***
Суббота, как и любой другой день, не предвещала ничего плохого, как, впрочем, не предвещала она и ничего хорошего. Лестничная клетка такое странное место. Там вроде как пусто, но всегда почему-то так тесно. Теснее только в лифте. - Доброе утро, мистер Осман. Ной картинно приторно улыбается, слегка склонив голову в подобии кивка и неспешно поправляя манжету на рукаве. Мистер Осман нервно кивает в ответ, старательно избегая зрительного контакта. - Доброе. - Чудесный сегодня день, не так ли? Хорошая погода, прогноз обещает солнце весь день, ну прямо настоящее лето. К тому же так жарко. Пальцы проходятся по кромке воротника и медленно, словно нарочно (совершенно точно нарочно) расслабляют и выравнивают узел галстука. - Да, очень жарко, но это ведь нормальная погода для такого времени. - Вы совершенно правы. Приятно поболтать с умным человеком, знаете, это всегда доставляет… ммм, особое удовольствие. Ной выходит из лифта, оставляя позади багрового от смущения соседа и испытывает противоречивые чувства: с одной стороны, он жутко собой доволен, потому что нельзя быть таким милым, наивным и ебабельным в одно и то же время; с другой – ему совсем немного жаль Османа. Потому что сегодня у Джейсона выходной, и он совсем скоро проснется.***
- Доброе утро, мистер Осман! Джейсон улыбается даже шире Ноя, но вместо хищного прищура скорее стремится ослепить собеседника своей идеальной улыбкой. Мистер Осман, снова пойманный врасплох, вежливо здоровается и пытается стратегически ретироваться, учитывая утренние ошибки и уверенно направляясь к лестнице вместо лифта. Джейсон в пару широких шагов пересекает коридор и не переставая обворожительно хлопать глазами и рассказывать о том, какой интересный астрологический прогноз на этот квартал он прочитал буквально вчера, выхватывает у мужчины из рук два больших бумажных пакета. Мистер Осман внутренне кричит, но всё же сдержанно и не от всего сердца благодарит Аллаха за то, что они идут вниз, а не вверх, потому что, хотя вера его и сильна, не пялиться на задницу идущего впереди парня в абсолютно дурацких и неприлично коротких шортах он бы чисто физически не смог. Пытка лестничными пролетами длится, кажется, вечность, но всё же заканчивается, и мистер Осман уже чувствует на кончике языка блаженное освобождение от оков неловкого смущения и высшей степени Того Самого дискомфорта, за который на его родине родители насмерть закидывают собственных детей камнями. Джейсон спрашивает, направляется ли его сосед на работу, и получив подобие утвердительного ответа, бросает уверенное «Так давайте я подвезу, мне всё равно в ту же сторону», направляясь к своей машине. Мистер Осман еле слышно бормочет, что он мог бы доехать и на метро, но слова окончательно и бесповоротно отказываются покидать рот в тот момент, когда Джейсон криво тыкая на кнопку брелока, подцепляет ступней крышку багажника и одним слитным движением открывает его. Они оба знают, что он сделал это специально. И оба знают, что это не может длиться вечно. На одном из светофоров Джейсон как бы невзначай интересуется, нет ли у мистера Османа планов на вечер и, может быть, он хочет заскочить к ним на «исключительно дружеский» соседский ужин. Мистеру Осману хочется придумать тысячу отмазок, но в голове глупая обезьянка стучит в тарелки, и, как назло, нет ни одной связной мысли, поэтому Джейсон расценивает затянувшееся молчание как знак согласия, о чем громко и однозначно оповещает собеседника. Ной, сидящий в патрульной машине на другом конце города, получает одно единственное сообщение: «Купи чего-нибудь к чаю. И резинок»***
