Шаг в неправильном направлении

Цзинь Гуаншань пришёл к твёрдому выводу: после этой встречи он наконец-то добьется всего, чего хотел. Старейшина Илин и его армия Вэньских псов будут уничтожены, а Стигийская Тигриная печать окажется под его единоличным контролем. В настоящее время, невзирая на поддержку большинства мелких кланов, оставшиеся три великих ордена по-прежнему не представляли, что делать с Вэй Усяном. Цзинь Гуаншань не сомневался, что Не Минцзюэ согласился бы с ним — этот неотесанный дурак неизменно прибегал к насилию в первую очередь, — не вздумай его младший брат дуться и причитать, умоляя Дагэ не нападать на давнего друга. Каждому известно, что Не Минцзюэ ради брата готов на любые поступки, независимо от того, как упорно он пытается это отрицать. Клан Лань от участия в битве отказался, хотя старейшины клана и поддерживали планы Цзинь Гуаншаня по устранению оставшихся Вэней и старейшины Илин, они не имели права действовать без одобрения главы клана. А Лань Сичэнь по определенной причине не соглашался на внезапное наступление. Цзинь Гуаншань поведал его сын А-Яо, как выяснилось, сын шлюхи хоть на что-то годен. Орден Юньмэн Цзян также не принес никакой пользы, ибо Цзян Ваньинь, невзирая на отречение от своего бывшего шисюна, тем не менее не стремился окончательно искоренить злодеяния Вэй Усяна. К тому же, у Цзинь Гуаншаня возникла неприятность в виде старшего сына, непрерывно твердившего в ухо, прекратить преследование Вэй Усяня. Несомненно, дева Цзян имела над ним власть. Он уже начал жалеть, что позволил А-Сюаню жениться на ней. Девушка она славная, только слишком уж одержима своим бывшим шиди. Цзинь Гуаншань заподозрил бы неладное, не пойми чего ради женщина предпочла бы слугу наследнику сильнейшей секты в мире культивации. Дело в том, что прежде чем он смог бы возглавить осаду горы Луаньцзан, как он так отчаянно стремился, ему нужна была поддержка этой группы идиотов. И наконец-то — наконец-то — он получит эту поддержку. После сегодняшнего дня, они никак не могли продолжать оттягивать неизбежное. Эта идея пришла ему в голову после того, как он вспомнил о старом массиве, принадлежащем клану Лань, о котором он слышал много лет назад, когда провёл там год обучения. Массив позволял сфокусироваться на конкретном человеке и получить визуальную проекцию того, что именно этот человек делал в данный момент. Это был бы идеальный инструмент для шпионажа за своими врагами, если бы эти идиоты из Лань действительно потрудились использовать его. Но нет, видимо, вторжение в личную жизнь человека противоречило их правилам, поэтому этот замечательный массив был заперт в запретной секции их библиотеки. Цзинь Гуаншаню потребовалось много усилий и уговоров, прежде чем он смог убедить нескольких старейшин Лань разрешить ему использовать массив. Наконец, он победил, потому что в настоящее время не было ничего, что они ненавидели бы больше, чем проклятого старейшину Илин. Мысль о том, что они наконец-то смогут покончить с его злодеяниями раз и навсегда, была достаточным стимулом для того, чтобы отдать массив и рискнуть любым наказанием со стороны лидера секты. Цзинь Гуаншань стоял перед большой группой, состоящей из лидеров сект и выдающихся членов клана, все из которых были приглашены в башню Кои для просмотра, и объявил, что они будут использовать специальный массив для наблюдения за преступлениями Вэй Усяня и его армии Вэнь. Он особо поблагодарил орден Лань за сотрудничество с его планом и с удовольствием наблюдал за шоком и яростью на лицах Лань Цижэня и Лань Сичэня. Лань Ванцзи нигде не было видно, но Цзинь Гуаншань сомневался, что после всего случившегося его нужно будет уговаривать согласиться на осаду. Ни для кого не было секретом, как сильно он презирал Вэй Усяня. — Отец, что вы делаете?! — спросил