"Я не Ольга, я Антон" Genshin version

— Катастрофа! Как же теперь… Как же я… Ты!!! Все из-за тебя! Я здесь из-за тебя! Что же мне теперь… Не дожидаясь, пока его вид станет ещё более жалким, Кэйа тяжело вздохнул и с мужским замахом отвесил женской ладонью пощёчину по собственной щеке. Оборвав истерику, Джинн уперлась в него возмущенным взглядом не скрытого повязкой глаза. — Ты меня ударил? — яростно уточнила Джинн. — Как ты… — Фактически, я ударил сам себя! — голосом Джинн уточнил Кэйа. — И я вовсе не хотел этого делать, но действенность… Тяжелая ладонь отвесила ему ответную оплеуху, не дав договорить, и Альберих, покачнувшись на каблуках, неловко завалился назад. Обтянутая перчаткой без пальцев рука удержала его, после чего Джинн отпустила собственную руку и жалобно всхлипнула. — Что нам теперь делать? — Давай поменяемся обувью, — неловко балансируя на каблуках, предложил Альберих. — Это какой-то кошмар, как вы в этом ходите?.. — Давай, — язвительно согласилась Джинн. — К твоему костюму очень подходит! И размер у нас один и тот же! Альберих тяжело вздохнул, признавая недоработки своего предложения. Прислонился бёдрами и спиной к дереву и упер взгляд в собственное лицо, возвращаясь к серьёзности. — Правило номер один, даже не правило — приказ, — поправился он. — Не снимай с глаза повязку, Джинн. Ни в коем случае этого не делай. Ты меня поняла? — Ещё ты будешь мне приказывать, — Джинн буркнула это скорее для поддержания своей репутации: тон Кэйи не настраивал игнорировать его требование. — Хорошо, — пообещала она, поняв, что Кэйа ждёт её ответа. — Я не буду её снимать, обещаю. — Вот и отлично, — Альберих вернул себе привычный игривый полутон и добавил: — В остальном ограничений нет. Если тебе захочется снять с меня брюки, сделай это, не стесняйся. — Не собираюсь! — вспыхнула Джинн. — Ты мне… совершенно не интересен! И то, что у тебя в брюках, меня совершенно не интересует! — Чудесно, — насмешливо произнёс Кэйа. — Но вообще-то я имел в виду потребности организма. Словом, если моему телу потребуется… тебе придётся взять его в руки все равно. — Грх! — смотреть, как собственное лицо вспыхнуло румянцем, было очень интересным опытом; Кэйа улыбнулся. — А ты… Ты не смей смотреть на меня!!! Снимешь белье и не опускай взгляд!!! И девушки делают это сидя! — Я справлюсь, Джинн, — с усмешкой уверил Кэйа. — Полный лекторий не обязателен, думаю, один день твоё тело обойдётся без нанесения кремов и прочих гигиенических процедур… Джинн захотела его ударить, но вовремя поняла, что ударит своё собственное тело. Поэтому она просто толкнула Альбериха, заставляя отлепиться от ствола дерева, и он снова нелепо зашатался на каблуках. Джинн вновь не дала ему упасть, беспокоясь о чистоте одежды. — Ты кретин, Альберих, — вздохнула она. — Ведь изначально было известно, что информации недостаточно для того, чтобы сюда соваться. Ладно случилось это, но мы могли бы и погибнуть! — Надо было, чтобы погиб кто-то другой? — укоризненно произнёс её собственный голос, и Джинн стало стыдно. Кэйа был прав, магистр и капитан ордена как никто другой подходили для изучения территории обнаруженного подземелья, где, по слухам, помимо вездесущих магов Бездны и их подчинённых, имелось скопление стихийной магии буйствующих артерий земли. Вездесущая Бездна в подземелье и правда была, и они очистили его до предпоследней пещеры. В последней же в самом деле обнаружилась магия, примеров которой раньше не встречалось. Они не умерли: только почувствовали себя очень странно, надышавшись заполнившего пещеру