Орёл или решка

Луиза, наблюдая за мадам Габи, ощущает разочарование: этой женщине не хватает силы, решительности и стойкости. Это не отражается на вознаграждении Луизы за ежедневный труд, но все же сказывается на том настроении, что она испытывает, исполняя свои обязанности. Ее нынешняя хозяйка похожа на дорогой чайный сервиз, с которого надо ежедневно смахивать пыль и доставать только по большим праздникам. Она целиком сконцентрирована на себе, потому у нее совершенно нет времени на Сюзон и Катрин, что, похоже, растут как дикая сорная трава, зависящая от перемен погоды. Еще бы. Чтобы исполнить собственные капризы и подвинуть свой эгоизм, нужно иметь силу воли, а этого, как уже было сказано, у нее нет. Габи подвержена четкому следованию определенным правилам, которые при многократном повторении душат любой светлый порыв на корню. Луиза, оставаясь одна, сравнивает образы, проскальзывающие в ее сознании, ощутимо вздрагивая порой так, словно видит призрак. Луиза привыкла к человеку дела, который может четко отвечать за свои поступки, а не поддаваться сиюминутным настроениям… Она всегда ей говорила: «Не оборачивайся назад, когда твоя жизнь подвержена хаосу». Луиза грустно улыбается, повязывая фартук и надевая чепец. А иногда смахивает выступившие слезы, ругая себя за слабость, которую не должен знать никто. Марсель, муж Габи, был весьма заинтересован в Луизе с первого взгляда, что поначалу ее даже забавляло. Все эти тяжелые вздохи и сокращение дистанций при разговорах. Но, когда тот начинает клясться ей в вечной любви и целовать руки, упав на колени, ей уже не до смеха. Хозяин кажется добрым, совестливым мужчиной, грубо было бы его просто использовать и обманывать, но Луиза решается. Скорее от скуки, чем от искреннего понимания она уступает этому требовательному напору чужих проснувшихся желаний. Но без чувств. Просто обычная интрижка, ни к чему не обязывающая, ведь была та, что упорно ей твердила: «Не отказывай себе в удовольствиях, мой ангел, ты достойна каждого восхищенного взгляда в свою сторону». Ее голос словно слышится Луизе во время того, как Марсель с ней в постели, его полузабытый тембр окунает ее в водоворот странных ощущений, и не сказать, что они неприятные. Она словно где-то поблизости и счастлива тому, что у Луизы все неплохо складывается… Луиза не ощущает себя грязной после поцелуев хозяина, она даже не зовет его по имени, когда мыслит. Но, оставаясь наедине с собой, долго смотрит в одну точку, не понимая растущего в груди протеста. В разуме — ставший родным ладный силуэт, который, дразня, касается ее губ, а потом наваливается всем весом и прижимает к себе как можно крепче. Нет в этом действии ни грубости, ни желания проявить силу. Только странная, ставшая привычной, нежность. Луиза вздыхает. Этому уже никогда не бывать в ее жизни. Такое длилось лишь мгновение, которое теперь навсегда утеряно. Остались только воспоминания. Когда хозяин вдруг в один из дней оказывается мертв в своей постели, у Луизы это вызывает оторопь. Она владеет своим выражением лица, но ей так и вспоминаются измятые простыни, которые, как ни меняй, все равно пропитываются горьким запахом болезни, отрывистые стоны и пропитанный бессонницей взгляд. Смесь отчаяния и бессилия проникает в ее душу, волнуя сердце. «Ах, всего лишь заколот ножом», — отбрасывая наваждение, вникает в смысл слов Луиза и прячет свои чувства под замок… Много чего происходит в следующие напряженные часы, каждая женщина, оказавшаяся в доме, скрывала в своей мелочной душонке секреты, которые стали явными в этот момент. Луиза грустно улыбается, когда у нее есть возможность остаться наедине с собой, ей вспоминаются горящие от восторга глаза и легкомысленное: «Комедии — это более реальное отражение жизни, чем драма, запомни. Чушь болтают знатоки». Луиза горько усмехается. У нее на миг возникает ощущение, что она стоит рядом с ней и поддерживает ее за плечи. С этим же ощущением Луиза впервые говорит с Габи откровенно, не скрывая ничего. Оставшаяся с тех времен фотография попадает под взгляд мадам Габи, Луиза честно поясняет ей: «Это женщина, которую я любила», не уточняя подробностей. В глазах Габи мелькает испуг, так и кажется, что сейчас она скажет: «И вы, Луиза?», подразумевая мадам Шанель и Пьеретту, но ответный взгляд блестит как холодное лезвие, с невысказанным: «Только попробуй». И, кажется, Габи это понимает, потому что молчит. Где-то через час губы Луизы кривит ядовитая усмешка, когда она, как и все остальные женщины, замечает Габи в объятиях Пьеретты. Волной ее отбрасывает куда-то давно, назад с кратким замечанием: «Все начиналось не так». Когда хозяин пускает себе пулю в висок, Луиза не чувствует ровным счетом ничего. Ей трудно ответить на вопрос, что с ней будет завтра. Одна, в своей скромной комнатушке, Луиза ощущает себя свободной, такое ощущение, что с ее шеи сняли камень. Прикрывая глаза, она свободно парит по своим воспоминаниям, где-то чувственным, где-то нежным, где-то настолько личным, что не верится, будто бы произошедшее имело место быть. Любимый силуэт словно опустился на краешек кровати, заимел руку и нежно перебирает пряди ее волос, нашептывая: «Не ведись на поводу у грусти, ты как солнце — должна сиять». В голове так и бьется: «Глупость. Как я же глупость». Луиза засыпает в слезах… Утром, приступая к исполнению своих обязанностей, еще до приезда полиции, она заглядывает в спальню хозяйки и обнаруживает ее вместе с Пьереттой. Ей даже изображать не хочется, как она безразлична к этому. Луиза только сухо интересуется, дадут ли ей рекомендации для следующего местра работы, на что разомлевшая хозяйка удивляется: «Я не собираюсь вас увольнять». Луиза хмыкает, затворяя за собой дверь, а ставший привычным образ возлюбленной следует за ней по пятам, не омраченный ничем. Чистый и прекрасный, как свет, пробивающийся несмотря ни на что в оконце.