Особенная

      Она стоит на подиуме, держа в руках микрофон, и обращает внимание сидящих в небольшом зале людей на презентацию, рассказывая свой скучно-научный доклад, над которым работала последние два месяца, совсем не вылезая из своего кабинета — да, Ханджи трудоголик, и просто так её от работы не оторвешь, особенно, когда она находит интересную для себя тему или просто нужную для всей компании. Да и усидчивости девушке могли позавидовать многие — находиться на рабочем месте практически круглые сутки, полностью концентрируясь на поставленной задаче и не отвлекаясь на посторонние вещи, мог далеко не каждый, даже, если брать в расчет людей, работников этой же фирмы, которые в данный момент внимательно слушали свою коллегу — всем бы быстрее закончить и оказаться дома, с семьей или в гордом одиночестве, но главное — дома, без работы и шума. Но Ханджи не такая. Нет. Она до мозга костей дорожила своей работой, своей репутацией у коллег и начальства. Всегда готова прийти на помощь в трудную минуту, помочь другим с их вопросами, если те не справлялись с кипой бумаг и отчетов, которые обычно нужно предоставлять в краткие сроки, без опозданий и задержок. Даже, если у самой было много работы. Даже, если дома её ждал мужчина, который не так бредил своей работой, как его спутница. Нет, он никогда не жаловался на недостаток внимания с её стороны, на частое отсутсвие дома. Нет, наоборот — он её понимал и поддерживал абсолютно во всём, во всех её начинаниях и со всеми безумными идеями. Каким бы проектом она не занималась, Леви всегда был уверен — справится и сделает все в лучшем виде, не подведёт руководство. И сейчас, когда он сидел в первых рядах, слушал очередной доклад своей возлюбленной, очетливо понимал уже в которой раз, что Ханджи всегда хороша во всем, за что бы не бралась. Эта девушка всегда вызывала в мужчине какой-то детский восторг и искорки восхищения в глазах, когда он смел наблюдать за ней во время рабочего процесса: слегка растрепанные волосы в хвосте; задумчивое и серьёзное лицо не выражало никаких других эмоций, кроме полной концентрации, но иногда она улыбалась, слегка подпрыгивая от собственного счастья — в такие моменты у неё явно получалось всё, что задумывала, или просто она находила жизненно важную сейчас для себя информацию. Да и если быть совсем честным с самим собой, то не только увлеченная работой взбалмошная девушка пробуждала в Аккермане такого рода эмоции. Когда им удавалось оставаться наедине в их квартире, когда ни у кого не было дополнительной работы и они могли всецело отдаться совместному временипровождению, девушка каждый раз будоражила сердце некогда неприступного мужчины ещё больше. Чтобы не делала, как бы не смотрела, как бы не улыбалась ему. Даже легкий взмах рукой во время готовки завтрака, когда в ладони была зажата пластиковая лопатка, в законный выходной день мог с легкостью превратиться в киномомент с замедлением; даже милое личико, обрамленное легкой улыбкой, когда он ловит ёё тихо подпевающую любимые песни во время готовки этого же самого завтрака, вызывает в нем кучу однозначно положительных эмоций. В такие моменты с легкостью понимает — любит, дорожит, бредит иногда даже. Единственная девушка, которой удалось разобраться в нём, которой удалось проанализировать, прочитать и увидеть его всего насквозь. Наверное, несколько лет назад он полюбил её именно за это — Зоэ первая, кто смог разделить с ним проблемы и переживания прошлой жизни. Помогала и поддерживала даже тогда, когда Леви отталкивал от себя, боялся подпустить слишком близко. Дрожь пробивала по-особенному в те моменты, в которые своими словами девушка целилась и попадала в болезненные точки. Да, черт возьми, удивительная, тонкой души, проницательная до покалывания на кончиках пальцев. Особенная его. Смотрит на неё такую увлеченную рассказом, следит за каждым движением, вслушивается в каждый едва слышный выдох в микрофон. Её пальцы слегка подрагивают, когда переключает