О Суках и человечности в них.

Горюнов лезет дальше, глубже, страх больше не сковывает, теперь он больше не боится. Ебись конём, Сука. В телефоне у Суки всё ровно по полочкам, допросы, тёлки, мать, наркота. Стабильность. А был ещё некий Гром. Его Илья не приписывал никому из них, он был чем-то другим, в ватсапе на аватаре чуть смурной мужчина стоял в потрёпанной кожанке, значился его контакт и в телеграмме. Последнее из сообщений пришло в телеграмм, примерно за день до убийства. «Тебя примут» Сухо, чопорно, так обычно отвечал сам Сука кому-либо. Сообщение было крайне невнятным, в каком смысле «примут»? Начать пришлось с телеграма, мотнув переписки в начало диалога на  20 января 15 года. «Игорь, у меня проблемы, я не могу писать в ватсапе или позвонить. Я в Питере, Игорь» Сука навязывалась, какие у Суки могли быть проблемы? «Где ты? Что случилось?» Некий Игорь Гром проявлял интерес. Что-то знакомое крутилось на языке связанное с «Игорем Громом». Мент, но это было и дураку ясно. «Я с отцом поругался, он хочет положить меня в клинику» Илья лишь качнул головой, эту историю он уже слышал. Придётся начать с ватсапа. Мотать вверх пришлось долго, прикреплённые фотки приводили в ступор. Первое сообщение было датировано 5 марта 14 года. «А ты забавный, Майор Гром, отловил Чумного Доктора, а шайку барыг поймать не смог» «Майор Гром», точно, Разумовский — Чумной Доктор, первые года отсидки все только об этом и гремели, а славному менту Грому пели оды. «А ты — оказался такой же сучкой, как о тебе говорили. Только, Петь, я сделаю всё, чтоб тебя засадить, только дураку не понятно как они ушли.» Илья даже усмехнулся про себя, тёплая водка медленно заканчивалась, а телик монотонно бубнил над ухом. Не засадил Гром Суку, а Сука и подох. Почти следом шло Сукино: «Удачи, Игорёш, и не лезь не в своё дело, не заставляй обижать такого лапочку как ты». Сердечко на конце. Уёбское, красное сердечко. Плеснул ещё водки, дальше листнул. Короткая перепалка между ними, что-то смазанное и безвкусное что-то вроде «Уёбывай в свой Питер» и в ответ «Когда такая шваль как ты сядет, обязательно, Петь». Скучно, безвкусно, смазано и наконец что-то более интересное чем их очередная ссора, Илья даже образ на себя Игоревский примерил, чтоб Суку не в канаву, а в тюрягу, туда где по СПРАВЕДЛИВОСТИ надо. За 27 марта глаза зацепились. «Слушай, неплохо ведь тогда посидели, может в бар сходим? Ну, я угощаю, как извинение)))» Подмигивающие жёлтые ебала, внезапно вдруг обрели Хазинскую манеру кривляться, будто сам Хазин надсмехался над Горюновым. «Тогда, в пятницу, в 9, бар выбираю я». Гром вызывал зачатки симпатии, надежду, что тот славный образ не выдумка и Хазин получил своё. В пятницу, 29 марта они слали друг другу лаконичные «жду возле отдела», «буду через минут 5». Больше шанса найти что-то за тот день в переписках не предоставилось возможным. Теперь уже жизнью научный Илья сразу полез в видео и фото Суки за тот день. И нашёл. И фото, и видео. Фоток было немного, фоткал Сука — Грома, в профиль фоткал, хмурого, с сигаретой и коньяком. Присела Сука, только на хуй майорский. А потом было 2 видео, на первом — потряхивающие руки держали телефон на против Грома.         — А если, сейчас я отсосу тебе, а Игорёш?    Рука Суки на ширинки мужика, сжимает, гладит.          — Хочешь, Петь? Гром спокоен, даже бровью не ведёт, а Сука под стол лезет. Видео кончается и Илья переходит на следующее, влажное, грязное, душное. Сука да хер Грома. Сука руку в сторону с телефон, наслаждается, всё напоказ — всё для себя. Хер только глубже заглатывает, Суку будто прорвало, заткнуться не может:        — Сильнее, Игорёшь, блять, он слишком, — непонятное мычание, — тебе нравится? Конечно нравится, а хочешь… — снова мычание и нос Суки у паха Грома, глаза сучьи слезами наливаются. — Кончает Гром молча Пете в рот, на этом видео и обрывается.    