el tango de roxanne
(*)
На другом конце комнаты загорелся прожектор. К ним навстречу медленно шел парень в белой прозрачной блузке и штанах, сквозь которые были заметны черные боксеры. Он смотрел куда-то вперед пустым взглядом, а руки его повисли вдоль тела. Сзади него один за другим появились три других парня, все одинаково одетые в черные классические брюки и белые рубашки, которые были раскрыты на все пуговицы, и держались на подтяжках. Они шли такой же тихой поступью, но если в походке первого парня была некая отстранённость, то в глазах его трех спутников была жажда и голод, словно они хотели поймать добычу и разорвать ее на куски. — Его зовут Чонгук, он главный артист этого кабаре, — проговорил Тэхену на ухо Намджун. Ким сразу примерил имя на его владельца, ему безумно шло. Чонгук… Чонгук… Тэхен продолжал наблюдать, чувствуя себя третьим лишним в этой игре. Чонгук шел босиком, взгляд начал проходить по каждому столу в зале, за которыми сидели зрители, а затем зацепился за взгляд Тэхена. Секунды три. Не больше. Перед глазами стало темно. Тэхен смотрит, как один из парней, что шел сзади, обхватил одной рукой талию Чонгука и притянул к своей груди. Ким поиграл желваками, в глазах промелькнула искра негодования. Второй рукой танцор закрыл глаза, а Чонгук, откинув голову на плечо, начал сползать вниз и освободился от захвата крепких рук, продолжая идти вперед. Пока уже второй танцор не преграждает ему путь. Руки у Кима живут своей жизнью, оттого, наверное, и сжимаются в кулаки, выплескивая неожиданно появившуюся злость. Игра на сцене уже не кажется постановкой. Хочется это прекратить и забрать этого парня себе, скрыть от этих голодных взглядов, с которыми преследуют Чонгука на сцене три танцора. Каждый хочет отхватить себе кусок, коснуться этого тела, привлечь к себе, прижаться носом к шее, танцуя под музыку, которая с каждой нотой увеличивает напряжение в общем зале. Тэхен отвлекается от сцены, пробегаясь по столам беглым взглядом. Каждый из гостей будто замер, наблюдая за охотой на сцене. — Нравится? — Твердый, немного уставший голос друга вырывает Тэхена из мыслей, витающих перед парнем с черными как смоль, свисающими на глаза, локонами. Он поворачивается к Намджуну, который пристально смотрит в ответ. — Да, — не колеблясь отвечает. Мысли заняты одним образом, который засел прочно, и пускает по телу ток. — Расскажи о нем, — просит Ким. Хочется узнать немного больше. Сейчас Чонгук закрыт за занавесом, который Тэхену хочется приоткрыть. Артист будоражит кровь, вызывает неподдельный интерес. — На самом деле, ты удивишься, когда узнаешь, кто он. Тэхен вопросительно поднимает бровь. Кивает рукой, призывая говорить дальше, а сам возвращается на сцену. Снова на пару секунд удалось установить контакт с Чонгуком, который сейчас танцует в паре с третьим танцором. Что-то похожее на танго. Тэхен не совсем уверен. — Чонгук, сын Чон Духёна. Одной фразы хватает, чтобы лицо Тэхена охватило удивление. Чон Духён — один из политиков, который частично контролирует рынок недвижимости и ценных бумаг. Фигура влиятельная, редко показывается в обществе, но с каждым годом его роль растет. Про его семью он не слышал, потому что просто не интересовался. Однако встретить его сына в лице звезды кабаре точно не ожидал. Что Чонгук тут делает? Почему выступает в таком месте перед десятками людей, которые жадно сейчас его разглядывают? — Интересно. Давно он здесь работает? — Я прихожу уже третий месяц и все это время Чонгук выступает здесь. — Это не опасно? — Тэхен понимает, что кабаре — это не какой-нибудь стриптиз клуб или что-то похожее, но в груди нарастает волнение. — Думаю, нет. Я знаком с владельцем, Чон Хосок. Никаких лишних движений не делает, поэтому его артисты — это просто танцоры и певцы. — Чонгук — один из танцоров? — Движения у него пластичные, отточены опытом, это заметно. — Не только. Я один раз попал на выступление, когда Чонгук пел. Скажу тебе, что это было совсем неплохо. — Я не сомневаюсь. — Хоть