а какие цветы ты любишь?

земфира не знает, как она вообще появилась в её голове. они не виделись полтора года минимум, и то, что они виделись до этого - чистая случайность. ну, почти случайность - у матери больше не было подружек, кроме как мама ренаты, поэтому она, как любящая дочь, ездила вместе с ней к ним на дачу, и они жарили на мангале сосиски и хлеб, пока их мамы сплетничали за столом на кухне. в целом, она не могла сказать, что ей как-то интересна ренатина компания. она вообще была странной – по-хорошему странной, но не по-интересному странной. ощущение, что та девочка, которую она знала, была каким-то не сломанным жизнью ангелом. идеальной, всей такой правильной, стремящейся к высокому и только лучшему. к тому же, из богатой семьи. у земфиры же дома была злая мать, отсутствие ремонта на протяжении семнадцати лет, то есть, с момента её рождения, и неприятная атмосфера, буквально летающая в воздухе и заставляющая задыхаться. раньше она даже завидовала. наверно, и сейчас тоже завидует - просто немного по-другому. сейчас хотелось сломать её милый добрый мирок, где летают единороги, которые какают бабочками, где всего можно достичь, если постараешься достаточно сильно, где ты не знаешь, что такое реальная русская жизнь с некрасивой её стороны. и, черт возьми, почему-то перед этим всем хотелось разложить её на столе. и показать ещё один минус своей жизни - гомосексуальность - гомосексуальность в россии. медленно мастурбировать ей и одновременно быстро говорить, разрушая всё, что она знала о доброте, искусстве, счастье, превращая её жизнь в тяжёлое существование без ангельских очков, осведомляя о жестокости, предательствах и злости. чтобы во время своего первого оргазма она думала о чем-то плохом. чтобы наконец-то поняла земфиру. кончив, она бессильно упала на подушки кровати. одевшись, села на её край и задумалась - а нахуя, собственно, она вообще её вспомнила? потому что теперь она слишком хочет воплотить то, что придумала пять минут назад. и впервые хочет сломать кого-то. зе попыталась забыть эту идею. она была настолько очевидно глупой, что от мысли, что она вообще поверила в реальность её осуществления, шла краска по щекам и хотелось ударить себя же. она не собиралась заниматься насилием - а то, что она задумала, определённо можно было назвать насилием. конечно, ведь вряд ли рената в принципе задумывалась над своей ориентацией. ангелы идут одинаковыми партиями по какому-то неведомому стандарту, в который так сильно верит общество. ангелы любят тех, кого положено любить. интересно - какого это, спустить ангела в ад? она не знала, но ей хотелось опробовать. невообразимо хотелось. - в эту субботу вечером едем к тёте алисе, - услышала земфира, поедая тарелку картофеля с отваренным в бульоне мясом, когда её мама вышла из-за угла, заканчивая разговаривать, очевидно, с тётей алисой. значит, она увидит ренату, - ты не забыла, у ренаты день рождения недавно было? надо будет подарок купить. мама ушла с кухни. девушка отодвинула тарелку и упала на сложенные руки. нет, только не сейчас. не сейчас. нет. совершенно не то время. нет! нет! нет! она знала, что не удержится. она знала, что не выдержит, не сможет не исполнить своих желаний. конечно, нет, она не будет трогать её, не будет принуждать её к чему-то, но, о боже! она была стопроцентно уверена - она ей всё выскажет. потому что абсолютно предсказуемо - рената будет раздражать её. так и было. мать выбрала в подарок коробку имбирных пряников - конечно, недавно же был новый год - и несколько каких-то классических книг. честно, она бы такое никогда не прочитала. они приехали в их дом на окраине, и земфира все сильнее и сильнее разражалась раздражением. у них даже была теплица - конечно, чего скрывать! она завидует. и не только их богатству. она завидует, что рената живёт в своём ангельском мирке, что ей больно не от того, что она понимает весь сущий кошмар этого мира, а от того, что она получила тройку по литературе, хотя очевидно - тройки она вряд ли когда-то получала. она безумно завидует её розовым очкам и тому, что ей все достаётся легче, чем земфире. их отпустили в ренатину комнату, потому что пирог ещё не готов. хотя, в основном, потому, что мамам хотелось посплетничать. земфира уже знала, что её мама назовёт её разочарованием