аромата словно бы жженых листьев, смешанных с чем-то, неподдающимся конкретизации… Этот запах был больше всего похож на топливо для аэростата, но при этом был каким-то инородным… И при этом резал нос и вызывал на глазах слезы… Они не успели выбраться вовремя, изучая пещеру в поисках затаившихся врагов. Запах был острым и вместе с тем очень приятным, они вдыхали его все глубже, пока не ощутили головокружение. И, заподозрив неладное слишком поздно, оба потеряли сознание, не выбравшись из подземелья. Зелёная трава и голубое небо были на расстоянии десятка шагов, когда Джинн опустилась на землю, не в силах больше идти. И, очнувшись, вышла из подземелья уже в обличье Кэйи. Перекатившись с пятки на носок в куда более удобных сапогах Альбериха, нежели её туфли, Джинн уперлась в него требовательным взглядом. — Так что нам делать? — повторила она. — Нужно вернуться в пещеру в полночь, — уверил Кэйа. — Ударишь меня — ударишь себя, — многозначительно напомнил он, прежде чем продолжить. — Я выяснил все необходимое об этом подземелье заранее: прости, Джинн, но было необходимо проверить лично. Теперь мы сможем не только вернуть свои облики, но и сделать так, чтобы магия не коснулась кого-то ещё. Я знаю, как провести ритуал, но сделать это можно только в полночь. — И на ком ты экспериментировал раньше? — мрачно просверлила его взглядом Джинн. — Пара знакомых из Ли Юэ проиграли мне в карты желание, — хмыкнул Кэйа. — Умение влиться в любой коллектив может быть очень полезно. — На рудники твой коллектив надо отправить, — посоветовала Джинн. — Пусть там добывают сокровища на благо обществу, — тяжело вздохнув, она перевела взгляд на горизонт: судя по расположению солнца, до заката оставалось ещё три часа, а до полуночи и того больше. — У тебя есть кто-нибудь, с кем ты видишься вне работы? — спросил Кэйа. Джинн перевела на него ледяной взгляд. — Лиза, — отчеканила она. — Моя лучшая подруга. Я иногда захожу к ней на чашку чая. — Не подойдёт, — мотнул головой Альберих. — Лиза меня раскроет. Ещё кто-нибудь есть? Джинн поняла, что он интересуется с иной целью, нежели напрямую спрашивает её о наличии любовников, и, подуспокоившись, буркнула: — Я иногда вижусь с Дилюком. — Вот этот вариант мне нравится больше! — в глазах Кэйи заплясали озорные огни. — Я проведу время с ним, а в полночь встретимся здесь. А ты сама реши, куда тебе пойти, — мягко напутствовал Кэйа, — только помни, что для окружающих ты — это я! Не порти мою репутацию в таверне, если не умеешь пить! Чарльз сразу тебя раскроет, если тебя развезет с одной бутылки! Рассмеявшись её голосом, Кэйа нетвердой походкой направился в сторону винокурни. Проводившая его виляющую задницу взглядом Джинн тяжело вздохнула, решив не сообщать, что женская походка не обязана быть такой, какую он пытался изобразить. С каблуков не падает, и на том спасибо. Отвернувшись от Альбериха, Джинн быстрым шагом пошла в сторону города. В таверну она, разумеется, не пойдёт. Да и к Лизе тоже. У неё давно не было возможности навестить Барбару, и раз уж сегодня играть роль магистра ордена не придётся, она может хоть на один день позволить себе стать просто старшей сестрой. Надо только зайти домой за ключом, Барбары может не оказаться дома, а стоять в таком виде перед её дверью довольно провокационно, вряд ли мондштадтцы обойдут стороной такой повод для слухов… — Добрый день, Марджори, — на ходу кивнула Джинн владелице лавки, где можно было купить все, от фигурок и музыкальных инструментов до древних печатей; та вышла из лавки, чтобы перекинуться парой