mediocrity

Его все любили, но никто не уважал. Так можно было сказать о сэре Джоне Франклине. Его все уважали, но никто не любил — так о коммандере Фитцджеймсе. Франклин с большей охотой выбрал бы второе. Лишь бы не быть как «Джон-посредственность» над которым смеются, не открыто, конечно, но над которым скользит колкий холодный взгляд старого Джона Росса. Уже стареющий Франклин, что не может увернуться от его вопросов. Который не пьёт, как остальные, и чувствует сначала формальное иерархическое уважение, а потом чувствует выпадание из общественного золотистого моря веселья на торжественных приемах. Ему хотелось бы не быть менее влиятельным и более мягкотелым чем его жена, прекрасная леди Джейн, в которую он всегда верил, которая была по характеру как большой корабль, спокойно рассекающий и большие волны и холодные льды и так же завораживала благородной красотой. Чтобы иметь аргумент в виде опыта в морских арктических экспедициях, не только в сухопутной, а в такой где выжить еще сложнее а достичь успеха менее вероятно. Да, он был человеком «который съел свои сапоги», который никогда не опускался до каннибализма и убийства. И получил титул рыцаря, потому что выжил. Он все-таки умел и руководить, если его не выбросили за борт, да и вообще — любили. Твердая рука — чтобы выжить, недостаточно твердая — чтобы уважали. Только любили. Джеймс увидел что это и взаимно: вы любите их больше Бога — так он сказал. Да, он думал что это уже что-то. Это не самое низкое звание, это не какой-то величайший позор, а наоборот — достижение. Он чего-то да добился. Но всегда были те кто смотрел сверху и для которых он — Джон-посредственность. Они с Джеймсом оценили друг друга по достоинству просто потому, что их истинная цель, общая цель, хотя имевшая разные причины в корне, будто ощущалась в воздухе, таким же холодным дрожащим воздухом, как в небе над Арктикой. Фитцджеймс, в отличие от него, горел желанием выслужиться и доказать что он не хуже чистокровных дворян, не имеющих темного прошлого и, как следствие, нелепых, смешных имён. Франклин был уже достаточно стар чтобы не гореть, лишь тлеть и двигаться планомерно, чтобы утешить себя, что двадцать лет строить карьеру в штабе после одной сухопутной экспедиции это еще не конец, и в любом возрасте можно стать уважаемым, ведь пока он жив, в его руках если не всё, то многое. С ними был еще Фрэнсис Крозье. Все прекрасно понимали, Франклин в особенности: Крозье опытнее него и был бы на его месте если бы просто не был ирландцем. Но Франклин не был ни ирландцем, ни незаконнорожденным. Но не соответствовал, как он думал, положению. Возможно, ему мешало то что он не был склонен к самопожертвованию в старательности, в том, чтобы чего-то доказать: оно было у Фитцджеймса, но не у него. Хотя он был преданным патриотом. Не все слишком хорошо и не всё слишком плохо. Он был достаточно хорошим губернатором. Он сделал достаточно чтобы выжить и получить титул. Достаточно. Почему же Джеймс его поддерживал? Так преданно и тепло, это явно отличалось от того как, например, младшие по званию относятся к Крозье на его корабле. Джеймс понимал его или жалел? Видел что они в одной лодке или же считал что Джон еще больший неудачник? Как же хотелось чтобы все-таки был первый вариант. Да, он переживал, хотя снаружи не было заметно этого: Джон в нужные моменты был для своих подчиненных строг но справедлив. Тому насколько Джеймс был близок к нему, не оставляя почти ни на минуту, Джон был невероятно благодарен. Просто так вышло, не было какой-то точки где было можно сделать, а он не сделал: это была просто судьба. Не было! - уверял он себя, стоя на палубе, когда взгляд терялся в ледяных далях, в которые превратилось море. Всё происходит единственным возможным образом! *** Он, улыбаясь, подбадривал людей, но не мог подбодрить себя. Он старался научить людей верить в самих себя, в свои силы, в способность выжить. И у него получалось. Но не мог заставить себя поверить в себя же. Он всегда точно раздавал приказы, не промедляя, источая уверенность и непоколебимость - но никогда точно не знал, чего же приказать самому себе, чего хочет он сам, кроме того чтобы вырваться из оков посредственности. Он боялся, ему было очень-очень страшно. Да, все боятся умереть, но он еще и боялся умереть вот здесь, не найдя Северо-Западный проход, умереть на взлёте, умереть бедолагой Джоном, губернатором, который не смог ничего доказать. Которого оплачет жена, поняв, что ее обещание что они всем покажут, не сбудется больше никогда, которая не услышит у камина его историй о чудесных спасениях. И когда Джон медленно погружался в ледяную, окровавленную воду после нападения медведя, в последние минуты жизни, он слышал как Джеймс испуганно кричал и пытался его спасти, слова уже не доходили сквозь пучину, лишь надрывные обрывки плохо скрываемой истерики - для Джеймса что-то невиданное! И он не знал что его поражение, его злой рок станет его самым крупным достижением - сделает его всемирно известным. Ему поставят памятники. Но ни под одним не будет лежать тела.