— Сашка, воробушек, как же я буду без тебя после окончания проекта?
— А до встречи со мной как жил?
— Как — то поверхностно
В сладостной улыбке мечтательно прикрываю глаза, обхватывая себя руками. Наши обоюдные желания не расставаться, не разминуться на поворотах жизни, казалось, были сильнее всех предубеждений и стереотипов. Мы переплелись в творческих началах, растворяясь в музыке — буквально ею дыша. Мы были, словно ниточка и иголочка: всегда рядом, всегда вместе — иначе никак. И всё было бы прекрасно, если бы не надоедливая мысль, не дающая мне покоя.«Каштанова, ты влюбилась»
Хотела бы я, чтобы всё это было неправдой. Но только, чем больше аргументов приводила против этого чувства, тем больше всплывало за.Тёплый снежный день, размеренное спокойное утро, пустые улицы выходного дня, а я вновь жду его у назначенного места встречи, чтобы вместе поехать на съёмки.
— Давно ждёшь?
В привычной манере подходит со спины, перемещая руки на мою талию, невесомым касанием оставляя тёплый поцелуй на моей щеке.
Обычный дружеский жест ещё тогда стал вызывать во мне совсем не дружеские чувства. Я краснела, бледнела, заговаривалась, пропадая в бездне его глаз. Иногда бывало и такое, что теряла нить разговора. Смотрела на него широко распахнутыми глазами, почти не моргая, не в силах вспомнить, о чём мы говорили минуту назад. Шутки с его стороны стали казаться слишком остроумными, вызывая во мне приливы счастливого смеха, а все его действия носили слишком идеализированный характер, оправдывая его далеко не простой нрав.На часах 00:20, а он выбегает ко мне из машины, взволнованно шаря глазами по моему лицу. По-доброму ругает, что не позвонила сразу, опасности себя подвергая. И эта забота так приятна, что не находится слов, чтобы выразить ему благодарность.
— Прости, что пришлось тебя дёрнуть: очень испугалась когда поняла, что мою машину вскрыли.
— Брось, Саш, надо было сразу мне позвонить...
— Спасибо, что приехал, — блаженно прикрываю глаза, располагая своё лицо на его груди.
Судьба вынуждала нас присутствовать в жизнях друг друга всегда. В самые прекрасные и в самые ужасные моменты жизни. Добавляя нашим отношениям особую важность. День за днём дружба смягчала свои грани, уступая место не совсем радужным, но определённо правдивым мыслям. Не справилась, не удержалась — влюбилась. Только безоблачного счастья это не приносило. Находясь в стенах дома, где никто не смог увидеть непривычно горюющую Александру Каштанову, обнажала всю себя, глотая горькие слёзы, заставляя себя смириться с оглушающей, словно взрыв, правдой. Правдой по имени Катя. А на утро приходилось вновь натягивать привычную улыбку, не позволяя селить сомнения в лицах людей, распространяя сплетни насчёт моего эмоционального состояния. И всё повторялось по кругу, день за днём. Андрей стал слишком значимой фигурой в моей судьбе. И в этом не оставалось сомнений.— Сашка, я так тебя люблю
— И я тебя люблю, — конечно, любит: как друга, как товарища, как творческую половинку.
