Библейская заповедь

Мадрид. Откуда же берутся твои тайны? Нынешний король, Филипп, пережил достаточно, чтобы требовать для себя всего самого лучшего. Ему предрекали французский престол, но до чего же непредсказуемы заговоры. Он слег с тяжелейшим расстройством души еще в далеком 1724 году, отрекшись от престола, а смерть сына закрепила эту ментальную травму, вернув того обратно на трон к его неудовольствию. Отец, видевший смерть своего ребенка, изначально сломлен и лишен сил. Карло Броски не составило труда закрепиться при короле, который при каждом собрании министров, еле сдерживал дрожь в руках, как передавали сплетники и интриганы. Тому нужно было как-то расслабляться и отвлекаться от тяжелых дум, что одолевали его ежеминутно. Обладая некоторым даром предвидения, как и все, кто лишен возможности забываться в плотских удовольствиях, Карло верно рассудил, что при мадридском дворе ему будут рады. «Вы меня утешаете», — сердечно говорил Филипп великому Фаринелли, улыбаясь искренне, как дитя. Король восхищался его голосом, водил в воздухе руками, стараясь дирижировать мелодией, хотя на взгляд младшего Броски в музыке не разбирался вовсе. Даже некоторое сочувствие примешивалось к иным чувствам в его расчетливом разуме, но как всегда говорил отец ему и старшему брату: «Не упускай возможности». Карло чувствовал себя уверенно, он был любим и обласкан славой, ведь ему благоволил сам король, находя его чудом и единственной отдушиной. О том могуществе, что появилось у Карло, когда к его мнению начали прислушиваться, вряд ли мог мечтать кто-либо. Завистников у него, как это понятно из его природной особенности, не было. Все чаще малость коварная усмешка задевает его губы. Переписка с братом, которого он без всяких оговорок ценит как себя самого, приносит его душе умиротворение только до определенного момента. До 1738 года. Очередная опера старшего Броски со странным названием «Деметрий», написанная в соавторстве с двумя композиторами, помалу переставала приносить прибыль. Риккардо писал, что попадает в долговую яму. И хоть на великого Фаринелли такие подробности явно наводили скуку, любящий младший брат, которым он без сомнения был и оставался, что ценил творчество старшего и с беспокойством воспринимал его передвижение по миру, не смог закрыть на это глаза. Еще до этого, в Лондоне, прямо перед самым выступлением, оба весело смотрели друг к другу в глаза с невысказанным: «Судьба уважает сильных». Карло в ответ писал, чтобы Риккардо бросал свой Неаполь и поскорее перебирался к нему, в самое теплое местечко, которое он обогревал уже год. Филипп, когда выслушал просьбу Фаринелли принять его лучшего друга, даже повеселел и со словами: «Так вас таких талантливых двое», дал свое благословение. И все же, Боже, благослови все душевные болезни, что существуют в мире. Именно им большей частью обязаны и таланты, и первооткрыватели, и отчаянные мечтатели. Оба брата Броски к последнему не имели никакого отношения. Риккардо прибыл как только смог, кажется, при нем не было даже чемодана, а только небольшой тюк с одеждой. Карло, встречавший его, даже вздрогнул. Вот на что, а на бедность у него с некоторого времени была аллергия. Он сердечно обнял брата и сопроводил в свои комнаты для того, чтобы тот ощутил уют и наконец отдохнул с дороги. Их разговор вскользь задел положение вещей, больше было пущено вслух жалоб от Риккардо на заносчивую неапольскую публику. Также было высказано пожелание, напоминающее клятву, что когда-нибудь Неаполь будет у его ног. Карло кивал на эти яростные и разочарованные сотрясания воздуха, дожидаясь, когда брат избавится от эмоций. — А ты молодец. Смог пробиться, хитрый змей, укоренился, — успокоившись, проговорил Рикардо со смешком, наливая себе вина. Карло тоже усмехнулся, искренне радуясь похвале. Он прекрасно понимал, что должность, которую предоставят его брату, будет далека от музыки, и о чем он его заранее предупреждал. Но Риккардо сможет достойно существовать отпущенное ему время. Это правильно. Это называется забота. Братская забота.