Совсем не родственные души

      Если бы вокруг действительно распространялся запах реального костра, то и он не манил бы меня так, как запах магического, пропитанного тайнами костра в стенах Серого Дома. Потому что это был их костёр, не подвластный ничему и никому — лишь им. И этим он кого-то привлекал, а кого-то отталкивал. Меня, похоже…привлекал.       Было тихо и был слышен лишь треск огня, пожирающего поленья и играющегося с внушительного вида пятнами тлеющих углей. Яснее всего в полумраке этого места был различим зеленоватый отблеск на стенах. Почти изумрудный, ни на что не похожий. Поистине, необыкновенно, если вдуматься… — Не ожидал тебя увидеть здесь сегодня, — услышал, что я пришла. — А что это так удивительно? Помнится, раньше меня привлекали такие вещи, — присаживаюсь недалеко от него, но и не слишком близко. — Удивлён, — отмечает он. — Чем? — Наружность и её черты должны были выбить из тебя всё это, подчинить тебя, заставить всё произошедшее здесь позабыть. По моим губам скользит ухмылка, настроение почему-то отплясывает бешенный ритм, и я не могу определить, что чувствую, но определённая горечь в словах присутствует: — Наружность могла бы это сделать, но лишь в том случае, — делаю на это нажим голосом, — если бы я это позволила, захотела. А я не захотела. — Это любопытно, надо сказать, — Сфинкс поворачивает ко мне голову. В глазах не успевшие ещё раствориться и исчезнуть искорки «огненной пляски» костра; как бы перемешанные с высокой зелёной травой, — сейчас ты я так думаю говоришь и чувствуешь себя другой, повзрослевшей. А я тебя именно в этих вот словах и вижу прежней. — Наверное, мне стоит этому радоваться? — осторожно уточняю я. Он смотрит прямо на меня и его взгляд затягивает как в глубокий омут. Хотя, я всегда знала, что сопротивляться его влиянию и внутренней силе невозможно. Никогда и не пыталась. — Возможно, — наконец отвечает он.       И отворачивается. Я моргаю быстро-быстро, глядя на потрескивающий огонь и вдруг понимаю…а ведь было время, когда нам не нужно и незачем было молчать! Никто не говорил, что со Сфинксом нужно было вести постоянные беседы на философические темы, но и молчать тоже было не нужно! А теперь… Очень некстати в голову пришла картинка о дикарке с рыжими как данный огонь волосами и плюшевым мишкой под мышкой. «С ней бы он говорил! Или, если бы и молчал, то за компанию», — прошипел в голове противный голосок, заставивший меня досадливо мотнуть головой. Обиднее всего было то, что этот голосок был прав и эта правда перевешивала его собственную нереальность. — И ты туда же, да? — тихо замечаю я. — Эх, ты! А я тебя всегда считала особенным, не таким как все… С детства. А ты… — И в чём же заключалась моя особенность? — судя по голосу он слегка улыбнулся. Подозреваю, что моя усмешка заставила его улыбнуться. Поди ты пойми его! — В отсутствие осуждения, — правду и без обиняков отвечаю я. — Ты никогда не осуждал. Тебе могло что-то не нравится, ты с этим почти никогда не смирялся. Но никогда не осуждал. Что ж, — вырывается лёгкий вздох, — видимо не только я стала другой Звёздочкой.       Беседа затягивается, но приятности в ней нет. Бывают ли бывшие родственные души? Полагаю, что бывают ведь всё в жизни людей меняется, как и сами люди и одно может стать совсем другим. Но в Доме я подобные манипуляции судьбы с человеческими отношениями считала сродни сказкам. Хотя сказать, почему тоже не могла. Во всяком случае…меня откровенно мутило при мысли о том, чтобы назвать Сфинкса своей бывшей родственной душой! Проще и милосерднее для самой себя было бы вовсе с ним больше не общаться, чем так. — Звёздочка, очнись. — вздрагиваю и понимаю, что пальцы на руках что-то обожгло.       Огонь!       Я обожглась! Но как это случилось? Я что?.. — Задумалась, — торопливо говорю я, отдёргивая пальцы, — спасибо, что сказал. И повисает молчание во время которого слышится особенно громко моё дыхание, потому что я усердно дую на обожжённые пальцы. Поднимаю голову и понимаю, что на меня пристально смотрят зелёные глаза. — Что? — несколько грубовато спрашиваю я, не совсем понимая, как реагировать на этот пристальный взгляд. — Что со мной сейчас не так? — Не злись, — совершенно спокойно отвечает он, глядя на меня всё также. — Мне просто было бы любопытно знать о чём ты сейчас подумала. Настолько глубоко.       