Цзинь Цзысюань, весь его облик был напряжен. Цзинь Гуаншань проигнорировал сына. Его мальчик был мягкосердечным глупцом, которого, несомненно, ослепила его жена; неважно, и он, и Цзян Яньли скоро поймут, на что способен Вэй Усянь. — Я защищаю наших людей, А-Сюань, — сказал Цзинь Гуаншань. Цзинь Цзысюань, вероятно, был просто шокирован: Цзинь Гуаншань не рассказал ему о своём плане, да и вообще никому не рассказал, кроме А-Яо, Цзинь Цзысюня и избранных людей. В конце концов, ему пришлось солгать Цзинь Гуанъяо и сказать ему, что он не собирается выполнять этот план. Его сын по какой-то причине выглядел особенно обеспокоенным, с тревогой пытаясь объяснить, что в лагерях было много пожилых людей и даже несколько детей, и как это будет выглядеть для них? Цзинь Гуаншань отмахнулся от его опасений. В этих лагерях было много сильных и опасных культиваторов, и, конечно, их вид мог отвлечь всех. К тому же, все они были Вэнями; какая разница, какого они возраста или рода занятий, если в конечном итоге все они были одинаковыми грязными собаками? По правде говоря, он сомневался, что кто-то из стариков или детей вообще остался в живых. Вэй Усянь в основном просто убил их, ведь зачем они ему? В конце концов, он решил, что доверять Цзинь Гуанъяо в этом деле слишком рискованно, и быстро заверил его, что не будет продолжать свой план. После этого он постарался быть особенно осторожным, так как Цзинь Гуанъяо был слишком проницателен для своего положения. Это сработало в пользу Цзинь Гуаншаня, когда он воспользовался сыном против других сект, но будь он проклят, если позволит сыну проститутки указывать ему, что он может делать на собственной территории. Конечно, Цзинь Гуаншань не понимал, что большая часть лагеря, который освободил Вэй Усянь, была заполнена близкими родственниками Вэнь Цин, которые были в основном хрупкими и пожилыми. Цзинь Гуанъяо, который понимал это и неоднократно пытался отговорить отца от этой нелепой затеи, зная, что это плохо закончится для секты Цзинь, мог только молча сидеть, страшась того, что стремительно приближается, и думая о том, как спасти свою шкуру. — Отец, это ужасная идея, — подчеркнул Цзинь Цзысюань. — Прекрати это, пожалуйста. Цзинь Гуаншань проигнорировал его. Цзинь Цзысюань не имел ни малейшего представления о происходящем. Он даже не знал о трудовых лагерях, а Цзинь Гуаншань знал, что он будет только ныть и жаловаться на них, если узнает. Мальчику всегда не хватало жёсткости, необходимый для сурового руководства. Сейчас его волновало только то, как это отразится на Вэй Усяне и, в свою очередь, на Цзян Яньли, а Цзинь Гуаншань был не в настроении разбираться с этим. — Отец! — Возвращайся к своей жене, А-Сюань, — сказал Цзинь Гуаншань. — Возможно, после этого она будет нуждаться в поддержке и утешении — бог знает, она все еще заботится о своем Шиди, по каким-то причинам. Цзинь Цзысюань выглядел неуверенным. — Мне кажется, вы не совсем понимаете, что делаете, — сказал он. Цзинь Гуаншань снова проигнорировал его; что мальчик знал обо всем этом? Цзинь Цзысюань выдохнул от досады и отошёл от отца, когда стало ясно, что Цзинь Гуаншань не станет его слушать. Он сел между женой и матерью. Госпожа Цзинь и Цзян Яньли выглядели обеспокоенными, а Цзян Ваньинь смотрел на Цзинь Гуаншаня с чистой яростью. Если он хотел убедить кого-нибудь, что он действительно покончил со своей бывшим шисюном, то ему нужно было лучше держать себя в руках. Лань Цижэнь яростно шипел на некоторых членов клана, большинство из которых выглядели непоколебимыми в своём решении. Цзинь Гуаншань повернулся к массиву, улыбнулся и активировал его. Никто не пытался остановить его, потому что, даже если некоторые из них выглядели встревоженными, большинство стремилось узнать, что делает старейшина Илин. Когда в