***
Первое утро после Рождества Богини наступало почти через сутки после обряда. Ночь Богини держалась долго, это было время колдовства, духов, общения с мёртвыми и благоприятного зачатия. Лухан предпочитал в это время просто спать. Уборка двора после обряда забирала почти шесть часов, кошка отлепилась на втором, когда ей надоело болтаться вверх-вниз вместе с тем, как парень поднимался или наклонялся. Пепел собирался в глинянные горшки, чтобы потом использоваться в лечебных мазях и припарках. Спать Лу завалился прямо в гостиной комнате, подниматься на второй этаж в спальню не было сил, он чувствовал себя выпитым намного сильнее, чем в прошлые года, к тому же болела нога, из которой он брал кровь для обряда. Кошка тенью проскользнула в дом за ним и устроилась на спинке дивана. Первое, что почувствовал Лухан, проснувшись — нестерпимый жар. Грудная клетка практически горела, руки ощущались сдавленными и затёкшими. Колдун дёрнулся раз, другой, но ничего не поменялось. Встать не выходило. Охватившая его паника, решившая, по всей видимости, что он горит, действовала быстрее не до конца проснувшегося разума, и потому уже через пару минут с потолка по всей комнате лил дождь. Отпустило. Лухан сделал глубокий вдох и протёр глаза. Руки наконец-то слушались, чувство жара и давления ушло. Он сел, пощёлкал, прекращая заливать деревянный пол и мамин любимый ковёр. И чуть не подскочил на месте. На Лухана с прищуром смотрела пара очень тёмных и очень недовольных глаз. — Ну ты и уебок, конечно, — голос обладателя глаз был хриплый, словно он не говорил несколько дней, глухой и словно раздающийся у Ханя в голове. Рассмотреть говорящего не получалось, взгляд на нём не фокусировался, словно слетал. Хань его скорее ощущал. Как присутствующего, как живого. — От кого слышу? — колдун отжал вымокнувшие волосы и встал. Подходить к этому нечто не хотелось, но, в конце концов, это был его дом, и разобраться, что за неведомая хрень тут расположилась, было нужно. — От ёбыря, — голос стал чётче. Оказалось, вместе с самим гостем. Теперь Лу видел острое лицо, длинные конечности и будто плывущее пространство вокруг. Гость сидел на столе, нахохлившись, точно воробей. Волосы у него от воды потемнели и липли к скулам, очерчивали породистое лицо. Красивый. — М-да? Странно, меня не предупредили. — Хань сунулся на полки, проверяя, не вымокли ли запасы трав. Новые зимой взять было неоткуда, а после Рождества Богини в веске болели особенно часто. — Так сам ж загадал, — незнакомец по-птичьи дёргнул головой, наклонился, пристально рассматривая колдуна. Тот старался выглядеть спокойным, хотя внутренне умирал от страха. Демон. Настоящий, мать его, демон. Последний раз Хань видел ему подобного в четырнадцать лет. Мать призывала нечистого как помощника и охранника для себя перед поездкой в Ковен. Больше сын её не видел. — Ошибочка вышла, во всём винить блохастую, — кошка в ответ зашипела и уползла под диван. Повисла неловка тишина. Колдун чувствовал, как откровенно его разглядывают, словно ощупывают невидимыми руками, лезут в мысли. Дёрнулся: — А раньше не мог? Сколько я проспал, часов двадцать? Нужно сейчас лезть? — До этого защита была, как проснулся — спала, — невозмутимости демона можно было позавидовать. Откуда взялась защита, Хань подумает потом, сейчас его намного больше интересовало, откуда демон вылез в принципе. На сколько он знал, для перемещения в этот мир демона был необходим призыв: долгий, трудный и недешёвый обряд, вероятность успеха которого не стоила затраченных сил. — А снять? Ты ж демон. — в ответ посмотрели так выразительно, что Лухан почувствовал себя идиотом. Потоптался, сунулся в котелок с остатками вчерашней кашей. Оказалось пусто. Демон на негодующий вопль отреагировал ровно никак. Спустя час, пытаясь игнорировать существо, за это время даже не поменявшее положение, Лухан оказался исцарапан кошкой, ударился локтем о навесной шкафчик с ядами и рассыпал по полу остатки крупы. Не выдержал. Подошёл к демону вплотную. Тот, даже согнувшись в неудобной позе и сидя на невысоком, в общем-то, столе, возвышался над колдуном почти на три