слов с Маргаритой — хозяйка таверны часто оставляла её на подручных и навещала знакомых, насыщаясь свежими сплетнями. — То платье, что у тебя на витрине, оно… Густо покраснев, Джинн по звуку собственного голоса осознала свою ошибку и, оборвав себя на полуслове, почти бегом метнулась через площадь. — Я отложу его для вас, сэр Кэйа! — донеслось ей вслед, сопровожденное беззлобным женским смехом. Джинн подумала, что могло бы быть, сунься она в таверну, и, содрогнувшись в ужасе, еще ускорила шаг, кусая губы. * Барбара посмотрела на ввалившегося в ее комнату Кэйю, сжимающего в руках ключ от квартиры, дубликат которого мог быть только у Джинн. Капитан кавалерии тяжело дышал, лицо его было раскрасневшимся, а взгляд не скрытого повязкой глаза ошалело шарил по комнате. — Чем обязана визиту? — непонимающе округлила глаза Барбара. — Ну, я… просто хочу быть ближе к тебе… разве нельзя… это же нормально… — Кэйа неуверенным шагом двинулся по направлению к ней. — Я сейчас закричу, — предупредила Барбара и добавила: — Я все расскажу Джинн! Кэйа остановился, непонимающе уставившись на нее. Лицо его вспыхнуло огненным румянцем. — Он что… он когда-то… к тебе приставал?! — Кто? — Барбара отошла на шаг и, прислонившись к комоду бедрами, заведя руку за спину, стиснула в ладони лежащий там глаз бога. — Кэйа! — возмущенно выдохнул Кэйа. — Он домогался тебя?! — И тебя вылечу, — себе под нос буркнула Барбара и резко выставила перед собой руку, собираясь применить магию артефакта. Но не рассчитала и выпустила его из рук — глаз бога вылетел из ее пальцев и впечатался Кэйе в лицо. — Уф! — капитан кавалерии схватился за глаз; зажмурившись, потер его и уперся в Барбару возмущенным взглядом. — Барбара, ну что я скажу Кэйе, если будет фингал! Я же тебе сотню раз говорила избавиться от этого глупого позирования! Берешь артефакт в руку и все, зачем нужны эти эффектные позы… — Джинн! — Барбара, взвизгнув, подскочила к старшей сестре, признав ее по знакомому нравоучению. — Как ты!.. Как ты?.. Благослови меня анемо Архонт: ты теперь всегда будешь так выглядеть?! — Разумеется нет! — Джинн снова потерла глаз. — Жаль… — Что?! — Джинн уперла в Барбару возмущенный взгляд, который тут же стал смущенным. Барбара, хихикнув, подошла к ней ближе и положила руку ей на грудь. — Ты, в самом деле, мужик! — восторженно захихикала Барбара, оглаживая Джинн по мужской груди. — Барбара! — хрипло выдохнула Джинн. — Следи за воспитанием! — Ну парень, — хмыкнув, поправилась Барбара. — Юноша, молодой человек; мииистер Альберих, — рука ее стала медленно сползать от груди Кэйи к его животу. — Я вовсе не об этом! — взвыла Джинн, отталкивая Барбару от себя. — Звездочка, ну что ты делаешь? Не смей меня лапать! — Да причем здесь ты, — Барбара накрутила на палец светлый локон и бросила на Джинн заговорщический взгляд. — Джинни, ну ты серьезно, заполучив тело Кэйи, не собираешься этим воспользоваться? Как это вообще получилось?.. Джинн, вздохнув, собралась рассказать о происшествии в пещере, но не успела открыть рот, как Барбара потянула ее к кровати. — Сядь сюда! — Джинн, по велению сестры, опустилась на ее кровать, и Барбара, восхищенно сложив руки на груди, замерла, смотря на нее. Сидящий в девичьей спальне на кровати, укрытой одеялом в узор из цветочков, в окружении постеров на стене, Кэйа Альберих был сладкой мечтой из женского журнала. Барбара хихикнула и потянулась за фотокамерой. — Барбара, нет! — Джинн вскочила и попыталась выхватить у сестры фотокамеру, не позволяя сделать снимок. — Не смей меня здесь