Чем ближе стрелка на часах приближается к восьми, тем больше у Салима сдают нервы. Он уже передумал кучу мыслей, пережил внутри себя драку двух волков (победил тот, который не ебался уже пару лет ни с кем, кроме своей правой... лапы). Он принял душ (дважды), побрился, оделся покрасивее и теперь сидит как на иголках. Замешкивается, но всё же засовывает в задний карман парочку презервативов, заливаясь при этом краской по самые уши, будто подросток, а не взрослый тридцатилетний мужик. Они же именно это имели в виду, да?.. “Да. Именно это” - думает Салим, когда перед его носом открывается дверь, и он видит на пороге обоих близнецов в тех одинаковых дурацких коротких шортах и футболках почти в облипку. - Здравствуй, - непринуждённо приветствует Джейсон, хитренько щурясь, пока Ной выглядывает из-за его плеча, положив на то свой подбородок. - Проходи. Дверь захлопывается со звуком запирающейся клетки, отчего Салим нервно вздрагивает и машинально приглаживает тёмные волосы чуть подрагивающими пальцами. - Не бойся, никто тебя не съест, - ободряюще хлопает Джейсон по плечу и спустя секунду добавляет, наклонившись почти к самому уху: - Только, если сам не попросишь. “Да. Именно это” - думает Салим, когда видит тот самый ужин, на который его и пригласили: доставка мексиканской еды из ресторанчика неподалёку - он и сам ею частенько пользуется - и три бокала с красным вином. Ной гостеприимно отодвигает стул, взглядом приглашая сесть, а затем исчезает в глубине кухни. Джейсон садится напротив, подпирая ладонью подбородок, рассматривает жадным взглядом из-под прикрытых век. Салим уже через пару секунд ощущает, как его нагло раздевают глазами и как удивительно приятно горит под этим похотливым взглядом его смуглая кожа. Выдержке это нисколько не способствует, поэтому Салим всё же решает накатить немного из бокала, любезно пододвинутого Джейсоном. Он едва успевает сделать второй глоток прежде, чем поперхнуться от ощущения мягкого прикосновения голой стопы у себя между ног. Джейсон же при этом сидит с таким видом, будто бы ничего такого сейчас и близко не происходит, лишь невинно улыбается и продолжает разминать его ширинку. Это длится ещё пару минут почти что в полной неловкой тишине - Салим даже шевельнуться боится, - потом Джейсон, не получивший желаемой реакции, понимающе хмыкает и говорит немного просевшим голосом: - Ной, подойди. Похоже, наш друг немного перенервничал, надо ему помочь. Ной подходит, почти бесшумно ступая босыми ногами, нависает над братом, опираясь рукой на спинку стула. - Мм? Джейсон бросает ещё один блядский взгляд на охуевающего Салима, потом поворачивает голову, аккуратно берёт Ноя двумя пальцами за подбородок, притягивая к своему лицу, и Салим, сидящий даже ближе, чем в метре, отчётливо может рассмотреть все подробности их очень горячего и чувственного поцелуя: от трепещущих длинных ресниц и чуть порозовевших скул до мелькающих между губами влажных языков, самозабвенно ласкающих друг друга. Реакция на представление не заставляет себя ждать, и Джейсон довольно улыбается в поцелуй, ощущая под пальцами ног хорошо так отвердевший член. - Не против, если мы сразу перейдём к десерту? - говорит он, оторвавшись от покрасневших губ Ноя и сползает под стол, вызывая у Салима небольшую панику. Нет, скорее, большую, когда он сначала слышит, как мягко ударяются об пол джейсоновские колени, а затем чувствует, как ловкие пальцы быстро избавляются от ремня на его поясе, расстёгивают неприятно давящую ширинку, а горячие губы, целовавшие несколько мгновений назад собственного брата-близнеца, смыкаются вокруг налившейся покрасневшей головки. Всё что может выдать из себя Салим — это полузадушенный стон в какой-то незнакомой ему доселе тональности. Он вцепляется пальцами в стол, но подошедший к нему Ной с самой целомудренной улыбкой на свете берёт обе его руки за запястья, отводя почти что за голову и подаётся к нему, закрывая на ходу мутные потемневшие