В тисках цветочных лоз

      Говорят цветы — это осколки давно потерянного рая на земле. Прекрасные и чарующие они достойное украшение природы и неиссякаемый источник вдохновения. Однако у всего есть обратная сторона. То, что на первый взгляд кажется красивым и безобидным, может таить в себе опасность. Зонтик как никто другой понимал эту простую истину. Смотря безразличным взглядом в окно на стену дождя, он сидел на своей кровати, прижав колени к груди. Сколько он не выходил из своей комнаты? День? Неделю? Две? Месяц? Хотя, не всё ли равно? Для того, кому осталось совсем немного, оставшееся время не более чем насмешка. Словно последний глоток воды, перед долгим путешествием по пустыне. Хочется растянуть его, насладиться им, но его настолько мало, что не замечаешь, как быстро заканчивается. Как бы сказал Данте, перед смертью не надышишься. Кстати о последнем.       Грудь снова сдавило, в горле встал ком, не дающий нормально дышать. Притянув руку к губам, Зонтик зашёлся в приступе болезненного кашля. Больно. Как же больно. Горло неистово дерёт, а дышать становится все труднее и труднее. Наконец всё заканчивается, и взгляд шестого падает на раскрытую ладонь. Цветы аконита. Вперемешку с кровью. Зонтик не удивлён, ведь это не первый раз, когда цветы выходят из лёгких. Не первый и, к сожалению, не последний. Любимый синий плащ скрывает множество аконитов, что уже росли по всему телу валета треф, буквально высасывая из него жизнь.       Несмотря на то, что эти цветы практически паразитировали на нём, Зонтик научился радоваться, глядя на них. Ведь они напоминали его. Верхний закруглённый лепесток был похож на шлем. Нижние лепестки — на длинные фиолетовые волосы. Интересно, они грубые как солома или же, наоборот, мягкие как шёлк? А чёрные тычинки — на глаза. Боже, даже мысленно Зонтик не мог посмотреть в эти глубокие и холодные глаза. Одинокая слеза скатилась по щеке. Шестой может побороть страх публичных выступлений, способен вдохновить и вести за собой целый народ, даже спустя столько времени выйти в открытую им на встречу! Однако подойти к своему возлюбленному, не говоря уже о том, чтобы признаться в своих чувствах, всё ещё было выше его сил. — Пик, — прошептал дрожащий голос. — Почему ты?       Никто не ответил.       Тем временем король Варулэнда, стиснув зубы, с остервенением вырывал соцветия голубых цветов со своей кожи. Было больно. Но видеть эти цветы было ещё больней. Они — позорное напоминание о том, что и у пятого есть слабость. Это нужда в хрупком трефовом валете. Как такое вообще могло произойти? Когда успело зародиться это проклятое чувство? Да, валет пик перестал задирать Зонтика и они стали нормально общаться. Да, узнав шестого поближе, Вару перестал считать Зонтика бесполезной тряпкой. Но, чтобы всё зашло так далеко…       Здесь определенно какая-то ошибка. Может он что-то перепутал? Может это не болезнь ханахаки, а что-то другое? Мало ли по какой ещё причине могут расти цветы из тела. Однако Вару мог говорить что угодно, но цветки дельфиниума, которые не провоцировали его аллергию, не дадут соврать. Вару и до этого ненавидел цветы. Теперь же у него есть ещё одна причина. Они — символ его отвергнутого чувства. Почему? Почему рогатый, а не он? Что в Пиковом короле было такого, чего не было у Вару? Чем восьмой смог покорить сердце нюни?       Снова удушающий приступ кашля. Упав на колени, пятый выплевывал нежные цветы, перепачканные кровью. Его кровью. Ещё немного и… Нет! Он не умрёт! Тем более от каких-то цветов! Он сможет! Он добьётся Зонтика. Не только потому, что Вару всегда получал то, что хотел. От этого зависела его жизнь. Взаимная любовь — ключ к спасению. Встав с колен, Вару сжал в своей руке дельфиниумы, обещая себе, что скоро также крепко будет сжимать Зонтика в своих объятиях.       Оба валета познали боль, что приносит односторонняя любовь. Для них цветы — проклятье, что медленно убивает их. Разница лишь в том, что один упивается им, другой готов бороться до конца. Но даже так в их сердцах…

будет вечно царить весна.