все переживания и вина давили на все тело, сдавливая собой его и так потрепанную со временем душу. Кажется, вот его печальный конец. Ли чувствует, как по венам течёт кровь, слышит, как быстро стучит его сердце, отдаваясь ударами в голову. Он рвано дышит, пытаясь привести дыхание в норму, но не может. Небеса рухнули на него, затмив все собой, заслонив туманом. Минхо просто не соображает где он и что он, перед глазами лишь он. Брюнет пытается звонить. Звонит, звонит так много раз, пытаясь услышать ответ, его голос, который сонно спросит: «Минхо, почему ты звонишь мне так поздно? Я же сплю». Ли бы извинился, пожелал спокойной ночи и отключил бы телефон. Только проблема в том, что на звонок его никто не отвечал. Раньше Минхо не нуждался в большой поддержке, раньше он жил беззаботно и радовался жизни. И все это было раньше. Время поделилось на до и после. И Ли знал, что сейчас все будет совсем иначе. И, возможно, он всему виной, кто знает? — Минхо-о, – протянул парень, запрыгивая на диван, — я хочу сходить в кафе, если бы ты знал, как я хочу гамбургер, боже мой… Минхо улыбнулся, оторвал взгляд от телевизора, по которому шла его любимая дорама, и вздохнул, выключая её. Что не сделаешь ради любимого парня, верно? — Пошли, купим тебе твой гамбургер, – парень захлопал в ладоши, подорвался и сел на колени к Минхо, целуя того в щеку. — Ура, ура, мы идём за гамбургерами! Тяжелый вздох и новый поток слез по и так мокрым щекам. Минхо сжал губы в тонкую линию, чтобы не издавать всхлипов, вспоминая моменты из жизни. Ведь все, что он сейчас имеет – это воспоминания и… боль. Много боли, в которой парень утопает изо дня в день, хотя прошло с той новости всего лишь четыре дня. Не так много, чтобы полностью умереть изнутри, но Минхо смог. Ещё в первый день смог, когда ему позвонили и сказали не совсем хорошую новость. Страшную новость, от которой подкосило ноги и кругом пошла голова. Минхо неожиданно для него подполз к своему телефону и снова набрал знакомый ему номер. Его опять встретили бездушные гудки и: «Абонент временно недоступен. Пожалуйста, перезвоните позже». Однако потихоньку до сознания брюнета доходило, что сколько бы он ни звонил, никто ему не перезвонит, никто не примет вызов и не скажет пару слов. Любых. Даже самых ужасных, но именно его голосом. — Я могу спеть тебе песню. Написал её вчера, поэтому она ещё сырая, но не могу не поделиться ею с тобой, – парень вошёл в их комнату и сел на диван с гитарой, смотря внимательно на Минхо. — О, ну давай, а то целыми днями на студии пропадаешь, я уже и не знаю, что мне думать. Я весь твой, начинай, – попросил Ли, внимательно следя за жилистыми руками своего парня, которые стали перебирать струну за струной, распространяя красивую мелодию по всей комнате, а Джисон неожиданно перекрыл её своим прекрасным голосом. Ли, затаив дыхание, увлечённо смотрел на парня и искренне улыбался, слыша очередную балладу, написанную не кому-то, а именно ему. Он всегда посвящал песни Минхо, вкладывая в них всю свою любовь и душу, потому что любил больше жизни, безгранично сильно, и брюнет это чувствовал, стараясь отдать столько же, сколько и получал. И зовут этого парня просто... Хан Джисон. Девятьсот тридцать звонков без ответа. Правда пугающее число? А именно столько раз Минхо звонил парню в надежде получить ответ. Звонок, хоть смс-ку о том, что все хорошо, все в порядке. Но ничего ровным счётом больше не поступало. Иногда, конечно, звонили их общие друзья, чтобы узнать, как дела у Минхо, однако уже он не принимал вызов. Ему нечего сказать. Настолько затуманен разум, что говорить с кем-то об этом не хотелось, потому что… а вдруг станет ещё хуже? Вдруг брюнет не сможет совладать с собой и опять начнёт задыхаться в собственных слезах? — Знаешь, сегодня я ходил в кино со своими однокурсниками, так в фильме было столько тревожных моментов. Главный герой терпел неудачу за неудачей и потерял веру в свое счастье, представляешь? – Джисон сел на кровать рядом с Минхо и тяжело вздохнул, так как устал за целый