VIII

*неделю назад*

Приглушённый свет электронного циферблата показывал без пяти минут полночь, и ленивые, почти напоминающие колыбельную звуки скрипки, выводимые невидимой рукой, настойчиво старались перекрыть собой сонный гул раскинувшегося под ногами города. Уён, прежде поправляющий застёжки на перчатках, поморщился, немного отдаляя наушник от себя и нетерпеливо рявкнул в микрофон: — Ёсан, что за вечер классической музыки?! Ты зачем эфир засоряешь? Мне сейчас лезть по грёбанному тросу на высоте небоскрёба, и это — твоя поддержка?! Музыка тут же повинно замолкла, но от Ёсана не было слышно и звука — разве что упрямое сопение. «Вы можете хоть на задании не ссориться?» — с тяжёлым вздохом заговорил Сонхва, и вся команда, даже не видя говорившего, тут же дружно представила, как тот закатывает глаза и с видом уставшей многодетной матери потирает висок. «Именно, — тут же поддержал его Хонджун, понимая, что нужно менять тему, пока очередное «ограбление века» не превратилось в привычный бедлам. — К тому же, исполнитель через такт фальшивит, — едва слышно пробормотал он». «С твоим музыкальным слухом в композиторы бы, а не квартиры чистить, — ехидно протянул Сан, проверяя крепления и карабины на костюме Уёна и невольно ёжась от пронизывающего ночного ветра — всё же на крыше уже отчётливо чувствовалось, что зима настойчиво наступает». «Поговори мне тут, — язвительно буркнул Хонджун и решительно перевёл тему, — Юнхо, как обстановка? Зрителей нет?» Юнхо, слушавший все эти диалоги со скучающим лицом и опершись подбородком на сложенные поверх винтовки ладони, беззвучно зевнул, уже привычным взглядом окидывая район. Его низкий голос из-за искажения микрофона звучал почти с металлической тяжестью и едва не давал оттяжки в хрип — у кое-кого из команды от этого по спине пробежали мурашки, но Чонхо раньше сдаст на драгметаллы свою коллекцию ножей, чем признается в этом хоть кому-то. «Всё чисто». Хонджун удовлетворённо кивнул, но кроме него в машине больше никого не было, так что жест никто не видел, а потому мужчина вновь заговорил: «Окей, Ёсан, что с камерами?» Ёсан, кажется, всё ещё обиженный на то, что никто не оценил его музыкальную подборку (между прочим, идеально подходящую под тему нынешнего «мероприятия»), звучал немного приглушённо: «Где нужно — зациклил или поменял на записанные ранее, Сонхва-хён следит, чтобы никто из хозяев не появился раньше времени». «Замечательно», — Хонджун, хоть и уже не в первый раз, но всё равно невольно сжал руки на руле сильнее положенного — всё же Уён, хоть и был отлично подготовлен, но то, как он сорвался на Ёсане, с которым они обычно как лучшие подружки обсуждают каждую просмотренную дораму, уже было верным признаком того, что парень нервничает. Впрочем, его можно было понять — буквально через несколько минут он должен по закреплённым Саном тросам попасть в соседнее здание, которое, к слову сказать, было совсем не близко, пробраться в нужную квартиру, взломать не самый простой сейф и забрать из него то, благодаря чему они благополучно смогут жить припеваючи и ни в чём себе не отказывать… на этом моменте мысль лидера оборвалась, ибо привычный к сложным расчётам ум тут же начал прикидывать, как быстро его ребята смогут спустить положенные миллионы. В общей сложности выходило, что отдыхать им предстояло не так-то и много. «Хэй, милый, ты там уснул?» — с едва слышной улыбкой в голосе спросил Сонхва, возвращая Хонджуна в реальность. — Вот только давайте без этого вот всего, — скривился Уён, кивая Сану и ловко поднимаясь на широкий парапет, проверяя насколько хорошо закреплён трос. Стоило всё же признать, что эти уже ставшие привычными словесные перебранки и голоса успокаивали и настраивали на работу куда лучше, чем любая музыка. Сан на удачу похлопал его по плечу, и Уён тут же обернулся, корча насмешливые гримасы, но в душе почему-то чуть ли не визжал от умиления. «Что ты имеешь в виду под «всем этим?!» — тут же возмутился Сонхва, впрочем, было очевидно по голосу, что он не обижается, а просто подыгрывает. — Мы с этим мужчиной встречаемся вот уже пять лет, а ты всё привыкнуть не можешь?» — Ну, прости, хён, — с напускным раскаяньем ответил Уён. — Я начинаю. Ни то в наушнике, ни то где-то совсем рядом послышалось едва слышное «удачи, детка», но Уён из-за ветра не смог разобрать голос — никто из ребят его так не называл, а Сан, стоящий у него за спиной, в жизни бы так не сказал. «Послышалось?» — подумал парень и начал двигаться вперёд. Повисшее на несколько секунд молчание не то чтобы сильно выбивало из колеи — Уён не в первый раз участвует в подобной авантюре, но на такой высоте и в не самых лучших погодных условиях он всё же не мог расслабиться до конца, с досадой отмечая, что руки тут же начали предательски потеть. «Эй, Сонхва-хён», — словно бы неуверенно обозначил своё присутствие Минги, до этого в общей беседе участия не принимавший, как и сидящий с ним в машине Чонхо. (Когда всё закончится — они заберут Юнхо и уедут к месту сбора). Минги в команде был новеньким, если так можно сказать о почти пяти годах совместной работы, но все, даже упрямый Юнхо, готовы были признать, что наличие своего медика, да и вообще человека, хоть как-то разбирающегося в фармацевтике и химии, оказалось очень и очень выгодным для всей компании. «Да? Что-то случилось?» — тут же отозвался Сонхва, методично просматривая несколько экранов перед собой. И хозяин номера с террасой, на которой были сейчас Сан с Уёном, и владелец пентхауса, так эгоистично спрятавший у себя довольно ценное и вот уже три столетия как считавшееся украденным произведение