Я заставлю тебя подчиниться

      Ох уж эти через чур эмоциональные отношения. Крики, ссоры, унижения, а может быть и применение силы. Или, как многие говорят, абьюзивные отношения. Это вроде как своего рода самоутверждение за счёт унижения и оскорбления другого человека. Властвующий принижает зависящего и получает от этого кайф, удовольствие, что от него всё равно не уйдут, даже под страхом боли и страданий.       Но всегда ли можно назвать такие отношения абьюзивными? А если это устраивает обе стороны? А если зависящая сторона получает от этого ещё больший кайф, стараясь специально вывести на эмоции. Может быть человеку нравится ощущать такое необычное чрезмерное внимание в свою сторону. Может быть так человек понимает, что другой точно помнит о нём. Тогда это уже не абьюзинг, а уже, наверное, мазохизм какой-то или что-нибудь другое.

***

      Утро не удалось с самого начала. Встали поздно, хотя планировали пораньше, душ не поделили, еда не такая как хотелось. И всё мелочи, из-за которых в принципе ссориться бессмысленно. Но это же Кихён и Хёнвон – представители самой драматичной пары, да и отношений в целом. Всё им двоим не нравится, не устраивает, а потом ходят, как два петуха, нахохлившись, и видеть друг друга не хотят, хотя в глубине души понимают, что всё равно друг друга не оставят.       Ну сказал один, что хочет на завтрак хлопья, так нет. Старший же решил, что будет готовить панкейки и всё тут. Встал в позу и ни туда, ни сюда. А Вон продолжает, начинает нагонят атмосферу, заходит издалека, а позже проезжается по любимой кихёновской самооценке и ловит лютый кайф, когда видит, как Ю начинает швырять сковороду в раковину и махать руками в разные стороны.       Такой Кихён его всегда заводит. Весь такой разгорячённый, эмоциональный, даже грубый, готовый вот-вот сотворить с ним что-нибудь запрещённое, от чего потом кричать хочется, но в тоже время весь такой домашний и милый, если учесть, что по дому он ходит в милой футболке с хомячками и широких рыжих спортивках. Вон в такие моменты просто сидит и смотрит на свою бешенную любовь и ждёт, когда же он усмирит свой пыл, заметит его ухмылку и начнёт надвигаться на него, как смертельная лавина или цунами.       А Кихён тоже не промах. Сам понимает, что младший та ещё зараза, любит побесить, но сдерживать себя вообще не в его принципах. Он привык всегда высказывать то, что думает, особенно если знает, что ему за это ничего не будет. Ну разве что удовольствие получит. Также резко, как и начал, остывает и медленным шагом сокращает между ними расстояние и наклоняется над сидящим Хёнвоном, как дикий зверь над своей добычей, вдыхая родной аромат пахучего тела, отдающего нотками клубники и мяты, и растягивая этот момент до небывалого.       Глаза смотрят на губы напротив, ожидая дальнейшие действия, которые обычно заканчивались полным подчинением добычи своему зверю. Но Хёнвон не был бы Хёнвоном, если не продолжил бы выводить Ю из себя даже в такой момент. И он отталкивает Ки от себя, а сам уходит в спальню, одевается и с довольной надменной улыбкой выходит из квартиры.       Ки как марионетка в руках Хёнвона. И пусть он человек со сложным вспыльчивым характером, младший очень умело манипулирует действиями оного. Куда тот пошёл Ки не известно, но долго сидеть дома одному и ждать, когда парень соизволит явиться, он не собирается, ибо он не какая-то там плаксивая девчонка, которая будет сидеть у окошка и дожидаться своего принца не белом коне. Парень просто напяливает на себя первое, что попадается под руку и вылетает на улицу.       Городские просторы никогда не были для них преградой. Потому куда бы не пошёл один, другой его по любому найдёт, пусть хоть он будет на другом конце города. Своё Ю никому не отдаст.       Внутри включается режим ищейки, а обоняние обостряется моментально, и он, словно собака на привязи, отыщет нужного ему человека. К тому же за четыре года отношений он наизусть выучил все привычки и предпочтения Че.       Эмоции и желание поставить того на место, или на колени, приводит Ю в небольшое кафе недалеко от дома. Милое помещение с приятным интерьером разбавлено чарующим ароматом кофе и местной выпечки, чередуясь с запахами духов от всех посетителей, смешавшихся в один большой клубок. Все присутствующие мило беседуют друг с другом либо же тихо сидят в одиночестве и занимаются своими делами. За стойкой стоит приятной внешности бармен, мило улыбающийся всем пришедшим клиентам. Но Ю сейчас волнует не он, даже не всё это, что он увидел.       