снимать! Как мы потом объясним фотографию Кэйи в твоей спальне?! Немедленно прекрати! Я пришла к тебе за помощью! — И какая помощь тебе нужна в таком обличье? — хихикнула Барбара. Джинн, зарычав, выхватила фотокамеру из рук сестры и отшвырнула в сторону. Барбара прижалась к ней грудью и положила руки на плечи. — Ах, мой капитан, я не смогу принять всю твою страсть, прошу, помилуй меня… — сладким голоском пропела Барбара. Джинн замерла и прикусила губу. Барбара рассмеялась звоном серебряных колокольчиков. Джинн прижала ее к себе, заключая в объятия. — Дурочка, — выдохнула она, утыкаясь носом ей в волосы. Барбара оплела ее спину руками в ответ и, перестав издеваться, чуть надломленным голосом, выдававшим искренность, выдохнула: — Тебе пришлось сменить обличье, чтобы навестить меня? Я так сильно по тебе скучаю… Я ведь дала тебе ключ, но ты никогда ко мне не приходишь… — Я прихожу, — выдохнула Джинн. — На день рождения, помнишь? Много работы, и я… — Замолчи, — потребовала Барбара. — Я не хочу слушать твою ложь еще и его голосом. Мне достаточно того, что я слышу ее твоим. Джинн стиснула Барбару в объятиях крепче. Хотела пообещать навещать ее чаще и вообще проводить с любимой младшей сестрой больше времени, но промолчала, решив не обещать это — еще и через чужой облик — а просто сделать. Завтра же, вернув себе свое тело, она возьмет выходной и навестит любимую сестренку… которая явно выросла, судя по тому, как ее рука со спины переместилась на Кэйину задницу. — Прекрати его лапать! — возмутилась Джинн. — Барбара, мне это тело еще возвращать, а ты уже подбила ему глаз, а теперь еще… — Да причем здесь он… — тихо шепнула Барбара, окрасив щеки Джинн в алый цвет. — Просто мужское тело… интересно же… а сними брюки, я хочу посмотреть, какой он у него! Джинн шумно выдохнула и вновь сделала глубокий вдох. Маленькая нахалка издевается над ней! А свои реакции нужно выверить, то, что поведение сестры вызывает у нее такие мысли… — Я хочу поцеловать тебя, — шепнула Барбара, отстраняясь и смотря на нее. — Но не через него. Это будет мой первый поцелуй, Джинн, и я храню его для твоих губ… Джинн, ахнув, отстранилась, прикрывая ладонями пах. Барбара восторженно рассмеялась. — Все-таки парням куда сложнее скрывать свои чувства, — язвительно утвердила идол Мондштадта. — Будь ты моим братом, Джинн, я бы раскрыла твое отношение куда раньше… Барбара замолчала, с улыбкой смотря на нее. Упершаяся в стену Джинн, пытающаяся взять контроль над рвущимся из брюк членом, почувствовала, как в глазах задрожали слезы. — И проблем было бы куда больше, — насладившись произведенным эффектом, благодушно закончила Барбара и за руку потянула Джинн к кровати. — Так он все-таки есть у него, — хмыкнула Барбара, завалив Джинн на постель и приткнув своим телом в угол. — Кто?.. — всхлипнула Джинн. — Что, а не кто — я про глаз, — Барбара коснулась пальцами дорожки слез, текущей из-под повязки. — А насчет «кто»… Мне давно кажется, что Дилюк в него влюблен. — Не кажется, — выдохнула Джинн. — Он давно признался мне в этом, он говорит со мной о Кэйе. Но он просил никому не рассказывать об этом… — И ты все равно рассказала, — укорила Барбара. Джинн подняла руку к лицу и потерла глаз. Тыльной стороной ладони вжала в глазницу повязку. — Джинн, а что там?.. — Кэйа просил не снимать повязку, — Джинн отвела ладонь от лица и утвердила: — И я не буду этого делать. И ты тоже. — Ну лааааадно, — закатила глаза Барбара. — Не больно-то и надо. А про брюки Кэйа что-нибудь говорил?.. — Барбара! — сердито прошипела Джинн, а