Загребаю в ладошку пушистый белый снег, ощущая на руке стремительно образующуюся влагу и покраснение с сопровождающимся онемением пальцев. Холодное дуновение ветра заставляет щёки неприятно покалывать, вынуждая посильнее закутаться в шерстяной шарф, ожидая своего выхода в кадр. — Стоп, снято!«Ну что, Каштанова, — твой выход»
С того момента, как целовала его в последний раз, кажется, прошла целая вечность. Всё это мучительно — долгое время я могла лишь мечтать, когда вновь смогу прижаться к излюбленным устам. И вот, я стою напротив него, проговаривая заученный текст, ожидая самого долгожданного мною момента. Глаза в глаза, рука в руке. Моё волнение, выражающееся сухостью во рту, его блеск глаз, как и прежде смотрящих на меня слишком откровенно. Бешеный стук сердца, разрывающий грудную клетку, влага на ладонях и лёгкое головокружение накрывают с головой. — Я так ждал этого момента. — Не дольше, чем я, — сценаристы правы, я ждала. Очень ждала. Поцелуй неспешный, аккуратный, постепенно перерастающий в настойчивый и пылкий. Соприкосновение наших губ опьяняет, одурманивая сознание, как нельзя лучше выражая чувства истосковавшегося сердца. Рваное дыхание, морозный ветер, обдувающий влагу на наших губах — именно так я запомню наш третий, взаимный, пусть и вынужденный поцелуй. Лёгкие улыбки и затуманенные взгляды. Игра? Профессионализм? Любовь? Восстанавливаю сбившееся дыхание, не в силах поднять на него взгляд. В воздухе витает напряжение словно после разряда тока. — Чай? Наше привычное чаепитие, тот самый жест дружбы, который всегда помогал расслабиться после тяжелого трудового дня. Киваю, не поднимая головы, рисуя носком ботинка на снегу незамысловатые узоры. Непривычно долго молчим, размешивая давно растворившийся в чашках сахар. Кажется, за всё это время я так и не решилась поднять на него глаз, а только просверливала взглядом любезно подаренную Андреем кружку с изображением Хогвартса. Раздаётся звонок телефона, заставляющий вздрогнуть всем телом, разливая по тонкой ткани домашней одежды тот самый крепкий чай. — Чёрт, — подскакиваю на месте, оттягивая неприятно прилипшую к коже ткань. Руки неприятно горят, образуя покраснения на местах соприкосновения с горячей жидкостью. — Тебе нужно переодеться и осмотреть тело на ожоги, у меня есть необходимое средство в таких случаях. — Всё в порядке, чай был остывшим. Беру салфетки, подходя поближе к солнечному свету. Протираю промокшую ткань, взбрасывая взгляд в окно. На глаза попадается объёмная шапка с мехом, клетчатое пальто и рыжие волосы. Сердце выдаёт замедленные сердечные сокращения, тотчас разгоняясь с двойной скоростью. Нервно сглатываю, пытаясь собрать все своё мужество в кулак. Катя. — Ан-н-дрей, к тебе пришли, — с трудом произношу слова, нервно заикаясь, чересчур старательно продолжая собирать влагу на салфетки. Подходит со спины, заглядывая в небольшое окошко "актёрки". Отворачивает голову, сжимая руками переносицу, заметно нервничая. — Я скоро. Стою, прислушиваясь к его торопливым шагам по ламинату, не в силах сдвинуться с места. Упираюсь взглядом в рыжие волосы и счастливую улыбку, навеянную предстоящей встречей. Сжимаю руки в кулаки так сильно, что костяшки рук заметно белеют, а на ладонях остаются багровые пятна от впившихся ногтей. Подошёл, обнял. Её руки — на его шее, его — на её талии. Легкое касание её губ к его щеке заставляет перевести взгляд, разглядывая сквозь пелену слёз наши спальные места. Беспомощность в этой ситуации отдаёт ноющей болью, заставляя жадно хватать ртом воздух. Наспех накидываю пуховик, просовываю ноги в домашние тапочки, выбегая во вторую дверь, ведущую во двор. Морозный воздух прошибает всё тело, заставляя содрогаться, а губы — нервно распахиваться, словно у рыбы, выброшенной на берег. Нахожу опору в стене фургона, прижимаясь к нему всем