искусства, благополучно вели свою обычную жизнь, даже не собираясь наведаться к своим жилищам. Мужчина удивился, что Минги обратился прямо к нему во время операции, если учесть их… довольно сложные, стоит признаться, отношения. Всё дело в том, что Минги в команду приволок Ёсан. И одному небу известно, как эти двое нашли друг друга, учитывая характеры гиперактивного всезнайки Ёсана, помешанного на компьютерах и всему, во что эти компьютеры можно вмонтировать, и флегматичного, но никогда не отступающего от своего Минги, суперсила которого заключалась в том, что на утро, после внеочередного бурного сабантуя он умудрялся воскресить всю команду каким-то там «эликсиром жизни» собственного приготовления, который впечатлённый Сан теперь иначе как «святая вода» не именует. Нет, на самом деле личный медик им действительно был очень и ОЧЕНЬ нужен, учитывая их род деятельности, но Сонхва по необъяснимым для себя и окружающим причинам питал к Ёсану что-то вроде комплекса старшего брата, а если по правде — синдрома привередливой тёщи, и когда тот заранее, тайком ото всех, (ещё одна стрела в хрупкое (нет) сердце Сонхва) переговорив с Хонджуном, привёл в их на тот момент постоянную штаб-квартиру какого-то непонятного пацана едва старше самого себя, в странной безразмерной одежде и с полным пофигизмом на лице (будто его каждый день представляют одной из самых разыскиваемых преступных групп в Европе), Сонхва осмотрел Минги таким взглядом, словно ему ребёнок в дом притащил с улицы бездомного щенка и канючит, чтобы того оставили. Вся команда с уверенностью ждала, что тот сейчас подскочит со своего дивана и спросит Кана, «что это он принёс?!» и потребует вернуть туда, где взял. И вот с того времени отношения у этих двоих, скажем так, не задались. Сонхва чутко бдил честь и покой своего ненаглядного Ёсана (первое, надо признаться, он малость проворонил — но всё было по обоюдному согласию и большой любви, так что… не обессудьте). Ну а Минги напоминал самому себе того самого Фигаро из оперы — пускай слугою двух господ он не был, но зато успешно исполнял роль «хорошего друга» для придирчивого Сонхва, который как мать-медведица всё время вился рядом, отчего приходилось тысячу раз подумать, прежде чем даже просто посмотреть в сторону Ёсана; и одновременно — был лучшим в мире парнем (меньшего, по мнению Минги, Ёсан просто не заслуживал). Последнее, правду сказать, было не менее тяжело чем первое, ведь Ёсан упорно отговаривал его признаться всем, что они встречаются, как это, например, сделали те же Хонджун и Сонхва. И вот то, что теперь Минги обращался непосредственно к нему, немного настораживало Сонхва, к тому же то, как неуловимо напряглась спина сидящего неподалёку перед целым иконостасом мониторов Ёсана, также вызывало подозрения. «Минги, сейчас не…», — хотел было вмешаться Кан, но Сонхва не дал этого сделать. «Что ты натворил?» «Ребята, сейчас не тот момент, чтобы…» — Хонджун был осведомлён о делах этой парочки лучше прочих, поэтому догадывался, о чём хочет сказать Минги, и если честно, он сам советовал тому поговорить наконец-то с Сонхва, но кто же знал, что тот фразу «в подходящее время» интерпретирует настолько по-своему. «Нет уж. Я должен это слышать!» — вмешался Уён, к этому моменту преодолевший уже половину пути. Несмотря на то, что Ёсан явно был не в своей тарелке этим вечером, всю свою работу он знал, и окно, ведущее аккурат в кабинет с заветным сейфом, уже осторожно отъезжало в сторону — пусть будут благословлены новомодные «умные дома» и их климат-контроль, систему которого для Кана было взломать не сложнее, чем чью-то почту. «Мы с Ёсаном хотим узаконить наши отношения!» — по тону Минги можно было предположить, что это не Уён сейчас между небоскрёбами висит, а он сам, причём — без всякой страховки. А учитывая характер Сонхва — неизвестно ещё, кто из них двоих теперь в большей опасности. Несколько секунд в эфире стояла гробовая тишина. Одни (Чонхо и Юнхо) прикидывали, насколько увеличится их доля, когда деньги придётся делить не на восьмерых, а на семерых; другие (Сан, Уён и Хонджун) мысленно поставили Минги свечку за здравие; Ёсан молил своих кибернетических богов о том, чтобы его бойфренд просто выжил (за калекой он как-то уж будет ухаживать), а Сонхва… Сонхва проговаривал про себя уже третью мантру, хотя оных в жизни не знал. — Хэй, Минги, — Чонхо первым нарушил это молчание и перегнулся с заднего сидения, заглядывая тому в лицо, которое по цвету явно потеряло несколько оттенков. Но губы медика были упрямо поджаты, и тот явно не собирался от своего отступать. — А чего ты это Хва гово… «Помолчи-ка, Чонхо! — по-видимому, Сонхва наконец-то пришёл в себя. — То есть, ты хочешь просить руки моего ангела?» «ДА!» «А что, своей уже не справляешься?!» «Сонхва! — на этот раз вмешался и Хонджун, который уже понемногу начинал чувствовать, как дёргается глаз — когда-нибудь он поймёт, как умудрился собрать такую «колоритную» компанию, но точно не этой ночью. — Мы обсудим всё это после задания, окей? А сейчас… Уённи, как дела?» Голос Уёна звучал так, словно он все силы тратил на то, чтобы не засмеяться. Ловко отодвигая в сторону массивную раму на хитром механизме, парень с предвкушением смотрел на металлический корпус вмонтированного в стену сейфа. — Всё по плану. — Отлично, — вновь кивнул в пустоту Хонджун. — Хэй, вы там двое успокоитесь или нет? Ёсан, я вижу, что две линии взаимодействуют отдельно — не думай, что можешь обмануть своего учителя!» «А разве ученик не превзошёл…» «Юнхо, что с периметром?» — Хонджун перебил уже собирающегося, что было редкостью, съязвить