Смертные Враги: Чёрный Карнавал

День — это когда вокруг суета, постоянный шум, какая-то суматоха, и прочее связанное со смертными вещами. Только не в этом доме. Каждое окно плотно затянуто шторами, вокруг никого, тишина и почти каждый кто сейчас оккупирует дом Сиэля — спит без задних ног. Во всех комнатах от большей части темень, сквозь шторы проходило совсем немного света, слышны ровные дыхания и слабое сопение. Владелец дома сейчас на работе, навёрстывает упущенные дни, пашет на деньги. Единственный кто лежал в кровати бодрствуя, ворочаясь с бока на бок как одержимый — Марсель. Не в силах заснуть он вспоминает вчерашний, не добрый разговор с Грегори. Волновали не сами слова, а то что внизу был Серхио, точно услышав не только злобный тон, но и каждое чёртово слово. Когда наконец-то прийдёт момент с ним увидеться лицом к лицу, будет не только неловко, стыдно. Он не боится Серхио, он сам даже не знает что с ним происходит и почему внутренний голос даёт команду «делать ноги» когда тот оборотень рядом. Хотя, может и знает, просто боится признать? Оправдывается это тем, как Марсель окаменел напротив него когда тот открыл глаза, и каждая мысль что не давала Льюису покой до той самой секунды внезапно заимела смысл. Вампиры неприступные в любом аспекте этого слова, особенно ментально, но что-то пошатнуло сознание когда Льюис увидел чужие очи. Поток мыслей заставляет бессмертного пересилить усталость и встать обратно на ноги, замельтешив между стенами. Голова только и вертится вокруг того вещего сна, как уже понятно. Почему Марсель гладил то шёлковое полотно, почему он делал это с такой любовью и лаской словно это человек, словно это будет взаимно? И какого название у чувства которое будто появилось из ниоткуда в груди когда Серхио смотрел ему прямо в глаза? Приятное нытьё в перемешку со словно пролитым на сердце адреналином, не консервативные мысли которые посетили голову? Марсель ходит из стороны в сторону, от всех непривычных и странных ощущений трогая шею, волосы. Вампир хочет чего-то, что аж чешутся руки, в то время как на уме, как прибитый гвоздями, был Серхио. Сам не понимая почему, брюнет снимает рубашку, скомкав и уткнулся в неё лицом, упав обратно на кровать. Из-за темноты силуэт Родригеза кажется чётче, тот представляет как тянется к нему руками, трогая его волосы, случайно задевая пальцами кожу, от чего руки тут же закололи. Не зная что с собой делать, он голосисто вздыхает, обратно вскочив с постели накинув на голые плечи рубашку. Ненадолго остановившись на месте, вампир понимает, то что он чувствует ему кажется странным, очень странным, прямо хочется содрать с себя. Однако существенная тяга, мысль об удовлетворении собственного интереса была. Или кто его знает, может к этому… самому парню. Марсель допускает что собственное воображение с ним не в серьёз, считая что каждая мысль и чувство — всего лишь игра, за этим ничего не стоит, кроме как последствия бессонницы и стресса от ранних событий. Но ничего же не случится если Марсель пойдёт им навстречу, верно? Именно найти Серхио, и повторить с ним в точности то что Льюис увидел во сне, пока тот не знает? Сбить человеческое любопытство, мол, может всё не так плохо. Какое совпадение! Серхио сейчас спит в одной и многих комнат! Но посмотрев со стороны — это достаточно странно, нагло, уже не говоря о нарушении чужого личного пространства.       «Он ничего не узнаёт». Льюис был в своём рассудительном потолке, не заметив как параллельно подходит к двери. В нём была заметная неуверенность, глаза смотрели то на деревянную текстуру двери, то на полированную её ручку. Встав к ней вплотную, ладонь осторожно обхватывает, но сразу после отдёргивает руку. Бороться с желаниями бесполезно, вампир уже проиграл эту битву, и вновь набирается смелости рывком открывая на распашку дверь, затем видит ничего другого кроме пустого коридора. Гробовая тишина, будто никого в доме и не существовало. Тело замораживает, мол, поверить трудно что он бессовестно даёт свободу своим нескромным желаниям, может всё же не стоит? Чёрт знает как это закончится, но Льюис последний раз процеживает свой поступок в голове, точно понимая что пока он не сделает это, то заснёт он не скоро. Брюнет тихо шагает вперёд, осматриваясь на лево и направо. Все спят. Он шагнул ещё раз, но тут стиснул зубы от скрипнувшей половицы.       «Блять…!». Вампир вспоминает про давно забытую способность. Теперь левитируя вдоль дорожки, он ищет нужную комнату. Каждая комната вдоль коридора закрыта, но не каждая заперта. Не спеша, Марсель проверяет одну за другой, первые две под замком, в следующей спит Рудольф и Тони, в другой — Грегори, лежа лицом к измятой стороне, где спал Сиэль. Сглотнув, он закрывает дверь, оставаясь с последней спальней в углу коридора. Он вперился алыми глазами на неё, на полированную ручку, и не спеша подлетает, не в силах избавиться от мысли будто совершает приступление, будто снова проникает в полицейский участок. Сердце бьётся, от волнения подрагивают руки, но останавливаться вампир и не думал, хотя вернуться назад в свою комнату ещё не поздно, но он тут же забывает об этом, направляя внимание в другое русло. Бледная рука обхватывает ручку, открывая эту дверь ещё тише чем все предыдущие. Комната поглощенна темнотой, но из-за тусклого света от открытой двери и затянутого окна которое буквально в крепких объятиях толстых занавесок, можно различить постель, и одеяло. Прищурив глаза, стало лучше видно и чужое тело, выше — белоснежные волосы. Стоя в проходе вампир думает о своих действиях, но отходит назад, опираясь спиной на стенку рядом с рамой. Запрокинув голову, он будто кается за вот-вот совершённый грех.       «О звёзды, молю о прощении». На выдохе он уже входит в комнату, слегка закрыв за собой дверь, которая к счастью не заскрипела. Зрение привыкло к темноте, Серхио стало видно гораздо лучше. Марсель стоит на расстоянии трёх шагов от нижнего левого угла кровати, бессмертным слухом улавливая мягкое сердцебиение. Посмотрев на пол потом вновь на него, он проводит рукой сквозь вороньи волосы, и левитирует к нему, различая как тот лежит на спине, одна рука над головой. Даже в темноте его локоны похожи на серебристые волны, что сейчас лежат на подушке, вокруг лица, и чуть на плечах, параллельно с неярким бежевым светом подчёркивающий их вместе с лицом. Похоже на запретный плод, на фрагмент древнего искусства за которым только понаблюдаешь на расстоянии. Мягко приземляясь, Льюис присаживается на край кровати рядом с ним, не спуская глаз с мирно спящего лица. Свет подчеркивает скулу, приоткрытые губы из-под которых выглядывают клыки. Вместо понравившихся сапфировых очей-драгоценностей сейчас видны пушистые ресницы. Кожа выглядит мягкой, словно кожица персика, что манит тронуть. А разве Марсель не за этим пришёл?       «Ты такой… необычный”. Красивый. Серхио, по его мнению, именно красивый, похож на картину маслом, а вампир, как на выставке в музее, вскоре ступая в разукрашенный холст, находясь так близко но так далеко от главной жилки самого произведения искусства что лежит неподвижно, скрывая только холодного оттенка глаза. Движения замедлились, и после когда наблюдатель удобно сел на край рядом, единственное чему он позволил двигаться — руки. Они едва дрожат от осознания того что их отчаянный владелец сейчас делает. Марсель неровно дышит, следит за тем лицом со странной смесью удовлетворения и провинностью. Но последнее растворилось когда кончики пальцев дотронулись до щёк, скользнув вдоль по ним к локонам, сразу выдохнув от того ощущения. (ссылка на арт внизу: 3) Оно такое же нежное и невесомое как во сне, даже интимное. В груди разлилась новая доза адреналина, распространяясь по телу словно туман, ослепляя здравый рассудок. Вампир позволяет ввести пальцы в белые волосы но одновременно побаиваясь что может разбудить его, точно понимая что позволил себе слишком много. Ещё бы, он решил без стыда проникнуть в чужую спальню, и гладит другого человека пока тот спит. Разве это не «позволять себе слишком много»? Когда наконец-то переживаешь подобные эмоции вместе с ощущениями — останавливаться трудно, не обращая внимание на факт что ты делаешь что-то неправильное. Его волосы такие приятные на ощупь, воздушные, будто облако. Пальцы не прекращают ныть, ведь сего невинного касания недостаточно, что толкает его нежно подержать смуглое лицо в ладонях, чувствуя тёплую кожу на своей, когда в ту секунду по спине пробежались странные мурашки, а он, наглец, прокалывает его ненасытным взглядом. Большими пальцами он гладит того скулы, дав слабой улыбке вырасти на лице.       «Это ничего не значит, просто удовлетворение любопытства». Мозг врёт самому себе, хах, смешно! Не странно ли что бессмертный не мог даже спать, думая о Серхио, замечая как вздрагивает само сердце от помины сапфирово-голубых глаз, как один лишь взгляд пробил сквозь холодный панцирь сделав брюнета уязвимым, а сейчас сам оглушает крики в нём желаний уверяя разум что это лишь эксперимент, один раз и всё? Где смысл? Сердце трещит от переизбытка полученного дофамина.       «Я понимаю что увижу твои глаза вновь только тогда когда наберусь смелости и покину свою чёртову конуру“. На счёт этого он прав. Марсель признаёт что хочет посмотреть ему в глаза вновь, но как себя он поведёт? Или всё будет настолько неудобно что вампир постесняется сделать даже это? Не смоется ли как только сердце скажет «тук-тук»? Будущее трудно предсказать, порой даже вампиру, даже через сны.       — Почему именно ты? — карминовые глаза искрятся рассматривая парня шею, руки, плечи, — Почему именно сейчас? — вампир шепчет едва-едва слышно даже для себя, внутри надеясь что где-то скрыт ответ. Комната всё ещё поглощенна тишиной нарушаемой лишь биением волчьего сердца, а где-то в комнате ласково тикают часы. Руки остались на прежнем месте, впитывали тепло чужого тела. Но выражение спящего лица меняется будто тот видит неладный сон. Сузились брови, голова повернулась в бок, вместе издав хрип. Льюис жутко испугался, но не отдёрнул руки, нежно располагая ладони между шеей и линией подбородка, мысленно послав сигнал о крепком сне. Волк тут же перестал ворочаться, вернув мирное личико. Бледные уголки губ поднимаются в довольной улыбке. Влюблённость всегда интересовала его, любовь вечность жила в нём, но проклятый страх дать её неправильному человеку всегда останавливал. Это шанс начать любить, довериться этому оборотню своим сердцем? А вдруг не взаимно? Первый раз в жизни ему на это всё равно. В груди стало теплее, и сердце ведёт себя по-другому. Взгляд будто стал наивным, смотря на Серхио уже заинтересованными, влюблёнными глазами, сам Льюис чувствует себя как бессмертный идиот, упавший в бездну, и можно только гадать что теперь ждёт дальше. Марсель, Марсель Льюис, наконец-то понял новое чувство, позволив сердцу полюбить человека, кем оказался Серхио, но тот даже не представляет что происходит рядом с ним. Парень вновь решил