Развлечёмся?

Pov Мориарти. - Себастьян, ну открой дверь, - я специально растягиваю слова, скатываясь в хныканье, - ну прошу, открой. В ответ тишина. Как же я ненавижу тишину. Ненавижу Себастьяна. Хотя тишину, создаваемую Себастьяном, люблю. Странно, да? - Открой мне дверь, безмозглый вояка. Живо! – не унимаюсь я. - Дверь открыта, Джим. Да знаю, что дверь открыта. Он что ли ненормальным меня считает? Я, может, хочу, чтобы он сам встал и открыл мне её. Босс я или нет, в конце концов? Думаю, самое время картинно скатиться по стенке, закрывая руками лицо. Сделано. - Себ, заюшка, а ну быстро поднял свою сладкую задничку и прискакал открывать мне дверь, - кричу с пола. - Или тащи себя сюда сам, или так и продолжай истерить под дверью, твоё дело. На меня не рассчитывай, заюшка, - я не вижу, но абсолютно точно знаю: он ухмыляется. - Себи?! - Да, шеф? - Откроешь дверь, а? - Нет. Ну, вы только послушайте негодника, опять артачится. Вот, дьявол! Я встаю с пола, отряхивая брюки, и все-таки сам открываю дверь, проходя внутрь. И это совсем не значит, что он победил, просто у меня появилась новая идея. У меня много идей. Но все они, в основном, плохие. Это скучно, когда идеи реализуются, так, как им следует, что бывает постоянно. А скука это плохо, следовательно, у меня плохие идеи. А вот с Себастьяном не скучно. Этот бес всегда сделает все по-своему. Вот на днях мой тигр завершил порученное ему задание, разумеется, успешно. После устранения одного не слишком приятного человека, мой Себи должен был сесть в припаркованный у подъезда, специально для него, автомобиль. Он не сел. Прошел полквартала и угнал совершенно другую машину. Уже дома на моё возмущение отреагировал лишь одной фразой: “Сам езди в розовом Ниссане микра”. - Вот я и езжу! Кто его тебе подгонял, по-твоему, неблагодарная ты скотина? – спросил я его, но ответа так и не дождался. И вот так всегда. Сейчас мой снайпер сидит на кровати и проводит какие-то непонятные ритуалы с оружием. Он отчего-то не любит, когда я ставлю слово ритуал в одно предложение с названием оружия. Говорит, что ритуалы могу проводить только я, со своим членом, в душе, а он не ритуалы проводит, а обеспечивает максимальную боеготовность оружия. По-моему, это у него Steyr AUG. Хотя я не уверен. Да это и не важно. Я подхожу ближе и сажусь сзади него. В комнате отвратительно много света. Полковник всегда задергивает шторы, но ставит как минимум два гадких торшера с обеих сторон кровати, ещё не забывает включить точечные светильники в потолке. - Тебе что-нибудь нужно? – Моран, словно предчувствуя, что быстро я не уйду, начинает освобождать кровать от оружия и многочисленных листков с записями. - Скажи, где ты берешь настолько не подходящие к интерьеру торшеры? - Внутренний эстет спать спокойно не может? - Мой внутренний эстет не то, что спать, жить не хочет, глядя на твою комнату, - я развожу руки в стороны, безуспешно пытаясь сфокусировать внимание полковника на всём пространстве одновременно. - Неужели всё так плохо? – удивленно оглядевшись, пожимает плечами. - Хуже, чем выставить работы Ватто и Кирико в одном помещении, на том лишь основании, что фамилии заканчиваются на “о”. - А я бы сходил на такую выставку, - равнодушно заключил снайпер, ещё раз убеждая меня, что понятия красоты и безобразия для него полностью абстрактны, если вообще существуют. Я уже говорил, какой он у меня странный? Несправедливо было бы назвать Себастьяна невежественным в области культуры, но иногда складывается впечатление, что эстетическое наслаждение у него вызывает лишь хорошо сделанная работа. Хотя мне, наверно, это в нем даже нравится. Надо провести эксперимент! - Вот скажи, Себи, я красивый? – спросил я самым очаровательным голосом, медленно потягиваясь на его кровати. Судя по нахмуренным бровям и еле заметной ухмылке, я застал его врасплох. Теперь не выкрутится. – Ну-у?.. Я жду-у-у… - А не пойти бы тебе, Джим, с такими вопросами к своим любовникам или, на худой конец, к психиатру? - Мне интересно, что ты думаешь. - Да ну? Опять свои долбаные эксперименты на мне проводишь? – осведомлялся снайпер, разминая затекшую от отсутствия движения ногу. - Да! Столько материала, могу книгу написать. - Ага. Бестселлер. “Как достать Себастьяна Морана для чайников”. - Считаешь