Юнхо. Кажется, ему теперь до конца жизни будут припоминать, как они с Каном на скорость соревновались, кто больше серверов повалит. На утро, немного протрезвев, конечно было совестно читать заголовки, по которым выходило, что они чуть не отправили на покой святую троицу фейсбука, инстаграмма и ватсапа (а ещё совестнее — выслушивать жалобы Сана, который не мог выложить у себя на страничке видео, как Бёль мило положила ему лапку на лицо), но что больше всего убило Джуна тем страшным днём — белая доска в их с Каном кабинете, по таблице на которой выходило, что мелкий обогнал его на целых три сервера. Сонхва его тогда долго успокаивал, а Чонхо, каким-то неизвестным образом успевший спеться с Юнхо (хотя по спорам между этой парочкой о преимуществах холодного оружия и огнестрела можно было написать книгу), с деланным сочувствием говорил, что пенсии нынче низкие и обещал, что они о нём позаботятся… Зрелище того, как лидер гоняется за этой парочкой по всему пентхаусу до сих пор висит несмываемым клеймом на безупречной репутации всегда спокойного и рассудительного Ким Хонджуна. Ёсан с явной досадой, что их отдельную линию с Минги спалили, нехотя вернулся в эфир после того, как Юнхо в очередной раз заверил лидера, что посторонних не наблюдается, и даже если и таковые появятся — он позаботится о том, чтобы это не затянулось надолго. Заметив, как где-то приглушённо слышится чьё-то ворчание, Хонджун со вздохом потёр переносицу и переборол желание постучаться лбом о молочную обивку руля — с каждой секундой продуманная до последнего шага операция всё больше походила на фарс. — Сонхва, прекрати отчитывать ребёнка! То, что ты прикрываешь микрофон рукой, ни черта не помогает. «Эй! Я не ребёнок!» — тут же возмутился Ёсан на фоне довольного мурлыканья Уёна, который, судя по негромко напеваемой песенке, во всю ушёл в возню с сейфом. «Поговори мне тут» — всё ещё куда-то в сторону просопел Сонхва, но к концу фразы его голос уже звучал более чётко, что свидетельствовало о том, что он наконец-то вернул микрофон на место. Не прошло и нескольких минут, как в эфире послышалось довольное хмыканье: «Привет, красотка!» «Уён?» — Хонджун покосился на часы — кажется, сейф оказался куда менее сложным, чем они предполагали изначально — по предварительным подсчётам на «вскрытие» должно было уйти не меньше семи минут, но Уён уложился в пять. «Мы обязательно должны её отдать тому чуваку?» — с горестным вздохом спросил Уён на фоне негромкого шуршания — прежде чем уйти, стоило заменить оригинал подделкой, чтобы бывший владелец шедевра ещё не скоро понял, что его обвели вокруг пальца. «Ты опять?» — с очевидно напускным раздражением спросил Сан, всё это время внимательно вглядывающийся в городскую тьму вокруг себя и нетерпеливо поглядывающий на часы. Пускай перепалки ребят и неожиданное признание Минги малость разбавили напряжённую атмосферу, но каждый раз, когда Уёну приходилось выполнять самые сложные элементы плана в полном одиночестве (Хонджун обычно подобное не поощрял, но в этот раз нужно было действовать очень осторожно и быстро), Сан чувствовал, как внутри неизменно затягивается узел — он уже множество раз уверял себя, что точно так же беспокоился бы за любого из команды, но он всегда старался быть честным с собой, а потому трудно было отрицать, что беспокойство за Уёна всегда носило совершенно другой характер, чем за кого-то иного. Сан пока не решался дать этим чувствам точное определение, но и игнорировать их дальше не видел возможности — за несколько лет совместной работы они все стали не просто командой или людьми, связанными одной большой тайной. Это очень походило на семью, но вместо милых завтраков у них были не менее милые перепалки о том, какого заказчика выбрать; вместо семейных пикников они выезжали на операции, подобные сегодняшней, заранее подготовив план до мельчайших деталей. Как и в любой семье у них возникают ссоры или недопонимания, но за многие годы знакомства Сан уже понял, что несмотря на всё это — ни один из них никогда не предаст других или не бросит их ради собственных амбиций. Все они связаны. Сонхва может по несколько раз на дню бросать недовольные взгляды на Минги, бурча по поводу и без, но именно он, когда младшего ранили во время одного из ограблений, был тем, кто вызвался помочь ему зашить рану. «Просто заткнись и говори, что мне делать!» — вот, что ответил Пак, когда Минги, тогда только начинающий адаптироваться в их команде, в очередной раз попытался отмахнуться от чужой помощи и сделать всё самостоятельно. Чонхо и Юнхо могут в любое время дня и ночи бросать друг на друга убийственные взгляды (а иногда что-то и потяжелее взглядов), то и дело устраивая своему «сопернику» мелкие (порой не очень) пакости, которые больше походили на детсадовские баталии между детьми, но ни один из них не подвергнет другого опасности и придёт на помощь, едва только в этом будет необходимость. Сан знает, что может сказать этим людям всё, что вздумается, посмеяться или пожаловаться на что угодно, но вместе с этим — он может доверить им свою жизнь. Каждому из них. И каким бы Уён не казался легкомысленным и несерьёзным — он точно такой же, как и остальные в команде. И ещё недавно Сан и сам так считал, пока постепенно не начал осознавать, что переживает за него куда больше, чем за остальных, хотя раньше казалось, что это невозможно. Кажется, всё началось в тот день, когда им двоим пришлось «честно» выиграть у одного старика заветный ларчик с подзорной трубой — за этими антикварными безделушками они гонялись очень и очень давно, вся команда тогда ещё только начинала и после