день. — И чем все закончилось? – поинтересовался Ли, наблюдая за тем, как парень медленно приближался к нему. — Всё хорошо. Он нашёл себя в этом мире и отпустил всю боль, – улыбнулся он и лёг рядом. — Мне кажется, я тоже нашёл себя в этом мире, Минхо. А вообще… представь себе мир, в котором мы вместе навсегда, – попросил Джисон, положив голову на плечо Ли. — А мне и представлять не нужно. Мы уже в этом мире. В мире, который потерпел саморазрушение, оставив от себя лишь пыль. Минхо закатил глаза и стал слегка биться затылком о стенку, стараясь прогнать все эти болезненные мысли, но они, словно липучка, прилипли и отлипать не собираются, наоборот, их становилось все больше и больше. Ли считал, что каждый человек – это отдельная планета, отдельный крошечный мир со своей историей. Он может быть хорошим, плохим, любым, но все ещё остаётся миром со своими правилами и обычаями. Для кого-то они необычны, а для кого-то вполне являются нормой. Многие люди могут подстраиваться под других, чтобы прийти к соглашению друг с другом, принимая чужие правила планет. Минхо тоже принял этот потайной фантастический мир Джисона, как и сам Хан принял брюнета. Они были разными, но одновременно были едины. Минхо не любил вставать рано, предпочитая спать до обеда, а Джисон, наоборот, любил вставать ни свет ни заря, тихонько занимаясь своими делами, чтобы не разбудить старшего. В плане вкуса в еде и музыке они тоже достаточно различались, но спокойно принимали и дополняли друг друга. Они жили в гармонии, не зная бед. И с каждым днем, постепенно, для Ли Минхо открывался целый мир, система другой планеты. Планеты Джисона. И, если бы она на самом деле существовала, Минхо без слов полетел бы на неё и остался там жить. До некоторого момента. Если планету можно назвать звездой, то Джисон был самой яркой во всей Вселенной, и Ли не соврет. Однако эта яркость постепенно стала угасать, а планета – саморазрушаться. Вы когда-нибудь видели, как увядает цветок? Как гусеница, превратившись в бабочку, на следующий день умирает, оставляя уже не яркие крылья после себя, а тусклые, что слились с землёй и превратились в обычную гниль? Как человек, вечно радостный, увлеченный своим делом, начинает медленно отдаляться, терять себя и становиться кем-то или чем-то другим? Не той планетой, не той звездой и не тем человеком. Кто-то другой. Чужой. — Мне так нравится, что моё лицо умещается в твоей шее, – шептал Хан, утыкаясь носом в ключицу. — От тебя так вкусно пахнет, я бы тебя съел, – Минхо усмехнулся, прижимая младшего ближе к себе, касаясь своими тёплыми губами чужого лба. — Я так тебя люблю, ты бы знал, – Минхо встретился взглядом с Джисоном и замер. — Я тоже тебя люблю. Очень сильно. Джисон напоминает парню о времени, когда все было просто, не то, что сейчас. Перед глазами все ещё было мыльно из-за слез, в голове каша из разных мыслей, а в ушах какой-то лёгкий шум, пусть в комнате и была мертвая тишина. Минхо понимал: чтобы успокоить себя, ему нужно увидеть его лицо, услышать его голос или лёгкое пение, едва ощутимое касание или крепкое объятье. Хоть что-нибудь из этого, хотя бы раз… пожалуйста? Отчасти Ли сам разрушил тот мир, который приобрёл и отпустил. И если все думали, что это было просто, то нет, отнюдь. Минхо страдал и сам, он чувствовал, как уходит земля из под ног, как в лёгких начинало саднить, а голова больше не переваривала информацию, когда… — Джисон, в последнее время ты что-то поздно приходишь домой, – нахмурился Ли, замечая своего парня в коридоре в три часа ночи. Джисон снял кеды и тяжело вздохнул, показывая всем видом, что он устал, что он не хочет разговаривать. Парень просто хочет лечь спать без слов и продолжить вести себя так странно и дальше. Отдаляться своей планетой от планеты Минхо. — Джисон, твою мать, может ты скажешь, что происходит? Я знаю, сколько пар у тебя в день, так какого черта ты приходишь так поздно домой? – негодовал Ли, сдерживая себя изо всех сил, но, к сожалению, даже их не хватило вытерпеть все это. Хан устало потёр нос