он и не слышал его голоса, Тэхен почему-то уверен, что он у Чонгука приятный до дрожи. Выступление на сцене подходит к концу. Артисты уходят за кулисы под бурные овации зала. Все будто только сейчас выдохнули, все это время наблюдая за выступлением. В зале остается приглушенный свет, на фоне играет музыка и постепенно помещение наполняется звуками разговоров гостей и персонала. Тэхен выпивает бокал виски, который официант оставил еще в начале. Намджун в это время продолжает разговор про работу, о которой они заговорили после упоминания отца Чонгука, Тэхен слушает вполуха. Они выходят на улицу, которая немного освежает мысли. И, стоя возле машины, провожают взглядом выходящих гостей. Из главной двери, внезапно, выходит Чонгук. Сейчас парень одет в обычные темные джинсы, белую футболку и спортивную куртку, через плечо перекинута объемная сумка. Он, не оглядываясь ни на кого, перебегает дорогу и идет вдоль тротуара. — Подержи-ка, — Тэхен передает Намджуну папку с документами, которые они хотели обсудить с другом, и бежит за Чонгуком. Хочется хотя бы представиться ему и наладить контакт. Тротуар плохо подсвечен и пока он видит перед собой только силуэт, но вскоре нагоняет и продолжает идти наравне с парнем. — Добрый вечер, Чонгук, — Тэхен кладет обе руки в карман пальто, на улице становится прохладнее. — Мы знакомы? — Я тебя знаю. — А я вас нет. — Это я и хотел исправить. Меня зовут Тэхен. Ким Тэхен, — он вытягивает ладонь для рукопожатия, и немного задерживает руку Чонгука в своей. Отпускать почему-то не хочется. — Знакомое имя, — Чонгук делает задумчивое лицо, перебирает в голове воспоминания, где и сколько раз он мог слышать это имя. — Возможно, я пересекался пару раз с твоим отцом. — Тогда, мне тем более не стоит здесь стоять и разговаривать с тобой. — Он не знает о том, что ты здесь работаешь? — Тэхен бы все равно не выдал чужую тайну. — Знает, — спокойно ответил Чонгук. — Тогда почему тебе не стоит со мной разговаривать? — Потому что, я видел много людей, похожих на моего отца, работающих в такой же сфере, как и он. И, боюсь, наши интересы и ценности не совпадают. А значит, и разговаривать нам с вами будет не о чем. — Судишь людей, даже не узнав? — Всего лишь предполагаю и экономлю свое и ваше время. Я не тот, кто готов тратить время на разовую акцию внимания, а вы не похожи на человека, который захочет тратить свое время зря. — Уверен, что твое внимание стоит моего времени. Я могу тебя проводить? Насколько я знаю, особняк Чон Духёна находится в другой части города. — Кто сказал, что я живу с отцом. И нет, спасибо, но я дойду сам. — Голос Чонгука звучит уверенно. Напирать Тэхену в их первую встречу не хочется, поэтому он, кивнув, уходит обратно. Чонгук стоит еще недолго, следя за тем, как Тэхен подходит к наблюдающему за ними Намджуну, и они вдвоем садятся в машину, которую подогнал ко входу сотрудник. Намджуна Чонгук видит довольно часто в их заведении. А его друга в первый раз. Его взгляд во время выступления не остался незамеченным. Их выступления являются секретным оружием кабаре, привлекая особое внимания и многие возвращаются за подобными ощущениями снова и снова. Им нравится, как на сцене разыгрывается дикость, страсть, жажда, влечение. Сюда приходят зрители, которые любят наслаждаться музыкой и танцами, сценическими перформансами, но большинство из них приходят испытать или понаблюдать то, что сидит глубоко в них, и что они сдерживают в силу каких-либо обстоятельств. Чонгуку всегда было интересно, что бы он ощутил, находясь с другой стороны сцены. Становясь не причиной этих эмоций, а тем, кто их испытывает. Работа здесь для него своего рода эксперимент. С самого детства Чонгук был тем, кто никогда не скрывал свои эмоции, настоящие чувства. Всегда был предельно честен с собой и своими желаниями. Отчасти, поэтому отец считал поведение Чонгука вызывающим и развязным, и нечасто показывал сына друзьям или партнерам по бизнесу. А, учитывая, что Чон Духён и сам был