Hating the weekend

Ким Сокджин ненавидит выходные и, черт возьми, кто бы мог подумать, что такое однажды случится. Школьником и студентом он просто мечтал о них, и, если бы в календарях эти чудные дни не отмечались красным цветом, Сокджин обводил бы их самостоятельно. Помещал бы их в центр сердечка розовой ручкой. Двух сердечек. Выходных ждут все. Все расстраиваются, когда они кончаются. А Сокджин расстраивается всегда. Просто в выходные сильнее обычного. В будние дни у него редко есть возможность побыть дома. Должность учителя в старших классах подразумевает то, что ты будешь возиться в своем кабинете с кучей бумажек до самого вечера. И Сокджин с удовольствием забивает этими бумажками голову, с удовольствием ведет уроки и сходит с ума от слишком дерзких учеников, которые иногда вынуждают выйти из класса и хлопнуть дверью. Это отчасти приятно. И нет, он не мазохист. Он просто встречается с Намджуном. Конечно же ничего категорически плохого в этом нет. Просто рано утром Намджун собирает сумку и выходит из дома до глубокого вечера, отправляя в течение дня редкие сообщения довольно скудного содержания. Абсолютно серое «я люблю тебя». Холодное голубое «как ты?». Болезненно розовое «я скучаю». И если бы за этим что-то следовало. Намджун не то чтобы дожидается ответа, не то чтобы проверяет телефон. Даже если видит уведомление, предпочитает продолжить заниматься чем-то более важным, игнорируя мигающий огонек в телефоне. Действительно, что с того? Намджун обедает, и это важно. Намджун ведет машину, и это важно. Намджун болтает на перерыве с коллегами, и да, это очень важно. Намджун листает ленту. Намджун смотрит ютуб. И это важно. Сокджин скучает по нему. И это может подождать. — Хочешь поужинать? — он стоит в дверях и изучает спину своего парня, который даже не переоделся в домашнее, придя с работы. — Я уже разогрел. — Конечно, — улыбается Намджун и поворачивается к нему лицом. — Как ты? — Не очень, — признается Сокджин и обнимает себя за плечи. — Я скучал. — Я тоже скучал. А что следует дальше? Тот целует его в лоб и проходит на кухню, кивая на соседнее место. Сокджин садится. Смотрит, как внимательный взгляд Намджуна что-то изучает в телефоне, и потом слушает рассказы о работе. Вроде интересные. Даже смешные. Но чувство почему-то такое, будто грудь протыкают тупым огромным рыболовным крючком. И тянут. Губы сжимаются рефлекторно, и Сокджин только кивает на то, что говорит ему Намджун. Почему парень кажется таким далеким, если сидит напротив? Наверное потому, что пытается как можно быстрее покончить с едой и либо продолжить работать, либо сесть за книгу. Времени для Сокджина в его планах нет. Точнее, понятие «проводить время вместе» для Намджуна сильно искажено. А может оно искажено для Сокджина. — Не дуйся, садись рядом, — Намджун, используя палец вместо закладки, двигается и освобождает место на диване. — Посидим вместе. И они правда сидят, вот только не меняется абсолютно ничего, кроме слабого соприкосновения плеч. Сокджин слушает чужое дыхание и, вроде как, ждет хоть какого-то интереса к себе, а не к книге. Кладет ладонь на щеку Намджуна, разворачивает его к себе. Получает короткий поцелуй, но не более, потому что Намджун мягким и, кажется, даже виноватым тоном просит подождать. Подождать еще немного, пока он закончит главу. А потом пока сделает кофе. А потом пока отправит документы коллеге по почте. А потом…наступает время сна, потому что завтра рано вставать. — Я люблю тебя, — перед сном Намджун целует голое плечо и отворачивается к стенке, потому что так ему в лицо не светит лунный свет. — И я тебя люблю, — Сокджин еще долго лежит на спине и смотрит в темный потолок. Интересно, почему так происходит? Это Намджун чего-то не понимает или Сокджин делает что-то не так? Недостаточно привлекательный? Недостаточно активный? Слушает рассказы о работе со слишком скучающим лицом? Что еще? Слишком незначительный, чтобы взгляд Намджуна был направлен на него хотя бы относительно продолжительное время? Хотя бы час. Ну пожалуйста. Без отвлечения на телефон, на работу, на друзей, на родственников, на книги, на компьютер. Время, в которое существует только Сокджина. — Ты что, плачешь? — сонным голосом спрашивает Намджун после нескольких всхлипов. — Спи, — холодно отвечает Сокджин, потому что и он не будет преданно сидеть перед закрытой дверью. — Что такое? — парень проводит ладонью по лицу и разлепляет глаза, придвигаясь ближе. — Рассказывай, — бесполезно. — Я скучаю, — точно бесполезно. — Мы же весь вечер провели вместе, — более чем бесполезно. Сокджин усмехается. Ему хочется спросить, в какой это параллельной вселенной они провели весь вечер вместе? В воображении Намджуна? Видимо да, потому что