нескольких довольно удачно проведённых операций вдруг наткнулась на добычу, которая неожиданно оказалась столь недостижимой. Заказчик предлагал почти космическую сумму за, как им сначала показалось, детские игрушки — антикварный комплект, состоявший из подзорной трубы, двуствольного мушкета и компаса, выполненных в одном стиле и, судя по фотографиям, больше напоминавших реквизит для сьёмок пиратских фильмов, чем вещи, за которые можно получить такие большие деньги. Между собой они тогда только посмеялись над столь специфическими вкусами клиента, но сумма и вправду была внушительной, а потому отказываться никто из них точно не собирался. И каково же было удивление, когда цель, изначально казавшаяся столь простой, внезапно привела за собой столько трудностей. Первой из них оказалось то, что искомые предметы были разделены и заполучить их разом было просто невозможно. Поэтому пришлось сначала потратить немало времени, чтобы вычислить их местонахождение, а потом ещё ломать голову над тем, как заполучить. Возможно, до этого им просто везло как новичкам, но чёртовы компас и труба словно в насмешку то и дело выскальзывали из рук в самый последний момент, оставляя их ни с чем. Но никто из команды даже не задумывался о том, чтобы отступить и аннулировать договорённость — им бы ничего не стоило отказаться от заказчика и взяться за другое дело, но это уже становилось делом принципа, и изначально простой азарт постепенно превращался во что-то посерьёзнее. В какой-то момент они потеряли осторожность, и Хонджун, так же как и сопровождавший его на тот момент Минги, оказался в руках тех, кто, как и они, охотились за этими предметами. Такое случалось с ними только единожды, но Сану до сих пор тяжело вспоминать чувство собственной беспомощности, когда знаешь, что люди, с которыми тебя столькое связывает, оказались в руках тех, кто может не задумываясь лишить их жизни. Пять дней тишины, последовавшие за этим, были самыми тяжёлыми не только в жизни самого Сана, но и всех остальных. Поиски Минги и Хонджуна — вот единственное, чем они занимались всё время, едва ли отвлекаясь на что-то ещё. Кажется, именно тогда каждый из них впервые понял всю серьёзность того, чем они решили заниматься. Все ходили угрюмые и молчаливые, но упрямо продолжали тратить все силы на то, чтобы выяснить хоть что-то. А на шестой день Минги сам вернулся к ним. Помятый, побитый, с рассечённым носом — той самой раной, которую Сонхва собственноручно зашивал, и с чёртовым компасом в кармане. Чередуя нормальную речь и матерщину (Хва, несмотря на всё усердие, всё-таки хирургом не был), Минги рассказал, как ему удалось улизнуть и где его держали, так что спустя несколько часов они все дружно выехали к описанному Минги адресу, где по идее должен был находиться и Хонджун. Увы, успели они только на пепелище — лидер, как только узнал, что Минги куда-то увезли, «немного» переволновался за младшего и решил больше времени зря не терять. Как результат: вывихнутая лодыжка, чудом уцелевший глаз (Чонхо ещё потом долго ходил по дому и напевал пиратские песенки), и сгоревший практически дотла особняк. А ещё Джун кроме того, что нашёл тот самый мушкет, за которым они охотились, так ещё и в качестве компенсации за беспокойство прихватил с собой документы на «небольшую» частную яхту. Всё равно ребятам, которые их выкрали, она более не понадобится, а вот команде определённо нужен был отдых после пережитого стресса. Но круиз они всё же отложили, так как на волне воодушевления все дружно согласились, что им для полной коллекции осталось заполучить лишь подзорную трубу, местонахождение которой им уже было известно. И каково же было их удивление, когда человек, у которого находилось искомое, вдруг решил разыграть её в одном из своих казино. То ли ушлый старик обладал сверхъестественным чутьём, то ли слишком хорошими осведомителями — но факт того, что он так «вовремя» решил избавиться от своего сокровища, оставался налицо. То, что в качестве игроков будут выступать именно Сан и Уён вопросов не возникло — никто в команде, даже Хонджун и Ёсан с их аналитическими способностями, не были так хороши в покере, как эти двое. Так что уже через несколько дней они сидели за заваленным фишками столом, где красовался резной сундучок, изнутри обитый красным бархатом, на котором уютно уместилась чёрно-золотая труба. Не сказать, что игра складывалась так уж удачно (и честно), но им обоим пришлось хорошенько попотеть, чтобы обыграть старичка, сидящего по другую сторону стола. И даже когда это удалось сделать, тот, то ли всё же что-то заподозрив, то ли передумав расставаться со своим сокровищем, заагрился, не желая отдавать «честно» выигранный приз. Забрать положенное удалось, даже несмотря на то, что ситуация уже накалилась до предела: в помещении появились Чонхо и Юнхо и пояснили испуганному до полусмерти старичку и его охране, что тем всё же стоит вести себя вежливо и не нарушать изначально установленные правила — всё же нож у горла и дуло у виска оказались куда более весомыми аргументами, чем все сказанные ранее слова. Когда вся «коллекция» оказалась собрана, стало уже очевидно, что отдавать её ни у кого не было желания. Слишком дорого для каждого из них обошлась эта добыча, чтобы просто расстаться с ней, пускай и за очень большие деньги. Поэтому и компас, и труба с мушкетом остались у них в качестве трофея, а ещё больше — напоминания, о том, что дело, за которое они взялись, не терпит легкомыслия и беспечности. Заказчик, который себе преспокойно ждал, когда ему преподнесут на блюдечке заказ, ещё долго пытался достучаться до «исполнителей», но