и взглянул на Минхо, кусая свою нижнюю губу. Сглотнув слюну, парень натянул улыбку и подошёл ближе к старшему, обнял его за талию, утыкаясь носом куда-то в шею, и начал водить руками по спине, как бы стараясь успокоить встревоженного парня. — Я просто работаю. Мне нужны деньги. Ничего страшного не происходит. Прости, если заставил тебя нервничать. И Минхо простил. А разве был ещё выбор? Люди говорят, что за тёмной дорогой будет свет, и она сменится белой. Минхо не понимал, куда свернул и где оказался, ведь он шёл по этой белой дороге и забрёл куда-то в темноту, в пропасть, теряя всех и самого себя. Будет ли свет озарять ему путь когда-нибудь ещё? Он не уверен, потому что вряд ли дойдёт. У него нет больше на это сил, хочется просто остаться на месте, чтобы ненароком не пойти по ещё более извилистой и тёмной дороге, где будет только хуже. Хотя, казалось бы, куда ещё хуже? Минхо внимательно следил за парнем, подмечая всю его нервозность. Джисон больше не писал песни, больше не ел гамбургеры и не утыкался носом в его излюбленное место на теле Ли – шею. Он ложился спать рано, просыпался так же и куда-то уходил без слов, оставляя Минхо в холодной постели совершенно одного. На звонки отвечал редко, сообщения и вовсе игнорировал по несколько часов, аргументируя это все тем, что он работает. Только вот за весь этот месяц его безвылазной работы Ли так и не обнаружил никаких денег. Ничего. Словно все это уходило в пустоту, в бездну. — Джисон, что у тебя с руками, – как-то однажды заметил Ли, выходя из ванной комнаты. Джисон стоял у плиты, быстро жаря себе два яйца на завтрак. Он дернулся, так как не ожидал, что Минхо подойдёт к нему сзади, и резко прикрыл толстовкой свои руки, однако было поздно. Ли все увидел. Его и без того бледные руки не смогли бы скрыть это от проворных глаз старшего. На них были красные точки от уколов и небольшие синяки рядом. Их было так много, из-за чего брюнету сначала стало дурно, он не понимал, что происходит и все ли это на самом деле. — Джисон, что.. — Отвали, что ты меня трогаешь? – неоткуда взявшийся гнев обрушился на Джисона, заставляя его непроизвольно кричать на брюнета, чтобы тот отошёл и перестал к нему прикасаться. — Не лезь не в свое дело, Минхо, понял? – прошипел он сквозь зубы и, совсем позабыв о завтраке, ушёл в их комнату, хлопнув дверь. Минхо впервые почувствовал боль с тем человеком, с которым ощущал только тепло. И это все заставило его переосмыслить всю свою жизнь. Нет, так не должно быть. Джисон просто ошибся, с кем не бывает. И Ли поможет ему перейти этот тернистый путь. По крайней мере, он должен хотя бы попытаться, потому что терять Джисона, эту планету, он не собирался, а зная, что с людьми делают наркотики, он понимал: у него мало времени. Когда все пошло наперекосяк? Почему Минхо не заметил ничего раньше, ведь странное поведение и отрешение от дела Джисона давало о себе знать, но Ли старался просто об этом не думать, ссылаясь на занятость, на усталость и многие другие причины, которых на самом деле просто не существовало. Минхо было удобно так думать, нежели на самом деле узнать причину. И он корил и корит себя по сей день за то, что недоглядел, за то, что так облажался. Но с другой стороны, он ведь… тоже человек, он не мать, он, в конце концов, не нянька, чтобы следить за другим человеком, пусть и до боли родным. Джисон принял это решение сам, не советуясь с Минхо, он так же скрывал это почти месяц, не проронив и слова. А когда тайна стала явью, был слишком зол. И не на себя, на Минхо. Потому что наркотики не позволяли парню злиться на самого себя. Они постепенно делали из него монстра, затуманивая ясный ум своей эйфорией, которую хотелось вкусить снова и снова. И все для чего? Для мгновения, что не продлится и дня. Разве ему было мало любви? Мало радостных моментов в жизни? Из-за чего он вообще начал употреблять всякую хрень? Все эти вопросы так и останутся без ответа, потому что Джисон на них просто не отвечал. Он злился, орал на брюнета, уходил в себя и просто не