глаза. Салим чувствует, как от него приятно пахнет каким-то травяным шампунем и мятной зубной пастой, а его губы очень тёплые и мягкие - совсем как у Джейсона внизу, - и ощущать их одновременно и на своих губах, и на своём члене оказывается до безумия волнующе. Продолжая ласкать рот Салима своим языком, Ной бедром легонько отодвигает стол, так что Салим теперь прекрасно может видеть, чем занимается внизу его брат, а затем, прикусив на миг за ухом, тоже опускается на колени рядом. Джейсон выпускает член изо рта, отвлекаясь на близнеца, мажа его мимолётным касанием языка по губам, а потом они оба начинают старательно вылизывать член Салима со всех сторон, чуть ли не мурлыча, как два довольных кота. Они скользят своими ртами вдоль ствола, сплетаясь языками каждый раз, когда достигают головки, а затем обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. Туда и обратно. Иракец, загипнотизированный этими мерными раскачиваниями, неосознанно вплетает свои длинные пальцы в одинаковые каштановые волосы, гладит по щекам, трогает линии подбородка. Такого Салим даже не смел представить в своих робких ночных фантазиях об этой горячей парочке, а фантазировал он практически с первых дней своего переезда, едва стоило ему столкнуться с ними обоими перед лифтом, да простит его Аллах. Близнецы увлеченно продолжают своё занятие, сопровождая его такими звуками, от которых у Салима шумит в голове от пульсирующей крови, лижут тщательно, мокро, роняя на пол под ногами капли обильно выделяющейся слюны. Джейсон тянется ладонью к брюкам, обтягивающим задницу Салима, запускает руку в карман, неожиданно нащупывая зубчатый край квадратной упаковки, усмехается: - А ты с подарком... Готовился. Молодец. Колчек отрывает зубами краешек от вытащенной из кармана фольги, достаёт резинку, сжимает губами за кончик, опускается к истекающей головке члена иракца, насаживаясь ртом, а затем помогая руками. - Кого хочешь первым, Салим? - спрашивает Джейсон, смотря расфокусированным взглядом поверх стояка, который мощно дёргается, едва Колчек заканчивает произнесённую фразу. Осман смотрит на него такими же осоловелыми глазами, молчит, будто бы не понимает вопроса. Джейсон довольно хмыкает. - Ну раз так, то пусть будет воля случая. Близнецы переглядываются, поднимаясь на ноги, берут Салима за руки, помогая ему встать, тянут в свою спальню, раздевая на ходу. Белоснежная рубашка улетает куда-то за столешницу, брюки цепляются за подлокотник кресла, нижнее бельё повисает на стуле. Салим с удивлением таращится на одну огромную двуспальную кровать: да это настоящий траходром! У иракца в голове начинает прокручиваться только одна внятная мысль: интересно, сколько оргазмов словили в этой постели эти два одинаковых с лица чертёнка... Салим краснеет, проклиная себя за греховные мысли, прикрывает глаза, чтобы успокоиться и в этот момент кто-то из близнецов хватает его за ладонь и прокручивает несколько раз под своей рукой. Салим трясёт закружившейся головой, будто бы сбрасывая наваждение, а когда открывает глаза, перед ним стоят два абсолютно идентичных почти голых парня. Если раньше их можно было отличить по цвету футболок - Джейсон был в синей, а Ной - в чёрной - то сейчас иракец в панике нашаривает глазами обе футболки в паре метров от себя. Они настолько сейчас одинаковые, что выглядят зеркальными отражениями друг друга: от лёгкого беспорядка в отросших каштановых волосах, шумного глубокого дыхания сквозь покрасневшие тонкие губы, расширенных до упора зрачков карих глаз, до узора из веснушек и родинок по всему телу. Ещё и молчат, черти. Салим лихорадочно прыгает взглядом с одного лица на другое, а близнецы решают не терять времени и принимаются избавлять друг друга от последних остатков одежды, выцеловывая