потом застонала, когда Барбара коснулась пальцами бугра на ее брюках. — Не трогай… я… ах!.. — Никогда еще его не касалась… — призналась Барбара. — Давай будем считать, что это твой, и забудем о Кэйе… Вряд ли он когда-то еще у тебя появится, но сегодня — это твой! — захихикав, она привстала и стала расстегивать на Джинн брюки. — Я поглажу рукой, но на этом — все! Остальное, когда снова станешь собой… Тяжело дышащая Джинн не сопротивлялась. Ее первый секс проходил максимально странно. Но она не была против. * Когда Кэйа уверился, что искусство хождения на каблуках им полностью освоено, он был на подходе к винокурне. Чуть замедлившись, Альберих оправил блузку: привычный к вырезу на рубашке он не чувствовал дискомфорта от декольте. Но у этого был обратный эффект: привыкший к тому, что его грудь является эротической приманкой для окружающих, и её не надо скрывать, так как, фактически, он не нарушает приличия чересчур уж грубо, игнорируя этикет в своих целях — окружающие воспринимали его иначе, расценив его образ попыткой флирта, и теряли бдительность, позволяя капитану «Ордо Фавониус», обворожительно улыбаясь, выведать все необходимое — привыкший к вырезу на груди, Кэйа забывал о том, что в случае Джинн, декольте все же должно было чётко держаться границ приличий. Подтянув блузку, уверенный в своей неотразимости Кэйа вышел на ковровую дорожку тропинки к парадному входу винокурни. И, отметив, как скрылась внутри здания заметившая его горничная, явно спешащая сообщить Дилюку о нанесенном ему визите, на радость выпялившимся на него работникам винокурни, продефилировал к дверям, модельно переставляя ноги. Каблук позорно подвернулся у самых дверей, и Дилюк вовремя подхватил его за талию, не позволяя упасть; Кэйа с неясным раздражением отметил, как эффектно он это сделал: реакции Рагнвиндра даже в будничных вещах выдавали в нем воинскую выправку. — Привет-привет, — Кэйа обворожительно улыбнулся и ткнулся губами Дилюку в щеку. — Рада снова ощущать твои объятия! Глаза Дилюка полезли на лоб, он мягко отстранил его от себя. — Джинн, что-то случилось? — вполголоса спросил его Дилюк. — Ты ведешь себя странно... Кэйа чуть прищурился, выведав необходимую информацию. Судя по всему, Джинн и Дилюк не поддерживали любовную связь. Впрочем, нельзя было утверждать наверняка, необходимо продолжить эксперимент. — Я, кажется, потянула ногу, — Кэйа перестарался со стоном: он был больше похож на любовный, чем на стон боли. Без промедления, Дилюк подхватил его на руки, и Кэйе ничего не оставалось, как обхватить его рукой за шею, прижимаясь. От близости Рагнвиндра чаще забилось сердце, и Кэйа признал, что у его эксперимента имеется побочный эффект. Войдя в отворенную для него горничными дверь, Дилюк отнёс его в закуток зала и усадил на диван. — Я могу позвать лекаря, — пообещал Дилюк. — Тебе очень больно? — Посмотри сам, — взмахнул ресницами Кэйа. — Мне не то, чтобы очень больно… Дилюк покорно опустился перед ним на одно колено и поднял глаза на него. — Где именно больно? Кэйа вытянул обутую в туфлю ногу. — В щиколотке, — определился он, заранее ограждаясь от просьбы закатать или вообще снять брюки. Дилюк осторожно снял с него туфлю и принялся мять его щиколотку пальцами. Коснулся пятки, провел по ступне, отогнул пальцы. Касания его рук, ласкающих чувствительную зону, будоражили чувства. Задышавший чаще Кэйа осознал одну из прелестей бытия девушкой: пожар у него в брюках не дополнялся взывающим о любви, топорщившим брюки членом, и со стороны его состояние было не столь явственно. Он