нелюдимым, то многие удивлялись, узнавая, что Чонгук его сын. Про работу в кабаре Чонгук узнал от своего одногруппника Юнги, чей парень владел одним из таких заведений. Его заинтересовал такой формат выступлений: отдавать себя на сцене, передавать весь спектр эмоций, отслеживать чужие и, неосознанно, проносить их через себя. Иногда это выходило из-под контроля. Пару раз его после работы догоняли одни из зрителей, уговаривая на «продолжение», а получая отказ, бросали громкое «зачем тогда вел себя на сцене, как шлюха». Чонгук от таких заявлений только закатывает глаза. Голым он на сцену не выходил, ни с кем из зрителей никогда не заигрывает, старается держать контакт с аудиторией как артист, но не более, а сразу после выступлений уходит. Когда он услышал сзади себя шаги, хотелось опять тяжело вздохнуть и ускориться. Но, увидев того, кто шел рядом, решил подождать. И был приятно удивлен, когда после отказа, Тэхен понятливо кивнул и ушел. После этого Тэхен приходил в кабаре почти каждую неделю. Сидел ровно до момента выхода на сцену Чонгука, смотрел и уходил, перед этим лично поблагодарив за отличное выступление. Сперва Чонгуку казалось, что это совпадение. Пока бармен не сказал, что в день, когда он заболел и не пришел, Тэхен зашел на минут десять во время, когда должны были выступать Чонгук и его танцоры, не увидев, поговорил с администратором, и ушел. Тэхен делал маленькие, но уверенные шаги для того, чтобы лучше узнать Чонгука. Между ними было все больше диалогов, все больше деталей из жизни узнавалось, и все меньше расстояния было между телами. Пока незначительно, но заметно для них обоих. Спустя два месяца после их первой встречи, Чонгук столкнулся с Тэхёном в раздевалке, куда танцор пошел сразу после номера. Удивился, когда Ким зашел с букетом цветов. Чонгук улыбнулся, Тэхен снова пришел сказать, как их выступление было прекрасно. — Дайте угадаю, это было великолепно? — Чонгук позволил себе небольшую ухмылку. Приходы Тэхена вошли в привычку. Он смотрел в зеркало перед собой, но наблюдал в отражении за Тэхёном, который оставил букет на диване и шаг за шагом подходил ближе. Свет в гримерке был приглушен, только от зеркала отсвечивали лампочки, закрепленные на рамке. Чонгук взял два ватных диска, чтобы стереть небольшой слой макияжа, и положил их на веки. Осторожное касание прохладных рук заставило тело вздрогнуть. Тэхен удержал его, и, по ощущениям, прислонившись к уху, проговорил: — Нет, Чонгук. Это было не просто великолепно. Моих слов не хватит, чтобы описать, какие чувства ты вызываешь у всех этих людей. У меня. Это было так же прекрасно, насколько ужасающе. Так же ласково, насколько дерзко и страстно. Так же горячо, насколько хладнокровно. Ты заставил каждого человека вне сцены почувствовать себя ничтожно, насколько и заставил поверить в то, что каждый из них всесилен. Как у тебя это получается? М? — Тэхен уткнулся носом в заднюю часть шеи, дыхание сбилось. Сколько бы раз он не наблюдал за Чонгуком, эмоции, которые проживал, он словно испытывал впервые. Так же ярко и эффектно, вбиваясь в подкорку сознания, сохраняясь воспоминанием, которое Ким открывал для себя в моменты, когда был один. Сперва было желание. Нет смысла отрицать. Тэхен хотел Чонгука. Ублажал себя яркими образами, проигрывающимися в голове. В этих сценах, Тэхен всегда много прикасался к Чонгуку. То, что было от него сокрыто, его влекло. Хотелось прикоснуться руками, губами, языком, так, чтобы на кончике оставался вкус кожи, который можно было бы перекатывать во рту в попытке распробовать лучше, словно какое-то блюдо. Потом, в голову закрадывались картины того, как он пробует это тело изнутри. Врывается в него языком, ощущая дрожь, которая бы проходила по телу Чонгука. Он бы начал с внутренней стороны бедра, ведя влажную дорожку все выше и глубже. Затем бы обвел языком края сфинктера, едва заметно прикусывая, чтобы распалить. Чонгук бы начал извиваться, пытаясь почувствовать больше. А Тэхен, не имея такого безрассудства