и станет восхищаться «дочкой маминой подруги». и дома будет ебать ей этим мозги. одна стена её комнаты была разрисована каким-то красивым пейзажем леса - куча дубов, берёз, вдалеке виднелось поле. один из дубов был крупным планом, и она могла рассмотреть каждую веточку, каждый листик этой огромной кроны, качающейся на ветру. и, конечно же, это нарисовала сама рената - как она могла забыть, наша рената же талантливая, великая художница с большим будущим! - как тебе? нравится, да? - спросила рената, легко хлопая ресницами - зная, что получит положительный ответ. - ага, неплохо, - пробурчала зе. и теперь уже минут двадцать слушала, как литвинова болтает без умолку о школе, лагерях, в которые она ездит каждые каникулы, путешествиях за границу и по стране, творческих конкурсах и её победах. - слушай, ты какая-то грустная... конечно, я что-то всё про себя да про себя, хаха, - мило улыбнулась рената и похихикала, как будто это было смешно. земфира ухмыльнулась. неужели до неё дошло, что если столько болтать - ни одно железное терпение не выдержит и лопнет, как тончайший пузырь, - так, хм... раз ты такая молчаливая, мне нужно тебя что-нибудь спросить, да? - она захлопала в ладоши, придумав вопрос, и вытянула их, широко раскрыв глаза, - точно! я вот недавно розу получила на день рождения! а мне так хотелось ромашки! небольшой такой букетик, сорванный с поля! ромашки - я только о них и думаю! поскорее бы май - и я сорву их целую кучу, или даже посажу у нас в саду! а какие цветы ты любишь? земфира рассмеялась - так громко, что возможно, их даже могли услышать на кухне, пусть она и была на первом этаже. они же были на втором, сидели друг напротив друга - рената на кровати, земфира на диване. она вскочила, согнулась пополам и махнула рукой, ударив воздух в приступе смеха, и засмеялась ещё сильнее, и с каждой секундой в этом смехе было все больше и больше злобы - насмешливой злобы, и ненависти - доброй ненависти. она начала идти вперёд - медленно, очень медленно. пол не скрипел, как у них дома, и от этого нового факта чувства усиливались, воспламенялись с новой силой. - какие цветы я люблю? о боже! какие цветы я люблю... - рената смотрела напугано, отползая немного назад по кровати, и абсолютно не понимала, что происходит, - так, какие же цветы я люблю... - земфира остановилась посреди комнаты, будто задумавшись, и резко начала двигаться дальше, - знаешь, я люблю, когда в ванне нет плесени, и пока я моюсь, я не смотрю на этот рассадник микробов и не думаю о бессмысленности моего существования. хм, мои любимые цветы - когда мать не орёт на меня за любую оплошность, считается с моим мнением и, о боже, слушает меня! и кроме того, главное - слышит! а ещё я люблю знать, что у моих родителей хватит денег оплатить моё дальнейшее образование и мне не придётся перебиваться подработками, чтобы иметь хоть какое-то будущее! - с каждой секундой её голос становился всё тише. она остановилась рядом с кроватью, где сидела рената, и положила руки на её плечи, встряхнула её и наконец окончательно перешла на шёпот. - а ещё, мои любимые цветы - девушки. знаешь, такие красивые, худые, среднего роста и блондинки. типа тебя, - она ухмыльнулась, глядя прямо ей в глаза, - таких ангелков, как ты, особенно хочется прижать к кровати и переспать с вами - чтобы ангелок спустился на землю простых смертных. а потом жениться - но ха-ха, доброе утро! нельзя! потому что, если не посадят в тюрьму - как минимум, засмеют! может, даже будут ежедневно преследовать, что в конце концов придётся уехать из страны, - она опрокинула ренату на спину, и нависла сверху на вытянутых руках, всё ещё держа её за плечи, - добро! пожаловать! в мою! реальность! на каждое последнее слова она слегка приподнимала её и вновь вжимала в кровать. затем резко выдохнула, отпустила девушку и резко отвернувшись, ушла к окну. хотелось закурить - но, вот досада, пачки с собой не было. за окном уже давно потемнело. через стекло она видела смесь проводов, работающий с перебоями фонарь и гараж дома напротив. комнату освещала лишь небольшая лампа на столе - и от этой темноты стало тошно. скорее, тошно и мерзко от себя самой - как бы не хотелось, нельзя! определённо точно нельзя так делать. она закрыла лицо руками и издала ноюще мычащий звук. - кхм, прости, - сказала