В темпе вальса

— …Никогда не танцевал вальс? Дима покачал головой и неловко покрутил трубочку в стакане с имбирным лимонадом. Валик привёл его в клуб, где был огромный выбор безалкогольных напитков — коктейли с газировкой, травяные и ягодные чаи, смузи — глаза разбегались, поэтому начать Дима решил с чего-то знакомого, но с изюминкой. — Что, даже на выпускном? — Так уж вышло, что на выпускном я сидел в углу со сломанной ногой. — Ауч! Вот это ты, конечно, удачливый, как будто специально подгадал, — Калигари сочувственно улыбнулся — кости, конечно, не ломал, но пальцы в детстве выбивал постоянно, причём очень глупо, несколько раз об одну и ту же тумбочку. — И как же тебя угораздило? — Даже вспоминать немного стыдно, — Дима почесал затылок и замолчал, невольно прислушиваясь к песне, негромко доносящейся до барной стойки из динамиков у танцпола. Кажется, играл Эд Ширан. — В общем… я уже точно знал, что хочу быть полицейским, но плохо себе представлял настоящую работу. Думал, буду как в фильмах — за опасными преступниками гоняться, жизнью рисковать. С моим тогдашним дохляцким телосложением было бы впору тренироваться бумажки в участке перекладывать, но нет, хочется же почувствовать себя супергероем. Короче говоря, то ли детство вспомнилось, то ли одноклассники сидром угостили — я полез по гаражам бегать. Как ещё в восемнадцать лет доказать всем, что ты смелый и ловкий? — Он нахмурился и скорчил серьёзную гримасу, подражая себе-подростку. — Сил удержаться не хватило, я соскользнул, ну а дальше по известному сценарию — упал-очнулся-гипс. — Обидно потом было? — Честно — очень. Перелом голени долго заживает, почти всё лето ходить не мог, а родители как раз на море нас с сестрой свозить решили. Зато меня наконец догнал поздний пубертат, и к академии появились хоть какие-то мыщцы. Конечно, без утренних пробежек и качественной зарядки не обошлось, но я по крайней мере перестал задыхаться на лестницах. Сейчас, как видишь, подростковая мечта сбылась — ловлю нечисть в самом прямом смысле этого слова. — И всё-таки, ты даже на дискотеках в летнем лагере не танцевал? Помню, ты говорил, что несколько раз бывал в Артеке. — Никто не приглашал, а сам я подходить стеснялся. Низкая самооценка, чтоб её. — Дима, — Валик отставил в сторону ядрёно-синий пузырящийся коктейль и поднял взгляд, — хочешь, признаюсь тебе кое в чём? Дима растерянно кивнул. — Ты один из самых неординарных людей, которых я когда-либо встречал — и посмотри только на моё окружение! Ты честный, эмпатичный и искренний, а ещё талантливый рассказчик — слушать тебя одно удовольствие. То, как ты собираешь по крупицам факты и строишь на первый взгляд дикие теории, которые оказываются правдой, восхищает меня. И я абсолютно уверен, что твоей целеустремлённости хватит на любую задачу, которую ты перед собой поставишь. Дима не привык слышать в свой адрес такие откровения и совершенно смутился, поэтому смог выдавить из себя только: — Даже научиться танцевать вальс? — Даже научиться танцевать вальс, — Калигари мягко улыбнулся в ответ. — Кстати, есть у меня одна идея, — на обычно спокойном лице мелькнуло что-то озорное, — подожди тут пару минут, хорошо? — он спрыгнул с высокого стула у стойки и пошёл куда-то вглубь бара. Дима остался наедине с лимонадом и не выходящей из головы фразой «ты один из самых неординарных людей, которых я когда-либо встречал». Ведь и правда, среди знакомых Валика было откровенно мало тех, кого можно было бы назвать обычными. Большинство из них были по-своему уникальными, свободно выражали себя и плевать хотели на конвенциональные стандарты — по крайней мере, такими Дима видел тех, с кем уже успел пообщаться, и