замысловатые фигуры на телах. Когда они остаются в чём мать родила, Салим краснеет ещё больше, смотря на два таких же идентичных внушительных сочащихся смазкой ствола, зажатых между рельефными животами. Один из братьев - Джейсон?.. Ной?.. - протягивает Салиму руку, машет головой: подойди. Тот медленно, словно во сне, касается тёплых пальцев, которые парень тут же сцепляет в замок с салимовыми, тащит его на себя, приникая к приоткрытым губам. Стояк Салима упирается в их два, и рука второго брата обхватывает уже три члена, сжимая, проводя по ним вверх-вниз, а затем медленно обводит большим пальцем влажные от смазки головки. По срывающимся с губ хриплым стонам Салиму тоже очень трудно понять, кто есть кто, поэтому он плюёт на всё и целиком отдаётся обстоятельствам. Они целуются втроём, пока хватает дыхания, а потом один из близнецов толкает другого на кровать, забираясь сверху, и томно смотрит на Салима, оглядываясь через плечо, бросая быстрый взгляд на тумбочку у кровати. Не стой, действуй. И Салим, чёрт возьми, действует. Он берёт с тумбочки лубрикант, обильно смазывает свои чуть дрожащие пальцы обеих рук, то и дело косясь на выгибающихся братьев перед собой и тяжело сглатывая вязкую слюну. От предстоящего начинает заходиться сердце и стучит в висках. Он погружает в обоих сразу по одному пальцу, чувствуя, насколько податливее раскрывается тот, что лежит сейчас под своим братом. Интересно... Салим добавляет в нижнего ещё один, а потом ещё, пока в верхнем туго двигается по-прежнему единственный палец. Салим наклоняется и нежно целует влажную поясницу, чуть поднимается поцелуями по позвоночнику, как бы говоря: ничего, ничего, расслабься, я не буду грубым. И это действует. Верхний близнец пошло стонет и выгибается сильнее, вжимаясь уже каменным стояком в твёрдый живот брата, но позволяет протолкнуть в себя ещё два пальца. Салим растягивает их ещё немного, а затем не выдерживает и, достав влажные пальцы из верхнего, резко вставляет вместо них свой давно гудящий от нетерпения член. Джейсон стонет так, будто бы уже кончает, пока Салим не очень уж и терпеливо проталкивается глубже в него. Ещё пара пробных толчков - и Колчек сладко дёргается всем телом, начинает подмахивать бёдрами, что выбивает из иракца последние остатки самообладания и стеснения. Он трахает обоих как в последний раз, толкаясь пальцами и членом в одном чётком ритме. В какой-то момент он резко выходит из Джейсона, вызывая недовольный и разочарованный возглас, который перетекает в жалкое захлёбывающееся хрипящее мурлыканье, стоит Салиму заполнить образовавшуюся пустоту сразу четырьмя пальцами, надавливая ими изнутри на простату. Ной снизу крупно вздрагивает, получая наконец желанный член и в свою задницу, и закатывает глаза под самый потолок, понимая, как же охуенен в ебле их очаровательный и кроткий на вид сосед. Долго это чередование не продолжается, потому что все трое предельно возбуждены, но кончает Салим именно глубоко в Джейсоне, крепко вцепляясь пальцами правой руки в его светлокожее, покрытое редкими веснушками бедро, а левой - по-прежнему лаская Ноя. Салим достаёт мокрые пальцы и обессиленно упирается в спину Джейсону, поглаживая влажную, так приятно пахнущую кожу, гладит его лопатки, проводит вдоль позвоночника, зарывается мокрыми от смазки пальцами в волосы на затылке - ему сейчас плевать, как, собственно, и тяжело дышащему Колчеку под ним. Когда спустя минуту перед глазами перестают плавать разноцветные электрические рыбки, Салим отстраняется. Джейсон тоже поднимается, и иракец наблюдает, как расслабляются на его руках дрожащие от долгого напряжения мышцы. На животе Джейсона, вязкими дорожками повторяя очертания кубиков пресса, растекается большое белесое пятно из смешавшейся спермы - его собственной и