слайд, указывает на появившуюся диаграмму на экране проектора. Глупая, волнуется, хотя прекрасно понимает, что нет для этого никакого повода, что нет лучше и равных ей. Вдруг замолкает на несколько секунд, ищет нужный силуэт в зале и едва заметно улыбается в ответ на легкую улыбку партнёра и полностью расслабляется. Для неё важно одно присутсвие этого человека — большего не просит, это уже поддержки целый выгон. Зоэ переводит взгляд обратно на экран, а Леви продолжает сверлить её хрупку фигурку, обрамленную в приталенный костюм темно-коричневого цвета — в цвет её глаз, — словно завороженный, даже в какое-то мгновение совсем перестает дышать. Единственная девушка, которая смогла вызвать в нём подобного рода эмоции. Точно особенная, другие слова на ум не приходят даже. По телу Аккермана побежали маленькие мурашки и в голове визуализировался один из их уютных и домаших вечеров. Именно тогда он услышал ту самую песню, которая ассоциируется у него теперь только с его Ханджи и полностью описывает все его чувства по отношению к девушке. …она аккуратно запрыгнула на столешницу, поправляя края мужской рубашки, которая была накинута на нижнее белье, и легким движением руки подхватывает бокал с красной жидкостью — вино после трудной рабочей недели было отличным решением, спасибо Леви за предложение немного расслябиться и отключить мозг. Сейчас Ханджи со спины наблюдала за сосредоточенным мужчиной, чьи мыщцы на широкой обнаженной спине иногда подрагивали, и болтала ногами в воздухе словно маленькая девочка. Она любила, когда он готовил для неё. И не потому, что она сама не умела, просто еда, приготовленная его заботливыми руками, была в несколько раз вкуснее. Девушка сделала небольшой глоток и в блаженстве прикрыла глаза. Все-таки вино оказывало хороший эффект. Поставив бокал на идеально чистую столешницу — в этот раз можно сказать спасибо Леви за любовь к повсеместной чистоте, — она спрыгнула, глазами ища на всех возможных поверхностях телефон. Да, с этой нервной работой, постоянной загруженностью частенько пробивал склероз и Зоэ забывала, где оставляла вещи, которые буквально пару минут назад держала в руках. Особенно частно она теряла очки. Ну, что поделаешь? С кем не бывыет. Тихо ликует, когда смартфон оказывается на руках, и быстро ищет в нем приложение с музыкой. Они редко вместе слушают что-то, ведь Аккерман не является поклонником музыки во всех её началах, Ханджи наоборот — любит музыку, жизни без неё не представляет. Но ещё больше она любит действовать своему мужчине на нервы, а потом тихо хихикать и со стороны наблюдать за нарастающим раздражением и отвращением на его лице. В машине она часто включала что-нибудь громкое, самое любимое, с сильными битами, бьющее по ушам — такое творение человечества Леви точно не принимал и не понимал. " — Кто и как может слушать эту ерунду " — такой излюбленный вопрос, задаваемый им в пустоту каждый раз. Девушка всегда лишь пожимала плечами. Но сейчас в воздухе ощущалось тепло и тишина, поэтому хотелось под настроение найти подходящую песню. В плейлесте редко встречались песни о любви, о великих и высоких чуствах, не особо поддерживала такое направление, но момент требовал чего-то такого, особенного. Песня была найдена, звук был убран на минимум. Не хотелось портить идиллию. Она подходит ближе, откладывает телефон. Да, эта песня точно должна ему понравится. Почему-то уверена в этом. Обнимает со спины, обвивает руками талию и прижимается щекой к его спине. Чувствует, как он вздрагивает и слегка шипит на неё из-за внезапного приближения сзади. — С чего вдруг такая нежность? Сегодня, что ль, праздник какой-то? — Тц, не разрушай мне момент, — из динамиков телефона слышится легкая, ненавязчивая мелодия вперемешку с лёгким мужским тембром. Аккерман уже собирается возразить, мол, опять назло мне музыку свою врубила, но не успевает — Ханджи, предугадывая это, лишь прикладывает палец к его губам, знаком прося не перебивать, просто послушать.