отказаться, подчинился бы, подчиняя. Скользнул внутрь желанного тела, в попытках показать вершину чистого удовольствия. Ласкал бы напористо, с каждым движением проталкиваясь глубже. Когда Чонгук сожмет его голову своими бедрами не в силах сдержаться, то Тэхен добавит пальцы. Скользнет указательным, сразу нащупав простату, и, надавив на нее, словит восхитительный стон сверху. В какой-то момент, Ким перешел бы к трем пальцам, раскрывая для себя, под себя, но стимулируя уже сильно выпирающий комочек нервов так, словно его удовольствие здесь вообще не играет роли. Он его ласкал, много ласкал. Особенно внутри. Особенно языком. Это было влажно, громко и грязно. Даже от этого Тэхен, низко простонав, выплескивал из себя толчками густую сперму. Этого было достаточно. По крайней мере, в начале. Потом была страсть. Она поглотила Тэхена, когда тот из недели в неделю наблюдал за этим пластичным парнем, когда проходил за кулисы для того, чтобы поблагодарить, и застывал, увидев вблизи уставшего, но такого раскрытого, словно он всего себя отдал там на сцене, а сейчас собирает обратно. С каждым разговором, с каждым касанием, Тэхен одновременно восхищался и возбуждался. И это было уже не только про тело, Тэхена возбуждало то, каким живым был Чонгук, в его сердце горело пламя, которого ему одному было много, поэтому тот щедро делился им с каждым зрителем. Ким же мечтал стать для его пламени воздухом, который бы помог ему гореть ярче и поддерживало. Затем появилась ревность. Она была не просто к тем, кто пытался познакомиться с Чонгуком после представлений, ревность была даже к тем, кто выступал с ним. Игра была настолько реалистичной, что Тэхену было не по себе, когда он осознавал, как ревностно смотрит за происходящим на сцене. Это могло стать комплиментом их навыкам, как артистам. Но Тэхена это терзало. Он боролся с самим собой, а в мыслях и с теми, кто спокойно мог касаться Чонгука, быть с ним поблизости, и с кем потом парень непринужденно переговаривался в перерывах. Поэтому сейчас, достигнув апогея, уткнувшись в манящую шею, Тэхен не мог остановиться, судорожно вдыхал запах, ловил каждый ответный вздох, каждое движение Чонгука. Тот сидел с закрытыми глазами, на которых все еще лежали ватные диски, но шея неосознанно откинулась назад, открывая больше доступа. — Иногда мне кажется, что ты поймал меня в плен. Я не могу не думать о тебе, Чонгук, — продолжает говорить, уткнувшись в шею, Тэхен. Водит губами по открытому участку тела, как сумасшедший, и резко разворачивает Чонгука в кресле, фиксируя его ноги между своими коленями. Смотрит сверху вниз на приоткрытые губы, ноздри, которые выдают напряжение парня. Чонгук тянется руками к глазам, убирая ватные диски, когда Тэхен говорит: — Не открывай глаза, — и, чтобы наверняка, накрывает веки своей ладонью. Чонгук сглатывает. — Зачем? — Когда глаза закрыты, легче сосредоточиться на ощущениях. — Каких ощущениях? — Чонгук понимает, что сейчас ведется игра. Но что-то сдерживает его от того, чтобы прекратить это прямо сейчас. — Тактильных. Когда я буду касаться так, — ведет пальцем по шее, — а потом вот так, — целует скулу, — ты будешь все чувствовать, Чонгук-а, — поднимается по щеке, — в десятки или сотни раз острее, — касается его носа своим, выдыхая прямо в губы. — А теперь, открой глаза, — говорит Тэхен, оставаясь в таком интимном положении. — Ты говорил, что так легче сосредоточиться на ощущениях. — Чонгук отвечает с закрытыми глазами. При разговоре их губы почти сталкиваются друг с другом. — Говорил. Но в ту секунду, когда я тебя поцелую, я хочу, чтобы ты видел меня перед собой, и полностью понимал, что целуешь меня. Как и я буду смотреть только на тебя и осознавать, что целую именно Чон Чонгука, и никого больше. Чонгук открывает глаза, ресницы подрагивают, когда он пытается сфокусироваться на лице Тэхена, которое находится в паре сантиметров от него. Тэхен ловит этот взгляд и подается вперед, врезаясь в желанные губы. Реальность лучше фантазий. Губы