Разум побеждает

            Лео кажется, что творящееся вокруг происходит не сейчас и не с ним. Служанки суетятся, и их движения смазываются в неразборчивое пятно. Наверное, если бы он сейчас двинулся, это точно привело к неуклюжему падению, и все старания готовящих его к мероприятию тружениц пошли бы прахом. Понимание этого наполняет разум стыдом — Зандер не позволил бы себе такого. В конце концов, он готовился к этому дню с самого рождения.       Впрочем, при взгляде на него, у Лео создавалось впечатление, что он готовился ко всему, что только могло бы произойти в мире.       Зандер был талантлив и харизматичен. Его боготворили и ему подчинялись многие в армии, а старожилы перешёптывались о том, как его идеалы были близки к королю Гарону в его лучшие годы. Он был бы идеальным правителем. Таким, какого Нор ждал так отчаянно долго. В котором так сильно нуждался.       И от которого сам Лео — «Холодный принц Нора» — был так чудовищно далёк.       Осознание этого даже (почти) не причиняет боль. Лео не зря считался самым чёрствым членом своей семьи. Он умел трезво мыслить, оценивая ситуации с точки зрения «как будет полезнее», а не «как будет справедливее», и мог позволить себе не отдаваться на волю чувств там, где невольно позволял себе это делать Зандер.       Наверное, именно потому многие его братья и сёстры погибли во время борьбы за власть их матерей при дворе, а Лео выжил и стал лучшим тактиком Нора. Наверное, именно поэтому Зандер погребён в могиле, а его упрямый, вечно пытавшийся выбраться из тени брат станет новым королём.       Будь проклята эта несправедливость. Лео всегда ценил свою способность находить людям идеальное применение, их роль, их место, как на поле боя, так и за его пределами. И он прекрасно понимает, что место, которое он вот-вот займёт, не его. — Ну же, Лео, расправь плечи. Подданные нуждаются в гордом и несломимом короле.       Голос старшей сестры, тихо прокравшейся в комнату, выдёргивает из мыслей и заставляет обратить внимание на его обладательницу. Камилла держится стойко, как подобает норианской принцессе, и всё же Лео знает, насколько тяжело эта стойкость даётся ей. Она всегда ощущалась им невообразимо сильной, решительной и страстной. Её материнская натура, казалось, могла объять собой весь Нор и даже больше этого. Раньше Лео не сомневался — если бы с Зандером что-то произошло, она смогла бы стать достойной королевой.       И всё же, война обнажила их слабости. Нет, не война. Коррин. Лео напрягается, вспоминая о ней — любовь и обида до сих пор перемешаны в нём, создавая варево, причиняющее боль душе. Коррин была главной слабостью их семьи. Всеобщей драгоценной любимицей. И её предательство отпечаталось на Камилле особенно сильно, ведь вся мощь её материнской натуры, способной объять собой весь Нор, практически полностью принадлежала родной не по крови, но по духу сестре.       И пускай Камилла потихоньку восстанавливалась после того, как была практически полностью уничтожена нуждой сражаться со своей любимой Коррин, Лео видел следы её голодовок и бессонных дней и ночей до сих пор.       Да, Камилла была сильной. Настолько же, насколько она была хрупка. — Не говори мне то, о чём я и так прекрасно осведомлён, дорогая сестра, — Лео позволяет себе тень вежливой улыбки, ловя на себе мягкий взгляд её фиалковых глаз. — Тогда прекрати мешать девушкам делать тебя красивым и величественным, дорогой брат, — Камилла улыбается, подходя ближе и касаясь легко его щеки. — А то ещё немного, и упадёшь в обморок в столь важный день. — Именно. Это важный день, для Нора в первую очередь, — Лео отвечает невпопад мыслями вслух и слегка отводит взгляд, сталкиваясь им с девушкой, подшивающей парадный костюм. Та тут же старается полностью сосредоточиться на работе, а сам Лео невольно краснеет. Камилле смешно, кто бы сомневался. Он хочет что-то сказать, чтобы вернуть разговору серьёзный лад, но тут же спотыкается на следующих словах.       Сказать при прислуге, что он сомневается в собственных силах? Что сколь бы он не был хорош в тактике и переговорах, у него никогда не будет дара завоёвывать сердца людей, каким обладали в той или иной мере все в семье, кроме него? Слухи об этом позоре тут же расползутся по всему дворцу, а там и дальше, что просто непозволительно допустить, потому Лео слегка кусает себя за язык. — И ты обязательно его выдержишь, Лео, — голос Камиллы тянется сладкой медовой патокой, будто пытается усмирить волнения в его сердце. И, удивительно, это работает. Лео всегда так жаждал внимания Камиллы. Жаль, что он смог получить его лишь в таких обстоятельствах. — Если ты не сможешь, то никто не сможет.       Лео почти хочется сказать «Зандер смог бы», но решает промолчать. Сегодня не лучший день, чтобы говорить об этом. В конце концов, Зандер мёртв, и они никогда не узнают, что в действительности было у него на уме. У Лео не было дара заглядывать в чужие сердца с помощью магии или же чуткости. — Я сделаю всё, от меня зависящее, но не переоценивай меня, Камилла. Время покажет, выдержу ли я.       