воздухе перед ними появилось изображение, почти как движущаяся картина, в комнате стало тихо. Даже Цзян, которые беспокоились о своём брате, и Лань Цижэнь и Лань Сичэнь, которые были в гневе на своих членов секты за то, что они пошли против их правил, сразу же повернулись, чтобы обратить внимание на происходящее. Цзинь Гуаншань сел среди членов клана, и Цзинь Цзысюнь сразу же обменялся с ним радостным взглядом. Цзинь Гуанъяо выглядел совсем не радостным. — Отец! — зашипел он в бешенстве. — Ты сказал мне, что не будешь выполнять этот план! — Я передумал, — сказал Цзинь Гуаншань. — Это… ты не понимаешь, что они увидят… — Они увидят, что старейшина Илин действительно является существом зла и разрушения, и что он и его псы Вэнь должны быть усыплены, как животные, которыми они являются. — Отец, — сказал Цзинь Гуанъяо, понизив голос, — ты же знаешь, что они могут увидеть не очень приятные вещи… — Молчи, — резко сказал ему Цзинь Гуаншань. Он не хотел, чтобы ему читал нотации ребенок, тем более тот, чья цель жизни была достигнута благодаря ему. Он снова обратил внимание на проекцию, на которой в данный момент было изображение тёмного, зловещего пространства, которая явно была горой Луаньцзан. Цзинь Гуаншань почувствовал предвкушение. Это будет идеально. Цзинь Гуанъяо сидел сгорбившись, нервничая и чувствуя усталость. Ему нужно было придумать, как снять с себя всякую вину, когда всё закончится. После всего, чего он добился, он не мог допустить, чтобы ошибки отца тянули его вниз. … Всё шло не по плану. Массив должен был показать им сильную, жаждущую крови армию или старейшину Илин, стоящего с разбросанными вокруг него телами, в то время как Призрачный генерал разрывал людей на части с ужасающей силой. Вместо этого, первое, что решил показать им проклятый массив, была группа пожилых людей. Среди них была женщина, которая, возможно, была достаточно стара, чтобы быть его прабабушкой (Цзинь Гуаншань сильно преуменьшал свой возраст, хотя никогда бы не признался в этом вслух), и несколько мужчин, которые выглядели так, будто их спины могут сломаться, если они будут работать слишком усердно. Цзинь Гуаншань проигнорировал зарождающееся беспокойство и сказал себе, что это не имеет значения. Любое замешательство исчезнет, как только появится армия Вэнь. Вот только они не появились. Вместо этого, эта группа встала и подошла к ещё большей группе пожилых людей. Цзинь Гуаншань не обращал внимания на ропот, разносившийся по комнате. «Поторопитесь, проклятые собаки Вэнь», — яростно подумал он. «Откройте себя! Сделайте что-нибудь злое!» — Что у нас на обед? — спросил один из мужчин, на его лице была улыбка, несмотря на явную усталость. — Редис, что же ещё, — с легким смешком ответила другая женщина. — Не забудьте про картофель! На этот раз молодому мастеру Вэю действительно удалось найти немного картофеля! Группа рассмеялась, как будто это было самое смешное, что они когда-либо слышали, как будто они говорили о кровопролитии, войне, и о чём угодно, только не о чёртовой картошке. — Как именно ему удалось найти картофель? Я помню, как долго он жаловался на цену на неё. Глаз Цзинь Гуаншаня дёрнулся. — О, А-Цин сказала ему сдаться и просто купить их, потому что нам всем надоело есть одно и то же каждый день. — Вот-вот! — согласился другой мужчина, громко смеясь. — Простите, но где Вэни? — вмешался лидер клана Яо. — Да! — согласился глава ордена Оуян, — Это, конечно, не всё, что здесь есть? — Конечно, нет! — сказал Цзинь Гуаншань. — Есть… ну, есть опасная армия… — О да, потому что это определенно опасная армия, — фыркнул Цзян Ваньинь. Цзинь Гуаншань скрежетнул зубами. Внезапно появился Вэй Усянь с Вэнь Цин рядом. Цзинь Гуаншань расслабился, потому что сейчас наверняка что-то произойдёт. Какой-то заговор, какая-то интрига, что