Ёсан слишком хорошо заметает следы, а все остальные слишком хотели наконец-то опробовать новообретённую яхту и отдохнуть. Наверное, именно где-то в то время и на том задании Сан переосмыслил многое в своей жизни. И если с остальной командой он просто стал ближе, то для себя самого он внезапно осознал, что один единственный человек среди всех заставляет его волноваться больше остальных. В тот самый момент, когда нервный старикашка отказался отдавать выигранное, а они вдвоём оказались совершенно безоружными против шестерых вооружённых до зубов охранников, он не задумывался о себе, куда больше переживаний вызывал стоящий рядом человек. Сначала Сан просто списывал это на волнение за «ближнего своего», но чем дальше, тем отчётливее понимал, что это куда сложнее, чем показалось изначально. Сейчас он всё ещё сомневается в том, что чувствует к Уёну, но торопиться в этих выводах не хочет, так же, как и не хочет признаваться себе, что всё и так уже давным давно ясно. «Даже не думайте» — послышался предостерегающий голос Хва, прерывая размышления Сана. Уён, собиравшийся взорваться давно уже накопившейся речью, только громко выдохнул, щёлкая крышкой чехла — оставалось только вновь запечатать сейф и вернуться на террасу отеля. Скрипка, за которой они охотились вот уже почти три месяца, оказалась куда более капризной и всё никак не хотела идти в руки. Информация о бесценном творении Страдивари, которое вот уже больше трёх столетий считалось утерянным навсегда, всплыла совершено внезапно, и как оказалось — желающих заполучить себе это сокровище было более чем достаточно. Всё, что оставалось — просто выбрать того, кто предложит больше. Их команда никогда не промышляла банальными заказными убийствами или ограблениями счетов толстосумов. Произведения искусства — куда более изысканная добыча, чем скучные банковские сейфы с их однообразными ячейками. Картины, статуи, бесценные безделушки, за которые заядлые коллекционеры готовы заплатить сколько понадобится, лишь бы при следующем посещении своих угодий невзначай бросить, «да, это Рафаэль… что? Нет, в том музее лишь копия, а оригинал вот уже четверть века, как мною выкуплен…», или что-то в этом роде. И пускай выбранное ими ремесло и не являлось самым безопасным в мире (совсем не безопасным, если вспомнить, с какими выражениями Минги обычно осматривал некоторых ребят после очередного «тут кое-что не по плану пошло…». В таких случаях к ему в кабинет даже непрошибаемый Чонхо не спешил заходить, хотя зачастую именно он, как любитель ближнего боя, был тем, к кому все эти цветистые тирады были обращены), но ни один из них ни разу за все шесть лет совместной работы не усомнился в том, что выбранное дело ему по душе. Адреналина и впечатлений хватало с лихвой. Деньги тоже, само собой, были неплохим стимулом. А честность и муки совести? Что же, роль харизматичных злодеев всегда куда интереснее скучной рутины законопослушного обывателя. Вся собравшаяся восьмёрка, несмотря на то, что со стороны порой могла напоминать детский сад на выезде, являлась профессионалами своего дела. Порой конечно приходилось обращаться к людям со стороны (как например в этот раз: на то, чтобы изготовить качественную замену, отличить которую от оригинала сможет только профессионал самого высокого класса, у Ёнджо и его ребят ушло чуть больше месяца, но ожидание того стоило), но эти связи были надёжными, как пароль Юнхо от его соцсетей, который даже Хонджун с Ёсаном с их скиллами в этом деле не могли подобрать вот уже второй год. В их деятельности отдельные команды редко взаимодействовали, так как мало кто хотел подставляться лишними связями, но Хонджуну с ребятами на подобное правило было глубоко наплевать, ведь для того, чтобы продуманный до мелочей план работал как положено, порой нужны были лишние руки или чужие таланты — никто в таком случае не оставался в минусе, а в копилку репутации шёл ещё один яркий плюсик. В прошлый раз Ёнджо тоже помог им — найти хорошего профессионала, который с таким мастерством повторит технику Босха было очень и очень трудно, но все же выполнимо. Хотя все помнят, сколько причитал Сан, пока менял оригинал с подделкой местами (в тот раз этот процесс перепал на его долю, ведь старушка, которая заграбастала себе неплохую коллекцию норманнских и нидерландских художников, кажется, несмотря на своё многомиллионное состояние, напрочь игнорировала все достижения человечества (Ёсан чуть истерику не устроил, когда узнал, что не получится взломать даже самой банальной камеры слежения на входе), и полагалась лишь старые добрые замки и бронированные двери с хитрыми механизмами. Почти двадцать минут вся команда терпеливо выслушивала, как взломщик мурлыкал над очередным сложным замком, а потом, так же терпеливо — бухтение, которым тот активно описывал всю (цитата) «наркоманию и бред», что были изображены на полотне. Уён, ярый поклонник уникальной техники мастера, тогда не выдержал и начались самые настоящие дебаты, в безжалостных волнах которых схлестнулись ярый поклонник Северного Возрождения и фанат голландских мастеров. Спор закончился лишь дома, когда уставший от всей этой бесконечной трескотни Сонхва пригрозил, что если они не прекратят, то готовка на месяц станет их единственным занятием. Оба спорщика тут же угрюмо замолчали, хотя, судя по тому, как яростно стучали пальцы по клавиатуре, перепалка просто перешла с устной в письменную. Вот и теперь, когда очередная, грозящая перерасти в затяжную, перепалка между этими двумя была успешно предотвращена, все только вздохнули с облегчением. На часах было пятнадцать минут первого.