меня чайником, неблагодарное животное? - я с негодованием посмотрел на снайпера. Хотелось врезать ему. - Я, как минимум, золотой сервиз! - Ну, хорошо, “Как достать Себастьяна Морана для золотых сервизов”. Намного лучше звучит, - произнес полковник, наигранно закатывая глаза. Я смеюсь. Он тоже, нет, не смеется, улыбается. Снова украл мою фишку. Но мне все равно смешно. Уже не хочется врезать. Хочется обниматься. Я ложусь к Морану под бок, сваливая на него половину своих конечностей. - Ты так и не ответил на вопрос, - я провожу пальцами по щеке полковника. У него пятидневная щетина, как я люблю. Себ фыркает, убирая мою руку. И хотя он утверждает, что мои фетиши – это последнее о чем он думает, я убежден, что все это для меня. Также как оголенный торс и отросшие, торчащие в разные стороны волосы, слишком уж противоречащие образу коротко-стриженного военного, готового в любую секунду кинуться выполнять приказ. - Да, Джим, красивый. - Что? – я ожидал чего угодно, кроме прямого ответа на вопрос. - Все ты слышал. Повторять не стану. Наступило молчание. Моран молчит, потому что… ну, это же Моран, он почти всегда молчит, я же безмолвствую потому, что просто не представляю, как нужно реагировать. Я был не готов принять искренность от человека, который не иронизирует разве что во сне. Подобный вариант я не просчитывал. - Что такое? – полковник с любопытством смотрит на меня. - Ничего. - Не привык получать комплименты? - Следи за языком, а то без него останешься и без ушей заодно. Глухонемой снайпер – лучший снайпер. - А я думал межсистемная компенсация у органов чувств – пустой базар. - Не пустой, - я переполз на другой край кровати. Продолжать разговор совершенно не хотелось, но, видимо, у Морана были другие планы. - Знал бы раньше, как тебя раздражают комплименты, честное слово, говорил бы их чаще, - весело сообщил снайпер. - А вообще я думал, ты всегда был солнцем, вокруг которого вращалось, по меньшей мере, восемь жополизов, ежедневно восхваляющих твою персону. Готов поспорить, ты был королем выпускного бала и самой коварной сучкой школы. Периодически устраивал психологические пытки конкурентам в старших классах, а в младших подсыпал слабительное в чай всем тем, кто мешал тебе быть круче мира сего. Угадал? - Себ, да ты, блядь, долбаная надежда британской психиатрии. Я не хотел поднимать эту тему, по крайней мере, не сейчас, когда все располагает к физической, а не духовной близости. Какая тут может быть душа, когда я ласково провожу рукой сначала по позвоночнику моего киллера, затем плавно перехожу на широчайшую мышцу. И, знаете, это не просто название, она, действительно, широчайшая, как, в общем-то, все у Себастьяна. Широчайшие взгляды на жизнь, широчайшая известность в определенных кругах, широчайшие возможности, обретенные не без моей помощи, но, несмотря на это, для меня он - маленькая букашка с бицепсами, которая всегда остается в моем широчайшем поле зрения. Я улыбаюсь своим мыслям и вместе с тем обхватываю Морана таким образом, чтобы снайпер оказался “окольцован” моими ногами. Прижимаюсь к нему ещё сильней. Чувствую запах железа, исходящий от его волос. Никогда не понимал, откуда он берется. Складывается впечатление, что Себастьян проводит ночи, полируя своей головой железобетонные шпалы. Спрашиваю его об этом. Он смеётся, про себя, разумеется. Я понимаю это по прищуру и дерзкой ухмылки типа “Джимми, ты дибил”. Вот я уже подобрался к его волосам и только собирался запустить в них пальцы, как Моран больно схватил меня за руку. - Давай без этого, Джим. - Почему? – я пытался сделать выражение своего лица одновременно милым и удивленным. - Ты же у нас гений, собери все факты и сделай логическое умозаключение. - Я не понимаю, Себ, ты отвергаешь меня? Да, брось, ты же хочешь, - я проигнорировал удивление на лице полковника, продолжая, - потому что я так сказал. - Угу. Обожаю на досуге трахать различные криминальные элементы с блядскими наклонностями, - Моран усмехнулся и, сложив руки за головой, откинулся на подушку. - Вот видишь, я абсолютно в твоем вкусе! – аплодируя самому себе, я лег на своего снайпера, поглаживая его плечи. - Да, ты прав. Я хочу тебя… - прошептал снайпер в мои губы, продолжая, - задушить, отравить, пристрелить и желательно все одновременно. Но