Don't take people for granted

Такемичи вышел из особняка и спустился по лестнице, чтобы прогуляться и постоять посреди сада, окруженный цветами. Он сел и уставился на цветы, протянув руку, чтобы нежно погладить лепестки. Он глубоко вздохнул, уставившись на лепесток своими тяжелыми усталыми глазами. Цветы выглядели такими же прекрасными, именно так, как они выглядели всегда. Существовал очевидный контраст между их внешностью и внешностью Такемичи. Цветы выглядели свежими, их яркий цвет кричал о спокойствии, но присутствие Такемичи между цветами придавало им скучный вид. Он знал, что выглядит таким увядшим. В нем не осталось живости, он чувствовал себя мертвым цветком, ожидающим, когда каждый лепесток увянет и исчезнет. Он чувствовал себя опустошенным без них. Тихая слеза скатилась из его левого глаза, которую он вытер тыльной стороной ладони. Выражение его лица ни на йоту не изменилось. Он просто смотрел на цветок перед собой мертвым взглядом. Единственное, что он чувствовал, — это непрерывную волну тяжести в голове, которая, казалось, медленно исчезала. Тяжесть скоро исчезнет, и Такемичи останется ни с чем, что можно было бы чувствовать. Когда этот день настанет, он будет подобен живому трупу, который— — Такемичи-кун? Такемичи моргнул и резко вдохнул. Он даже не осознавал, что уже давно не дышит. Когда чувство жжения в груди из-за недостатка кислорода исчезло, он сделал усилие повернуться и посмотреть на человека. Хотя он узнал человека по голосу. Такемичи посмотрел Ханме в глаза. Они были полны беспокойства, и Такемичи хотел бы, чтобы люди перестали смотреть на него так. Ему не нужна ничья забота, ему никто в жизни не нужен. — Ты ничего не ел с утра, все волнуются. Такемичи посмотрел на него тусклыми глазами, лишенными своего обычного блеска. — Не надо — ему удалось сказать, его голос прозвучал слишком тихо для него самого, и он не был уверен, услышала ли его вообще Ханма, ему было все равно — Пожалуйста, не надо. Он не знал, понял ли Ханма то, что он пытался сказать, но у Такемичи не было сил, чтобы говорить дальше. Он оглянулся на цветы и пожелал, чтобы Ханма оставил его с ними наедине. Его желание сбылось, когда он услышал, как Ханма уходит, только чтобы он встал рядом с ним и сел рядом. — Такемичи-кун. Такемичи не двигался, не смотрел на него. Он не хотел смотреть ни на него, ни на кого-то другого. — Такемичи-кун. Такемичи хотел, чтобы Ханма ушел, вернулся внутрь и оставил его в покое. То, что чувствовал Такемичи, было чем-то, что он не мог выразить словами, потому что у него не было слов, чтобы описать их. Тоска по тому, кого он сам выбросил из своей жизни, была чем-то, чего никто не мог понять. Он сам не понимал своих поступков, своих чувств. Как бы поступил Ханма? — Посмотри на меня, Такемичи-кун. Такемичи был лицемером. Он не был верен своим чувствам. Он даже не смог сохранить свою семью и разбил ее. — Такемичи-кун, я знаю, ты все еще любишь их. Такемичи повернул голову, чтобы посмотреть на Ханму, который приложил палец к его губам, чтобы он ничего не сказал. — Я знаю, ты действительно любишь их, Такамичи-кун — Он говорил, оглядываясь вокруг — Вы любили их, даже когда забывали о них. Другой рукой он указал на цветы — Чувство любви к цветам было, даже если ты не помнил человека, стоящего за этим. Ханма убрал палец с губ Такамичи, обхватил ладонями его лицо и посмотрел ему в глаза — Любовь к кулинарии, выпечке. Ты ведь любишь выпечку, верно? И после того, как я пробыл с тобой меньше года, даже я смог заметить, что тебе нравилось смотреть на улыбки людей, когда они ели то, что ты готовил. Улыбки, которыми ты дорожил, были теми, которые ты любил. И эти последние месяцы, когда тебе казалось, что чего-то не хватает, что что-то кажется неуместным или как будто чего-то там нет, это было то, что ты искал, даже когда потеряли свои воспоминания. Ханма погладил его большим пальцем по щеке — Это было для твоих товарищей, Такемичи-кун. Я знаю, тебе было больно, я знаю, ты чувствовал, что они относились к тебе неправильно, может быть, на самом деле это было не так, может быть, они причиняли тебе боль и игнорировали тебя, но Такемичи-кун, как бы нелепо это ни звучало, но они любят тебя, они так сильно любят тебя, и ты их тоже. Нижняя губа Такемичи дрогнула, а глаза наполнились слезами. — Я знаю, что они сделали, как они относились к тебе, но это решение, это кажется неправильным. Маленькая часть тебя может ненавидеть их, но есть большая часть тебя, которая все еще любит их, и ради тебя, ради твоего благополучия, ради того, чтобы тебе перестали причинять боль.Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, нормально поговорил с ними и выслушал их, потому что я видел, как они смотрели на тебя так, как смотрят только на того, кого любят до смерти. Такемичи открыл было рот, чтобы что-то сказать, но из него вырвался только всхлип, а из глаз потекли крупные слезы. — Я не могу — выговорил он — Это… это слишком поздно. Ханма обнял его, и Такемичи зарыдал у него на груди, он погладил его по спине. — Никогда не бывает слишком поздно.