*сейчас*

Лениво перемешивая сахар в чае, Хонджун с нескрываемой скукой смотрит на унылый пейзаж за окном. «Мог бы выбрать место и поживописней, конспиратор чёртов», — пожаловался сам себе брюнет, наблюдая, как по узкой улочке мельтешат редкие автомобили, то и дело поднимая облака сизой пыли. Но деваться было некуда и приходилось сидеть в душном и пыльном помещении, успокаивая себя тем, что уже через час они с Сонхва поедут смотреть тот особняк, который Ёсан выбрал вместе с Уёном (потому что всем остальным было откровенно плевать, где они смогут наконец-то отдохнуть от, пускай и любимой, но всё-таки сложной работы: Минги, Чонхо и Сан сказали об этом прямо; Юнхо затребовал, чтобы в доме обязательно было какое-то подобие тира, чтобы ему было где упражняться (в противном случае снайпер грозился делать это на дронах самого Ёсана); Сонхва сказал, что полностью доверяет вкусам младших, а Хонджун, в свою очередь, что доверяет Сонхва). Ресторан, если это место конечно заслуживает подобного статуса, был выбран для передачи «подарка» клиентом, который порядком бесил своей паранойей как Хонджуна в отдельности, так и всю команду в целом. Сначала этот старикашка, активно пытавшийся остаться инкогнито (что в принципе невозможно, если дело идёт с участием Ёсана), потом всячески начал требовать личной встречи, чуть ли не с капризами малого ребёнка отказываясь от обычной посылки. Когда дверь в очередной раз открылась и закрылась с предсмертным скрипом, от которого у брюнета уже начинал ныть висок, наконец-то появился клиент. «И вправду — барсук», — едва сдерживает смех Хонджун, наблюдая за тем, как низенький дородный мужчина преклонного возраста в сереньком слегка помятом костюме и с кожаным кейсом в руках всеми силами (читать «из рук вон плохо») делает вид, что ничуть не нервничает из-за предстоящей встречи и осматривает полутёмное помещение. Эта кличка прицепилась к клиенту почти с самого начала, и теперь, смотря на суетливые и скупые движения этого старичка, Хонджун только лишний раз убеждается в её правильности. Ничего подозрительного как среди присутствующих в зале, так и в общей обстановке замечено само собой не было, и заказчик с невозмутимым (нет) лицом идёт к столику, который, стоит сказать, также выбрал сам, требуя от Хонджуна, чтобы в день встречи тот сидел именно за ним — зачем это было сделано, Хонджун само собой понимает, но едва ли находит проблемой. В целом, всё же стоит отдать «барсуку» должное — подготовился он к этой встрече довольно основательно: по всем канонам голливудских блокбастеров — мало полезным в реальной жизни, но человеку беспечному и плохо разбирающемуся в подобного рода мероприятиях могло показаться, что надёжно и внушительно. «Ресторан» (у Хонджуна всё ещё язык не поворачивается называть столь благородным словом эту дыру) находился в довольно непримечательном районе с минимальным количеством камер слежения — место было удобным во многих аспектах и, что немаловажно, находилось на довольно большом отдалении от ближайших полицейских участков. Судя по двум внушительного вида машинам, которые вот уже битый час сторожат неподалёку — старикашка то ли просто не доверял Хонджуну и его ребятам, то ли собирался учинить какую-то глупость, чего, естественно, делать не стоило. За то время, что Хонджун находится в этом месте, он без труда смог отличить «случайных обывателей» от тех, кто принадлежит к свите «барсука» и, судя по всему, обязан в случае чего послужить тому гарантией безопасности. Если не считать девушки и парня, которые сидят за столиком в углу, снующих туда-сюда официантов и почти спящего над своим ноутбуком студента, в зале находится семь человек, у которых на лице написано, кто они и для чего здесь ошиваются — печальное зрелище, стоило признаться. Подобные меры предосторожности были понятны, но совершенно точно противоречили тем требованиям, которые выдвигались перед заказчиком. Работая в этой сфере не первый год и сам Хонджун, и его ребята терпеть не могли, когда «клиент» пытался хитрить или, как в этом случае, строил из себя не бог весть что, считая себя умнее прочих. При самом первом контакте было ясно сказано, что не стоит отходить от изначальных требований, одно из которых гласило, что если заказчик хочет личной встречи при получении «заказа», то явиться он должен максимум с тремя людьми сопровождения и не пытаться хоть как-то угрожать кому-либо из команды. — Вы удивительно пунктуальны, — приветственно улыбается Хонджун пришедшему, но подниматься навстречу не спешит — не столько из-за нарушенной договорённости (с этой мелочью он уж как-то справится), сколько в отместку за культурный шок и принуждение сидеть в этом страшном месте. — Опустим любезности, — с видимой нервозностью бурчит «барсук», грузно опускаясь на стул и сверля Хонджуна неприязненным взглядом. Сам Ким же тем временем все силы тратит на то, чтобы не закатить глаза — как же он не любит подобные кадры. «Вот бывают же клиенты — любо дорого: быстро-ясно всё обсудили, заказ уточнили, подождали сколько нужно, получили желаемое без лишнего геморроя и разошлись без проблем. А это что? Имя не скажу. Деньги отдам, когда увижу товар (фи, так говорить). Буду самым умным и притащу с собой чуть ли не роту вооружённой до зубов охраны! Да мы всю твою подноготную уже знали, когда ты ещё только нас искать начал. А твоих телохранителей не раскусит только слепой или блаженный… аматоры». Проговаривая в душе эту тираду оскорблённой творческой натуры, Хонджун в ответ на чужую реплику лишь вопросительно приподнимает бровь. — Вы принесли то, что я просил? — продолжает далее клиент, довольно оглядывая помещение, в котором большинство столиков заняты «посетителями», практически все из которых — его люди. Когда рядом неслышно оказывается официант и ставит перед ним чашку с дымящимся кофе, он нахмурится, но Хонджун лишь неловко улыбается растерявшемуся на такую реакцию работнику. — Это я