Всё внимание по жизни сконцентрировано на одном уж сильно бесящем его человеке, в которого его угораздило влюбиться, и что в данным момент сидел и в наглую клеился к какому-то левому парню.       Ю просто стоит в проходе, попутно принимая на себе недовольные возгласы других входящих, но просто неотрывно смотрит в сторону своего мальчика и культурно ловит шок. А Хёнвон видит, что за человек молча сверлит его взглядом, закипая изнутри, и только подливает масла в огонь, начинает кормить незнакомца из ложечки и отпаивать вкусным кофе, улыбаясь и строя глазки, а позже и вовсе чуть ли не лезет целоваться.       А Кихён просто стоит, смотрит и придумывает чем бы наказать этого упёртого, что так искусно мотивирует его на ревность. Ноги сами начинают шагать по направлению к парочке, а кулак уже заносится для крутого удара, но достаточно Вону лишь поднять на Ки свой удовлетворённый взгляд, как старший вмиг оседает, понимая, что повёлся на элементарную уловку парня и позволил себе прогнутся под его делишками.       Но злость то никуда не делась, и отомстить тому молодому человеку, что посмел посягнуть на его собственность, всё так же хочется, ибо нехер лезть куда не надо. И Кихён будто бы слетает с цепей, удерживающих его прямо за самое горло. Глаза наливаются кровью, рассудок постепенно мутнеет, а главной мыслью в голове становится желание изувечить всё рядом находящееся.       Но эти неконтролируемые эмоции как легко начинаются, также легко успокаиваются достаточно Че спокойно встать из-за стола, обойти того со спины и схватить за шею сзади, где кожа особенно нежная и очень хорошо тянется, и оттащить того подальше от будущего трупа, словно кошка оттаскивает своего котёнка от опасности.       Просто нечего злить этого зверя, а то приходится держать его на привязи и надевать намордник, чтобы клыки свои ни в кого не вонзил.       И Ю ничего не может сделать. Кричит, грозится найти и убить того, а позже орёт и на самого Че и требует отпустить его.       Кафе покинуто под бурные обсуждения, возгласы и косые взгляды напуганных посетителей, а у обоих кровь кипит, а в ней растворяется адреналин. У Ки от злости и ревности, у Вона от удовольствия и гордости.       Домой они приходят в совершенно разном настроение, но с одинаковым желанием и почему-то голодными. Хёнвон тихо идёт на кухню ставить чайник, а Ю умываться в ванную, ведь лицо горит, нет, пылает от нахлынувшей на него агрессии. И с собой он сделать ничего не может.       Лицо обдаёт прохладная влага, а на талии неожиданно появляются чужие, но до боли знакомые руки. Бархатистый голос повествует о вскипевшем чайнике и зовёт на кухню составить компанию для небольшого чаепития. В кафе же не напился. А Кихён молча смотрит на его лицо в залитом водой зеркале и также молча идёт на кухню.       На стол ставятся два стакана и сладкие закуски, а стеклянные ёмкости заполняются мятным чаем, от которого так и веет теплотой и спокойствием. Они молча насыпают в чай по одной ложке сахара, попутно умудрившись не поделить сахарницу, и медленно, обстукивая каждую стенку стакана, размешивают сладкий порошок, смотря друг другу в глаза.       В рот отправляется первая сладость и запивается чаем, затем вторая, а позже и третья. И всё это время каждый из них специально не отводит взгляд от напротив сидящего. Ю выглядывает каждый сантиметр на лице напротив, находя в нём свои особенные нотки, а Хёнвон просто любуется своим деянием и не понимает, чем же его так чарует Ки, если все их отношения строятся на криках, ссорах и бурном примирение. Наверное, это ему и нравится: выводить Ю, а позже получать от него с лихвой.       Они бы и дальше так просидели, если бы не понимали, что в их отношения долго находится в ссоре ненормально. И вот теперь Че позволяет своему зверю полностью сорваться с цепей и сделать с ним всё, что тот захочет. Свою лепту в сегодняшнее утро он ввёл, теперь дело за необузданностью Ю.       Вся кухонная утварь летит на пол, разбиваясь о паркет, а чай выливается быстрыми струйками со стола. И плевать, что потом надо будет убираться и вычищать пол от застывшего чая. Кихён просто налетает на Хёнвона через весь стол, заставляя того встать с места, и вжимает его в столешницу всем своим имеющимся весом.       Губы уже давно терзают чужие, такие сладкие и мягкие, а ещё такие до невозможности пухлые. Он целует его как никогда раньше, словно прямо сейчас съест его полностью, целует так, словно он его последний глоток воздуха, который вдохнуть больше никогда не получится.       