«Не хрустальная – не сломаешься»
Так говорила мама, чеканя каждым сказанным словом девиз по жизни для своей девочки. И получилось. Теперь Саша – солдат, который выходит на поле битвы без страха погибнуть. Всё, что важно – дойти до цели, а раны – пустяки. Затянутся. Так было всегда. Предательства, обманы, неудачи бились об её сердце, как пули о бронежилет, задерживаясь в опасной близости, но так и не нанося, кажется, серьёзных повреждений. Система самосохранения работала без сбоев, пока не появился ОН. Грабитель, который гениально вскрыл сейф, где хранилось её сердце. Легко и просто. Практически одним только щелчком пальцев. Одной только улыбкой. Быть может, этого захвата можно было избежать, если бы сильная, такая сильная Саша узнала раньше, что, завещая мантру, мама забыла упомянуть: у фразы, оставленной татуировкой на судьбе девушки, есть продолжение –«...,пока не встретишь того, кто сначала своими прикосновениями сделает тебя хрупкой вазой, а потом одним словом разобьёт на осколки.»
Изменилось бы что-то? Знания остановили бы от тех шагов, которые были***
То, что «тем самым» был Андрей, отрицать было бессмысленно. Все службы внутренней безопасности «засекли» чужака, как только он перешёл из зала «работа» в небольшую комнатку «личное», но они не успели среагировать – были отключены хозяйкой за ненадобностью. Поэтому руки обнимали даже там, где нужно было оттолкнуть. Глаза искали его в той толпе, где знали, что не найдут. А уши, кажется, пытались расслышать его голос, даже если он был обращён к другим. Он подбирался медленно, не спеша – будто не хотел вламываться, открывать ногой дверь или подбирать отмычки; только терпеливо ждал, когда она сама снимет все замки и впустит в свою жизнь. Первый замок щёлкнул от его заботы. Андрей так заботился, будто ему было жизненно важно, чтобы с ней было всё хорошо, чтобы она улыбалась по-настоящему, не прибегая к своим профессиональным навыкам. Оберегал, словно Саша была батарейкой, способной подарить нескончаемый заряд. Второй рассыпался, когда она оказалась в его объятьях. В первый раз без лишних глаз. Сомкнутые вокруг неё руки тогда так много пообещали. Отогреть. Не отпустить. Огонь прикосновений согревал, выстраивал стену, чтобы никто не смог помешать моменту. Если бы кто-то и осмелился – то остался бы, как минимум, с синяками. В те несколько секунд она была его пленницей и даже не думала о побеге. Третий замок поддался и, поскрипывая, открылся под звуки музыки. Осознание того, что он позволил не просто слушать, не только вникать в каждую строчку и ноту своего творчества, но и стать им – непосильное испытание для всей оставшейся брони. Возможность стать для него олицетворением самого слова «музыка» была бесценной. Одно только осознание того, что происходит, могло разрушить не только преграды в её душе, но и снести, попутно, пару городов. Третий замок был открыт. Теперь Саша – муза, ведущая его туда, куда подскажет вдохновение. Четвертый и последний замок был взломан одним движением. Улыбка. Для неё. Он не улыбался так никому – как будто только это было способом сказать всё, о чем нужно умолчать. Получалось громче любых признаний. Например, как тогда, когда наступила точка невозврата: его губы снова растягиваются; на этот раз эта улыбка – приглашение. После неё всё изменится. Он позовет прогуляться, а она – в свою жизнь, настежь открывая двери. И вот, когда пути назад уже не было, Саша вдруг поняла, какое именно слово станет началом конца, тем «оружием», которое разрушит её всего за несколько секунд.«Катя»
Четыре буквы, а сколько разрушительной силы. Оно вдруг замигало в голове противным красным цветом – обычно это означало начало катастрофы. И только Андрей знает, сколько до неё осталось.