угодно. Но… всё было не совсем так. Между тем, пока остальные в недоумении наблюдали за происходящим, грозный старейшина Илин сел за стол и… пообедал. Со своими — очевидно, пожилыми — последователями. — Муж, где именно находится эта предполагаемая армия, о которой ты говоришь? — спросила его жена, её тон граничил с опасным. Цзинь Гуаншань отказался отвечать. Конечно, если бы прошло достаточно времени, вопрос бы сам собой разрешился. На заданный вопрос не последовал ответ. Вэй Усянь и остальные Вэни, а вскоре стало ясно, что они здесь единственные, так как прошло достаточно времени, и никто больше не показывался на глаза, просто сидели, ели и дружелюбно болтали друг с другом. Наибольшего насилия они добились, когда Вэй Усянь сделал дразнящее замечание, а Вэнь Цин шлёпнула его по затылку. — Кто бы мог подумать, что старейшина Илин такой скучный, — насмехался Цзинь Цзысюнь. Цзинь Гуанъяо бросил на него злобный взгляд. «Все в порядке», — подумал Цзинь Гуаншань, чувствуя, как холодный пот струйками стекает по спине. Люди выглядели растерянными. Никто сейчас не выглядел счастливым. «Всё… наладится. Они все ещё псы Вэнь». Появился Призрачный генерал и Цзинь Гуаншань сразу расслабился. Наверняка скоро начнутся злые заговоры. Призрачный генерал, очевидно, держал на плечах хихикающего малыша. Цзинь Гуаншань открыл было рот, собираясь рассказать какую-нибудь историю о том, как злой Старейшина Илин сейчас крадёт детей из их домов (хотя он был уверен, что видел этого самого ребенка в одном из своих трудовых лагерей), как вдруг ребёнок закричал: «Сянь-гэгэ! Сянь-гэгэ!» и попытался спрыгнуть с плеч призрачного генерала. Глаза Вэнь Нина расширились, и он быстро опустил ребенка на пол. Ребенок поспешил к Вэй Усяню и тут же забрался к нему на колени. — Вэнь Юань! — Вэнь Цин огрызнулась, и вся надежда обвинить Вэй Усяна в похищении пропала. — Когда тебя несут на руках, терпеливо жди, когда тебя опустят. Ты хочешь упасть? — Нет, Цин-цзе, — сказал ребёнок — Вэнь Юань — и покачал головой. — Вэнь Цин, не обижай его, — засмеялся Вэй Усянь, обнимая малыша. Цзинь Гуаншаню показалось, что он услышал чьё-то умиление. Его кулаки сжались. Как будто ситуация не могла быть ещё хуже, Вэй Усянь решил показать всем, что он отец года, нося ребёнка на плечах, щекоча его, воркуя с ним, и вообще ведя себя как позор для своего дурного имени. Цзинь Гуаншань начал думать, что это была очень плохая идея. — А-Юань, хочешь, чтобы Сянь-гэгэ закопал тебя? — дразнящим тоном спросил Вэй Усянь. Цзинь Гуаншань наклонился вперед, его глаза расширились от нетерпения. Да. Это было идеально — если Вэй Усянь убьёт ребёнка на глазах у всех, то они начнут действовать, отчаянно пытаясь покончить с жестоким зверем. Затем Вэй Усянь принялся закапывать хихикающего мальчика в грязь, говоря какую-то чушь о том, что он маленькая редиска, и что это поможет ему быстрее вырасти. Цзинь Гуаншань чувствовал, как все его надежды и мечты медленно угасают. Стигийская Тигриная печать вдруг показалась ему очень далёкой. Цзинь Гуаншань повернулся к своему племяннику и сыну со словами: — Сделайте что-нибудь. Цзинь Гуанъяо на мгновение уставился вперёд, молча обдумывая свой жизненный выбор. — Старейшина Илин знал о нашем плане, — сказал он наконец, его голос был лишён всякого энтузиазма. — Ты думаешь, мы поверим в это?! — воскликнул Не Минцзюэ, не веря своему голосу. Цзинь Гуанъяо побледнел. — Я не уверен, Дагэ. Мой отец контролировал лагеря, поэтому я не совсем понимаю, что сейчас происходит. — Что?! — Отец, возможно, тебе стоит объяснить, — Цзинь Гуанъяо, вероломный сын шлюхи, имел наглость казаться невинным. Как будто он не был прекрасно осведомлен о том, что они делали. — Все они — Вэньские псы! — огрызнулся Цзинь Цзысюнь, а Цзинь Гуаншань тихо отчаялся. Его племянника