брата. Джейсон замечает пытливый взгляд, ухмыляется и очень медленно проводит прижатыми друг к другу указательным и средним пальцами по своему животу, щедро собирая ими семя, а затем слизывает одним длинным движением ловкого языка, вызывая у Салима очередной вихрь греховных мыслей. Ну что за черти... - В душ первым пойдешь? - спрашивает Джейсон, сыто щурясь, как нализавшийся сметаны котяра. - Давайте лучше вы, - Салим роняет взгляд на подрагивающий испачканный живот, на что Джейсон хмыкает и, подав руку близнецу, тянет его на себя, ловя в объятиях и увлекая за собой в душ, бросает через плечо: - Не скучай... Ещё вся ночь впереди. И подмигивает. Салим выдыхает, стягивая с члена заполненную резинку, завязывает её в узел и выбрасывает в мусорную корзину в углу комнаты. Ему до сих пор слабо верится во всё произошедшее, как и в то, что ещё произойдёт, ведь ему, блядь, очень хочется продолжить. С этими чертятами он снова чувствует себя, как тринадцать лет назад, когда энергия била через край и ебать хотелось всё, что движется, а что не движется - двигать и ебать. Или чтобы ебали его. Что, блядь?.. Салим краснеет от собственных мыслей. Он реально сейчас об этом подумал? Нет, он же не из таких... В смысле, из таких, но не таких, которых, а таких, которые. ЧЕРТ... Поток его неспокойных мыслей прерывают вернувшиеся из душа близнецы, которые о чём-то весело переговариваются, соприкасаясь на ходу плечами и бёдрами, шлёпая босыми ногами по полу и зачёсывая назад длинными пальцами мокрые волосы. Капельки воды на их телах красиво сверкают в свете настенных ламп, и оба сейчас кажутся даже более желанными, чем в начале вечера. И Салим по свистящей в голове крови понимает - он действительно хочет, чтобы именно сегодня его выебали. А по дерзким похотливым взглядам резко замолчавших братьев - что именно это с ним сегодня и произойдёт. … Когда Салим возвращается из душа, на кровати сидит только один из братьев, смотрит на него ленивым расслабленным взглядом, неторопливо поглаживая свой привставший член. Салим на секунду подвисает, а потом вздрагивает, чувствуя, как со спины к нему тесно прижимается второй. Влажное дыхание приятно обжигает шею, а ловкий язык проникает прямо в ухо, отчего смуглая бархатная кожа мигом покрывается крупными мурашками. Руки беззастенчиво гуляют по всему телу, оглаживают плечи, скользят по крепкой груди, задерживаясь на чувствительных сосках, срывая с губ иракца длинный вымученный вздох, музыкально пробегаются по ребрам, опускаются к стремительно твердеющему члену. Между ягодиц настойчиво упирается твёрдый горячий стояк, облачённый в латекс, но Салима уже совсем не парит, что его, вечного топа, с минуты на минуту нагнут - он и сам этого хочет больше, чем ебучий миллиард долларов. Близнец сзади, крепко держа за бёдра, напористо подталкивает Салима ближе к кровати, где его тут же ловит второй, целует глубоко, жадно вылизывая его рот, покусывая за губы, ерошит чуть длинноватые на макушке чёрные волосы, агрессивно притягивая к себе за шею. Сползает мягкими губами ниже, посасывая нежную кожу, пока его брат за спиной хватает ладонью под челюстью, поворачивая голову Салима к себе и целуя не менее горячо и настойчиво. Чем они тут занимались, что так завелись?.. Салим буквально тонет в страсти, с которой его обхаживают эти двое, внизу живота горит, а член сладко пульсирует. После ещё одного долгого поцелуя близнец перед Салимом поднимается, выходя из его поля зрения, а второй наваливается сильнее, заставляя Салима упасть на кровать, упираясь ногами и руками и прогнувшись в спине. - Не против, да? - горячо шепчет на ухо, поглаживая по виску. — Это мне сегодня выпала честь быть выебанным тобой первым, так что просто возвращаю должок. Только одна просьба... - он жестко, но