Луна и встречи

Ты бежишь по тропинке, ведущей к реке. Бежишь по мокрой траве босыми ногами. Ты смеёшься. Ты подбегаешь к мостику, и, словно завороженная, смотришь на воду. На лунный диск, отражающийся в спокойной речной воде. Ты убираешь с плеч слегка растрёпанные короткие волосы, тяжело дышишь и улыбаешься. Ты ребёнок. Восстановив дыхание и вдоволь насмотревшись на дрожащую из-за ряби на реке лунную дорожку, озираешься по сторонам. Ты ждёшь. Тянутся минуты, а ты всё ждёшь и ждёшь… Кого? Ты не знаешь, кто он. Друг? Брат? Брат. Сводный брат. У вас с ним общий отец. Но тебя это ни капли не волнует, и ты относишься к нему не как к брату. Ты его любишь. Ты этого не понимаешь. Потому что ты – ребёнок. Тебе восемь лет, и вы вместе уже половину твоей жизни. Вы привыкли друг к другу. Ты привыкла к нему. Он привык к тебе. Ты к нему привязалась, и ты его ждёшь. Ты знаешь, ты точно знаешь: сейчас-сейчас, он придёт… Он обещал, и значит, он придёт! Ты смотришь на луну в ночном небе, ты смотришь на яркий отблеск луны в дёгтево-чёрной воде. Ты слушаешь приглушённое стрекотанье цикад и кузнечиков, шорох-шёпот листвы. Это напоминает тебе одну из мелодий, под которые родители иногда танцуют на приёмах… Ты не знаешь названия и хочешь спросить у брата. Почёсываешь большим пальцем правой ноги левую щиколотку и остаёшься стоять на одной ноге – как цапля. Слышишь звук шагов: он пришёл. Ты неподвижно стоишь на одной ноге, скрестив на груди белые, худые ручонки. Брат подходит к тебе и смотрит на лунную дорожку. Тебе на мгновение кажется, что луна нанизана на тоненькую верёвочку, которую время от времени дёргают в разные стороны, и от этого луна вращается. Ты слегка трясёшь головой и задеваешь взъерошенными волосами нос брата. Он морщится, и, перебарывая желание рассмеяться, обнимает тебя за плечо. Вы стоите на мостике ещё некоторое время, а потом он молча разворачивает тебя и ведёт к дому. - Уже поздно, Энди. Так заканчивается каждый летний день… *** Ты карабкаешься по дереву, совершенно не жалея новой одежды. Шмотки мало волнуют тебя. Куда больше волнует сводный брат. Он сидит в своей комнате с какой-то смазливой белобрысой девчонкой. Ты злишься. Ты садишься на толстую ветку, свесив ноги по разные её стороны, и, припав к ней всем телом, чтобы тебя не заметили, смотришь в окно брата. Он что-то говорит, а девчонка глупо хихикает, прикрывая губки ладошкой. Твои губы сжимаются в тонкую линию. Ладонь – в кулак. На щёчках выступает огненный румянец, который вскоре окутывает костром тонко очерченные скулы. Ты сгибаешь ноги в коленях, обхватив ими ветку. Ты закрываешь глаза и представляешь, как методично ты избиваешь эту глупую маленькую куропатку. Родители учат не выплёскивать гнев на окружающих. Ты стараешься, но не можешь: ты сама себе куда дороже окружающих. Презрительно фыркаешь и вспоминаешь совет «посчитай до десяти». Считаешь. Один… Десять… Двадцать… Сто… Гнев не проходит. Костяшки пальцев побелели. Ты изо всех сил бьёшь по ветке, на которой сидишь. Кулак безумно болит, но ты молчишь. Смотришь на ладошку – красная. Спускаешься с дерева, ободрав локоть и коленку. Снова молчишь. Угрюмо проходишь мимо родителей, выясняющих отношения, и поднимаешься на второй этаж. Ваши комнаты по соседству. Заходишь к себе и плюхаешься на кровать. Слышишь, как за стеной противно смеётся девчонка. Ты теряешь терпение. Ты стучишь в дверь брата, но тебя просят подождать. От настойчивости тебя удерживают только кровоточащие ссадины. Бежишь в душ, заклеиваешь пластырем кожу и спускаешься вниз. На кухне брат пытается что-то съесть. - А где же твоя милая подружка, братец? – приторно-сладким голоском спрашиваешь. - А что, хочешь завести новое знакомство? – невозмутимо отзывается тот. Гнев. - Упаси меня Господь, - надменно фыркаешь ты и опускаешься на стул рядом с братом. – Мне куда интереснее общаться с нормальными людьми, а не с безмозглыми дурами, помешанными на мальчиках и тряпках. Так она ушла? - Ушла, - брат смотрит на тебя, как на насекомое. – Её присутствие мешает тебе общаться с твоими тупыми дружками? - Да, мешает. -Почему же? - Я пару раз видела её в городе… Она идиотка – вот почему. - Сама ты идиотка! – вскипает братец. - Очень умно, - парируешь ты, – Придурок. - Стерва! - Кретин! – ты срываешься на крик. Он молчит. Ты победила? Он нагибается к тебе и шепчет в самое ухо: - Истеричка. Ты распахиваешь огромные глаза, и в них плещется гнев. Ты отбрасываешь назад длинные тёмные волосы и цепко хватаешь брата за плечо. Он пытается остановить тебя. Ты даёшь ему пощёчину. Ты впервые ударила его. В груди что-то сжалось. Ты смотришь на него и видишь своё отражение: он полон злости. Но он ничего не говорит. Он не трогает тебя. Он выходит из дома и оставляет тебя одну. Ты за ним не идёшь, тебе больно. Вечером того же дня ты ждёшь его на мостике у реки. Ты смотришь на звёзды, потому что луна спряталась за кронами деревьев. Ты глотаешь слёзы, тебе больно. Ты садишься на мостик и спускаешь ноги в воду. Нащупав рядом палку, царапаешь на одной из досок: «Прости меня, Джо». Но ты не уходишь. Ты ждёшь его. Ты не можешь позволить себе нарушить традицию. Он может, но не ты. Потому что вы – разные. Пусть у вас один и тот же отец, но вы действительно слишком сильно отличаетесь друг от друга. Ты продолжаешь ждать. Ты веришь. Ты отходишь от мостика, чтобы найти глазами луну. Ты слышишь шаги, но не оборачиваешься. Наверное, он читает. В следующее мгновение он обнимает тебя за плечо и тихонько говорит: -Я не сержусь. *** Тебе уже семнадцать. Куда-то подевались угловатые плечи и коленки, рёбра перестали торчать из груди, волосы послушно лежали на плечах. Ты уже не была девочкой-мальчиком, хотя подруг предпочитала друзьям. Ты была душой компании и всё больше и больше отдалялась от семьи. Даже от брата. Он об этом не жалел, во всяком случае, ты не видела никакой жалости на его лице. Зато жалела ты. Ты ничего не могла сделать, поэтому не делала. Вы почти не встречались на реке по вечерам. Ты скучала. Ты пришла к мостику и ступила на ещё тёплые доски. Надпись «Прости меня, Джо» красовалась на одной из них. Это было пять лет назад. Ты взглянула на отражение луны в воде и снова представила, будто её насадили на телефонные провода и всё время трясут, чтобы она колыхалась из стороны в сторону. - Энди! – ты слышишь голос брата. - Что тебе, братец? – устало поворачиваешься к нему ты, поправляя длинную летнюю юбку. - Я должен сказать тебе кое-что. - Говори. - Я… Я женюсь, Энди. Ты не веришь ушам. Ты смеёшься. Хохочешь. Повторяешь его слова. Ты не веришь. Не хочешь верить. - Энди, я женюсь, - серьёзно говорит Джо. Смех был защитной реакцией. Теперь ты веришь, несмотря на нежелание. Грудь пылает. Через силу ты говоришь: - Кто она? - Это неважно. Завтра утром я улетаю. Кровь отливает от головы. Ты держишься на ногах только из-за того, что не хочешь этого. Это удар. Двойной удар. Слишком сильный. - Ты… Вы могли бы остаться здесь… - Нет. Родители не поймут. Не поддержат. Неужели ты не заметила, что они заботились о нас только из чувства долга? Им уже плевать на наши души, но одно для них важно: подходящая партия. Моя девушка не подходит под их рамки. Ты хочешь сказать, что подходишь ты. Но ты не можешь. Перед глазами танцуют искры. Но ты не плачешь. - Ты не оставишь меня. - Оставлю? Мы не общались последние года два. У тебя свои друзья, у меня свои. Прости, но на свадьбу я тебя не приглашаю… - Мне плевать на твою свадьбу, - ты хочешь кричать, но от удушья только шипишь. – Больше всего я хочу снести башку твоей невесте. Ты тут же вспоминаешь белобрысую девчонку в его комнате пять лет назад. Тогда ты сказала друзьям, что она тебе не нравится, и вы все вместе принялись унижать её, угрожали при каждой встрече. Ты говорила ей, что если хоть раз увидишь рядом с братом её физиономию – выпустишь её кишки и сделаешь из них игрушку для кота. Она шарахалась от тебя следующие года два. Джо молчит. И ты молчишь. Ты понимаешь, что тебе больше нечего сказать. Но есть, что сделать. Ты понимаешь, что это последний шанс. Ты целуешь его. Целуешь не как брата, как любовника. Твой язык проникает в его рот, яростно изучая все изгибы. Ты жадно глотаешь воздух и его запах. Ты не отдаёшь себе отчёт в том, что делаешь, но замечаешь, что он отвечает на поцелуй. Через несколько мгновений, - кажется тебе, - он грубо хватает тебя за руки и отталкивает от себя. От неожиданности ты падаешь на коленки, разбивая их в кровь. Ты кусаешь вспухшие губы. - Я никогда тебе этого не прощу! Я никогда не прощу тебе того, что ты оставил меня! Так далее ты кричишь. Слёзы реками бегут по твоим щекам. Он разворачивается и уходит прочь. От этого ты вскакиваешь на ноги и бежишь к