разговаривал, а потом снова приходил ночью в их постель и едва слышно извинялся за свое поведение. А Минхо прощал. Терпел и прощал, стараясь побороть зависимость Хана любой ценой. Он даже плакал. Плакал, потому что боялся видеть таким Джисона. Плакал, потому что наблюдал, как саморазрушается человек, как целая планета раскалывается на куски, которые парень бережно пытался удержать вместе. Минхо сидел в ресторане за небольшим столом, ожидая своих друзей. Джисон сидел рядом в совсем подвешенном состоянии. Все просто: он взял себя в руки и уже неделю не употреблял наркотики ради Ли. Поэтому сейчас ему было как никогда тяжело, но он действительно старался изо всех сил, потому что перед глазами стояли вечные слезы Минхо. Хан не хотел, чтобы парень плакал, так как, несмотря на все это, он по-прежнему любил Ли всем сердцем. — О, вы уже тут, – обрадовался Бан Чан, подходя ближе к столу, за ним подтянулся и Хенджин с Сынмином, что тут же стали протягивать свои подарки имениннику. — С днем рождения! – поздравили они Ли хором, на что парень лишь слегка улыбался и принял подарки вместе с поздравлениями. Один лишь Джисон сидел сконфуженный. — У тебя..? – прошептал Хан, совсем позабыв, что у его парня сегодня праздник. Из-за мыслей и чувств ломки Джисон забыл о самом дорогом, а заметив этот грустный взгляд Минхо и натянутую улыбку, лёгкий шёпот: «Всё в порядке» – парню стало плохо. Они продолжали сидеть за дружным столом. Друзья рассказывали о себе, также задавали вопросы и паре, видя их неугасающее сияние, однако они не знали, что так блестят их осколки. Минхо улыбался, порой смеялся и тоже что-то рассказывал, пока Джисон просто хлопал глазами и никого не слушал. Он понимает, что поступает неправильно, но отлучается в туалет, ловя на себе встревоженный взгляд брюнета. И ведь есть, о чем тревожиться. Джисон опять не сдержался. Но если раньше он делал это для удовольствия, то сейчас – чтобы заглушить боль, съедающую его из-за чувства вины. Он виноват, что погряз в этом дерьме, из которого уже просто не выбраться. У него просто нет сил на это, как бы Минхо ни старался. Минхо помнит, как Джисон просил его представить мир, в котором они будут вместе. К сожалению, Ли только и остаётся представлять это все, потому что их мир уже полностью разрушен. — Джисон, я же просил тебя больше не употреблять?! – кричал Ли, находясь в собственной квартире. Хан сидел на диване и пустым взглядом смотрел в стену. Разъяренный голос Минхо отдавался где-то отголосками в голове, но их все равно было недостаточно, чтобы Джисон обратил на парня внимание. — Я… я… – Минхо прикрыл глаза, чувствуя влагу на своих щеках. — Я так больше не могу, Джисон. Я старался тебе помочь, но ты… тебе никто не сможет помочь, если ты сам себе не поможешь. А я… я хочу жить, Джисон, а не выживать. Я не могу все время быть в таком встревоженном состоянии, я не могу тебе доверять, понимаешь? В любую секунду я буду думать, что ты принял, а я так не могу. Я так больше не могу, – заплакав навзрыд, Минхо ушёл в их комнату и через десять минут вышел с сумкой в руках. Только тогда Хан поднял свои глаза и вопросительно посмотрел на парня, переводя взгляд от сумки в глаза и обратно. — Что ты собрался делать? – наконец спросил он, все так же безразлично смотря на Минхо. — Я ухожу, Джисон. Это наш с тобой конец. Мир разрушен. Ты его разрушил, а я, увы, не в силах починить это все, – смахнув слезы, Ли вздохнул. — Я люблю тебя, но эта любовь причиняет мне боль, поэтому будет лучше, если мы… расстанемся. Так было лучше. Минхо оправился после нездоровых отношений, не позабыв написать маме Джисона о всей проблеме, чтобы хотя бы она приглядывала за ним, потому что Ли… пусть и решил уйти, оставить Хана со всем этим дерьмом не собирался. Может, хоть родителей он начнёт слушаться, раз не мог послушать своего парня? Он вернулся в привычную для него колею, зажил новой жизнью, но воспоминания все ещё не покидали голову парня, а давали о себе знать. Минхо хотелось позвонить и спросить что-нибудь у Джисона, даже