искренне завидовал их открытости. Услышать комплименты было действительно приятно, и всё-таки Дима не понимал, как может быть для кого-то более особенным, чем эти яркие люди. Всю жизнь он как был серой мышью, так и остался, и ни-че-го не изменилось ни после школы, ни после академии. Почему же он так зацепил Калигари? Как он может быть особенным для того, кто сам был чуть ли не полубогом — талантливый, умный, чуткий, человек-искусство? Дима сам не заметил, как погрузился в размышления о прекрасном и высоком, и вздрогнул, когда за спиной прозвучало: — Молодой человек, позвольте пригласить вас на танец. У Валика в глазах бегали искорки. Дима усмехнулся, для воодушевления ещё раз приложился к стакану, хотя это было чистое самовнушение и ни капли алкоголя, и вложил свою руку в протянутую ладонь. Он прислушался — быстрый бой гитары сменился размеренной игрой пианино. — Вальс? — Вальс. — И как только тебе удалось, зараза? — подначил Валика Дима. — Хотя… дай угадаю, знаком с диджеем? — Ты как всегда прав, проницательность не подвела, — Калигари уверенно вёл его за собой в поисках свободного места на танцполе. — Лет пять назад рядом в очереди на фестивале стояли, поругались из-за «Котов-воителей», до сих пор на вечеринках иногда пересекаемся. Он мне про этот бар и рассказал. — А тебе не кажется, что другие посетители не вполне одобрят такой выбор музыки? — Отнюдь. Прислушался — узнаёшь? Мелодия и правда была знакомой. — Кажется, это из какого-то фильма или мультика. Тут же гики собираются, верно? — И снова в точку! Это саундтрек из «Ходячего замка» Хаяо Миядзаки, — они наконец вышли на относительно пустой пятачок и остановились. — Не против быть в ведомой позиции? — Уверен, так будет проще нам обоим — ты и умелее, и выше. — В таком случае, можно я положу тебе руку на талию? Дима согласно кивнул и поднял левую ладонь Валику на плечо — какие-никакие основы он всё-таки знал. — Послушай ритм — раз-два-три, раз-два-три, на каждый счёт по движению. Главное в вальсе — чувствовать партнёра. Просто следуй за мной и не думай, куда идёшь. Раз-два-три… Дима поначалу сбивался и пару раз чуть не запнулся о собственные ноги, но в почти-объятьях Калигари он чувствовал себя увереннее и спокойнее. Тело само подчинялось музыке и плавно перетекало туда, куда его аккуратно подталкивали. Дима поймал себя на мысли, что ему давно не было так по-домашнему уютно. Рабочие заботы, не отпускавшие весь день, отошли на второй план, а здесь и сейчас был Калигари, тёплый и надёжный. Хотелось задержать дыхание и остаться в этом моменте подольше, хотя бы на всю жизнь. Раз-два-три… — А теперь ещё один сюрприз, — тихо прозвучало над ухом, когда мелодия стала меняться. Дима словно очнулся ото сна (и когда только успел закрыть глаза?) и обнаружил, что стоит к Валику вплотную и прижимает его к себе той рукой, что была на плече. Ощущалось… хорошо и правильно. — Эта одна из моих любимых песен, послушай, — снова шепнул Калигари. Музыка была неторопливой и приятной. «Наверное, под неё тоже можно вальсировать, если очень хочется», — подумалось Диме. Печальный голос пел: Can you hear me say your name - forever? Can you see me longing for you - forever? Would you let me touch your soul - forever? Can you feel me longing for you - forever, forever? — Обними меня, пожалуйста, — попросил Дима. Валик расцепил их руки, до сих пор соединённые в воздухе для танца, и положил ладонь на спину, притягивая ещё ближе. — Спасибо, кстати, что спрашиваешь разрешение на прикосновения, — проговорил Дима куда-то ему в ключицу. — Это правда ценно, когда люди бережно относятся к твоим личным границам. И… Калигари, ты тоже особенный человек для меня.