мостику. Надпись «Прости меня, Джо» горит в кромешной тьме. Ты прыгаешь с мостика, забыв, что не умеешь плавать. Длинная юбка обволакивает твоё тело, сковывая все движения ещё больше. Ты глотаешь воду. Ты пытаешься кричать. Ты слышишь плеск воды в паре десятков метров от себя и понимаешь, что тонешь. Теряешь сознание… Поддаёшься… «Уже поздно, Энди. – Её присутствие мешает тебе общаться с твоими тупыми дружками? – Я не сержусь. – Им уже плевать на наши души… - Прости, но на свадьбу я тебя не приглашаю…» «Энди, Энди, Энди, Энди…» - стучит в висках его голос. Ты не хочешь его слышать. Ты закрываешь глаза. И ты не знаешь, в какой судороге он плыл за тобой, умоляя не тонуть; не знаешь, как онемели его ноги, когда он смог подхватить тебя на руки; не знаешь, как он размазывал по своему лицу слёзы, перемешанные с каплями воды, когда давил тебе на солнечное сплетение и просил дышать… Ты не вспомнишь об этом. Ты не вспомнишь о нём никогда. *** Тебе двадцать три. Ты закончила университет и работаешь в компании отца. Он говорит, что возлагал надежды на твоего брата, который в одночасье пропал без следа. А ты делаешь вид, что тебе наплевать. Хотя, если бы отец знал, как тяжело тебе при мысли о брате, вряд ли стал бы так часто напоминать. Ты думаешь, что у Джо счастливая семья и ненавидишь его за это. Летом отец отпускает тебя на отдых. Он замечает, что тебе неплохо бы слетать на острова. Ты молча киваешь на все его указания, возвращаешь билеты и мчишься в загородный дом, где прошло твоё детство. По вечерам ты смотришь на отражение луны в воде и вспоминаешь. Вспоминаешь всё, всех до единого. Даже белобрысую подружку Джо. В один из таких вечеров ты как будто не слышишь шагов. Просто не хочешь слышать. Но когда понимаешь, что сзади кто-то есть, оборачиваешься и испуганно отпрыгиваешь назад. Перед тобой мужской силуэт. Тебе страшно. Человек шагает навстречу тебе, подставляя лицо лунному свету. Пара секунд, и ты узнаёшь в похудевшем мужчине своего сводного брата. Твои карие глаза в ночи становятся чёрными и пылают огнём. - Это ты? – наконец, выдавливаешь. – Что ты забыл здесь? - Здравствуй, Энди, - измученным голосом говорит Джо. – Ты даже не спросишь, как у меня дела, Энди? - Нет, - сухо отвечаешь ты. - Что ж… Тогда, как у тебя дела, сестра? - Что тебе нужно? - Мне неудобно, Энди, но мне действительно нужно. Очень. Ты даже не представляешь, как сильно. - Что же?! – ты почти кричишь. - Несколько месяцев назад у меня родилась дочь. У неё врождённый порок сердца. Мы с женой… - он поджимает губы. – Пытаемся собрать деньги на операцию. Но мы не можем… Я не буду вдаваться в подробности, ведь тебе неинтересно, Энди… но если бы ты смогла хоть чуть-чуть помочь нам, я… У тебя в груди что-то щёлкает. Ты смотришь на воду, закрываешь глаза. Что-то было здесь шесть лет назад, что выплыло из твоей памяти. Ты помнишь разговор. Помнишь поцелуй. Помнишь… как проснулась утром и узнала, что твой брат исчез. Что-то произошло… Но ты не выдерживаешь. У него есть жена. Есть дочь. А у тебя нет никого. Это он лишил тебя всего этого. Он! Он во всём виноват! Твои губы дрожат. Вы оба молчите. В его глазах – надежда. В твоих – презрение. И ты говоришь: - Ты просишь у меня денег? Ты? – твои глаза недобро сверкают. И ты говоришь: - Ты предал меня, оставил одну! – он пытается подойти к тебе, возразить, но ты делаешь шаг назад. Тебя не остановить. Ты – гнев. Ты уже не пытаешься считать до десяти. И ты говоришь: - Я ненавижу тебя, братец! Вряд ли кто-то ненавидит сильнее, чем я ненавижу тебя! Убирайся отсюда! - Энди… - Ты сломал мою жизнь! – шипишь ты. – Я слишком сильно любила тебя, чтобы после любить кого-то ещё… Пауза. Ты сболтнула лишнего. - Убирайся, - выплёвываешь ты. Он уходит. Он уходит, но ты остаёшься. Секундное колебание – и ты приняла решение. Нет, ты не будешь его останавливать, нет. Ты бежишь в дом, роешься в Сети, находишь благотворительный сайт. Через минуты находишь фотографию своей племянницы. Ты не смотришь, не читаешь, ты едешь в банк. Ты переводишь все средства со своего счёта на счёт брата. Ночью ты не можешь спокойно уснуть. Просто ты понимаешь, что он навсегда запомнит тебя такой, какой ты была час назад. Просто ты понимаешь, что он никогда не узнает, кто помог его дочери. «Энди, Энди, Энди…» - стучит в ушах его голос, и ты засыпаешь под него, как под колыбельную.