больше всего я хочу повесить тебя на твоем же гребаном галстуке. Может, тогда ты начнешь убирать их на место… если выживешь, - сказав это, Себастьян резко притянул меня к себе. По правде сказать, не самая удобная поза. Напоминаю сфинкса, только тот сам гордо держит голову, а мою бесцеремонно ткнули в подушку. Сам не понимаю, почему позволяю так с собой обращаться. Pov Моран. Бывают же такие беспросветно поганые дни. Если вы думаете, что знаете всё о поганых днях, то вы либо работали на Джеймса Мориарти, либо идиоты. А так как я не знаю ни одного живого представителя первой группы, то вы… ну, вы поняли. День сегодня начался с того, что меня остановили за превышение скорости. Спасибо пачке налички в моем кармане, которая спасла меня от лишения прав. Потом старая пассия Джима – моя новая цель – переехала, из чего следует, что все мои приготовления его убийства пошли к херам собачим. Ещё эта неувязка с поставкой патронов, да и тосты утром подгорели. Ну, и, разумеется, меня разыскивают, но это мелочи. Как я оказался в подобном дерьме? Последнее время задумываться об этом приходится всё чаще. А началось всё с провалившейся попытки даунфишинга, которая привела меня к ещё более напряженному рабочему графику и, собственно, Джиму. Описывая Джеймса, хотя, нет, хватит с него и того, что его Скотланд-Ярд и добрая половина города “описывает”. Я не буду. Отмечу лишь, что сегодня он просто в фантастически приподнятом настроении, а это значит, что список дел на конец дня можно сжечь уже сейчас. В данный момент мой работодатель лежит на мне и пытается втиснуть свои руки между моей спиной и кроватью. И, наверно, это и есть ответ на вопрос о том, как я во всё это впутался. Из-за него. Человека, который покупает для меня ранчо с двадцатью белыми лошадьми, после того, как я вскользь упоминаю что не отказался бы от “вайт хос”. Как же долго он смеётся, когда я говорю, что имел в виду виски. А потом Джеймс всё равно заставляет меня прокатиться на лошади – вроде как нехорошо продавать, не покатавшись. Джим – особенный человек, от поступков которого во мне вспыхивает ярость и страсть одновременно, ну, может быть, ещё изредка тянет на поржать. В Джиме нет ничего однозначного, кроме, пожалуй, одной вещи: неспособность провести больше минуты в одном положении, и, похоже, он в принципе не может на чем-либо долго концентрироваться. Поэтому немного на мне полежав, он вскочил и направился к моему лэптопу. Я уже давно перестал удивляться и даже возмущаться тому, что любой мой пароль в руках Джима переставал таковым являться. Даже сейчас, когда мой босс заменил мой плейлист своим, я только потёр нос и настроился слушать. Невозможно угадать, что может внезапно понравиться Джеймсу, поэтому я приготовился к сюрпризу. Тихо заиграл оркестр, какая-то не раздражающая классическая музыка меня вполне устраивала, и, судя по всему, Мориарти тоже, потому что он, очень довольный, подполз ко мне и поцеловал. Ему прекрасно известно, как меня возбуждают его поцелуи, поэтому я наваливаюсь на него всем телом, оставляя вереницу поцелуев-укусов на его шее. Этот засранец пытается освободиться: бьёт мои плечи руками, которые явно не в состоянии разбить ни один нос, шипит, ругается на каком-то смешном не знакомом мне языке, пытается кусаться и просто дергается. Он всегда грозится меня убить, когда я лишаю его возможности всё контролировать. Я был бы полностью доволен ситуацией, если бы не внезапно начавшееся, разрывающее мои барабанные перепонки сопрано, доносящееся из моего ноутбука. Джим хохочет, видя моё перекошенное лицо, и даже не пытается больше сопротивляться. Мда, кто бы мог подумать, чем обернётся довольно приятная увертюра в начале. - Ну, всё, милый, теперь я знаю, что мы будем слушать каждый вечер, - еле выговорил босс, вытирая выступившие от смеха слёзы. - Зачем так далеко загадывать? Единственное, в чем можешь быть уверен, это то, что сейчас я тебя трахну. Сказав это, я сильно вдавливаю его раскинутые в разные стороны руки в кровать и целую. Немного помедлив, босс отвечает на поцелуй со свойственной только ему стервозностью и нетерпением. Он со стоном прогибается и, прижимаясь ко мне всем телом, обхватывает ногами. Я чувствую, насколько возбужден Джим и как отчаянно он пытается это скрыть. - Я отпущу