заказал, — обьясняет он «барсуку», и дождавшись пока официант уйдёт, начинает говорить вновь, откидываясь на спинку стула и наблюдая, как мужчина напротив подносит кажущуюся совсем крошечной в его пухлых пальцах чашечку к губам и делает первый глоток. — А вот скрипка, к моему огромному сожалению, не здесь. — Что? — чуть не давится выпитым сидящий напротив. Он уже собрается подняться, но не рассчитывает слишком близко придвинутый стул и почти падает обратно. — Что значит «не здесь»?! — рявкает он так громко, что сидящая неподалёку парочка испугано оборачивается, а почти уже уснувший студент едва не переворачивает свою очевидно дорогую технику. Верзилы, играющий роль массовки тоже беспокойно дёргаются, но по-видимому являются существами дрессированными и без нужного сигнала нападать не приучеными. — Дорогой мистер Шмидт, а точнее — лорд Кеннет Гэйнс, — пресекает уже готовую начаться тираду Хонджун, при этом тон его уже не так учтив, как ранее. — Я конечно слышал о том, что английские аристократы падки на редкости, но выбирая именно вас среди других желающих заполучить столь ценный шедевр, я не ожидал, что вы так бесцеремонно будете пытаться нарушить почти каждое из тех немногочисленных требований, которые мы просим выполнять взамен за нашу работу. Вы попытались несколько раз проследить адрес, с которого мы с вами вели переговоры. Затем занялись выяснением количества и имён моих людей. А теперь решили, что мы спустим вам и то, что вы решили так же нарушить и правило о сопровождении при личной встрече? Видя, что огорошенный тем, что его «великие» манёвры оказались раскрыты, Гэйнс растерялся, Хонджун продолжает всё тем же скучающим, но твёрдым тоном: — Скрипка вот уже три дня как передана другому заказчику, который, в отличие от вас был более благоразумен и не пытался играть против нас. Вы же поступили довольно опрометчиво, но отпустить вас просто так я не могу — слишком много времени было потрачено на переговоры с вами. Вы ведь принесли деньги, я прав? — Хонджун бросает взгляд на соседний с клиентом стул, где мирно подмигивает хромированными застёжками, принесённый им чемодан. «Барсук», сначала очевидно теряется от подобного заявления, но потом всё же вспомимает о своём «арсенале» и вновь старается вернуть себе прежнее состояние духа. — Неужели ты думаешь, что сможешь так просто ограбить меня? — фыркает он преувеличенно-бодро и кивает в сторону зала. — Ты ведь не дурак и заметил, что я здесь не один. — Поверьте, даже маленький ребёнок заметил бы, — пожимает губы Хонджун, а затем коротко смотрит на металлический корпус часов на собственном запястье, после чего без особого энтузиазма окидывает взглядом столики. — Итак, сколько? — Что, сколько? — теряется от неразберихи клиент. — Сколько из ваших ребят оказались настолько профессиональными, чтобы помнить правило о том, что не стоит пить или есть хоть что-то на работе? — О чём ты… — кажется, ещё больше путается Гэйнс, а потом его лицо, ранее принявшее свекольно-бордовый цвет, теряет разом несколько оттенков. — Итого, — Хонджун вновь смотрит на мужчину напротив, — Трое из девяти, — с почти искренним сожалением подводит итоги брюнет, наблюдая за тем, как сидящие за столиками мужчины один за другим резко отключаются: кому-то везёт просто откинуться на спинку стула, а вот кто-то хорошенько припечатал своим лицом не самые свежие скатерти. Та же тройка верзил, которая то ли правда была столь предусмотрительна, то ли просто не успела добраться до принесённой «официантами» воды или чая, или что они там успели заказать, теперь беспокойно вскакивает с явно не самыми доброжелательными намереньями, но Минги, всё это время сидящий рядом с Сонхва (та самая парочка, которая всё это время ворковала в углу), без особых усилий вырубает того, кто был ближе к нему, а Сонхва в несколько движений приставляет пистолет к виску второго (Хонджуну стоило всей выдержки не залипнуть на том, как молочное лёгкое платье взметнулось из-за быстрых движений, открывая вид на стройные ноги в капроновых чулках, но вознаградит себя за это он как-нибудь потом), а когда тот замирает — без особых церемоний бьет увесистым стволом куда-то в шею; третьего же выводит из строя Сан, так как Уён, повинуясь своей роли (а также всё ещё мстившему за свои обиженные чувства Ёсану) тащит к столику, за которым сидит программист, очередной заказанный десерт и находится слишком далеко. — А теперь ни одного, — пожимает плечами Хонджун, с интересом взирая на мужчину перед собой. «Ну же, удиви меня!» Тот, словно разорённый монарх, несколько секунд совершенно растерянно смотрит на своих поверженных защитников, а затем с ужасом переводит взгляд на собственную чашку, из которой недавно столь неосмотрительно сделал несколько глотков. — Оу, вам не стоит переживать, — спешит успокоить его Ким. — Мы бы не стали подсовывать эту дрянь нашему клиенту, пускай даже бывшему — после неё ужасно себя чувствуешь, но увы, наш фармацевт не может ничего сделать этим побочным эффектом, да и не сказать, что сильно хочет. Итак, вернёмся к разговору о деньгах? Вы принесли всё? И не стоит так поглядывать на улицу — тех, кто приехал на двух авто, вы тоже уже не скоро добудитесь. Хотя… зная тяжёлую руку моего человека, не факт, что у вас это получится, — предупреждает следующие действия толстяка лидер. Но «барсук», к удивлению, Хонджуна, недолго находился в растерянности — махнув рукой, он внезапно приосанивается и расплывается в довольной улыбке. — Сейчас ты вместе со мной выходишь отсюда и идёшь туда, куда я скажу. А затем твои подпевалы в течение трёх дней принесут мне скрипку и отдадут совершенно бесплатно, а взамен получат своего лидера, целого и возможно невредимого, — почти шипит старикашка, а в ответ на вопросительный и насмешливый взгляд собеседника кивает тому на грудь. Опустив взгляд, Хонджун видит на чёрном хлопке рубашки маленький красный огонёк, который медленно поползёт вверх, постепенно