" Она моя особенная, моя Она моя особенная, моя Моя, моя Она моя особенная, моя… "

Оба замирают, не смея пошевелиться. Да, теперь она точно уверена, что попала в точку и это будет первая в истории Аккермана песня, которую он сможет дослушать до конца без лишних кряхтений и недоволств.

" Тёплые кубики льда,

тела твоего касаться Сегодня ты скажешь мне «да»,

исполнив всё то, что желаешь… "

Зоэ плотнее прижимается в мужчине, уже положа голову на его плечо и утыкаясь носом в шею, и чувствует под рукой размеренное биение его сердца, а до ушей доносится ровное дыхание. Чувствует, как уголки его губ тянутся в улыбке. Ей не нужно видеть. Слишком хорошо знает и ощущает.

" Давай друг друга мы с тобою до дна,

не веришь, но я готов стать ветром Чтобы быть рядом с тобой навсегда,

и каждый день встречать рассветы… "

А ведь песня действительно наполнена чем-то магическим, чем-то неосизаемо родным. С каждой строчкой хочется соглашаться, с каждой строчкой хочется чувствовать друг друга еще ближе, с каждой строчкой хочется вспоминать только их вместе проведенные дни, только их общие моменты, что так надежно охраняются под замком в глубине сердца каждого.

" Но мокрое тело, ты так хотела

вместе далеко улететь И я чувствую смелость,

ну как ты сумела… "

Леви откладывает в сторону ножик, с которым так и замер с самого начала песни, и находит её слегка заледеневшие руки где-то в районе грудного отдела, сцепляя их пальцы в крепкий замок. Слегка касается её запястья, чувствуя, как она шумно выдыхает куда-то в район его шеи. Теперь дрожь по всему телу проходит только из-за её теплого прерывистого дыхания, что так шекочет ухо.

" Напишу тебе пару слов,

для тебя на всё готов Только ты позови меня… "

Теперь уже неровно дышит он. Слишком правдивая для него песня. Именно она для него тот самый человек, ради которого он готов на всё, ради которого он способен на всё. И стоит ей только попросить о чём-нибудь, он в лепешку расшибётся, но сделает. Сделает, потому что бесконечно любит, потому что для него её счастье важнее собственного. И, наверное, самая главная причина — его сердце делает тройной кульбит, когда Ханджи просто радует мужчину своей улыбкой. Такой родной и необходимой для него улыбкой.

" Она моя особенная, моя Она моя особенная, моя Моя, моя Она моя особенная, моя… "

Повтор припева заканчивается и он, опуская её руки, разворачивается к ней лицом.

" Длинные волосы

да карие глаза, а Эта луна светит для тебя,

подарит холод тепла… "

Смотрит в её карие глаза цвета шоколада и чувсвтует как теряет почву под ногами. Её затуманенный взгляд завораживает, цепляет, притягивает к себе. Не сдерживается и обхватывает кукольное лицо руками, поглаживая большими пальцами впалые щёки. Скользит ладонями по лицу, поглаживает мочку уха, после зарываясь пальцами в — как всегда растрепанные — волосы, запах которых улавливает даже на расстоянии. Потом он обязательно отчитает её за излишнюю худобу и будет контролировать завтрак-обед-полдник-ужин, но сейчас не до этого совсем.

" И еду просто тебя обнять

или увести вслед за ветром Хватит взгляда, чтобы мне понять,

что будешь рядом… "

Ханджи поддается вперед, делая несмелый шаг, и их лбы в миг соприкасаются. Оба прикрывают глаза, облизывают пересохшие губы от неизвестно откуда всявшегося волнения.

" Напишу тебе пару слов,

для тебя на всё готов Только ты позови меня… "

Сейчас он нуждается в её близости и тепле как никогда ранее не нуждался. И это колюще-щемящее чувство ломало что-то поважнее костей. Полностью наполняло тело и туманило разум. Сейчас весь мир замер и сконцентрировался только на ней и играющей песне. Леви отрывается от неё, но из рук не выпускает. Обнимает за талию, гипнотизируя взглядом. Ощущает, как она закидывает маленькие ладошки ему на плечи, сцепляя за шеей пальцы в замок. Одновременно начинают плавно покачиваться из стороны в сторону под теперь уже точно любимую песню. Кажется, Аккерман не только первый раз в своей жизни песню прочуствовал, но и станцевал. Хотя танцем их движения назвать было трудно.