головы. Ханя передёрнуло. — Ты откуда взялся то, демон? — Из Погребённой. — Логично. Как? — По призыву. — Не было призыва! — Это ты Богине скажи, умник, — демон каркнул, Хань расценил это как смешок. — Я никого не призывал! И обряд не проводил! — колдун начинал откровенно закипать, вся ситуация бесила своей тупостью и странностью. Опасности от демона он больше не чувствовал. — Проводил. Рождество Богини вчера было? Было. Желание загадывал? Загадывал. Ну вот он я. — существо повело плечами, наконец выпрямило голову и посмотрело Ханю в глаза. — Ну меня пока ещё никто не драл, — от вытянувшегося лица захотелось прикусить себе язык. Колдун сдержался. — Нет, можно исправить, конечно, но тебя прям так сразу? — либо демон говорил с абсолютно искренним удивлением, либо издевался. Лухану думалось, что второе. — Тебя как звать-то, ёбырь? — вздохнул колдун, позволяя себе ответно смотреть в чёрные, с узким жёлтым зрачком, глаза. — Крис. — Что ж, Крис, будем знакомы. Пока я не придумаю, как отправить тебя обратно. — Никак, — Крис улыбнулся, прикрыв глаза. Чем дольше он находился в человеческом мире, тем больше походил на простого смертного. Выглаживались черты лица, волосы перестали шевелиться сами по себе, он даже как будто бы уменьшился в росте, перестав нависать такой громадой. — Почему никак? Раз был призыв, значит сработает и отправка. — Потому что дары Богини не возвращаются, умник. Слушай, а ты точно колдун, или так, понос по четвергам лечишь? — Крис говорил с полной серьёзностью в голосе, и Лухан справедливо обиделся. — А ты точно демон? Куда крылья дел тогда? — Обрезали. — Крис всё-таки встал со стола, прошёлся по комнате, немного покачиваясь. Потолок для него был низковат, казалось, ещё пара сантиметров, и он бы бился головой. У Ханя против воли во рту собралась слюна. Высоких мужчин он любил всегда, высоких и тонких — особенно. Крис, безусловно, пугал своей вытянутостью и непропорциональностью относительно обычного человека, но всё ещё был безумно красив. Возможно, дать ему отодрать себя было не настолько плохой мыслью. На губах демона мелькнула улыбка, и Хань поторопился поставить в голове ещё один блок. Ну его, гада. — Почему обрезали? — Потому что я изгнанный. Вот сюда. Так что ближайшую вечность я от тебя вряд ли куда-то денусь, — Крис потрогал гримуар, предупредающе заалевший камнем на обложке, открыл, но читать не полез. Видимо, и без Лухана знал, как может быть опасно трогать колдовские инструменты. — Жаль, — вздохнул Хань. — И что нам теперь делать? — Могу желание какое тебе исполнить. — Правда? — Прохладно. Ханю захотелось его ударить. Крис производил странное впечатление, вызывал интерес и опасение одновременно. Просто так из Погребённой не изгоняли. Нарушить демонический кодекс было трудно, и всех познаний колдуна не хватало, чтобы представить, какое преступление Крис совершил. «Вывел какого-нибудь старейшину или трахнул чью-то бабушку,» — решил он для себя. — И что ты можешь? — Я всё могу, — оскорбился Крис. — Загадывай. — Отлично. Хочу поговорить с Богиней. — Обойдёшься. — Ты же сказал, что всё можешь, — Хань дёрнул за края бледно-жёлтой рясы, окутывавшей тело демона. На запястье сомкнулись тонкие, крепкие и очень горячие пальцы. Чёрные когти чуть царапнули кожу. — Могу, — отпусти-ка, — только ты вроде помирать не собирался. — Нет, ну так я и сам могу. Нужно чтоб в этом мире остался, — Лухан отпустил ткань, и Крис поспешил отдёрнуть руку. Отвечать, впрочем, не спешил. Ещё спустя час препирательств и переругиваний, было решено (Луханом), что Крис всё-таки останется у него в доме. Через некоторое время колдун заметил, что демон ведёт себя так, словно живёт здесь всю жизнь. Крису не требовалось объяснять где что лежит, он смог самостоятельно приготовить поздний завтрак и взялся переплетать одну из книг по истории Троемирья. Всю следующую неделю они существовали словно бы параллельно, практически не говорили. Лухан проводил ночь в заговорах, с утра же уходил в веску: как и ожидалось, после бурных праздненств, многие заболели. Староста несколько дней лежал в постели с горячкой, и присутствие колдуна