Признаться, на откровенные разговоры, даже с ним меня сейчас как-то не тянет. Причём, с самого первого дня моего недавнего появления в Доме после посещения Наружности. Однако, для себя решаю, что будет лучше рассказать самой, чем, если он начнёт догадываться и строить теории сам. — Пыталась понять, как теперь к тебе относится, — ответ звучит на удивление уверенно, хоть изначально, в мыслях уверенности в тоне не было никакой. — Теперь? — уточняет он, еле слышно рассмеявшись негромким смехом. А меня этот смех отчего-то очень бесит и раздражает. — Ну, ты же не хочешь, чтобы я и в самом деле звала тебя бывшей родственной душой? — О, так вот о чём ты подумала? — вижу часть его лица и замечаю, что в лучисто-зелёных глазах пляшут огоньки. — Хорошая тема для размышлений. — Не издевайся! — с отчего-то просительными нотками говорю я. — И не подумаю, — лицо и голос становятся очень быстро серьёзными. — Просто мнение высказал. — Была рада послушать, но проблему для себя я не решила. — А это проблема? — А разве нет? Он смотрит на меня. — Проблема, Звёздочка, была бы тогда, если бы тебя поджимало время и тебе нужно было бы позарез определить: кто для тебя из нас, кто и что мы вообще значим. Вот тогда бы это была проблема. А это — не проблема. — Если бы ты, хоть маленько представлял, что такое — копаться в себе, — вздыхаю я. — Ну, тебя же никто не просит горы свернуть? А этот выбор важен тебе самой, разве нет? — отвечает он, опять глядя на огонь.       Некоторое время мы молчим. Кто мы? Друзья? Враги? Держащие нейтралитет? Не знаю. Но одно я чувствую уже сейчас, до принятия для себя окончательного решения — держать нейтралитет со Сфинксом очень тяжело. Он…как этот самый огонь, и ты к нему тянешься. И мне кажется, что это неважно — родственная ты душа, друг, приятель, слушатель. Он притягивает к себе. А может всё и ещё сложнее. Достаточно вспомнить момент произошедший прямо сейчас: ведь это был даже не ожог — это была, струя горячего воздуха, идущего от огня, но легко догадаться, что было бы, если бы Сфинкс не выдернул меня из потока мыслей. Я бы серьёзно обожглась. Не скажи он мне. И не уверена, между нами говоря, даже в том, что предложи мне кто-либо подумать и уберечься от огня, либо отключиться, не думать и подумать про Сфинкса — я бы выбрала бы первый вариант! Вот совсем не уверена. — Кстати, — голос Сфинкса врывается потоком в мои мысли и уже второй раз вырывает меня оттуда, — зачем ты рассказывала Русалке о разнице между ссорой и выяснением отношений? Первый раз за всю эту беседу мимолётно улыбаюсь. — Она уже приходила? — Приходила и была в полном недоумении. Пожимаю плечами. Настроение отчего-то чуть поднимается. — Думала ей это может быть полезно. Во всяком случае, объясни кто мне такую разницу раньше я бы была благодарна. — И всё же: зачем? — повторяет он вопрос. Не зло, не раздражённо, но — настойчиво. — Не знаю, что ты хочешь услышать от меня, Сфинкс, — говорю я. — Я не услышать что-то хочу, а понять твою логику. Почему мне показалось, что после этой фразы вернулся старый знакомый мне Сфинкс? — Наверное, — задумалась, зная почему-то подсознательно, что он из тех, кто не перебьёт на середине мысли, — я просто знала, что у Русалки совершенно точно есть человек, который ей всё обязательно объяснит и не поленится это сделать. И ещё…мне, наверное, просто хотелось, чтобы он это сделал ведь тогда — я узнала бы его опять.       Треск костра, разведённого в помещении, блики от него кругом, тёплые струи попадающие в воздух вокруг…мои тихие удаляющиеся шаги — шорох жёстких подошв по полу, усеянному опилками, пристальный и отчего-то задумчивый взгляд зелёных глаз, почему-то умиротворённый шорох, издаваемый стенами Серого Дома…       Новые загадки и при этом возможные шансы, если не получить на них ответы, то хотя бы — донести до кого-то их правильную формулировку.