i’d never get over you

Патриция никогда не была поклонницей литературы. Ей даже не давали шанса почитать или поучиться — она провела всю свою жизнь, тренируясь, ожидая чего-то. Когда Патрисия была ещё ребенком, она ждала свою маму. Её лицо, которое девушка видела только дважды в жизни, но постоянно в своих мечтах. Она вспомнила, как однажды спросила свою мать Мэри: «Когда вернётся моя настоящая мама?» Но, на её вопрос ответетили лишь взглядом, что говорил всё, что ей надо было знать: «Ты знаешь, что лучше, чем спрашивать это». Когда Патриция была подростком — нет, даже не им. Когда ей было 10,11 всё это время она ждала Дамбаллу. Дамбалла — Лоа*, великий белый змей; да, он был тем, к кому её готовила мать. Когда девочка не практиковала проклятия или не учила разные виды трав, ее учили морали. Её учили терпению и доброте, чтобы, когда наступит день, когда она сможет призвать его, она была готова. * Прим. переводчика: на сколько я помню, Лоа — невидимый дух в Вуду. Когда Патриция сидела в темноте с зажженной свечой и тёмным ромом перед собой, и пев так тихо, как только она могла, она ждала Папу Легбу. Её сердце колотилось. Это решение было опрометчивым, она это знала, но можно ли было её обвинить? Тайна о том, кем была её мать, была умолчана всё то время, пока она жила. Ей нельзя было двинуться вперёд, пока та не заговорит с ней. Она знала это. Она знала, что была готова ко всему этому. И после долгих лет беготни от чего-то к чему-то она ждала удобного случая. Шанс. Давно прошли те дни, когда она умоляла мать Мэри о прощении, а её мечтой было найти кого-то, кто любил её. Патриция Дорвал больше не искала других людей; она искала себя. Ту, кого она давно потеряла. Она вообще не была поклонниыей литературы; но не смотря на то, что она никогда не росла, уткнувшись носом в книгу, она запомнила одну историю, которую ей однажды рассказала мать. История принцессы, заточенной в башне, и настолько влюбленного принца, что он мог сделать всё, чтобы спасти её. Как звали принцессу? «Рапунцель, Рапунцель» — а, это Рэмпион*, не так ли? Патти, ты ведь знаешь, что такое Рэмпион? * Прим. переводчик: Рэмпион — цветок. Его полное название Rampion Rapunzel и поэтому его и вспомнили. «Мама, сказка!» — сказала маленькая Патриция, очарованная словами, которые ей читали из книжки, которую держала её мать. Она была буквально разваливалась, но для Патриции это не было так важно. Слова, которые были там, были гораздо важнее, чем обложка. — Да, да… «Рапунцель, Рапунцель, спусти свои волосы вниз!» И девушка быстро распустила волосы. Принц сказал ей, какой красивый у неё голос, и о том, что хочет увести её отсюда и женится на ней. Конечно же, Рапунцель согласилась. Но принц не знал, что чародейка слушает их, и когда мать девушки взобралась на башню, она отрезала ей все волосы!» Патрисия была слишком поглощена, чтобы ахнуть или сделать замечание. Нет, ей обязательно нужно было знать, что произойдет далее. Она не могла позволить себе пропустить ни строчки. «И отвела её чародейка в пустыню, где принц не нашел бы её снова. Когда он вернулся на следующий день, волшебница распустила отрезанные волосы Рапунцель, чтобы заманить его в башню, но, узнав, что она ушла, он бросился с уступа. — «Мне не для чего больше жить», — сказал он. Его глаза выкололи шипи у подножья башни, и он ослеп!» «И что дальше?» — А потом… Хм… «Что?» «Принц месяцами бродил вслепую, пока, наконец, не пришёл в пустыню, где жила Рапунцель… Её голос привел его к ней… И слезы, которые она пролила, снова увидев его, вернули ему зрение. Потом они поженились… Стоп, нет, нет… Дочь моя, подойди поближе, ладно? По слову матери она придвинулась ближе к ней. Рука зарылась в её волосы, поглаживая их. «У этой истории был счастливый конец, но реальная жизнь намного, намного отличается. Видишь ли ты себя принцессой?» Патриция быстро кивнула, её глаза заблестели. Если бы она была принцессой, она бы позвала своих родителей в свой замок и короновала бы их королем и королевой, и… «В своей истории ты сама должна спасти себя. Ты должна быть независимой, дочь. В конце концов, ты можешь по-настоящему полагаться только на себя. Вот почему ты должна практиковаться каждый день. Ты должна уметь хоть что-то делать самостоятельно». — …У меня не будет собственного принца? «Нет. Ты сама будешь своим спасителем. Не переживай. Ты будешь в порядке». Когда мать начала петь себе под нос, бормоча что-то о Патрисии, которая была её «гордостью и радостью», девочка погрузилась в ошеломленное молчание. История Рапунцель была такой, о которой она слышала впервые. Она была обнадеживающей. Раньше она действительно верила, что кто-то придет, чтобы спасти её, а потом женится на ней, полюбит её. Тот, кто никогда в ней не разочаруется. Патрисия оставила эти надежды вместе со своей матерью. В конце концов, она была права. Жизнь отличалась от сказки. И вера в сказки могли лишь отвлечь её внимание.