всегда было легко контролировать, но мальчик вряд ли был самым умным. — Какая разница, кто они и сколько им лет?! Они все виновны! Вот почему они были в трудовых лагерях. — Заткнись, идиот! — огрызнулся Цзинь Гуаншань. — Трудовые лагеря?! — в ярости воскликнула госпожа Цзинь. — Вы держали этих людей — этого ребенка — в трудовом лагере?! — Отец, что ты наделал?! — потребовал Цзинь Цзысюань, потому что, очевидно, вся его семья состояла из предателей. — Как ты мог сделать что-то подобное? — Это действительно отвратительно, — согласился кто-то ещё. — Честно, Цзини говорили нам, что Вэй Усянь собирает армию в Погребальных курганах — какую армию? Это не армия! — Как вы могли поместить кого-то из этих людей в трудовой лагерь? Вон той женщине столько же лет, сколько моей бабушке! — Этот ребёнок просто очарователен… — Вэй Усянь действительно хорошо ладит с детьми, не так ли? — …Подождите, это Хангуан Цзюнь? Цзинь Гуаншань обернулся, желая хоть чем-то отвлечь всех от внезапного шквала словесных нападок. Вскоре стало ясно, почему Лань Ванцзи не было здесь со всеми остальными: он стоял высокий и гордый на проекции в передней части помещения, и шёл рядом с Призрачным Генералом. — Молодой мастер Вэй, — произнес Вэнь Нин робко и мягко, совсем не так, как должен звучать злобный свирепый труп. Неужели ничто и никогда не будет работать в его пользу? — К вам пришёл Хангуан Цзюнь. Вэй Усянь поднял глаза от того места, где он ворковал над Вэнь Юанем. Цзинь Гуаншань на мгновение подумал, что Лань Ванцзи, возможно, пришёл убить Вэй Усяна, ведь все знали, как сильно эти двое ненавидят друг друга. Вместо этого Вэй Усянь сиял от уха до уха. — Лань Чжань! — Вэй Ин, — ответил Лань Ванцзи, его голос был удивительно мягким. Он опустился на колени рядом с Вэй Усянем. — Богач-гэгэ, — сказал ребенок, широко улыбаясь. — Богач-гэгэ, Сянь-гэгэ закапывает меня, чтобы я вырос большим и высоким! — Очень большим и высоким, — согласился Вэй Усянь, кивая с насмешливой серьезностью. — Ты будешь даже больше, чем твой Богач-гэгэ. Правда, Лань Ванцзи? Лань Ванцзи сделал вид, что действительно обдумывает это заявление, а затем кивнул головой: — Мгм. Цзинь Гуаншань поморщился. Разве эти двое не должны были ненавидеть друг друга? Что они делали, похоже, вместе воспитывая чертова ребенка? Он оглядел комнату, сначала Ланей, которые выглядели ошарашенными, а затем Цзянов, которые выглядели не менее шокированными таким развитием событий. Когда он обернулся, Вэй Усянь ярко улыбался Лань Ваньцзи. — Лань Чжань, я не знаю, почему ты постоянно появляешься здесь, но… я должен признать, что это мило. А-Юань очень скучает по тебе, когда тебя здесь нет! Лань Ванцзи слегка наклонил голову. — И… Я тоже! Я действительно рад снова видеть тебя, Лань Чжань. Я знаю, ты всегда говоришь, что вернёшься, но какая-то часть меня не ожидает этого. — Я всегда приду, если Вэй Ин захочет. Губы Вэй Усяня удивленно раздвинулись. — О, это… Лань Чжань, когда ты успел стать таким болтуном? — Вэй Усянь слабо жестикулировал, а затем залился румянцем. Цзинь Гуаншань сдержал желание удариться головой о стол. Они флиртовали. Эти идиоты флиртовали, причем самым бездарным способом. Ему это было не нужно. Сейчас он должен быть на пути к горе Луаньцзан и готовиться к кровавой осаде, а не смотреть, как флиртуют Хангуан Цзюнь и старейшина Илин. — Какого черта? — услышал он голос Цзян Ваньина из другого конца комнаты. Цзян Яньли прикрикнула на него, в её тоне слышалось веселье. — А-Яо, — шипел он, наклоняясь ближе к сыну. Как бы ни был несправедлив мальчик, он был находчив. — Сделай что-нибудь с этим! — Что, например? — Что угодно! Как ты мог не знать об этом?! Цзинь Гуанъяо бросил на него недоверчивый взгляд. — Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что это будет плохая