In the House of Horus

      Весь смысл того, что Билл шел первым, заключался как раз в том, чтобы избегать подобных ситуаций. До сих пор это была хорошая стратегия, но, как и всегда, хорошая стратегия проиграла в борьбе с удачей Поттера.       Свет факелов сузился до единственного, пронзительно яркого луча, после чего дверь в зал захлопнулась и оставила их в полной, абсолютной темноте. Гарри закрыл глаза. Это ничего не изменило — из-за резкого перехода под веками продолжала пульсировать зелень, — но зато очень захотелось выругаться. Громко.       — Блядь.       Позади него Билл фыркнул от смеха.       — Так вот каково это — быть Роном? — спросил он.       В ответ Гарри лишь покраснел, не поддавшись искушению побиться головой об очень надежно закрытую дверь.       Этот год после войны был таким спокойным. Единственное, что отвлекало от учебы на восьмом курсе Хогвартса, — это бесконечные, казалось бы, судебные процессы и похороны. Не было ни Темного Лорда, ни Пожирателей смерти — кроме тех, кого судили — и никаких интриг. Все было тихо. Даже скучно. А путешествие в Египет после ЖАБА было на удивление безмятежным. Длинными жаркими днями Гарри просматривал древние проклятия, а прохладными ночами притворялся, что не замечает, как отблески костра подчеркивают каждую впадинку и изгиб мускулистой фигуры Билла.       Тихо. Мирно. Скучно. Все то, что было запрещено Гарри Поттеру.       Он снова открыл глаза и увидел голубоватый свет, озаряющий стены. Когда Гарри различил нарисованные глаза богов, наблюдавших за ними со всех сторон, по его спине побежали мурашки.       — Упс? — он повернулся к Биллу, пытаясь сгладить тот факт, что хаос, судя по всему, стал обычной частью его жизни.       Свет от палочки Билла очень хорошо подчеркивал легкую улыбку, притаившуюся в уголке его рта. Хоть Гарри и не сводил глаз с иероглифов, он знал, что Билл скорее забавляется, чем злится — по крайней мере, пока. Египетские гробницы не отличались большим количеством входов, а местные власти не отличались снисходительностью к тем, кто применял взрывные заклинания к их древностям.       Хоть Гарри и не умел читать иероглифы, шансы на побег, по его мнению, были невелики.       Он зажег на конце палочки огонек и стал наблюдать за Биллом, который вышагивал вдоль стен. Его губы слегка шевелились, когда он читал, а влажная от пота футболка облепила спину. Гарри облизал губы и отвернулся. Отведя взгляд от стен, от глаз богов, которые выглядели так, словно знали слишком много, он уставился в пол. Одна из богинь, женщина с коровьими рогами, словно смотрела на них сверху вниз. Гарри задрожал, но заставил себя поверить, что это от холода.       — Хатхор, — сказал Билл, вернувшись к Гарри от одной из противоположных стен.       Гарри перестал разглядывать свои ботинки и посмотрел на Билла.       — Что?       — Хатхор, — повторил Билл. Он указал на рогатую богиню на стене, ту самую, в чьих подведенных углем глазах явственно читалась злость. — Она богиня любви и плодородия.       — Это… замечательно, Билл, но как мы отсюда выберемся?       На лице Билла промелькнула кривая усмешка, исказившая его шрамы и заставившая желудок Гарри сжаться.       — Эта комната — источник энергии для чар, наложенных на остальную часть гробницы. Охранный пункт, если угодно.       Гарри кивнул, вспоминая Гриммаулд Плейс. Когда он только получил наследство, то ничего не знал о старом поместье, кроме того, что не хотел там жить. Однако время и послевоенный опыт научили его мыслить иначе. Ничто не могло сравниться с набором хороших, сильных защитных чар, когда тебя преследуют репортеры. В конце концов, Орион Блэк был невероятным параноиком. Гарри переехал в дом, но обнаружил, что чудесные защитные чары, которые он так ценил, нуждаются в усилении.       — Выходит, мы должны принести жертву?       Это, конечно, объясняло алтарь в центре комнаты: большая каменная плита с миниатюрными рогатыми богинями на каждом углу, раскинувшими руки. Присмотревшись, Гарри понял, что у мини-богинь были коровьи уши с кисточками. Он бы счел их милыми, если бы от одной только мысли принести что-нибудь в жертву в этом месте ему не хотелось содрать с себя кожу.       — Кровь? — спросил он.       — М-м, — отозвался Билл. — Нет? В смысле, если я правильно прочел иероглифы — а я думаю, что все-таки правильно, — то нет. Никакой крови. И точно не чья-то жизнь. И это ведь хорошо, да?       Гарри не был так уверен. Он мог справиться со смертью. Он даже не сомневался, что на данный момент у него был иммунитет к ней. А вот с Биллом, который так нервничал и волновался по поводу того, что бы это ни было... справиться было не так-то просто.       — Хатхор богиня наслаждения, — сказал Билл, избегая взгляда Гарри.       Гарри уставился на него. Он повернулся, чтобы посмотреть на алтарь — большой и, что удобно, в форме кровати, — а затем снова на Билла.       — О, — только и сказал он. — О-о.       — Ты не… мы не обязаны. Если ты не хочешь. Я уверен, что даже египетский министр не позволит нам — ну, тебе — умереть здесь. Будет спасательная операция. Через несколько дней. Хм. Возможно.       По мнению Гарри, быть запертым на несколько дней в холодной, жуткой гробнице с оскалившимися секс-богинями на стенах было не самым лучшим вариантом. Особенно, если в качестве другого варианта был секс с Биллом. Конечно, это будет происходить на алтаре перед этими богинями наслаждения, но все же. Билл. Секс. Он.       — Ну, — сказал он, — думаю, мы можем подождать. Если ты, хм, так хочешь.       Это был джентльменский поступок. Но даже когда Гарри говорил это, Билл смотрел на него как на сумасшедшего — возможно, потому, что он уже потянулся для первого поцелуя и обвил руками шею Билла.       Подождать. Ну да, конечно. Он ждал и надеялся на такую возможность с тех пор, как Билл подобрал его в Международном каминном терминале.       Губы Билла были сухими, а руки, которыми он обхватил бедра Гарри и притянул его к своему телу, невероятно сильными. Билл жадно поцеловал его в ответ, и Гарри, потянув его за футболку, не смог удержаться от стона. Все, что он сейчас чувствовал, это тепло, исходящее от тела Билла. Он хотел большего. Он хотел ощутить под пальцами кожу.       — Блядь, Гарри, — прошептал Билл ему в губы. В ответ Гарри задрал его рубашку и слегка провел ногтями по обнаженной коже, по его прессу и груди. В свете палочки он мог разглядеть веснушки, впадинки и ложбинки между ярко выраженными мышцами, которые он так хотел исследовать. Он прижал ладонь к паху Билла и сжал через ткань штанов затвердевший член.       У Билла перехватило дыхание, и Гарри улыбнулся.       Он не собирался медлить. Он хотел… блядь, как же он хотел, но прежде чем он успел упасть на колени и потянуться к поясу брюк Билла, его встряхнули и толкнули к двери. Всего на долю секунды Гарри испугался отказа. Но тут Билл подхватил его под бедра, заставил обхватить себя ногами за талию и всем телом вжался в Гарри.       Гарри услышал, как что-то порвалось. Судя по прохладе, коснувшейся его обнаженных сосков, это была его футболка. Переживать он особо не стал, потому что Билл начал выцеловывать его шею и ключицы, царапая острыми зубами кожу. В голове Гарри роились десятки фантазий и предположений, но они все в один миг словно вздрогнули и замерли. Долго они так не протянут.       — Алтарь, — сказал Гарри. — Сейчас.       Билл зарычал.       Гарри всегда было интересно, оставило ли нападение Грейбэка более глубокий след, чем просто шрамы на лице Билла. Он не думал, что когда-нибудь сможет это узнать — по крайней мере, в ситуации, когда его несут через весь зал и прижимают к алтарю. Камень неприятно царапал спину, но звон пряжки ремня и прохладный воздух на коже, когда Билл снимал с него джинсы и трусы, прекрасно отвлекали.       Почему-то раздевали в основном Гарри. В тот момент, как они вдвоем с Биллом ухватились за его ботинки и потянули, Билл не выдержал и расхохотался. Его смех эхом разнесся по залу. Гарри спустил ноги на пол, свесившись через край алтаря, и провел рукой по лицу, тоже засмеявшись.       Это было глупо. Все это было невероятно глупо. Он застрял в гробнице, запутался в своей одежде, и у него стояло так, как никогда в жизни.       — Перевернись, — сказал Билл между немного истеричными смешками, и в мозгу Гарри произошло короткое замыкание. Похоже, что его член стал еще тверже.       Все оказалось несколько сложнее, чем в фантазиях, но после еще нескольких взрывов смеха и неуклюжих попыток двигаться Гарри, опираясь на локти, оказался скрюченным на коленях. Его ноги были раздвинуты так широко, как только можно было, и с оттопыренной задницей он чувствовал себя полностью и абсолютно обнаженным. А Билл? Билл почему-то молчал.       Гарри нервно дернулся и, несмотря на отчаянно пульсирующий член, открыл рот, чтобы отменить все это. Билл был слишком тих, и...       На его поясницу опустилась рука, удерживая его на месте.       — Ты великолепен, ты знаешь это? — в низком голосе Билла была слышна искренность, и Гарри почувствовал, что снова начинает расслабляться.       Билл переместил руку ниже, погладил его по левой ягодице, а затем крепко схватил и потянул в сторону. Гарри всхлипнул. Он почувствовал дыхание на своей коже — горячее и влажное, — и невольно поджал пальцы на ногах, когда Билл провел языком по сжатому колечку мышц.       — Блядь, — выдохнул Гарри, — блядь, — это было… это было неописуемо. Ощущение языка Билла, ласкающего его широкими, расслабляющими движениями; ощущение того, как он вжимается в него, открывая. Это было так хорошо, что у Гарри перехватило дыхание, закружилась голова, и он опять всхлипнул от удовольствия, а из его члена на камень алтаря упало несколько капель смазки. Билл, который поддерживал его, поглаживая дрожащие бедра, тоже застонал.       — Хочу тебя трахнуть, — сказал Билл. Его голос был хриплым и приглушенным, а слова то и дело прерывались влажными поцелуями. — Можно я тебя трахну, Гарри?       — Пожалуйста, — прошептал Гарри в ответ. — Пожалуйста, Билл.       Он почувствовал, как Билл отстранился, и повернул голову, чтобы увидеть, как тот расстегнул ремень и приспустил брюки на бедра. Гарри облизнулся. Член Билла был великолепен — длинный, твердый и толстый, гордо торчащий из гнезда аккуратно подстриженных кудряшек. На долю секунды Гарри пожалел, что так и не смог попробовать его на вкус.       Он пообещал себе, что обязательно сделает это позже. У них еще будет возможность, когда они выберутся отсюда, а если нет, то он сам создаст эту возможность.       Он смотрел, как Билл поднес палочку к ладони, и задрожал, когда заклинание смазки подействовало. Гарри почувствовал, как густая жидкость смешивается со слюной Билла, смазывая его анус, и со стоном опустил голову на сложенные руки. Он был настолько расслаблен, что два пальца Билла легко проскользнули внутрь, до самых костяшек. Третий палец зашел не так свободно. Четвертый уже обжигал, но Гарри, всхлипнув, все равно подался бедрами назад, насадившись на пальцы Билла.       Его член запульсировал и брызнул спермой прямо на камень. Гарри почувствовал, как воздух стал тяжелым от магии.       — Ты готов? — спросил Билл.       Гарри пытался говорить, действительно пытался, но то, что вышло, было криком наслаждения. Слова Билла идеально совпали с тем, как его пальцы терлись о простату Гарри, и стимуляция была слишком сильной. Он выгнул спину, отчаянно желая большего, и сжал мышцы вокруг пальцев Билла. Он знал, что бормочет ерунду, но что-то похожее на «да», видимо, проскользнуло, потому что Билл вытащил пальцы. Гарри чувствовал себя пустым почти целую вечность — он лишь скулил, сжимая воздух, — прежде чем Билл заменил руку членом.       Первый толчок длился бесконечно долго.       Билл ждал, пока Гарри привыкнет, ждал, пока он не начнет извиваться, самостоятельно насаживаясь на член и умоляя продолжить. А потом Билл просто отпустил тормоза. Он вбивался и вколачивался с такой силой, что Гарри не мог сказать ни слова. Зрение поплыло, воздуха в легких не хватало, чтобы закричать. Руки Билла держали его крепко, впиваясь в бедра. Возбужденный член Гарри шлепался о живот при каждом толчке.       Он чувствовал все. Как грубый камень алтаря врезается в кожу коленей и ладоней, разрывая ее, вытягивая кровь. Как в воздухе поднимается магия. И когда Билл потянулся и наконец — наконец! — обхватил пальцами его член и начал поглаживать, Гарри мог бы поклясться, что древние боги на стенах танцевали. А богиня-корова смеялась.       Или, может быть, он испытал настолько сильный оргазм, что у него начались галлюцинации, потому что Билл, казалось, пытался выдоить из него все до последней капли прямо на алтарь.       В конце Гарри едва почувствовал, как Билл вытащил из него член. Он чуть не упал, когда Билл убрал руку и тоже излился на каменный алтарь, но тот крепко удержал его второй рукой. Бурлящая вокруг магия обожгла кожу и затрещала по барабанным перепонкам, когда заклинания встали на место. Все тело болело, но Гарри было хорошо. Прекрасно. Настолько прекрасно, что он пошатнулся, когда Билл опустил его на ноги.       — Гарри?       — Явпрдке, — пробормотал Гарри, пытаясь вспомнить, как должны работать ноги. — Я… Билл?       Билл хмыкнул и поцеловал его в шею. Он притянул Гарри к себе и крепко обнял. Гарри же чуть отстранился, обхватил Билла за шею и запутался пальцами в его волосах.       — Мы ведь можем это повторить, правда?       У него оставался еще месяц в Египте. Если Билл захочет, они будут трахаться целый месяц. Измученный и полностью вымотанный, член Гарри дернулся от этой мысли.       — О, черт возьми, да, — усмехнулся Билл. — Только в следующий раз давай используем кровать, хорошо?       — Конечно.       Гарри был готов отказаться от ритуального секса в пользу комфорта, но, честно говоря, наличие божественной аудитории было не так уж плохо. По крайней мере, ему выпал шанс сделать это с Биллом — не говоря уже об оргазме, — и... кажется, все закончилось довольно удачно.