На этом они неловко замолкают. Он нужным образом вертится по просьбам прислуги, облегчая им работу в терпеливом ожидании. Когда они заканчивают, роскошное чёрное одеяние с традиционной для Нора золотой узорчатой вышивкой и элементами парадной брони сидит на нём как влитое. И завершает образ тяжёлая, крепящаяся к наплечникам из чёрного металла тёмно-бордовая мантия, отделанная белым мехом по краям и изнутри. Одеяния давят и тянут к земле, но Лео знает — ответственность за страну будет давить ещё сильнее.       Ему подают главные его атрибуты силы — удивительно, но братский клинок признал его. Беря в руки Зигфрид, Лео чувствует, как энергия Сумеречного дракона струится по нему. Зигфрид, величавый и могучий, подобно его прежнему обладателю, откликается на зов Лео с неохотой, словно бы меч был своенравным котом (которых так сильно любил Зандер). Он тяжёл, его сила кажется слишком огромной для Лео. И потому Брюнхильда в другой руке действует успокаивающе, несмотря на то, что её магия не менее разрушительна. — Ты выглядишь замечательно, мой милый Лео, — Камилла нежно улыбается, и от этой улыбки у Лео внутри всё разбивается, он хочет бросить всё и обнять сестру, зарывшись пальцами в лиловые кудри и уткнувшись в плечо, словно бы он был маленьким мальчиком. Умом он понимает, что это будет ошибкой, и останавливает себя, лишь одаривая принцессу улыбкой, как можно более искренней, в ответ. — Надеюсь, остальные решат так же, — Лео старается, чтобы это звучало не так взволнованно, как есть на самом деле. — Так пойдём же проверим это? — глаза Камиллы сверкают. Хотя Лео и знает, что она морально истощена, интуиция говорит ему, что этот блеск сейчас искренний. — Нам стоит представить народу его нового короля.       Сестра, поправляя юбку роскошного, пышного платья, аккуратно ухватывает Лео под локоть с той стороны, с которой он держит Брюнхильду, и как никогда сильно Лео благодарен ей за этот жест. Он не уверен, что смог бы вынести весь путь до дворцового балкона, где произойдёт публичная коронация, в одиночку.       Там их ждут его верные вассалы — Найлз и Один (Лео искренне благодарен последнему за то, что он сохраняет жизнелюбие даже после смерти близкого друга) и верховный архиепископ учения Сумеречного Дракона, который, по старым традициям, должен провести церемонию коронации. Многие до последнего сомневались, что так будет — из-за поклонения отца Ананкосу (в котором Лео собирается разобраться позже) гонения на священнослужителей в последние годы были велики. И это было причиной, по которой Лео решил, что коронация пройдёт так, как было заложено древними традициями со времён зарождения Нора — важно дать понять обывателям, что его правление будет как можно более отличающимся от правления прошлого тиранического короля.       В конце концов, терпение народа, пусть и велико, но не бесконечно, и он прекрасно знает, насколько огромно напряжение в Норе сейчас. Страна, проигравшая войну, трещит по швам и разрывается на части, и это задача Лео — каким-то образом вновь собрать её воедино.       Его никогда не учили править. Его никогда не учили составлять речи, завоёвывающие сердца масс.       У него никогда не было тех качеств, которые нужны настоящему королю. У него не было харизмы и талантов Зандера, у него не было материнской заботы и женской мудрости Камиллы, у него не было искренней, чистой доброты, за которую Элиза по праву считалась Сердцем Нора и его Светом.       Всё, что было у Лео — холодный, бессердечный разум и отчаянное желание стать лучше старшего брата.       Разум часто побеждает там, где эмоции заставляют их обладателя разбиться на мелкие кусочки. Отчаяние Зандера завело его в могилу. И всё же, когда после пёстрой на слова речи архиепископ надевает Лео на голову отцовскую корону из чёрного золота, её груз кажется практически неподъёмным. Он встаёт с колен, и под весом тяжёлой мантии, короны и божественных оружий в руках, под взглядом народа он чувствует себя необычайно маленьким и слабым.       Разум побеждает эмоции? Лео всегда, несмотря на всю свою любовь, стремился одолеть Зандера. Но братская тень кажется ему сейчас больше, чем когда-либо в жизни.       Лео совсем не чувствует себя победителем.       Его страна — мрачное королевство с самым коротким световым днём среди окружающих, на севере которого снег не исчезает большую часть года. Его страна лежит или на болотах, или на тундровых, или на мерзлотных почвах, на которых ничего не растёт. И вдобавок к этому его страна проиграла войну, раздираема междоусобными противоречиями и обязана выплачивать репарации, что ещё больше ухудшает и без того тяжёлое положение.       Без грамотной дипломатии и твёрдой руки во главе Нор падёт.       Лео никогда не учили править, и у него нет того, что должно быть у правителя. Но есть случаи, в которых разум побеждает.       Лео знает, что никогда в своих глазах он не сможет стать лучше Зандера, и братская тень будет нависать над ним до конца дней. Но, по крайней мере, он сделает всё возможное, чтобы не посрамить его честь.       Глубоко вдохнув и крепче сжав Зигфрид и Брюнхильду, новый король Нора, Лео Первый, начинает свою речь.