Илья глаза от экрана не отводит, в паху всё полыхает, но на такое даже дрочить стыдно. Видео листает дальше и находит, то чего не желал бы находить никогда. Суку в бледную тощую задницу ебёт Гром, размашисто, так со вкусом, шею Хазин слегка придушивает, за волосы тянет, кусает. Язык к языку, хуй к хую. Ага, шпага к шпаге, Д'артаньян и мальчик-Петя, скрестим шпаги, господа. Сука мычит, задыхается, слёзы глотает. Задницей тощей в камеру виляет, укусы-удары-засосы сияют орденами или чего там у ментов блестит. Сверяется с переписками, Гром в Питер уезжает на следующий день после видео. Короткое Петино «А ты не разочаровывал, Игорь, может, я даже буду скучать» видимо в коротком промежутке в их отношениях происходит что-то кроме ебли. Разбираться в этом не хотелось, Сука не сел, Сука слал следом себя в одной расстегнутой белой рубашке, получал от Грома сухие «я занят», «неплохо, но вживую лучше». Ватсапе казалось за тот год ловить больше нечего, но Сука будто чувствовал угасающий интерес намылился в Питер. Ещё недели две было сплошное обсуждение поездки, начиная от проживания и прочих мелочах. Ага, мелочах.  «Я ведь смогу пожить у тебя? Не люблю гостиницы» «Живи, только можешь не рассчитывать на 5 звёзд» «Ты живёшь в центре Питера, это уже повышает стоимость твоей квартиры даже выше моей, хотя живёшь ты как ебучий Карлсон — на крыше» «Это — мансарда. Старый фонд.» Илья только усмехается, квартира в центре Питера, вот и весь доблестный Майор Гром. «Знаешь, мы могли бы съездить куда-нибудь отдохнуть. Ну, знаешь, заграница там, как думаешь?» «Ты ведь слышал, ты ту историю? Петя, я не параноидальный психопат, просто я не хочу снова такого, я даже не уверен, что тебе в принципе безопасно общаться со мной.» Илья чуть щурится, закрывает вкладку ватсапа и лезет в поисковик, что-то связанное с Майором Громом и за границей. Первая вкладка на тему майора Грома оказывается статья о поимки Разумовского. И только по третей ссылки находит: «Чумной Доктор снова убивает. Новой жертвой Разумовского стала Юлия Пчелкина — журналистка и невеста поймавшего Разумовского Майора Грома. Юлю похитили 24 сентября из Петербурга и увезли в Венецию, где и убили… » Илья даже не мог сказать как это всё ощущалось на вкус. Теперь Гром боялся за Хазина, боялся за Суку, только Сука всё равно мертва. Заходит обратно в ватсап и читает дальше. «Я — не она. Я понимаю, тебя беспокоит, что Он всё ещё на свободе, но черт, Игорь, нельзя постоянно думать только об этом психе.» Поддержка от Суки выглядела смешно. «Она тоже так говорила, Петь, я не хочу приходить на твои похороны в конце.» Придётся, Гром, придётся. Сука это заслуживает, а раз ты так ценишь справедливость, то должен понять, убить Суку — получить справедливость. «Я переживу тебя, не беспокойся» Иронично. Снова что-то смазанное из «Буду в 9»-«Буду ждать у выхода». Снова фотки и видео приоткроют завесу сухости чопорности. Сентября 14 года  Хазин видимо на весь месяц селится в Питере. Фото какие-то совсем не Хазинские: Сука фоткает Петербург с крыши; скульптуры; дурачится на селфи вместе с Игорем; фоткает Игоря с оголённым торсом; фоткает наглых котов; фоткает шаверму которую они едят с Игорем; Финский залив; Жарящего шашлыки Игоря. На видео смеётся чистым детским смехом; пищит от ледяных брызгов Финского залива; Пьют «Балитку9» и чокаются на фоне залива; Петя причитает о наглости котов. Казалось, что это вовсе и не Сука, может даже и не Петя Хазин — Хазины так не могли. А что собственно