поиграть с удачей, нагнувшись вперёд к Серхио, остановившись где-то в паре сантиметров от его лица, пальцы мягко перебирают волосы. Прикрытые глаза вампира продолжают смотреть на него сквозь мутное зрение, ему не долго понадобилось времени дабы понять что их губы находятся так близко. Ровное, тёплое дыхание щекочет лицо вампира, приоткрытые губы словно тянутся к чужим. Но как сильно ему не хотелось к ним прильнуть, совесть держит его на поводке. Целовать без взаимного согласия — недопустимо. Руки не могут оторваться от волка, ощущение объекта обожания вызвало привыкание. Это ненормально, нельзя понижаться до такого уровня уязвимости, но даже так Льюис себя не слушается. Сквозь прикрытую дверь комнаты доносится скрежет замка, треск ключей, что моментально ударяет в голову.       «Вот блять! Какого хрена?!». Выругался вампир, медленно отрывая руки от парня, левитируя с постели к окну, отодвинув штору. За окном смеркается. Но Льюиса бросает в холодный пот когда за спиной заёрзал Серхио, к счастью всё ещё спавший. Сиэль вернулся домой, устало швыряя куда-то связку ключей. Льюис стал паниковать, но быстро вылетает из комнаты, заперевшись в своей, в тот удачный момент когда Лопез зашагал по лестнице. От неожиданности Марсель остановился перед закрытой дверью отдышаться, улавливая как Сиэль выходит на второй этаж, направляясь прямо туда откуда вылетел бессмертный.       «Пронесло». Расслабился он, решая прислонить ухо к щели, может быть услышать новый разговор. Измотанный Сиэль заходит к лучшему другу, громко постучав об дверь, что определённо его разбудило. Родригез поднялся на локти, еле открыв слипшиеся глаза, сонно захрипев. Младший входит глубже в комнату включая лампу на тумбе.       — Привет, — он тихо сказал встав перед ним, держа что-то в руке, — как ты себя чувствуешь, братан? Блондин вытащил руку, сжав переносицу.       — Вообще, хорошо, — спокойно ответил он принимая сидячее положение, — как поработал? — уже спросил старший. Сиэль смотрит в пол.       — Да так, были у них вопросы по поводу частого отсутствия, но я как мог соврал, короче, получил я замечание от босса, если без предупреждения ещё раз под землю провалюсь, это будет жопа — и тихо посмеялся, Серхио тоже.       — Понятно, — добро протянул альфа, замечая что-то в чужой руке, — а это что? Лопез показал ему аптечку.       — Тебе нужно рану перебинтовать, — и садится рядом открывая её, — ты в двойне рискуешь получить инфекцию от этой раны, чем от разодранного колена — на что Родригез зевает, послушно развернувшись другу спиной. Младший осторожно оттягивает старый бинт от раны, видя как она хоть и немного, но затягивается.       — Я так рад что ты жив — мягкий голос Сиэля развеял тишину, его руки заняты открыванием тугой крышки перекиси.       — А я так рад что ты не блеванул на меня вчера — из-за этого Сиэль дико заржал, — было бы некрасиво — теперь смеются оба.       — А что, я тебе так часто блевал на рожу что с детства тебя этим травмирован? — уже тихо хохочет младший, намочив ватный шарик.       — Можно и так сказать… Ай! Сукин сын! — вскинулся альфа, зашипев от боли.       — Хах, она реально была сучкой, хаха — Лопез сам прыснул шутку. После недолгого молчания Серхио снова спрашивает.       — Как Грегори? — немного повернув лицо к другу блондин интересуется.       — На удивление, он меня простил, с трудом верится, если честно, — Сиэль вспоминает то что было между ними вчера, продолжая проводить махинации с раной, — ты, кстати, хорошо спал? Поскольку ты у меня ни разу не ночевал, как тебе не на родной койке спиться?       — Хах, койке, отлично — бормочет старший убирая локоны со спины. Когда Сиэль закончил, он встаёт с постели.       — Ты решил небольшую щель оставить в шторах? — и смотрит на полу открытые занавески, тут же следуя отрицательным взглядом Серхио.       — Н-нет? — и двигается к другой стороне кровати ближе к окну, свесив ноги, — я точно помню я из задвинул плотно, без щелей.       — Хм, странно, — Лопез чешет затылок, обернувшись к двери, — да и дверь была не до конца закрыта когда я вошёл — Серхио был точно уверен что всё было не так.       — Шутишь? — он обходит кровать встав рядом с другом. Память точно не обманывает, шторы были затянуты, дверь закрыта, если конечно Родригез не ходил во сне.       — Нет, я реально поднялся, пошёл к твоей двери, и увидел щель, думал может ты встал — брюнет объясняет, и смотрит на Серхио, выглядывающего из комнаты на площадку. Никого. Краем глаза он заметил приоткрытую дальнюю комнату, но когда направил туда взгляд — она бесшумно закрылась. Тот в конфузе поник головой на бок, выгибая бровь. Есть кто-то о ком он не знает? И почему он уже несколько суток не видел своего спасителя?       — Я так понимаю, есть кто-то с кем я ещё незнаком? — альфа скрещивает руки на груди, войдя обратно в комнату.       — Видимо да, — тот пожал плечами, — я, если честно, сам его не видел, но по словам Грегори он… наверное избегает именно тебя. Родригез натянул ухмылку.       — Вот значит как? — и ловко поправил волосы. Парни пару секунд помолчали, но Сиэль не смеша выходит.       — Ну, если ты себя хорошо чувствуешь, может поможешь с завтраком? — он посмотрел на лучшего друга жестом руки приглашая вниз, тот быстро кивнул, следуя за ним по лестнице. Он последний раз посмотрел на ту дверь, задаваясь вопросами, но решает забыть об этом пока что. За закрытой дверью уже сидит Марсель, услыхав каждое слово. Запрокинув голову, он зарывает руки в волосы, злобно зарычав.       «Грегори, как только я до тебя доберусь, обещаю, я тебе отрежу язык!». Встав на ноги, Льюис решил что точно не собирается выйти и познакомиться с ним на протяжении как минимум недели. Мало того что Серхио вспомнил о нём из-за повышенного тона Грегори, да ещё и узнал точную причину его затаивания в четырёх стенах. Как себя Льюис чувствует сейчас? Его поступок его же и погубил. Стало совсем не легче, наоборот. Возвращаясь в момент, когда руки чувствовали чужую кожу, тело обдаёт дрожью. Сбить желание оно не сбило. Поверить в такой исход нелегко. Понадобилось так мало времени чтобы понять что ты влюбился, прямо в моменте. Позволил своему сердцу открыться, пускай даже и при таких обстоятельствах. То, что он совершил не смотря на дурную неуверенность, можно назвать некой храбростью, так преодолевает он себя впервые. Сжав на груди рубашку, внутренний голос кричал две вещи: «выйди и познакомься с ним уже, чёрт тебя подери!», и «нет, он уже узнал достаточно чтобы ты ему не нравился, не теряй время». Не смотря на сей мысленный кавардак, Льюис чувствует себя как отчаянный, влюблённый дурачок, который уже клянётся на чём свет стоит, что когда беда, он его спасёт первым, когда тому будет нужен кто-то для совета, или выкричать всю боль в плечо — Марсель будет рядом. Дыхание вновь сбивается когда перед глазами вспышками появляются фрагменты чужого мирного лица в тусклом свете, и как близко он был к нему, как бледные полудрожащие руки держали его. Марсель знал что не мог так нагло поступить, но именно «нельзя» его толкнуло на риск, который стоил немного. Что теперь с собой делать, ведь хочется прильнуть к оборотню ещё больше, даже лечь рядом! Чёрт, поцеловать! Марсель никогда не представлял что «любовь» может быть таким непонятным, но прекрасным чувством.