банальное «как дела?», просто чтобы услышать его голос. Может, Джисон все же оправился и теперь с ним все хорошо, тогда Минхо мог пожелать ему удачи в дальнейшем и… завершить вызов. Однако смелость куда-то улетучивалась, когда палец почти касался иконки звонка возле номера Хана. Все же парень ещё не был готов с ним разговаривать. А будет ли он вообще когда-нибудь готов? Друзья все были не в меньшем шоке, когда все узнали. Они засыпали вопросами Минхо, так как Джисон практически не отвечал на звонки, а если и удавалось кому-нибудь дозвониться, то он сразу же всех отсылал к Ли. Минхо не был болтуном, поэтому просто сказал, что их пути разошлись. И не соврал, ведь они действительно разошлись в разные стороны. Их планеты отдалились, если планету Джисона ещё можно таковой назвать. Затем прошло два месяца. Минхо слышал от друзей, что Джисон уже вышел на связь, спокойно разговаривал с ними и даже рассказывал, что нового произошло у него. Ли был рад услышать от Чана, что с его бывшим парнем все хорошо. Однако сам парень звонить или писать младшему все ещё боялся, поэтому даже мысли такой не допускал. И зря. Может, если бы он хоть раз позвонил, удосужился узнать не через друзей, а напрямую, как у Джисона дела, он бы хоть так поговорил с ним, узнал бы, врет парень или нет. Страх портит все, и именно из-за этого Минхо ненавидел это чувство всей своей душой. В марте, когда брюнет спал и видел цветные сны, сжимая руками одеяло, его телефон неожиданно зазвонил. Минхо нехотя раскрыл глаза и увидел на дисплее номер Джисона – это удивило его. Ли протёр глаза, подорвался с постели и стал метаться из стороны в сторону, не зная, отвечать или нет. А что говорить? А что хочет сказать ему Хан? Разве есть ещё что-то? И, похоже, было, что сказать, но не Джисону. — Минхо, здравствуй, – Ли замер, остановившись посреди комнаты. — Тётушка Хан? – обеспокоенно произнёс Минхо, слыша собственное биение сердца. —.. Джисона нашли мёртвым сегодня ночью от передозировки наркоти… – больше Минхо уже ничего не слышал. Его мир был разрушен. Дальше все было как в тумане. Каждодневные панические атаки доводили Минхо до истерики. Он поэтому и забился в самый угол, тяжело дыша, и старался держать разум здесь, однако у него ничего не выходило. Друзья звонили ему, как только узнали, что произошло, отчасти понимая, что Минхо не ответит на вызов. И так оно и было. Ему не нужна жалость, не нужны обеспокоенные голоса людей. Ему нужен был Джисон. Нужно было знать, что с ним все в порядке, но когда ему пришло сообщение о месте проведении похорон, Ли понял, что ничего в порядке больше не будет. Хан Джисон действительно умер. Минхо плакал. Так много и долго, что в слезах мог увидеть собственное отражение. Парень так сильно скучает по младшему, что во всем винит только себя. Это он виноват, что оставил Джисона, но… а что он мог сделать, если тот не нуждался в его помощи, вечно прогоняя за дверь? Разве Ли мог выдержать сам это адское давление от любимого человека? Он тоже слаб, он тоже не смог, но он все ещё здесь. Пусть и в разрушенном мире. Боль – это последствие любви, и теперь Минхо это понял. Он по-прежнему любит Джисона несмотря ни на что, ведь… до всего этого дерьма младший был Ангелом. Он им и стал. Минхо трудно об этом думать, но теперь, когда его не стало, его сердцу стало чего-то не хватать. И парень безусловно понимал, что Хан Джисон был всем для него. Даже когда превращался в монстра, теряя в себе человека из-за наркотиков. Ли никогда не переставал любить его. И не перестанет. Хан словно похитил сердце брюнета, оставаясь где-то там недосягаемым для него. И как бы Минхо сейчас ни плакал и ни кричал, он надеется, что это лишь временное чувство, что вся боль уйдёт. Когда-нибудь. Он не пришёл на похороны. Не смог. Это было бы ещё большим ударом для него. Минхо знает, он бы не выдержал, он едва может дойти до холодильника, чтобы взять еду, которая и без того не лезла в горло. И так продолжалось уже четвертый день. Четыре дня без него в этом разрушенном мире. Без