телом. Дыши, Саша, дыши. Прикрываю глаза, пытаясь восстановить дыхание. В голове вновь проносится картина минувшего времени, заставляя обхватить голову руками, сжимая между пальцами короткие пряди волос. Подношу руку ко рту, пытаясь унять горькие всхлипы. Вот так и бывает: некогда улыбчивая, сильная девушка Александра тоже умеет рассыпаться от боли и плакать в скупом одиночестве. Время теряет счёт, холод не чувствуется, всё будто замедляется. — Эй, эй, ты чего? — обхватывает лицо горячими, словно пламя, руками, пытаясь заглянуть в глаза, которые я старательно отвожу. — Ты вся ледяная, — резким движением натягивает на мою голову капюшон, подталкивая к нашему фургону. — Каштанова, ты сумасшедшая — ты совершенно не думаешь о своём здоровье. Ни о физическом, ни о психологическом. Усаживает на край дивана, стаскивая с меня пуховик. Отходит к небольшому комоду, хаотично открывая небольшие ящички, просматривая их содержимое. Выуживает пару тёплых шерстяных носков, присаживается передо мной на колени. Обхватывает прохладные ступни, начиная их растирать. — От объяснений не уйдёшь, можешь не рассчитывать, дай только носки надеть. Натягивает на ноги носки, сопровождая этот жест дополнительным растиранием моих стоп. Прихватывает плед с верхнего яруса кровати, присаживаясь рядом; накидывает его на мои подрагивающие плечи, оставляя свою руку поверх. — Я слушаю. — Нечего обсуждать. — Ты так считаешь? — Я так считаю. Рывком поворачивает моё лицо к себе, всматриваясь в покрасневшие белки глаз. — Каштанова, у тебя не получается врать. — Мне нечего тебе ответить, — пытаюсь отвести взгляд, но не могу: его пальцы слишком крепко удерживают мой подбородок. — Саш, я хочу услышать эти слова от тебя. — Какие слова? Внутри поднимается волнение, глазами бегаю по его лицу, пытаясь найти ответы на свои вопросы. — Саш, я всё-таки не слепой, в линзах хожу. Если ты думала, что я не знаю, — ты ошибалась. — Знаешь о чём? — Прекрати, к чему эту игры? Я всё слышал, ещё неделю назад. — Неделю назад? Что слышал? Забываю, как дышать, вспоминая события недельной давности.Неделю назад. Гримёрка.
Каждодневные вопросы мамы о моей личной жизни ставили в ступор.
«Сашенька, карьера — это важно, но как же семья?»;
«Время ведь идёт, доченька»;
«Саша, присмотрись к этому парню, эти взгляды неспроста, милая!»
И так по кругу, день за днём.
— Мам, давай закроем эту тему? У него есть девушка, и совсем не важно, есть ли у меня к нему какие-либо чувства. Перестань, прошу, мам!
Округляю глаза, всматриваясь в его лицо. Я ведь выкрикивала эту фразу и даже не могла подумать, что именно в этот момент за приоткрывшейся дверью стоял Андрей, анализируя мои слова. — Ты всё знал и молчал... — притупляю взгляд, зажмуривая глаза, представляя, в какой глупой ситуации я нахожусь. — Давай просто забудем этот разговор, прошу, — перехожу на шёпот, чувствуя жжение в районе своих щёк. — Я не смогу это забыть, Саш. Потому что, если это — правда, то это — одни из самых важных слов в моей жизни. Поднимаю глаза, всматриваясь в очертания его лица в полумраке комнаты. Вновь располагает свои ладони на моём лице, большими пальцами рук поглаживая мои скулы. — Я влюбился в тебя ещё в Киеве, когда впервые увидел твою улыбку и обворожительные ямочки на щёчках. И уже тогда я понял: назад дороги нет. — Но почему ты молчал? — А ты? Разряжаем обстановку расслабленным смехом. — Я ждал, подтверждая свои догадки. И меня ни на минуту не покидала мысль, что однажды ты всё-таки будешь моей. Усмехаюсь, вглядываясь в его глаза. — Ты сейчас говоришь, прям как Агапов! — У нас с ним просто есть кое-что общее. Абсолютная любовь. Любовь к тебе. Набираю как можно больше воздуха в лёгкие, задавая самый главный вопрос: — А Катя? — Можешь не переживать, всё кончено. Обхватываю его шею, обдавая его губы своим дыханием. — Как же долго я тебя ждала!