перебираясь ему на голову. — Ну так что? — с нескрываемым превосходством фыркает старик, едва ли не лопаясь от мысли о том, что ему таки удалось перехитрить оппонента. — Отзывай своих прихвостней и поднимайся. Хонджун на это предложение ничего не говорит, лишь лениво достаёт телефон из кармана и, что-то быстро пробарабанив по экрану, подносит трубку к уху. В окружавшей их тишине едва слышно различаются звуки гудков. — Кому ты… — вновь начинает нервничать Гэйнс, но Хонджун лишь отмахивается, когда в трубке слышится насмешливое «да, лидер?» — Прекрати дурачиться, знаешь ведь, что мы и так опаздываем, — коротко говорит брюнет, и в следующее мгновение красная точка исчезает, но затем быстро появляется аккурат в районе сердца оцепеневшего Гэйнса. — Ну так что? — копируя чужой тон, спрашивает Хонджун, опуская подбородок на подставленные ладони и слегка поворачивая голову. — Сработаемся? *** — … Что же, госпожа, господин, надеюсь, что этот дом принесёт вам только приятные впечатления! — суетливый мужчина лет сорока, сверкая белоснежной улыбкой, уже в который раз за последние три часа кланяется, сгибаясь чуть ли не пополам и постепенно отступая к парадным дверям. — Да, благодарим вас, мистер Ли, — так же приятно улыбается Хонджун, обнимая свою «супругу» за талию и вежливо кивая головой. — Этот дом и вправду прекрасный, мне и моей семье очень повезло, что вы сумели подобрать для нас столь замечательное место. — Это моя работа, — активно жестикулируя отмахивается агент, вновь благодарно кланяясь, — я уверен, вашим детям понравится это место. Дом большой и такая многочисленная семья, как ваша, должна чувствовать себя здесь хорошо. Так редко сейчас можно встретить многодетные семьи, — он с профессиональностью бывалого актёра изображает на своём лице восхищение и неверие, — шестеро детей — это такое чудо, а ведь госпожа Ким выглядит так прекрасно. Как, жаль, что они прилетают из Австрии только завтра и я не могу с ними увидеться. «Госпожа Ким» на эти слова лишь прелестно улыбается, благодаря агента своим приятным низким голосом и также выражая своё сожаление по поводу несостоявшейся встречи. Тот в ответ вновь рассыпается в комплиментах для дорогой (во всех смыслах этого слова) клиентки и её «супруга», а спустя ещё четверть часа наконец-то покидает особняк, который «семейство Ким» купило для своего полного и безраздельного пользования. На самом деле они не в первый раз покупают недвижимость, ведь куда проще иметь в разных странах свои убежища, чем потом впопыхах думать, где можно будет пересидеть бурю в случае чего. Но вот играть супружескую пару им пришлось лишь во второй раз. В первый нужно было прикинуться супругами для того, чтобы попасть на вечеринку к одной светской даме, которая хранила в одной из своих галерей довольно дорогостоящее полотно, за которое вышедшие на ребят люди готовы были платить приличные деньги. — Ёсан мне за это заплатит, — всё тем же тоном образцовой леди почти поёт Сонхва, когда машина агента отъезжает от крыльца особняка и скрывается за воротами. — Он ведь специально выбрал дом, который никому, кроме семейной пары не продадут, верно? — Возможно, он мстит за то, что ты, как сварливая мамаша, не давал им с Минги спуску последние две недели, — улыбается Хонджун, наконец-то получив возможность от души насмотреться на свою «супругу». — Слушай, у Дженни действительно талант, если бы не знал, в жизни бы не поверил, что передо мной не девушка. Сонхва на эти слова лишь хмыкает, поворачиваясь к нему и закидывая руки на чужие плечи. Благодаря невысоким каблукам, Сонхва, который и босиком был выше Хонджуна на несколько сантиметров, теперь и вовсе смотрит на него сверху вниз, но едва ли брюнета сейчас это волнует. Куда больше Хонджуна будоражит картина, которую ему удалось увидеть четыре часа назад, в ресторане, когда Хва блестяще обезвредил одного из охранников «барсука». Высокие чулки, резинки которых упруго обтягивали бледные бёдра. В мелочах Дженни была неумолима, а потому, если перед ней поставили цель сделать из Сонхва настоящую «жену толстосума», то на одном платье, каблуках и парике она точно не остановится. И за прошедшие часы Хонджуна почти съело любопытство: что скрывало за собой пышное лёгкое платье, помимо тонкого капрона? И даже азарт от блестяще исполненного плана не смог затмить это чувство, ведь Хва находился рядом всё это время. Совсем недалеко, практически за соседним столиком, и дожидаясь клиента, и ведя с ним диалог, Хонджун почти все силы тратил на то, чтобы не бросать на него голодные взгляды. Немного отросшие за последние недели волосы были уложены так искусно, что от когда-то вполне себе мужской стрижки не осталось и следа. Аккуратный макияж лишь подчёркивал красивые черты, но за вид красной помады на этих губах Хонджун как-то обязательно угостит Дженни выпивкой за свой счёт. Изящное платье молочного цвета отлично справлялось со своей задачей, и на первый взгляд совершенно незамысловатый крой идеально прятал пускай и не самую подкачанную, но всё же очевидно не девичью фигуру. Наблюдая же за всем этим великолепием теперь так близко, Хонджун окончательно капитулирует перед мыслями о том, что они сейчас совершенно одни в огромном особняке, что ребята приедут и вправду лишь завтра (нужно было проследить за тем, чтобы никто из друзей «барсука» не пошёл по горячим следам), а также, что одна из спален должна находиться где-то неподалёку. — Итак, госпожа Ким, не желаете ли прогуляться со своим супругом по этому замечательному особняку? — А куда конкретно мой супруг хочет прогуляться? — Хва с самым невинным видом хлопает слегка подведёнными глазами, но вопреки собственному вопросу, сам идёт в направлении комнаты, о которой совсем недавно думал Хонджун. — Пойдём уже наконец-то, меня этот корсет скоро убьёт. — Корсет? — как-то совсем глупо повторяет тут же застрявшее в голове слово Хонджун, послушно повинуясь тянувшей его за собой руке.