требовалось почти постоянно. Хань заговаривал воду, которую подавали больному, варил на кухоньке в чужом доме отвар ромашки, шептал на мёд. Всех его сил хватало лишь на недолгое облегчение. Целителем Хань был слабым, всех его умений в этой области едва хватало в обычное время. В праздники он едва оставался в живых, силы уходили в тройнём объёме. Из дома старосты он бежал к старику Киму, старшая дочь которого была на сносях. Принимать роды колдуну было не впервой, но радости это ему не добавляло. Особенности женской анатомии и деторождение его всегда пугало. Возвращался домой Лухан, когда небо начинало светлеть. На столе неизменно ждали миска рыбной похлёбки и ломоть уже остывшего хлеба. Криса он не видел, но за еду был благодарен. Демон вписался в этот сумасшедший быт, оказавшись незаменимым помощником. Проспав несколько часов, Хан находил на столе бутыльки с зельями: одно было для его бодрствования, второе — для старосты. Крис оказался незримой силой, помогающей Ханю хоть немного сохранять свои силы. — Солнце светит, маги пашут, вот такая доля наша, — протянул Лухан, сбрасывая на ходу свою сумку на стол. Он впервые за неделю вернулся до захода солнца. Состояние старосты стало стабильным, два дня назад дочь Кима родила пухлощёкого мальчика, и колдун оказался свободен. Крис обнаружился в мягком кресле у очага, спящий и неожиданно беззащитный. Лухан притронулся к словно бесцветным волосам, и чужие веки дрогнули. — Я могу расценивать это как домогательство? Ты готов исполнить то, для чего меня к тебе отправили? — Лухан отпрянул, стоило демону заговорить. Крис потянулся, на миг становясь ещё больше, чем колдун привык. — Да ну тебя, — Лу побагровел, дёрнулся, и, кажется, хотел сказать что-то ещё, но из-под пола постучались. Негромко, но очень чётко. — И что это может значить? — Богиня пришла одарить тебя своим благословением, — Крис подобрался, расплылся и снова соткался, возвращаясь в то состояние, в котором был, впервые оказавшись в этом доме. Жёлтая хламида заколыхалась сама по себе. — Шутка неудачная, попробуй ещё раз. Ответить Крис не успел. Стук повторился громче. И как будто бы ближе. Мужчины затаили дыхание. За стуком послышались шаги, словно кто-то очень тяжёлый поднимался по каменным ступеням в подвале. Вот только никакого подвала у Лухана не было. Пол заходил ходуном, доски затряслись. Хань встал в стойку, готовясь, чуть что, делать пасс. По полу в середине комнаты разлилось чёрное пятно, словно кто-то опрокинул ковш дёгтя. Лужа дёргалась, расползалась, двигалась и производила невероятно мерзкое впечатление. Из неё потянулись то ли черви, то ли змеи, завиваясь, перплетаясь и складываясь в массивную тёмную фигуру. — За тобой или за мной? — Лухан повернулся к застывшему в напряжении демону, чуть придвинулся к нему, успокаиваясь ощущением чужой силы. Крис не отвечал, только плыл всё больше, словно расстворяясь в пространстве. Лужа меж тем окончательно сформировалась в громоздкого, словно липкого демона. На Криса он не был похож совершенно, сосредоточиться на нём было невозможно совершенно, он тёк, плавился и захватывал всё, до чего мог дотянуться. Лухан всё-таки завизжал от страха, и искрящийся тёмный сгусток сорвался с его пальцев, вылетев навстречу бросившемуся на мужчин демону. Сгусток тот схватил разверзившейся пастью, застыл, недоумённо почавкал и взорвался, оросив всё вокруг дегтярными каплями. — Что… что ты сделал? — Крис наконец заговорил, ошарашенно впился взглядом в колдуна. Выглядел он в этот момент до безумия комично, и если бы не ситуация, Лухан бы засмеялся. — Эм, ну, рассеял его? — Рассеял? Ты? Жнеца демонов? Ха-ха-ха, — Крис осел на кресло, словно сжался весь, заржал истерично, всхлипывая и подхрюкивая. — И что тебя смущает? — Лухан посчитал себя обязанным оскорбиться. В конце концов, не настолько это и трудно. Да, распаниковался, неаккуратно сделал, и вообще, по-хорошему, демона нужно было поймать и допросить, кто, почему, за кем и для чего, но уж извините, многовато для него демонов за последнее время. — Да ты… ты даже зелье с первого раза приготовить нормально не можешь! — Крис честно