знал Илья о Пете? Что он Сука? Может и ничего вовсе не знал. Тот сентябрь кончается отъездом Пети, сопливыми переписками. А в морозом октябре видимо и случается первый разлад славного дуэта «Майорская пидоросня». Водка в рюмке медленно, но верно нагревается. Ромком от дуэта «Майорская пидоросня» закручивался во всё более тугую спираль. «Ты на поводке, Петь. С одной стороны Денис Сергеевич этот, а с другой отец. Пасут тебя как овцу, ждут проёба.» «Мне дали понять, что будет, если не продолжу.» «Всегда можно перевестись, чем дальше от Москвы, тем лучше для тебя.» «В Сибирь? Кошельки старух по городу разыскивать? Ты кажется что-то не сечешь, Гром, я почти до генерала дошёл — без всяких Коржаковых и их дочерей. А Денис Сергеич, ну, скажем так, это лишь метод.» «Не неси хуйни, Петь, это скорее ты оружие для ФСБ, даже не метод.» Подстилка ФСБ-шная, значит, вот как. Горюнов смехом в рюмку булькает. «Подстилка ФСБ-шная, ты не стесняйся, говори как есть, Игорёшь.» «Переводись в Питер.» «Какой нахуй Питер, дядь, ты совсем дубу дал? За Психом твоим бегать, да за его ёбырем?» «Есть много другой работы, да и твой любимый наркоконтроль, есть как тебе известно — ВЕЗДЕ. » «Ты не понимаешь, Гром. » «Снова жалкий плебей пытается учить великого стратега Хазина» Илья только хмыкнул, водки плеснул и дальше начал листать. Октябрь они проводят в спорах. Ноябрь в обидах и «я на задание», «на выезде, напишу позже», «я на внедрение». Декабрь они практически не общаются, Сука новый год едет встречать в коттедж за город. И в ватсапе их общение обрывается на добрые пару месяцев, приходится вернуться к  телеграмму. Картина наконец начинается складываться. Хазин натворил хуйни в тот декабрь, его палят в наркотическом угаре. В Питер Петя убегает, только скрываться долго не может Отец и Фсбешник с него требуют. Переписок с Громом почти нет, ни фоток, ни видео. Хазин улетает обратно в Москву. А потом случается октябрь этого года. Снова что-то ванильно-слащаво-милое, Петя плачет в голосовых, умоляет вернуться, обещает всё бросить. Илья только кривится, последние капельки водки заливает в рюмку, а потом… «Не могу я так жить, меня совесть ебёт, Игорёш, я ведь просто проучить его хотел. Я ведь не думал, что парня правда загребут. Даже на суд не явился, думал, обойдётся, понимаешь?» «Понимаю, Петь, но что сделано, то сделано. Попытайся помочь там, где правда можешь ему теперь помочь.» « Мне иногда снится, что он выходит и меня убивает. Знаешь, как Раскольников бабку топором херачил, вот так и меня. Я ведь впервые жить захотел, так страшно временами становится. Думаю, вот сегодня у меня всё хорошо, а вечером он меня будет ждать возле дома.» « Ну, ничего, скоро всё будет хорошо, в Питере тебя ни одна сука не тронет.» Это было неделю назад. Илья смеётся, короткими ногтями сдирая кожу на ладонях. Блять, да почему? Шёл нахер, Сука, развлёкся, а? Отлично развлёкся, а теперь разлагайся в яме. Не тронет, ага. Водку он допивает одним махом. По телеку кто-то бубнит. Кто? Киселев? Жириновский? Что-то про тайное правительство и светлое завтра, наверное, в сон выталкивает одним махом. Ночью к Илье приходит Петя, жалобно теребит его за рукав. Хнычет что-то про Грома, справедливость, жалостливо так, худющими руками в яму утаскивает. Чуть меньше водки и Илья услышал бы, как новости всё утро бубнили про чудесное спасение мента, найденного в яме. Где-то в Петербурге, Игорь Гром надрывисто смеялся сжимая тоненький кожаный браслет Пети. Господи-живой-господи-живой. Даже испугаться не успел.Теперь у них точно всё будет хорошо, Игорю больше не придётся хоронить друзей-любимых-себя. У них теперь будет большая и чистая, как в бабкиных киношках.