Хёнвону нравится такое начало их примирения. С губ слетает первый благородный стон, доводящий до тряски старшего. Но Ки не оставляет своего любимого занятия. Его мальчик провинился – значит нужно наказать.       Губы получают не только дикие поцелуи, но и грубые укусы то на верхней, то на нижней. Ю оттягивает каждую из них и слизывает капли подступившей крови, улыбаясь самой ехидной в мире улыбкой. Горячий язык старательно вылизывает каждую стенку внутри, сплетаясь в жаркий танец с чужим. В глазах уже играют похотливые черти, а разум отбросил в свои чертоги понятие норм морали, и теперь он сделает с ним всё, что его извращённости угодно.       Губы перестают терзать рот и быстро переходят на белую шею, выцеловывая на ней каждый миллиметр. Влажная дорожка растянулась от уха вплоть за манящей линии ключиц, где в ту же минуту был оставлен первый жгучий, но такой приятный засос. Кожа на этом месте быстро краснеет, но не хватает чтобы она ещё и закровила, ибо Ки любит слизывать с Хёнвона маленькие струйки крови. Потому острые зубы надкусывают кожу в том же месте, выбивая из груди младшего крик недовольства.       Кихён смотрит на Че недовольным взглядом, ясно давая понять, что сегодня ему будет плохо, и кричать от таких вещей не следует. Наглые зубы вновь возвращаются к своему любимому занятию, а Вон радостный сидит на столе с расставленными ногами и понимает, что всё, что ему нужно он сейчас получит в любом случае.       Старший долго раскрашивает тело своего мальчика, но сегодня ему уж больно натерпелось доказать ему, кто в их паре властвует. Ю приказывает младшему обвить его торс своими нога и, подняв того под ягодицы, он уносит разгорячённое тело в спальню.       На кровать Че падает, а не ложится. Матрас под собой мягко пружинит, а когда Ю налезает на него сверху то и вовсе прогибается. Губы вновь припадают к любимой шее, оставляя метки повсюду, где ещё осталось хоть какое-то живое место. В это время руки стараются расстегнуть мелкие пуговицы на уличной рубашке Че, но судорожные пальцы уж сильно трясутся и терпения не хватает на адекватное расстёгивание вещицы, потому он просто рывком разрывает верх и выбрасывает рубашку куда подальше.       Языком Кихён проследует от ключиц до возбуждённых сосков, сигнализирующих о сильном возбуждении. Горячий рот окутывает эти бусины собой и проходится по каждому из них, при этом играясь рукой с другим. А Хёнвон не стесняется дарить любимому свои стоны даже во время первых прелюдий. Он прекрасно знает, что одной из всех вещей, что больше всего ценит в нём его Кихён, так это его голос, точнее стоны его голосом.       С сосков язык следует к пупку, а дальше по прямой до самой запретной для других линии. Похотливый взгляд устремляется в затуманенные глаза напротив, когда Ки поднимается с локтей на всю длину рук, и он резко прекращает свои утехи, поднимая Вона за волосы на затылке. - Ты же понимаешь, что за всё нужно платить, - ухмыляется Ю.       И Хёнвон понимает, на что клонит старший. Руки тянутся к ширинке и начинают расстёгивать замок, стягивая с упругих бёдер брюки вместе с боксёрами. - Хороший мальчик, - радуется Кихён. Брюки слетают с ног полностью, как нижнее бельё и футболка. Кихён ужасно развратным взглядом смотрит на Че и просит открыть того ротик, но Вон не спешит приступать к самому основному.       Рука ложится на уже колом стоящий член и начинает в медленном темпе водить от головки к основанию, растирая всю природную смазку. Постепенно руки ускоряют темп, но также быстро вновь снижают его, заставляя Ю рычать от неполученного удовольствия. Из груди вырывается грозный рык, а Че смотрит на Кихёна и с игривым взглядом облизывает головку.       Тело ощутило первый приятный разряд тока, почувствовав на себе влажный горячий язык. Хёнвон мастерски облизывает всё до основания, надавливая языком на крайнюю плоть, но полностью так и не берёт. А когда Ки начинает рычать вновь, тот берёт в рот только головку, облизывая её, словно леденец, и закатывая глаза.       Постепенно вбирает в себя всё больше и больше то ускоряясь, то замедляясь.       Дразнит. Знает, что этим он выведет его на ещё большие эмоции, заставит кричать, а позже отыметь как последнюю суку.       И Ю не железный. Терпеть это у него просто не хватило сил. Парень просто хватает того за затылок и резко вдалбливает, вставляя во всю длину. Голова удобно зафиксирована, а рвотный рефлекс уже давно подавлен, так что Ю просто жёстко трахает Че в рот, не замечая того, что у младшего на глазах уже слёзы появляются.       