выдернул ногу и, наклонившись, стал всовывать ее обратно в туфлю. — Всё в порядке. Спасибо, — тон его голоса слегка повысился, и Кэйа прикусил губу в смущении. — Джинн, я очень рад, что ты пришла! — тепло сообщил Дилюк, и Кэйа прикусил губу сильнее. Так, так, так… — Пойдём в твой кабинет! — с вызовом предложил Кэйа, смотря на Дилюка пылающим одновременно возмущением и возбуждением взглядом. Дилюк погрустнел: — Значит, ты по делу… Что-то, связанное с орденом? Вставший с дивана Кэйа слегка нахмурился, не отвечая. Значит, Джинн обсуждает с Дилюком дела ордена? Очень интересно: если учесть исключение Дилюка из рыцарей и его яростное отрицание связей с ними. Не считая его личного конфликта с Бездной, разрешаемого почти-инкогнито, он не должен был быть ответственен больше за безопасность горожан. — Ты же знаешь, я стараюсь не принимать участия в делах ордена, — продолжал Дилюк. — Но если ты просишь меня, я не могу отказать тебе в помощи… Кэйа двинулся впереди Дилюка в сторону лестницы, краем глаза отметив стоящую на подставке вазу в виде совы. Исключительная безвкусица, приобретенная Эльзером: та же ваза, что дарил Дилюку он, была в тысячу раз изящнее, она была настоящим произведением искусства. Куда Рагнвиндр её дел, продал? Или выкинул? Войдя в кабинет Дилюка, в котором он не был долгое время, Кэйа сразу же упёрся взглядом в подаренную вазу, получая ответ на свой вопрос. Она стояла на подставке неподалёку от дивана — он тоже появился здесь уже после того, как он последний раз здесь был. Хмыкнув, Альберих шагнул к дивану и, словно невзначай, задел вазу рукой. Дилюк бросился её ловить так, словно на пол грозила рухнуть его собственная голова. Удержавший вазу самостоятельно, Кэйа посмотрел в его сузившиеся в испуге зрачки. — Джинн, осторожнее! — взмолился Дилюк. — Ты же знаешь, как она мне дорога. — Да, она довольно дорогая, — Кэйа опустился на диван и закинул ногу на ногу, чувствуя неловкость от того, как иначе ощущается эта поза; он испытывал дискомфорт от отсутствия мужских гениталий промеж ног. Тяжело вздохнув, Дилюк криво усмехнулся: — Дело не в цене, дело в том, что её подарил мне он… — Хм, — поддержал беседу Кэйа, делая попытку скрестить на груди руки; на этот раз ему явственно помешало наличие женской груди: он попробовал вновь, подсунув под нее руки, а не кладя поверх. Дилюк уперся взглядом в его выпяченную грудь лишь на мгновение, а потом шагнул к вазе и коснулся её рукой. — Я ужасно по нему скучаю, — произнёс он и, не став продолжать, обернулся к нему: — Так в чем дело, Джинн? — Может быть, стоит с ним поговорить? — Кэйа смотрел на Дилюка прямым взглядом и настолько сильно ощущал себя именно собой в этот момент, что искренне не понимал, как Дилюк мог обманываться чужой внешностью; на губы его легла привычная кривая ухмылка. Дилюк отвёл от него взгляд и грустно улыбнулся. — Я ведь уже говорил тебе, что я не могу. Я так сильно его люблю, но он никогда… Джинн, что с тобой?! Дилюк от души саданул ему ладонью по спине, и Кэйа, прекратив прятать за надрывистым кашлем истерический смех, простонал от боли. — Что-то в горле пересохло… Дилюк с готовностью залез в бар, и Кэйа получил несколько секунд передышки, пока он звенел бутылками и наполнял бокал. Обнаружив в протянутой руке Дилюка бокал с виноградным соком, Кэйа простонал. — Большое спасибо, — едко поблагодарил он. — Хочешь что-нибудь другое? Кэйа поднял взгляд и внимательно посмотрел на Дилюка. Но на его лице не было и тени узнавания. Вздохнув, Кэйа бросил взгляд за окно и, оценив яркую голубизну