Чонгука намного нежнее и мягче, чем он мог себе представить. То, с какой страстью Чонгук ему отвечает, лучше любого сна и образа в голове. Тэхен становится настойчивее, посасывает нижнюю губу, проводит языком и вторгается внутрь. Так, поцелуй становится чувственнее. Он ощущает Чонгука ближе. Стоять над ним становится неудобно, поэтому Тэхен садится на колени, уделяя внимание шее. Он целует, лижет ее, ощущая губами каждое движение мышц и пульсацию от сбитого дыхания. А когда немного сдавливает шею рукой, слышит стон, который срывает цепи. — Тэхен…ах., — Чонгук не может собрать слова, когда тот резко дергает его с кресла на себя, заставляя оседлать бедра. Его крепко держат за талию, когда голова откидывается назад от того напора, с каким ему вылизывают шею, а тело подается вперед. Чонгук сталкивается с возбужденным членом Тэхена в штанах, от чего тот стонет своим низким голосом, оторвавшись от шеи, и переходя поцелуями к губам. — Ты прекрасен, Чонгук, — выговаривает между поцелуями Тэхен. Он давит на него своей грудью, заставляя лечь на ковер, расстеленный на полу в гримерке. Ноги Чонгука все еще заведены за поясницу Кима, поэтому, как только тот ложится полностью на горизонтальную поверхность, Тэхен, поддерживая его за талию, делает толчок вперед. Стук в гримерку заставляет обоих резко встать. Раскрасневшиеся, с зацелованными губами, они еще пару минут не могут прийти в себя. Стук повторяется, а затем слышится голос одного из танцоров, выступающих с Чонгуком. — Чон, ты здесь? Тот прочищает горло, стараясь придать голосу спокойствия. — Да, Сухо. Я тут, выхожу. — Хорошо, через десять минут начало, — шаги отдаляются и вскоре стихают. Чонгук молчит, переваривая то, что произошло в этой комнате, а затем, выталкивает непонимающего ничего Тэхена за дверь. Как только дверь закрывается, Чон сползает, пытаясь успокоить сердце, которое вот-вот выпрыгнет. Ему нужно готовиться к следующему номеру, но руки дрожат, а в животе все скручивается от сладкого возбуждения, которое никак не прекращается. Он запускает свою руку в штаны, обхватив член, изнывающий от желания. Вспоминая сильные руки, которые сдавливали бедра, настойчивые губы, ласкающие шею, водит рукой сильнее, выгибаясь в пояснице. Восстанавливает в голове картины. — Да…да, Тэхен, — хочется почувствовать это снова. С вымученным стоном он кончает прямо в свою руку, а потом встает, пытаясь быстро переодеться, но ноги плохо держат, поэтому он неловко заваливается на диван. Этого мало. Им обоим. Чонгук понимает это сразу, как видит Тэхена, сидящего за крайним столом. Тело его напряжено, взгляд устремлен на сцену, неотрывно следит только за одним человеком. Как и тот в ответ. Выступление начинается. Чонгук, пытается отгородиться от мыслей, отдаваясь музыке, но в мыслях только одно. Тэхен. Когда он переводит взгляд за крайний стол уже в пятый раз за последние десять минут, Чонгук видит то, что отдает импульсом прямо в пах. Тэхен смотрит на него потемневшим взглядом, а его рука скользит по ткани классических брюк с внутренней стороны бедра. Оба не выдерживают. Даже не замечают, что музыка стихает и свет выключается, оставляя в помещении полумрак. Тэхен приходит в себя, только когда видит перед собой его. Чонгук перед ним в длинной красной мантии, которую расстегивает, открывая вид на подтянутые бедра в черных боксерах и обнаженную грудь. Ком, который подкатил к горлу, Киму кое-как удается сглотнуть. Когда Чонгук перекидывает одну ногу через бедра, Тэхен дает волю своим рукам, которые сразу тянутся к тонкой талии. Под пальцами мягкость, шелковистость чужой кожи. Звезда кабаре седлает бедра, и распахивает подолы мантии так, чтобы закрыть остальным гостям вид на свое полуобнаженное тело. Стол находится в самом углу, но рядом все равно могут проходить официанты или кто-то из зрителей. — Продолжим там, где закончили. Чего ты хочешь, Ким Тэхен? — произносит Чонгук, поддавшись вперед, и прошептав свой вопрос на ухо. — Тебя. Всего тебя себе хочу, — Тэхен