идея! Отец, как вы могли не знать, что это случится? Вы же были в лагерях! — Он старался говорить тихо, чтобы слышал только Цзинь Гуаншань. — Я не могу вспомнить всех, кто там был! — Я предоставил вам список всех людей, которые пропали без вести! — Я даже не читал его, — насмехался Цзинь Гуаншань. — Почему меня должно волновать, каких собак Вэй Усянь взял с собой?! — Знаешь, — говорил Вэй Усянь, — ты, кажется, говорил, что тебе нужно сегодня пойти на какую-то встречу в Ланьлин? — А-Юань попросил меня прийти на обед. — Ну… да, но Лань Чжань, ты не должен пропускать что-то подобное, чтобы быть здесь с нами. Что если кто-то узнает! Это плохо отразится на тебе… — Не беспокойся, — твердо сказал Лань Ванцзи. — …Я имею в виду, что ты действительно должен. А-Юань корчился, ему явно надоело быть зарытым в землю, пока взрослые продолжали разговаривать над ним. Вэй Усянь засмеялся, вытащил его, и А-Юань с восторженным криком «Богач-гэгэ!» подскочил к Лань Ванцзи. Лань Чжань, который, видимо, знал, что делать с ребёнком — кто бы знал, глядя на его пустое лицо, — с удивительной нежностью поднял А-Юаня на руки. Вэй Усянь смотрел на них, выглядя совершенно, до отвращения очарованным. Ещё ужаснее было то, что он, казалось, даже не осознавал этого. Кто-то умилялся. Кто-то ещё бормотал о том, как прекрасна юная любовь. Цзинь Гуаншань был сыт по горло. С рёвом разочарования он бросился вперед и разрушил массив. Проекция немедленно остановилась. Цзинь Гуаншань повернулся к шокированной толпе, и вид их несколько приглушил его ярость. Он неловко рассмеялся. — Хватит об этом, — сказал он, стараясь сохранить лёгкий тон. — В конце концов, именно этого и хочет старейшина Илин — чтобы мы уделили ему больше внимания, чем он заслуживает, так что давайте двигаться дальше! Урожай в южном регионе несколько пострадал… — Глава ордена Цзинь! — прорычал Не Минцзюэ. Комната разразилась болтовней. — Что именно это значит?! — потребовал Лань Цижэнь. — Ты смеешь использовать запрещенный массив Ордена Лань, и что именно мы только что видели? Вы хотите сказать, что эти люди были в ваших трудовых лагерях? — Всему этому есть объяснение, — заверил его Цзинь Гуаншань. — Тогда я хотел бы услышать его! — Да, расскажите нам, — согласился Цзян Ваньинь, звуча почти самодовольно. — Расскажи нам все об армии, которую собирает мой брат. — Ваш брат? — выстрелил в ответ Цзинь Гуаншань. — У меня сложилось впечатление, что он ушёл из клана Юньмэн Цзян. — Наш брат, — решительно вмешалась Цзян Яньли. — Пожалуйста, глава ордена Цзинь, мы все очень хотели бы узнать об этом. — Её тон был как всегда безупречно вежливым, но Цзинь Гуаншань мог слышать в нём опасный подтекст. — Ну, тогда поторопись, — воскликнул Не Минцзюэ. — Я хотел бы знать, что именно группа пожилых людей и ребёнок делали в ваших трудовых лагерях! — Глава ордена Цзинь, это справедливый вопрос для нас, — сказал Лань Сичэнь. От постоянного шквала вопросов у Цзинь Гуаншаня начинала болеть голова. — И где же армия? — спросил глава клана Оуян, как будто не он несколько часов назад очень громко требовал головы старейшины Илин. — Это и есть армия, — сказал Цзинь Цзысюнь. Громкость в комнате увеличилась, а Цзинь Цзысюнь сидел самодовольный, не обращая внимания на то, что он, возможно, только ухудшил ситуацию. Цзинь Гуаншань наблюдал за хаосом в комнате, наблюдал, как этот предательский сын проститутки болтает с Лань Сичэнем, говоря ему, что он понятия не имеет обо всём этом, и что Эр-гэ знает его, он никогда бы не сделал ничего подобного. Выражение лица Цзян Чэна можно было описать только, как самодовольное. Его жена и сын выглядели разъяренными, и, если подумать, многие другие люди сейчас выглядели очень разъяренными. Впитывая окружающий хаос, Цзинь Гуаншань понял, что это была очень плохая идея.