неба, предложил: — Пойдём прогуляемся. Хочу посмотреть на виноградники. И дойти до озера. Он вовремя остановился, не став упоминать места, которые были для них с Дилюком личными — его маскировка была готова окончательно раствориться, и он хотел выжать из неё все до конца. Дилюк покорно повёл его на обзорную экскурсию по территории винокурни, не настаивая на обозначении цели визита. Кэйа понял почему, когда они с Дилюком скрылись от чужих ушей, и Рагнвиндр снова повёл речь о нем. Сперва Кэйю бросило в жар: он испытал смущение и отчётливо ощутил, как по щекам расползся румянец. Потом ему стало смешно. Дилюк столь отчаянно и, по его мнению, безответно был в него влюблен, он так его обелял и нёс такую высокопарную чушь, что Кэйа сам не понял, как включился в беседу, изо всех сил стараясь раздразнить Рагнвиндра. — …и тогда он сказал, что у меня красивые глаза. — Помимо тебя, он говорит это всем девушкам — это классический комплимент. Дилюк насупился и требовательно уточнил: — Ты слышала, как он кому-то так говорил? Кому? Глупая ревность заставила Кэйю хохотнуть; он быстро перечислил: — Лизе, Розарии, Аделинде, Эмбер, Эоле… — Кэйа сделал паузу. — Да и мне… Судя по выражению лица Дилюка, он мысленно записал всех перечисленных в свой тайный лист врагов: кроме Джинн. — Ну, тебе на это должно быть все равно, — сердито буркнул он. — Я ведь знаю, кого ты любишь. Кэйе стало очень интересно, но он не стал уточнять у Дилюка, кого же он сам любит, стремясь удержать маскировку. Сказанное Дилюком, тем не менее, дало ему ответ на вопрос почему Джинн вообще позволяет вешать себе на уши всю эту любовную муть: судя по всему, они с Дилюком поддерживали бартер, он говорил ей о Кэйе, а она в ответ рассказывала ему о своём любовном интересе. И тоже хранила свою тайну ото всех, кроме Дилюка. — А как дела у тебя? — выдохшись, буркнул Рагнвиндр. Они сидели на берегу озера, и Кэйа задумчиво кидал камушки, отправляя их ветряным потоком. Чужое обличье и наличие чужого глаза бога на время сделали из него анемо-мага: пожалуй, стоит изучить эту особенность артерии земли, а не блокировать её, подобная возможность рокировки может пригодиться, если грамотно подойти к вопросу использования… — Джинн? — не отставал Дилюк. — Как у тебя с Барбарой? Когда ты собираешься ей признаться? Так ведь не может продолжаться вечно, тебе стоит с ней поговорить, а не избегать её… Кэйа поднялся с земли и отряхнул брюки, не комментируя слова Дилюка язвительным «Кто бы говорил». Дружеская поддержка работает не так: о своих ошибках все осведомлены, что не мешает предпринимать попытки помощи другим. Вздохнув, Кэйа усмехнулся. Значит, Барбара… А магистр Джинн могла бы быть к нему и полояльнее, если учесть её собственную ситуацию. Их с Дилюком, после того, как его отец нарек Кэйю своим сыном, конечно, тоже обозначили родственниками, но это вовсе не то же самое, что родные сестры… — Пойдём домой, — велел Кэйа. — Хочу тебе кое-что сказать. Они почти дошли до кабинета, когда Кэйа взял Дилюка за руку и решительно повлек к его спальне. — Джинн, что ты… — вполсилы возмутился Рагнвиндр. — Если ты… Я не думаю, что это хорошая идея… Ведь… Кэйа замер у двери спальни Дилюка и бросил взгляд на дверь собственной бывшей комнаты, расположенной напротив. Как давно он там не был… Для чего Дилюк использует его комнату теперь? Превратил в съёмный номер для постояльцев? Приблизившись к двери своей комнаты, Кэйа обернулся к Дилюку. — А если он решит на ком-нибудь жениться, пока ты будешь бояться с ним заговорить? — с вызовом поинтересовался