🎼Lamb - Gabriel
Алина не знала, как поступить и как сделать последний шаг. Она смотрела во тьму когда-то серых глаз, и они манили ее, они пьянили ее, они забирали и подчиняли. Она хотела окунуться, хотела коснуться тьмы, предела собственного света. Она была готова на этот шаг. Хоть страх и сковывал, как ледяное море, но то, как он смотрел… Все сомнения, все жертвы, на которые она шла эти долгие месяцы… Но Алина знала, что она просто бежала от него. От той притягательной силы, от власти, которой он окутывал все ее естество, забирая свет ее души, ее солнце. Каждый новый вдох усиливал чувство в груди, что он — ее темное солнце. И она сделала шаг, отпуская руку бывшего возлюбленного, оставляя Мала позади — не только спины, но и в своем прошлом. «Таких, как мы, больше нет, Алина». Как Дарклинг был чертовски прав: они одни против целого мира, они — весь мир. Они созданы друг для друга, рождены, чтобы встретиться, чтобы править и умереть. Алина, отпуская руку Мала, почувствовала себя свободной первый раз за долгие месяцы, она могла не притворяться, не лгать — в первую очередь себе. Она хотела его, она жаждала его, она мечтала о нем. Даже больше, чем о третьем усилителе. Даже больше, чем о солнце. Дарклинг протянул руку вперед в приглашающем жесте, вокруг него клубилась тьма словно змеи, тьма скрывала его силуэт, она защищала своего хозяина от нее — от Алины, от заклинательницы единственного, что могло уничтожить ее властелина, — от солнца. — Алина, нет! Ты не должна! Мал кричал за спиной Алины, но она больше не ощущала стыда от того, что сделала выбор. Неправильный, уничтожающий ее, целый мир, всю вселенную. Она выбрала его, его темные глаза, его безобразно прекрасный шрам на щеке, она выбрала его — Дарклинга. Она выбрала тьму. Темного Еретика, который пробуждал ее скверну, все ее черное солнце, которое будет исторгать тьму, лишь бы не причинить ему вреда. Больше никогда она не подарит ему боли. Никогда. Алина сделала еще один шаг навстречу своему концу. Каждое новое движение давалось все проще. Свет не может существовать во тьме — она знала это; она не спасала друзей, не спасала Мала или Женю. Она спасала себя. Алина знала, что в этой жизни больше нет для нее места, нет ни уголка, где она сможет не думать о нем, не взывать к нему, не страдать в те ночи, когда он не приходит. Он был нужен ей, Алина хотела — нет, она мечтала и жаждала раствориться в нем. Только в нем. Навсегда. До последней крупицы, до последнего луча, до последней искры. Их пальцы соприкоснулись. Невозможно холодные его и ее — еще согретые солнцем. Ее солнцем. Тем, от чего она откажется через мгновение. Ток искр пробежал по их телам, они почувствовали это, они насладились. Друзья стояли за спиной девушки, но клубы тьмы не подпускали их. Они смотрели, как удаляется их надежда, как гаснет их солнце. Алина отдалялась, сама. Он не заставлял ее, не принуждал: он дал ей выбор, и она выбрала его. Она всегда будет выбирать его, а он будет постоянно искать ее. Теперь она навеки — его. Теперь они связаны вечностью. Так было предначертано с тех самых пор, как солнце зашло за первый горизонт, когда рассвет растворил тьму. Тьма накрыла Малый дворец, накрыла мир. Их пальцы переплелись, и от такого легкого прикосновения глаза Алины наполнились слезами. Но не от того, что она предала всех людей, кто шел за ней и умирал, а от того, что она так долго этого ждала. Каждую ночь, когда Дарклинг сидел на краю ее кровати, каждый раз, когда она видела его в конце темного коридора. Только теперь Алина поняла, что взывала к нему. Нуждалась в нем. Хотела только его. Дарклинг окружил их тьмой — непроглядной, уничтожающей. Теперь их не видел никто. Они скрылись на ней как за черной вуалью и смотрели друг другу в глаза. Изучая каждый рисунок на радужке, заглядывая в душу, которая распахнулась навстречу судьбе. Дарклинг свободной рукой притянул Алину к себе, отчего она с силой ударилась в его грудь своей. Ее щеки покрылись бы румянцем, у нее перехватило бы дыхание, если бы она не была уверена, что происходит именно то, что должно было произойти. Она наконец-то ощутила его особенный запах — настоящий. Он пах морозом, темной ночью, он пах свободой — тот запах, который дурманил ее голову, когда она спала в его спальне без него. Мечтая о том, чтобы он притянул ее к себе, накрыл ее губы своими, был с ней. — Алина… Дарклинг прошептал ее имя совсем тихо, почти одними губами. Первый раз он был так близко, первый раз он был настоящим. Не строящий интриги, не старающийся уничтожить или приручить ее свет. Алина знала, что теперь это ее выбор. Не потому, что он приказал, а только потому, что этого хотела она. С