Сокджин провел вечер один. — Ты постоянно не здесь, — пытается объяснить он, но сталкивается с непонимающим взглядом. — Мыслями. Ты постоянно думаешь о чем-то другом. Даже не смотришь на меня. После тяжелого вздоха хочется швырнуть в Намджуна подушку и уйти спать в другую комнату. Благо, в этом доме их две. Но Сокджин сдерживается, давая очередной шанс понять. Он так хочет, чтобы его поняли, вот только Намджун лишь хмурится и молчит. Ну и о чем он думает теперь? Смешно. Намджун обнимает Сокджина за плечи и притягивает к себе, чтобы тот успокоился, но далее не следует абсолютно ничего. Он думает, что этого достаточно. И сильно ошибается. Сокджин ждет выходных с призрачной надеждой, что работа ненадолго закончится, и у них будет время друг для друга. Что они смогут прогуляться или посидеть дома в обнимку, полежать в объятиях друг друга безо всяких отвлекающих факторов. Что они смогут поговорить. Что Намджун вернется к нему хотя бы на эти два дня. Но в субботу утром тот стоит одетый и снимает телефон с зарядки. — Хёны позвали в кино, а потом посидим у Юнги, — подходит и целует в лоб. — Поздно будешь? — Сокджин не дышит, чтобы не заплакать. — Не знаю, может часа в четыре. Побудем потом вместе, хорошо? — Да. Дверь закрывается, и Сокджин сворачивается в кровати, пытаясь так притупить боль. Почему она такая яркая? Почему чувствуется так остро, будто бы кто-то на самом деле проткнул его живот шпагой? Парень повторяет себе, что не должен переживать так сильно, но это делает только хуже. Намджун имеет право проводить время с друзьями. Это не любовники, не враги. Но Сокджину так больно. Больно. Больно. Почему внимание его парня заслужили все, но не он? Почему он должен сидеть здесь один, когда в прошлые выходные Намджун пообещал остаться дома? «Малыш, я тут задержусь» — приходит сообщение в четыре вечера. — «Извини» Да кто бы сомневался. Сокджин оставляет в сторону недопроверенные контрольные и закрывает лицо ладонями. Говорит себе, что все в порядке, стараясь просто не замечать слез. Говорит себе, что это ничего страшного. Что он просто потерпит, а завтра будет все хорошо. Забывает, что говорит так уже много месяцев, но меняется самая малость. Не потому что Намджун злодей. А потому что Намджун не понимает. Или иначе не может. Да черт его знает, этого Намджуна. Сокджин дергает ногой, и тапок улетает в противоположный конец комнаты. От злости хочется крикнуть. Но Сокджин не кричит. — Приветик, — Намджун возвращается после семи, уставший и довольный. Сокджин кивает ему и проходит мимо, потому что пошел к черту. — Эй, все хорошо? — осторожно интересуется тот, уже зная, что в таком настроении его и убить могут. — Сокджин-ааа. Хочешь обниму? — Себя обнимай, — огрызается Сокджин, хотя больше всего на свете хочет, чтобы его обняли. Не ради извинения. А искренне. — Мне жаль, — тихо говорит Намджун, и оба знают, что он поступит так и в следующий раз. И через следующий. И через через… — Обойдусь, — притупившаяся боль возвращается снова. — Я завтра- — Заткнись! — взрывается Сокджин и резко оборачивается. — Просто, — он делает глубокий вдох, не желая кричать. — Просто делай что хочешь, ладно? И иди куда хочешь. Я посплю сегодня в другой комнате. — Я хотел сказать, что завтра свободен, — Намджун почесывает затылок. — И мне не вставать рано. Хочешь чем-нибудь заняться? — Уже не хочу, — Сокджин уходит к себе, сгорая от обиды, злости и тихонько осуждая себя за то, что отталкивает, возможно, единственную возможность в году. Просто знает он эти возможности. И совершенно им не верит. — Сокджин. — Отвали, — обрывает Ким и закрывает за собой дверь. Завтра Намджун найдет, чем заняться. Сядет смотреть фильм, начнет новую книгу, пойдет на пробежку или вообще упрется в зал. Снова зайдет к Юнги или сядет в кафе с ноутбуком и будет работать. Так каждый раз. Сколько раз Сокджин попадался на это «я завтра свободен»? Да сотни, боже. Для него Намджун никогда не свободен, и к этому пора привыкать. Вот только Сокджин не может. А потому засыпает в слезах. В голову лезут неприятные мысли о расставании или о том, что лучше больше никогда не просыпаться, но парень понимает всю глупость подобных мыслей. Понимает, но выбросить их из головы не может. Что ему еще остается делать, а? Если не помогают ни разговоры, ни обиды. Или все же помогают? — Доброе утро, малыш. Сокджин чувствует теплые губы, проходящиеся по его плечу, и что-то мычит в ответ, не сразу вспоминая, что обижался вечером. Удивление ухудшает память. Так Намджун будил его только в начале отношений. Парень поворачивает голову и встречается с направленным на него нежным взглядом, поджимает губы и еле сдерживается от не слишком мягкого «что?» в ответ на ласки. А Намджун целует