Джисона все не так. Солнце светит не так ярко, небо не укрытое облаками уже не такое уж и облачное, в квартире как-то тихо, а в душе – боль. Минхо оставил Джисону всю свою любовь, а Хан – лишь пустоту, в которой Ли постепенно увядал, как самый красивый цветок. Он корил себя за все, но при этом считал, что его вины нет. Его голова разрывалась от громких мыслей, но при этом в ушах сейчас стояла пустынная тишина, а его сердце билось так быстро, словно парень пробежал марафон, но он просто сидел на полу и пытался не потерять рассудок. Сидя в четырёх стенах, смотря на стрелку настенных часов, продолжавших ходить бесцельно по кругу, Минхо терялся во времени. Он понимал, где он и кто он, только благодаря телефону, у которого зарядка была почти на нуле, предвещая печальный конец. Парень больше не звонил, не писал сообщения, ожидая получить ответ. До него, наконец, дошло, что все это бессмысленно. Он больше не увидит и не услышит голос человека, которого любил. Мы начинаем ценить то, что имеем, только потеряв это, верно? И как никогда люди опять были правы. Минхо мог отправиться вслед за Джисоном, в другой потайной мир, недоступный для обычных людей, однако парню есть для кого жить, не говоря уже о том, что есть и для кого умереть. Пусть он и чувствует себя пустым, потерянным в этом огромном теперь уже чужом для него мире, Минхо продолжит существовать. Парень будет просто продолжать дышать в попытке погасить душевную тревогу, бившуюся из краев его души наружу. Ему жаль, что он не смог попрощаться, не смог позвонить и поговорить с Джисоном при жизни, не смог провести его в последний далёкий путь. Возможно, Ли не нашёл бы слов, которые он бы сказал Хану, но тот бы понял все без слов, Минхо уверен. Ведь Джисон знал его лучше, как никто другой. Ли надеется на то, что даже после смерти Хан все ещё здесь, потому что брюнет чувствует его присутствие в этой комнате, словно Джисон принял новую форму и вдохнул жизнь в эту комнату. Здесь отчётливо чувствовался его аромат, правда, младший никогда не был в этой квартире. Минхо думает, что человек может умереть три раза. Первый раз – физически. Второй – когда последний человек, который его помнит, тоже умирает. И третий – когда кто-то произносит его имя в последний раз. Может быть, поэтому Минхо изо дня в день шепчет имя парня, чтобы не забыть. И будет вторить его вновь и вновь, а затем расскажет об этом невероятном парне с печальным концом своим будущим детям? Ли очень хочет, чтобы имя младшего из его уст попадало в чужие уши и навсегда закрепилось в этой истории, в этом мире. Боль пройдёт, а будет ли после темноты свет – покажет время. Вероятно, Минхо стал слишком пессимистичен после всего произошедшего, но где-то внутри надеялся, что именно Хан Джисон станет для него его светом. Потому что младший как раз был из тех парней, кто всегда заботился о других, всегда приходил на помощь и был самым прекрасным парнем из всех парней, с которыми Минхо доводилось встречаться. Да, их финал был не самым приятным, скорее, самым кошмарным в воспоминаниях Минхо, но он не злится на Джисона. Больше нет. Скорее, на себя. Когда Минхо оправится, соберёт все свои силы вместе, он придёт на кладбище с красивым букетом цветов, сядет возле надгробной плиты, посмотрит в глаза любимого парня, с которым готов был представлять мир, в котором они были бы вместе навсегда, а затем тихо произнесет: — Однажды мы встретимся и построим свой собственный мир, где всегда будем вместе, обещаю. Пусть мир Джисона и разрушен, пусть больше он и не существует, Хан Джисон оставил после себя историю в этом мире и пустоту в душе Минхо. Однако для этого и существуют воспоминания, чтобы иногда либо согревать душу, либо сжигать её дотла, третьего не дано. И парень не против сгореть, если такова его судьба. Скорее всего, Минхо просидит несколько часов на этом кладбище, рассказывая какие-нибудь истории Джисону, стараясь заглушить боль, что так и съедала его по кускам. Он будет плакать, злиться и, может, снова утонет из-за панической атаки, прямо