того самого раза, как он поцеловал ее на тропинке у Малого дворца. Она не могла выкинуть этот поцелуй из головы. Такой запретный, сладкий, такой первый для нее и последний для всего света. Солнце за окном гасло, мир погружался в темноту. Чернота забирала улицы, леса. Тьма забирала мир по крупицам, гася каждый огонек отдельно, один за одним, давая насладиться им — моментом, а миру — вдохнуть ужас перед концом. Дарклинг склонился к лицу Алины, не прикрывая глаза, изучая ее, принимая и наслаждаясь ее выбором. Первый раз боясь, что она откажет — не потому, что это неправильно или претит ее принципам, а потому, что он ей не нужен. Что ему суждено проживать вечность в одиночестве, умирая для тысячи людей и воскресая в преданиях. Черный Еретик — сильнейший, единственный в своем роде — пал. Под чувствами солнечной девушки, под взором ее ясных глаз, под теплом ее особенной души. Дарклинг пал, и он был готов признаться в этом. Но не успел. Обветренные губы Алины с привкусом соленой крови, сажи и пепла накрыли его. И мир померк. Для всех и для каждого наступила тьма. Солнце выбрало свой путь, погружаясь в бесконечную ночь. Дарклинг отпустил руку девушки и с силой сжал ее талию, сминая ее порванный синий кафтан. Он протянул руку в вверх по животу, очерчивая ладонями грудь и почувствовал его — кулон, который подарил ей в начале их знакомства. Солнце в затмении. Как символично. А Алина льнула к нему, будто он мог испариться как во сне, мог уйти, не попрощавшись. Она с силой сжимала его плечи, забиралась пальцами в волосы цвета самой ночи, она хотела быть с ним, стать частью него, раствориться в нем. Он обезумел от ее желания; они чувствовали эмоции друг друга, они знали, что поступают правильно. Не для целого мира, не для вселенной. Для себя. Он — Черный Еретик, уничтоживший тысячи, и она — заклинательница солнца, которая позволила умереть. Тьма сгущалась и забирала рядом стоящих, унося их в иной мир спокойствия. Туда, где нет войны. — Алина, — вновь прошептал Дарклинг, упираясь лбом в лоб девушки, гладя ее щеки руками. Она переводила дыхание, она улыбалась, она была счастлива первый раз за всю свою несчастливую и недолгую жизнь. Она чувствовала, как учащенно бьется его сердце, она становилась частью него. Навсегда. Алина поняла, что возжелала его не потому, что он могущественен и прекрасен, а потому, что с ним она могла быть честной. Она могла быть собой. — Алина, — он вновь позвал девушку, и та открыла глаза. По ее щекам текли слезы счастья. Она с ним, они вместе. Навсегда. — Я люблю тебя, — прошептала она так, чтобы он услышал. — Я буду любить тебя всегда. Когда солнце не проснется на горизонте, когда тьма не встретит его после дня. Я буду всегда с тобой: ночью, днем, во тьме, в пустоте. Я только твоя. Слышишь? Навсегда. Ее слезы блестели, как чистейшая вода из горного источника. Дарклинг стер одну с ее щеки и прикрыл глаза от наслаждения, которое доставляли ее слова. — Тогда почему, Алина, ты убила нас? Почему ты убила меня? Мужчина открыл веки, и Алина видела, как тускнели его вновь серые глаза, заполнялись слезами отчаянья. Алина не понимала, что происходит; она касалась щек Дарклинга, очерчивала его шрамы, брови. Целовала его губы, но он словно растворялся в ее руках. Словно пепел разносился по ветру, как огонь гас без кислорода. — Нет! — закричала Алина. — Нет! Пожалуйста! — девушка осела на колени, удерживая тело мужчины, которое становилось все легче. Он таял, пропадал из ее жизни. Она убивала его, она знала это, она переживала это тысячи раз, и каждый из них она умирала вместе с ним. Любовь рассыпалась в воздухе, словно ее никогда и не было. Алина не смогла последовать за сердцем, она не смогла принять себя и выбрать его. Она убила, но при этом умерла и сама с ним на руках. С Черным Еретиком, с Морозовым, который был готов на все ради нее — даже отказаться от тьмы. Смерть зациклилась, время изменилось. Мир — умер. Теперь она вынуждена переживать этот день до скончания своего бесконечного века. Как она счастлива, как он прижимал ее к себе и как рассыпался пеплом на руках.∞
Алина вновь не знала, как поступить и как сделать последний шаг. Она смотрела во тьму когда-то серых глаз, и они манили ее, они пьянили, они забирали и подчиняли. Но она знала, что все равно сделает этот шаг. Она всегда это делала, она окуналась во тьму, касалась ее, отказываясь от света и от любви. Его любви. Ради долга, жизней сотен людей, которые называли ее святой, она убивала его собственными руками, забирая последние секунды его жизни, умирая вместе с ним. Но она выбрала не его. Долг победил любовь, а наказание за это — бесконечная смерть единственного.