руки, если ты найдешь им правильное применение, - шепчу я, прикусывая после каждого слова нижнюю губу босса. Я не понял, что промычал в ответ Джим, так как был слишком занят, расстегивая молнию на штанах любовника. Я быстро подавляю протестную активность Мориарти, позволяя вести в нашей маленькой “схватке” языков. Готов поспорить его заводит не сам процесс, а победа, которую я услужливо предоставляю ему. - Себи, давай я сам, - с взъерошенными волосами, раскрасневшийся, с припухшими губами, ухмыляющийся, Джеймс выглядел непередаваемо сексуально. Я был бы конченым болваном, если бы отказал себе в удовольствии понаблюдать за раздевающимся Джимом. Тем более, какой-то шустренький только что начавшийся инди-поп явно нравился боссу, по крайней мере, судя по покачивающимся бедрам и “зубастой” улыбке моего работодателя. Я заворожено смотрел на причудливые движения, которые криминальный гений вытворял тазом и грудью одновременно, то прогибаясь в пояснице, то двигая плечами, он точно попадал в непредсказуемый ритм песни. Будоражащая не только воображение, но и мой член, смесь стрип денса, тектоника и танца живота, выглядела так, будто Джим только этим и занимался. Увлекшись движениями, я и не заметил, когда он избавился от футболки. Он нарочно медлил, бесконечно долго разбираясь с уже давно расстегнутой мною ширинкой. Сняв наконец-то штаны, Джим остался лишь в видавших виды хипсах, которые, определенно, не могли скрыть возбуждения их владельца. - Какая жалость, кажется, я оставил кошелёк в других брюках, - произнес я без сожаления, покрывая поцелуями живот своего стриптизера. Ему подобное сравнение не понравилось. - Тогда ты должен мне двадцать фунтов и давай уже к сути, - простонал Мориарти, стягивая с себя последний элемент одежды. - Вычти из зарплаты, и терпение, Джеймс, - прекращая мучить мужчину, я перехожу к той самой “сути”. Стоящий на коленях, пусть даже и надо мной, Джим – прекрасное зрелище, но я предпочитаю его лежащим подо мной. Поэтому, обняв его, я переворачиваю нас в более привычную для меня позу. Вскрываю только что вытащенную из-под кровати емкость с каким-то маслом для тела – подарок от предыдущих владельцев – хорошо, что не выкинул. - Себастьян, это что за дерьмо? - Понятия не имею, но оно скоро окажется там, где есть другое дерьмо. Так что плевать, - вижу, как Джим закатывает глаза, но улыбается. Уже давно избавившись от джинсов, я намазал свой член тем, что, наверно, было маслом. С нетерпением схватив босса за коленки и раздвинув ноги, я резко вошел в него без предупреждения. Буквально через мгновение моя щека горела от крепкой пощечины. Джеймс смотрел на меня диким взглядом, готовый ударить ещё раз. Он бы сделал это, если бы я не завернул его руку за голову и крепко не прижал к кровати. - Ты что, мать твою, делаешь? – возбуждение перекрывало злость. - Я завтра сидеть не смогу, ублюдок, - закричал Джим, пытаясь меня укусить. - Значит, будешь лежать, - сказал я грубее обычного, - вместе лежать будем. Наверно подобный ответ устроил Джима, потому что, обхватив меня всеми конечностями, он сам толкнулся навстречу. Заиграло что-то из кантри, а я впился в его губы, как в последний раз, хотя с нашей-то жизнью этот вариант никогда нельзя исключать, и ускорил темп, буквально вдавливая Джима в кровать. Он кончил первым и, схватив меня за волосы, несвязно прошептал что-то о смене позиции. Я плохо воспринимаю информацию во время секса поэтому, когда мы оба оказались в сидячем положении, инициатива полностью перешла к нему. Что я понимал точно, что Джеймсу нравится наблюдать за мной во время и после оргазма. Ему достаточно было сделать несколько движений, чтобы любоваться результатом. Кончив, я устало откинулся на кровать и под пристальным взглядом босса пытался восстановить дыхание. Наблюдать за мной Джеймсу надоело так же быстро, как надоедало всё остальное. Он слез с меня и пополз выключать музыку. - Ну как? – спросил Мориарти, скидываю мою одежду с кровати. - Что как? - Секс под музыку, - пояснил Джеймс с недовольством, которое у него часто возникало в ответ на чью-нибудь недогадливость. - Включишь ещё раз ту оперу, будешь всю жизнь онанизмом заниматься. Джеймс ухмыльнулся и, потрепав мои волосы, удалился. Кажется, я был ему всё-таки дороже, чем музыкальный трек.