он; притянул к себе Дилюка за плечи и требовательно впился взглядом в его лицо. Дилюк жалобно выдохнул: «Наверное, я тогда умру». Кэйа улыбнулся и опустил ресницы. — Но ты права: я больше так не могу, — с чувством выдохнул Дилюк. — Иногда мне кажется, что моя огненная магия это реализация того пламени, что горит внутри меня, когда я нахожусь с ним рядом или даже просто думаю о нем… — Тихо-тихо! Тебя услышат твои подчинённые, болван! — женская рука грубо втолкнула Дилюка в помещение; хрупкий девичий стан прислонился к закрытой двери. Одного мгновения хватило, чтобы убедиться, что комната осталась нетронутой: все вещи застыли в таком же состоянии, словно он вышел отсюда пять минут назад, а не был вышвырнут в ночи четыре года назад. Решение было окончательным. Кэйа упёрся взглядом в Дилюка и улыбнулся.  — Я не Джинн, я Кэйа, — озорно блестя глазами, виновато признался он женским голосом с насмешкой в тоне. Дилюк вспыхнул в буквальном смысле. Желающий избавиться от пламени Кэйа, вскинув руки, применил магию, забыв о смене стихии: раздутое ветром пламя мгновенно распространилось по помещению. — Кэйа!!! — взвыл Дилюк. — Кэйа, я убью тебя!!! Я тебя убью!!! Альберих с жалостью окинул пожираемые пламенем вещи прощальным взглядом и выскользнул за дверь. На счастье. Прошлое должно остаться в прошлом; обойдется он и без детского планера, и без личного дневника с дразнилками в адрес названного братца. Да и юношеская одежда уже вышла из моды, и… что там еще было? Не имеет значения. Причина, по которой винокурня стала ему так дорога, обитает не в этой, а в соседней комнате. Дилюк выскочил вслед за ним: громогласно приказал горничным и работникам тащить из колодца воду или на худой конец парочку крио слаймов, облюбовавших себе поляну на территории винокурни. Кэйа толкнул дверь комнаты Дилюка и вошёл внутрь: было не заперто. Игнорируя развлекательное мероприятие в честь их воссоединения с Дилюком, Кэйа опустился на его кровать, скинул туфли и плюхнулся на спину, после чего с чувством расхохотался. Дилюк пришёл к нему через двадцать минут: в прожженой рубашке и с пылающим любовью взглядом. — Даже не думай меня трогать в этом обличье, — предупредил Кэйа. — В полночь это тело вернётся к Джинн, а я получу свое: вот тогда и убивай меня сколько хочешь. А сейчас — не смей. Дилюк подошёл к кровати и рухнул перед ним на колени, утыкаясь лицом ему в бок. — Я убью тебя, Кэйа, — выдохнул он. — Я убью тебя… Я так сильно… так сильно тебя люблю. Кэйа зарылся пальцами ему в волосы и потянул, заставляя приподнять лицо. — Рукой, — предложил компромисс он. — Или могу использовать подручные средства: принесёшь с огорода редис покрупнее? Дилюк выдохнул смешок, ещё раз пообещал его убить и полез к нему на кровать. * — Ох! — с облегчением выдохнула Джинн, накрыв ладонями прикрытые блузкой груди. — Как же хорошо снова быть собой! Кэйа, ты в порядке?.. — Проклятье, — тяжело выдохнул голос Дилюка со знакомой скрытой в глубине тона насмешкой. — Тебе все же стоило постоять снаружи подземелья во время ритуала, Дилюк. В следующую полночь придем сюда одни. Не прикасайся к повязке. Дилюк выдохнул ругательство и, вспомнив о воспитании, тут же извинился совершенно не присущим голосу Кэйи высокомерно-вежливым тоном: «Прошу прощения, Джинн». Джинн в голос расхохоталась и пошла к выходу из пещеры, игнорируя резко наступившее молчание за своей спиной. Впереди показался укрытый пеленой звезд ночной лес, когда до нее донеслась веселая рецензия Кэйи голосом Дилюка: — Самый странный поцелуй в моей жизни!