старается успокоить тяжелое дыхание, смотрит на Чонгука сверху вниз и понимает, что делает хуже. Зрачки расширяются, выдавая возбуждение. Чон специально создает трение между телами, проезжая задницей по вставшему в штанах члену. Тот приятно ощущается между ягодиц своей твердостью и размером. Тэхен еле сдерживается, чтобы не застонать, когда Чонгук дергает ремень на брюках, начиная медленно расстегивать замок. Приходится немного привстать, чтобы помочь Чону спустить штаны, высвобождая член. Тэхен выдыхает, почувствовав долгожданную свободу, пока чужая рука не обхватывает орган. От напряжения он сжимает сильнее ягодицы Чонгука, приятно удивляясь, когда понимает, что это трусы с открытом задом, хотя спереди они выглядят как обычные боксеры. Чонгук болезненно шипит, невольно оглядываясь в сторону зала. Мысль о том, чтобы заняться сексом здесь дикая, но безумно горячая и посылающая обоим волну возбуждения. — Подготовь меня, — шепчет Чонгук, продолжая скользить вдоль бедра. Тэхен проталкивается в задний проход одним пальцем, который с легкостью скользит внутрь. Много смазки. И довольно растянуто. Мысль, что Чонгук немного подготовил себя, заводит еще больше. Поэтому он проталкивает сразу второй, пытаясь нащупать простату. Чонгук почти подскакивает с места, когда Тэхен находит ее и начинает долбить уже тремя пальцами. — Чувствуешь меня, Чонгук? — Да, я хочу больше. — Ты не представляешь, как я хочу. Сейчас я заменю пальцы своим членом и трахну тебя в этом зале среди всех, кто пару минут назад наслаждался твоим выступлением. — Мх…да… Тэхен.пожалуйста — Но ты должен быть тихим, Чонгук. Ты же не хочешь, чтобы кто-то заметил нас в такой экстравагантной позе? — Мх… Тэхен… — Или хочешь? — Он проталкивает уже четвертый палец, все больше растягивая Чонгука под себя. — Нет. Не хочу. — Тогда советую тебе занять рот чем-то другим, — говорит Ким и тут же голодно целует Чонгука. Тот стонет в поцелуй немного громче, чем обычно. Вытащив пальцы, Тэхен приподнимает Чона и осторожно проталкивается внутрь. Сперва головкой, одновременно яростнее целуя, чтобы сдержать звуки. — Черт, — Тэхен откидывает голову на спинку кресла, — Чонгук, в тебе так хорошо. Я с ума схожу, — вводит меньше, чем наполовину, потом глубже — Тэхен, я…г.готов, — Чон упирается руками в крепкую грудь, которая прощупывается под рубашкой. Тэхен схватив его обеими руками за талию, резко вскидывает бедра до упора. Голова Чонгука падает на плечо, руками он обхватывают шею. Ноги дрожат, но он начинает приподниматься, позволяя члену выскользнуть, оставляя внутри только головку, а затем со всей силой насаживается сверху. Тэхен начинает двигаться жестче, все яростнее подкидывая тело на своих бедрах, отчаянно вбиваясь в Чона. Сдерживать звуки было невыносимо, но необходимо в их ситуации, хотя обоим хотелось стонать громко и несдержанно. Чонгук на самом краю, член Тэхена распирал его изнутри, а точные движения по простате, выбивали все мысли о том, что они вообще-то находятся в общественном месте, прочь из головы. Член внутри начал пульсировать. Тэхен тоже был близко, судя по тому, как торопливо двигался, бессвязно шепча что-то на ухо. С очередным ударом по простате, Чонгук вскрикнул в ладонь, и упал на Тэхена. Тот напрягся, кончая, и через минуту движения внутри стали мокрыми и хлюпающими. Оба пытались отдышаться, мир вокруг перестал существовать и они просто молчали некоторое время. Мимо прошел официант, но за длинной мантией Чонгука это выглядело так, будто они просто обнимались. Тэхен заботливо гладил его по спине, упираясь носом в макушку. — Проводишь меня сегодня до дома? — Тихим голосом спросил Чонгук, все еще уткнувшись куда-то в грудь Кима. Его разморило. Двигаться совсем не хотелось. — О, я, наконец-то, узнаю, где живет Чон Чонгук, — ответил Тэхен, улыбнувшись. — Если не побоишься остаться, то да. — Это то, чего я желаю, — серьезно проговорил Тэхен, а потом, повернув подбородок Чона к себе, поцеловал его. Сладко, неспешно и тягуче.