как и сейчас, находясь в этой комнате и задыхаясь от собственного изобилия чувств некого страха. Он боялся остаться один, боялся потерять близкого человека, и все это обрушилось на него вдвойне, как и небеса. — Я так и не успел сказать тебе, что я все ещё люблю, – прошептал Ли, прикрыв глаза. Голова беспощадно болела из-за нескончаемого потока слез. Минхо, кажется, не переставал плакать с тех пор, как услышал эту новость по телефону. Он не мог даже нормально заснуть. Он боялся. Боялся, что Джисон придёт к нему во сне, боялся снова сорваться на истерический крик и раскинуть вещи по всей квартире в беспорядке, боялся снова стереть свои костяшки в кровь о стены в попытке погасить душевную боль физической, но она так и не увенчалась успехом. Ему по-прежнему больно, он все ещё сходит с ума. — Почему ты ушёл так рано? Почему оставил меня? Из-за того, что я оставил тебя тогда? – всхлипнул Ли. — Я просто не мог… не мог так больше, понимаешь? И, наверное, ты тоже не смог. Мне так жаль, – Минхо заплакал, утыкаясь носом в собственные согнутые колени, прижимая их плотно к себе. — Я так люблю тебя, Джисон, – вздох. — Спасибо, что подарил мне часть своего мира, пусть и ненадолго. Спасибо, что… был со мной. И прости, прости, что оставил тебя, я просто не смог… Минхо поднял голову и снова откинул её к стенке, продолжая сидеть и смотреть в стенку напротив. За окном почти светало, но в комнате все ещё царила мгла. Такая же темная и пустая, как и душа парня. Ли взглянул на свой телефон, потянулся к нему рукой и включил, смотря на последние два процента. Открыв галерею, Минхо знал, что сделает себе больно, но иначе не мог. Последняя фотография на его телефоне была сделана за месяц до того, как Ли узнал, что Джисон стал употреблять различные вещества. На фотографии Джисон сидел на полу с гитарой в руках и смотрел вверх, прямо в камеру, улыбаясь, слегка сощурив глаза. Минхо прикусил губу и всхлипнул, смотря в эти блестящие и полные жизни глаза. — Когда мне было плохо или тревожно, ты всегда мне говорил: «Главное – продолжай дышать». Я следую твоему совету, но легче мне уже не становится, – признался Минхо, поглаживая подушечкой большого пальца дисплей, словно касался самого парня. — Всё обрушилось на меня, я не был готов к таким новостям. Не был готов к твоей смерти, Джисон. И мне кажется, я никогда не смогу поверить в это, – прикрыв глаза, Ли прикусил губу. — Ты словно уехал в другой город или страну, понимаешь? Ты… ты где-то рядом, но не со мной. Я чувствую твоё присутствие, но не могу понять: схожу ли я с ума или это все реально? Экран потух, а телефон и вовсе выключился, оставляя Минхо одного. Он закрыл глаза, отдаваясь во власть тьме. Парень очень устал, он был настолько изможден, что практически не соображал. Ли лишь хочет, чтобы этот ужас поскорее закончился и он больше никогда ничего подобного не прочувствует на себе в дальнейшей жизни, потому что не сможет так жить… — Я все время боялся и убегал.. Может, пора перестать это делать? – прошептал он в пустоту. — Джисон, приди ко мне во сне. Даже если тебе нечего сказать мне, все равно приходи, ладно? Я просто… хочу посмотреть на тебя в последний раз перед тем, как отпустить тебя на небеса, – сердце вырывалось из грудной клетки от боли. — Если бы я мог отправить письмо тебе на небеса, уверен, Бог бы добавил меня в чёрный список из-за многочисленных конвертов для тебя. Но и они не показали бы всю мою любовь к тебе, Хан Джисон, – смахнув горячие слезы со щёк, на Минхо упал маленький луч солнца за окном, что постепенно поднималось ввысь, но это осталось незамеченным для Ли, так как он просто провалился в сон, отпуская всю боль восвояси. — Свет приходит, чтобы вернуть все то, что украла тьма, – прошептал Джисон. — Я тоже люблю тебя, Минхо, – проведя рукой по волосам, парень растворился в утреннем свете, оставляя Ли одного в этой комнате, но не в этой жизни.

Уходят люди… Их не возвратить.

Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется опять

От этой невозвратности кричать.