" Она моя особенная, моя Моя, моя Моя особенная, моя Она моя особенная, моя Она моя особенная, моя Моя, моя… "

— Моя особенная, только моя, — последние два слова он шепчет ей на ухо по окончании песни, чуть наклонившись. Ханджи затаила дыхание. Да, кажется, она вовсе забыла, что такое дышать рядом с ним. Его хриплый, томный голос полностью заволок, разносясь по всему организму со скоростью света, отдаваясь теплом на кончиках пальцев на ногах. Его слова казались для неё безумно интимными и важными как кислород, который уже был на исходе в этой комнате. Леви касается подушечками пальцев её подбородка, чуть приподнимает и целует со всей имеющейся и присущей ему нежностью. Ханджи прикрывает глаза, отвечая на поцелуй, путаясь пальцами в коротких волосах мужчины. По щеке скатывается одинокая слеза. И она только и делает, что улыбается сквозь поцелуй...       Тряхнув головой, Аккерман оглядывается по сторонам, подмечая, что зал уже опустел. Да, слишком увлекся мыслями. Даже не заметил, как доклад подошёл к концу и все разошлись. Интересно, как он выглядел всё это время со стороны? Риторический вопрос едва успевает пролететь в голове, как он слышит голос, доносящиийся спереди. — Ты последние десять минут только и делал, что прожигал меня взглядом и таинственно улыбался. Этому есть причина? — окончательно мужчину отрезвляет только голос, принадлежащий его женщине. Он смотрит вперед и видит лисий прищюр глаз и сладкую улыбку, — мой доклад был настолько скучным, что ты решил вовсе не слушать? — тихая усмешка доносится до мужчины. Леви не двигается, только наблюдает, как девушка быстро достает из компьютера различные провода, складывая его в портфель. — Нет, ты была великолепна, — вопрос был про доклад, но он, поглощенный её красотой, пропустил его мимо ушей, сразу начиная с комплиментов. Не говорить же прямо, что доклад действительно был скучен для него. Задабривать так задабривать. Встает со стула, подходит к девушке, забирая у неё сумку с ноутбуком. — Кажется, кто-то сейчас меня обманывает. Я же знаю, что твоей заднице сложно усидеть на подобных собраниях и конференциях. Признайся, что уже проклял меня и мою презентацию на пару с докладом тысячу раз. — Иногда так плохо, что ты видишь меня насквозь… Ничего ведь не скроешь, — и в эту же минуту получает нехилый подзатыльник. — Какой же ты мерзкий, Аккерман! Лучше бы молчал, — Ханджи надувает губы и пытается отобрать у меня свою сумку. Да, вот она еще одна её черта, кстати, его любимая, — когда злится, готова вечно демонстративно надуваться как воздушный шарик, и уходить от него куда подальше. Гордая, — отдай, иначе сейчас ещё раз получишь. — Так, очкастая, цыц, — он откладывает сумку на тумбочку и перехватывает в воздухе её руки, которые так и тянутся к его затылку, чтобы огреть да посильней, — если ты меня сейчас убьешь, то никто не поведет тебя в кино на твои очередные розовосопельные мелодрамы. А я вот решился, а ты хочешь меня убить. Не честно. — Куда ты собрался меня повести? Да, помимо музыки и танцев Леви еще терпеть не мог кино. Лучше бы просто посмотреть дома какой-нибудь фильм под пледом раз уж на то пошло. Но нет же — Ханджи всегда тащила его в кинотеатр, всегда на последний ряд и всегда покупала приторный попкорн. Единственная выгода для него — поцелуи, которые он изредка получал на протяжении всего сеанса. Не зря же всегда они покупают билеты на именитые «места для поцелуев». Что-то же приятное должно перепадать бедному Аккерману. — Всё, пошли, пока я не передумал и не потащил тебя домой смотреть новости или программу о политике, — быстро чмокает её в щёку и хватает в за руку, таща на выход из зала. В этот момент ему кажется особенным её смех, который обволакивает помещение и является усладой для ушей мужчины. Всё-таки, истина одна и она проста. Вся она особенная для него.