Горячий рот так приятно проходит по каждой венке, узким кольцом охватывая весь член. Ки совершенно не щадит того, забывая о том, что это рот, а не что-то другое. Руки набрали уже невыносимо быструю скорость, что Хёнвон на коленях устоять не может и держится за бёдра Ю. Последние толчки прошлись по самой дальней стенке глотки, вставляя член на всю так, что Вон носом коснулся живота. Рот наполнила вязкая белая жидкость, а когда член оставил его в покое, то она же стекала по лицу небольшими струйками.       Таким Хёнвон нравился Кихёну особенно. Полуголый, на коленях с полным ртом спермы, которую он полностью сглотнул, весь податливый и такой сексуальный. Теперь очередь Кихёна издеваться над ним.       Парень вновь затягивает младшего в поцелуй и стягивает с него брюки и боксёры, сразу ставя его в коленно-локтевую. Грубая рука давит на поясницу и требует прогнутся до хруста позвоночника, а язык теперь выводит завитки на лопатках, медленно двигаясь к пояснице. Мокрая дорожка обдувается прохладным воздухом, что выдувают губы Ю, и кожа Че покрывается мурашками.       Это недостаточно, чтобы заставить того умолять его о самом желанном. Кихён начинает целовать ягодицы, поочерёдно шлёпая то по одной стороне, то по другой с грубой силой, что у него следы от его ладоней остаются. Наверняка на следующий день он сесть вообще не сможет. А младший стонет и смеётся при этом, понимая, что у самого член уже стоит так, что к животу в плотную прижат. А так хочется почувствовать родное тепло в себе. Да только Ки нагло водит членом по промежности, так и не давая насладиться.       Хёнвон уже жопой вертеть перед ним начал, а он всё никак не приступает. Молчит и сам трётся о ствол, пытается самостоятельно на него насадиться. Да только Ю резко входит в него без предупреждения на половину и медленно доходит до самого конца, плотно прижимаясь своими бёдрами к ягодицам под собой. И в таком же размеренном темпе начинает двигаться, укладывая руки на его талию и не давая возможности самому ускоряться.       А Вон хнычет, ему этого недостаточно. Ему хочется больше, что было быстро, грубо, жёстко, чтобы он просил его о пощаде. Но Ю лишь продолжает медленно входить в него, а позже и вовсе вытаскивает член. - Хочет больше – проси, - приятный тембр озвучивает условия получения удовольствия. А Хёнвон, посмотрев на него, смело улыбается. - Я у тебя ничего просить не буду, ты сам всё сделаешь, - и еле ощутимо целует того в уголок губ.       Тогда Ю не сдерживается на снова нагибает младшего, входя по самое основание, и начинает работать телом с бешенной скоростью, получая в замен крики и стоны.       Вот она – симфония для его ушей. Комната заполнена теперь не только пошлыми шлепками двух мокрых тел, но ещё и голосом Че, что мог свести с ума Кихёна одной лишь нотой.       Он не щадит его. Трахает жёстко, так как любят только они и никто больше. Рука грубо хватает волосы на затылке и оттягивает назад так, что у Хёнвона рот открывается ещё шире, а испорченный язык шепчет на ухо грязные фразочки, опаляя кожу жарким дыханием.       Скорость уже достигла небывалых высот, а кровать вот-вот сломается под ними, но это им не мешает продолжать довольствоваться друг другом. Че уже давно кричит, что его разрядка уже близко, и тянется рукой к паху за что получается смачный шлепок по ягодице, а его руки заводят за спину, заставляя прогнутся ещё сильнее.       Поза немного изменилась и теперь Ю попадает по самому чувствительному комочку нервов, выбивая горловые стоны, отражающиеся от стен спальни громким эхом. Хёнвон дерёт глотку, а из члена вытекает сперма, забрызгивая собственный живот и попадая на шею.       Оргазм накрывает крутой волной, что тело в руках Кихёна начинает содрогаться в приятном экстазе. Ещё немного и сам Ки громким рыком кончает в Хёнвона, сжимая руки на его талии так сильно, что на этом месте через секунду появляются красные следы.       Вот об этом и думает Хёнвон, когда выводит Ки на эмоции. О бурном жарком сексе примирения. Грубом, может быть для кого-то жестоком, но таком любимом для них двоих.       Ему ничего больше не надо. Он любит терпеть на себе эту жестокость, ему нравится чувствовать себя зависимым от этого, зависимым от Кихёна. И пусть многие скажут, что быть таким диким ненормально.       Кихён нормальный. Просто нечего злить этого зверя, а то приходится держать его на привязи и надевать намордник, чтобы клыки свои ни в кого не вонзил.