горячую после сна шею, мягкие щеки с отпечатком от подушки, целует в висок, в кончик носа. Сокджин не понимает, с чего такое внимание, но не может оставаться таким же закрытым и напряженным, как прошлым вечером. Он тает, стоит Намджуну только проявить заботу. Стоит Намджуну всерьез им заинтересоваться. И раздраженного, обиженного Сокджина уже нет. Это так легко. Но Намджун никогда не пользовался. — Подлиза, — парень уворачивается лениво, давая с легкостью поймать себя в объятья. — Что, никуда не уходишь? — Никуда, — Намджун опускает голову и коротко кусает Сокджина за грудь. — Я здесь, — следит за взглядом своего парня. — Эй, не надо смотреть на часы. Мне кажется, что ты засекаешь время. — Так и есть, — Сокджин обвивает руками его шею и притягивает к себе. — Думаю, сколько протянешь, — произносит вроде шуткой, но внутри все еще болит. — Даже телефон с собой не взял? И Юнги нигде нет? Вау, я в шоке. — Ну хватит, — просит Намджун, заваливаясь поверх парня и утыкаясь носом в его шею. — Мне жаль. Правда. — Но дай угадааааю, — протягивает Сокджин, вороша пальцами непослушные волосы Намджуна. — Ты не знаешь, что делать, а потому повторишь это снова? И снова извинишься. И снова повторишь. И снова извин- Намджун закрывает ему ладонью рот, и Ким возмущенно в нее мычит. — Я знаю, что делать, — этой фразой парень заставляет его ненадолго замолкнуть. — Пожалуйста. Послушаешь? — Сокджин кивает. — Спасибо, — Намджун облизывает губы и секунду мычит, поглаживая свободной рукой своего парня по волосам. — Я знаю, что многого не понимаю. И что тебе больно из-за меня. Ты можешь злиться. Можешь даже ударить, смотри, я не держу твои руки, — Намджун смеется, и Сокджин просто не может стукнуть человека с такой теплой и любимой улыбкой. — Я знаю, что расстраиваю тебя. И что не могу дать того, что ты хочешь, потому что не знаю, как. Даже не знаю, что именно тебе надо, — не так давно возмущавшийся Сокджин сейчас оказывается внезапно посерьезневшим, а глаза его потихоньку мокнут. Намджун серьезно сейчас? Серьезно пытается понять? — Я часто думаю о тебе, даже если кажется, что это не так. И стараюсь дать тебе ту любовь, что у меня есть. Знаю, что тебе мало. Я хочу решить это, хорошо? Сокджин кивает. Он подходил к Намджуну с этим вопросом множество раз, но никогда у того не хватало времени или сил для того, чтобы понять. Чтобы вслушаться. А Сокджин не мог нормально объяснить. — Отлично, — продолжает Намджун и отнимает руку от покрасневших губ своего парня. — Я не могу бросить работу или оборвать связи со своими друзьями, — Сокджин отводит взгляд, потому что и без того это понимает. — И мне сложно изменить себя самого. Но я хочу видеть тебя счастливым. И мне больно смотреть на то, как ты плачешь. — И что ты хочешь? — вздыхает Сокджин, как-то растерявший вспыхнувшую надежду. — Выделить время для тебя, — Намджун гладит парня по щеке, говоря с ним мягко и участливо. Надеясь, что хоть так Сокджин будет видеть, что ему не плевать. — Давай я освобожу время в течении дня, в которое отрываться от тебя не буду, хорошо? — Но это будет не просмотр фильмов, не чтение и не сидение в телефоне, — предупреждает Сокджин, который и этот этап с ним уже проходил. — Идет? — Идет, — соглашается Намджун и выглядит уж слишком уверенным. — С восьми вечера и до отхода ко сну я полностью твой, хорошо? Мой взгляд только на тебе, твоя задница в моих руках и аЙ, — получает по плечу и смеется. — Ладно-ладно, не секс, общение. Я буду смотреть тебе в глаза и говорить с тобой, а не просто пересказывать события дня. Буду целовать тебя. И говорить, какое ты у меня золото. А по пятницам мы можем готовить ужин вместе. — Пообещай, — потому что простому «я буду» Сокджин уже не верит, а к обещаниям Намджун всегда относится даже ответственнее, чем нужно. — Обещаю, — без раздумий отвечает тот, и Сокджин расслабляется. Потому что Намджун обещает и делает. Вечер воскресенья они проводят вместе, и парень действительно окружает его теплом. Дарит любовь, внимание, заботу, и Сокджин не знает, подействовало ли так его продолжительно страдальческое лицо и слезы, или мозги Намджуну вправили друзья. Или же сам додумался, что более вероятно. В любом случае, обещание тот так и не нарушил. Проведя вместе вечера будних дней, парни приготовили пятничный ужин и спокойно сели за просмотр фильма, потому что Сокджину теперь более чем хватало внимания, и он мог разделить его с фильмом. Он мог почитать, сидя рядом с Намджуном. Мог спокойно отпустить его к друзьям и на тренировку, потому что знал — Намджун вернется и проведет с ним вечер, как и обещал. Появилась какая-то уверенность. Почва под ногами. И Сокджин окончательно расслабился, потому что теперь сосуд любви был полон.