не агрессивно прикусывает Салима за загривок, отчего тот порывисто вздыхает. - Хочу, чтобы ты стонал моё имя. - И как твоё имя? - задыхаясь от возбуждения, спрашивает дрожащим хриплым голосом Салим, затылком чувствуя ухмылку на губах близнеца. - Джейсон. А потом Салим и правда стонет, едва чувствует горячий влажный язык у себя между ягодиц. Его настолько поглощают эти новые ощущения, что он не сразу замечает, как в него проникают сразу два длинных скользких от смазки пальца Джейсона. И Салим, чёрт возьми, чувствует каждый сустав - но ему от этого просто нереально хорошо. Особенно, когда Джейсон надавливает изнутри на самую чувствительную точку, и от вспышки удовольствия под веками Салима чуть не уносит в другую галактику. Когда спустя несколько минут входа касается горячая головка члена, Салим замирает в предвкушении. - Тук, тук? - Джейсон всё же умудряется сохранить серьезный тон, но уголки губ неприлично быстро ползут вверх в довольной улыбке. - Заткнись и еби уже. - Как скажешь. Джейсон входит одним слитным и плавным движением уже сразу под нужным углом (волшебник хуев), отчего поясницу иракца тут же простреливает острым импульсом удовольствия. Колчек начинает двигаться размеренно и чётко, крепко сжимает бедра и притирается чуть влажным лбом Салиму между лопаток, жадно втягивая ноздрями запах его смуглой кожи. Его левая рука скользит иракцу на живот, смыкаясь вокруг гудящего члена, начинает неторопливо надрачивать. В какой-то момент Джейсон как-то странно вздрагивает, на пару секунд замирая, на что Салим оборачивается, сталкиваясь с затуманенным взглядом Ноя, пристроившегося прямо за Джейсоном. Ну дела... Джейсон нежно стонет, привыкая к члену в себе, а потом они начинают двигаться все разом, как один цельный, хорошо отлаженный механизм. Член раз за разом долбит по простате, и Салим не сдерживается, проседая на коленях и срываясь на глухой протяжный стон, складывающийся в имя: - Джейсон... Джейсон... Джейсон шипит что-то ему в плечо, качаясь под чёткими толчками своего брата. Когда Салим отстранённо думает, что сейчас и помереть не жалко, Ной, задающий темп, рычит и ускоряется, заставляя ускориться и скулящего Джейсона, отчего тот становится ещё более громким, а через несколько минут такой гонки и вовсе срывает голос. Джейсон сдаётся первым, кончая на очередном глубоком толчке, вздрагивая всем телом и сжимаясь на члене брата, который, резко вынув, размашисто заканчивает, брызгая тугими струями Джейсону на спину. - Прости, - Джейсон нежно проводит ладонью по щеке Салима, другой рукой откидывая с лица выбившиеся пряди. - Я никогда не отличался долгой выдержкой. Но мы сейчас тебе поможем. Он целует Салима, прихватывая зубами за нижнюю губу и опускается ртом на предельно возбуждённый пульсирующий член. Хватает буквально пары-тройки движений - и Салим резко отстраняет темноволосую голову в немом предупреждении, на что оба близнеца сползают на колени на пол и с абсолютно порочными выражениями на своих лицах синхронно открывают рты, призывно протягивая язык навстречу тугим горячим струям, вырывающимся на выдохе из члена кончающего Салима, не выдержавшего настолько откровенной картины перед глазами. Семя оседает вязкими крупными каплями на языках, губах, стекает по подбородкам на шеи. Близнецы открывают рефлекторно зажмурившиеся веки, переглядываются расфокусированными глазами, мягко касаются губ друг друга, обмениваясь глубоким поцелуем, мажут языками по белесым дорожкам на подбородках, вылизывая сперму до последней капли. Наверное, Салим никогда не привыкнет к тому, насколько же испорчены эти чертята. Но попробовать он ни за что не откажется. - Наша дверь для тебя всегда открыта, - подмигивает на утро Ной вслед уходящему Салиму, и тот знает, что обязательно вернётся.