земфира, прочистив горло, - я не должна была... - ничего, всё нормально, я... просто не пугай так больше, - рената приподнялась на локтях, и очень неуверенно продолжила, - может, я не совсем могу тебя понять, но... но не во всем, потому что я... ну, я... - что ты? не мямли! - она вновь огрызнулась, затем ударив себя же по щеке, - прости, прости! я сейчас очень нервная. - я бы... - рената глубоко вздохнула, будто собираясь с духом, и крепко сжала плед, покрывающий кровать, обеими руками, - я бы была абсолютно не против переспать с тобой. земфира поперхнулась от неожиданности, и начала снова идти к кровати, пронзающим взглядом рассматривая покрасневшее лицо. поставив колено с одной стороны от её тела, и руку - с другой, вторую руку она положила ей на талию, слегка поглаживая. - не шути так со мной. - я не шучу. - точно? можно? - да, - теперь рената смотрела скорее с вызовом, - точно да. можно. и у земфиры сорвало крышу. она опустилась к её губам, рассматривая, запоминая каждый сантиметр. тут рената резко рванула вверх, и каким-то магическим образом, теперь земфира лежала под ней, прижатая к кровати. - ну нет уж, - быстро сообразила она, перевернула их, и теперь снова была сверху. неожиданно встав, она дошла до двери и повернула защёлку, чтобы им точно никто не помешал, - сейчас я веду. и она поцеловала её - так, будто целовала её уже тысячу раз до этого, как будто это было чем-то максимально привычным. одной рукой она придерживала её голову, другой же вела от скул вниз - по шее, пересчитывая пальцами позвонки там, спускаясь к груди - медленно расстёгивая одну пуговичку за другой её шёлковой блузки. расстегнув лиф, стянув его и бросив куда-то в сторону, она коснулась её груди. - какая же, ты, блять, красивая - земфира задыхалась от своего возбуждения, искренне задыхалась от прелести открывшейся ей картины. задыхалась от... чувств? - я тоже хочу, - рената снова покраснела, - хочу видеть тебя такой же. - о боже! - воскликнула земфира, и одним движением стянула с себя свитер, а затем топ, и также бросила всё в сторону. рената осторожно коснулась её груди в ответ и вздрогнула от холода земфириного тела. затем посмотрела ей в глаза - и вздрогнула уже от её горячего взгляда. настоящий конгломерат противоречий. зе прижалась своим телом к её - от такого соприкосновения по коже у обеих пошли мурашки. пазл их тел будто сложился - и это ощущалось лучше, чем прекрасно. она залезла ладонью сначала под резинку её джинс, а затем поняла, что ей этого мало. и в этом беспорядочном театральном спектакле началась главная сцена - хаотичные касания рук: туда - сюда, туда - сюда; и возня с одеждой - как же она её бесила! земфира горела желанием коснуться за раз всего её тела, добраться до туда, до куда ещё никто не добирался - возможно, даже сама рената, - и рассмотреть каждую деталь, жадно, до жути жадно вдыхая её запах. может даже попробовать найти в этом неземном, блаженном действии желание рассмотреть ещё и душу. желание полюбить. до того, как она успела добраться до её вагины, рената успела добраться до её. земфира вздрогнула, и будто вместо неё заговорили чертята в её голове. - посмотрите-ка! да ты совсем не ангелочек! или же мне уже удалось спустить тебя в ад? - и она начала массировать её клитор круговыми движениями. и услышала первый ренатин стон, - малышка, тише. ты же не хочешь, чтобы нас заметили и прервали? рената простонала что-то очень нечленораздельное, но уже тише. она касалась в ответ, хотя и не так уверенно, в отличие от земфиры. та, казалось, разожглась ещё ярче, и, держа вторую руку на её талии, одновременно целуя и ренатины губы, и её лицо, мастурбировала ей так быстро и опытно, что литвиновой пришлось прикусить свою ладонь, чтобы не застонать на полную громкость во время крышесносного - в это сложно было поверить, да - до невозможности крышесносного первого оргазма. заметив, что рената уже бессильно тает на кровати, она поняла, что помогать себе ей придётся самой - ну, почти. накрыв ренатину тыльную сторону ладони своей, она сделала всё то же самое. кончив, она также бессильно свалилась рядом. - кажется, теперь я буду навещать тебя чаще, - прошептала земфира, проходясь губами по щеке ренаты. - да, пожалуйста, - она взяла земфирино лицо в свои руки, - пожалуйста, как можно чаще.