пытался успокоиться, но то ли страх неминуемого исчезновения от встречи со жнецом, то ли шок от того, что Лухан оказался далеко не слабым, не давали ему собраться с мыслями. — Ну знаешь ли! Вот сейчас обидно было, — колдун с омерзением наблюдал за тем, как тягучая чёрная капля сползала с обожжённого края стола на пол. Как убирать всё это безобразие, он пока не представлял. — Уж извини, кто знал, что такой слабак сможет…сможет…вот это всё, — Крис поражал количеством выплёскиваемых им эмоций. Намного более человечных, чем ожидалось от демона. — А ты не подумал, милый мой, что я не целитель? — Лухану стало даже смешно от того искреннего удивления, с которым демон реагировал. Впрочем, обиды это не умаляло. Лухан очень, очень не любил, когда его считали слабым. — Что? — демон завис, захлопал глазами. Когти произвольно защёлкали. Лухан не ответил. Неспешно подошёл к навесному шкафу, скрипнул дверцами. Зашуршали свитки и книги. Колдун передвигал, переставлял, пока не вытащил из недр шкафчика металлическую шкатулку. Вернулся к Крису и всё также молча бросил её тому на колени. Демон тронул маленький замочек, серебристый узор на шкатулке замерцал. Когти осторожно разжали душку замка, крышечка щёлкнула в тишине почти оглушительно. Внутри шкатулки оказались свиток и наградной медальон. На свитке болталась алая печать Ковена, медальон был подписан именем Лухана. Крис развернул свиток, вчитался:Нынешним Председателем Ковена, Чжаном Исином, выдано от N-го года Божественного Создания, Подтверждается, что выпускник Школы Ковена, Лу Хан, С отличием окончил направление Тёмных искусств.
— Хань? Хань! — Крис захлопнул шкатулку, огляделся, но колдуна рядом не оказалось. Демон чувствовал, что тот всё ещё в доме. Потёр виски. Ну да, сплоховал, не подумал, но… кто же знал, что абсолютно бездарный целитель окажется тёмным колдуном, способным с одного пасса уничтожить сильного демона. Лухан обнаруживается в комнате, закутавшийся в пахнущее полынью одеяло. — Хань? — Что нужно великому и ужасному демону от ничтожного травника? — Брось, не дури. Да, сглупил, не подумал. — острые когти невесомо тронули русые пряди, провели по прохладному лбу. — Я же не знал. Лухан помотал головой, повернулся на бок, лицом к демону. Накрыл ладонью чужую, прижимая тёплое к своей щеке. Когда он был маленьким, его так гладила мама, и Хань всегда успокаивался, расслаблялся. С Крисом это тоже почему-то работало, а, возможно, он слишком соскучился по хоть кому-то в своей жизни. Кому-то, кто не будет бояться коснуться, быть рядом без особой нужды и увидеть за колдуном обычного, в общем-то, человека. — Не думал, что ты учился в Ковене. — Мама…мама уехала в Ковен, когда мне было четырнадцать. Вызвала демона, открыла портал и ушла. Год я жил один, учился целительству, как мог, по маминым книгам и записям. Потом пришёл вызов. Меня забрали в Ковен учиться, распределение отправило на тёмную. Мне понравилось. Я был хорошим учеником. Мама тогда занимала место в Совете Ковена, но мы так и не встретились. Она, кажется, была… очень удивлена тем, кто из меня получился. Последнее письмо я получил от неё год назад, когда отказался возвращаться в Столицу и занимать её место. — Хань говорил медленно, с перерывами, не смотрел на Криса, только осторожно гладил гладкие когти. — Почему ты должен был занять место в Совете? — Мама перешла в Первый мир, Совету Второго требовался новый член. Вот только… я не лекарь. И здесь нужен намного больше. Они замолчали. В лампадке трещало раскалившееся масло. Тёмные глаза демона смотрели теперь на колдуна с неожиданными теплотой и нежностью. — Почему тебя изгнали? Крис ответил не сразу, чуть сжал в когтях гладкую прядь, зажевал нижнюю губу: — Я влюбился в человека. Женщину. Десять лет назад она призвала меня как своего спутника и слугу, мы заключили контракт, но… я отказался от награды. Не смог. Пять лет мы провели бок о бок, я помогал с её исследованиями, пока не понял, что мои мысли… неверны. Большинство демонов не испытывают сильных эмоций. Мы холодные. Бесчувственные, если хочешь. Я оказался исключением. Не первым, но и не таким частым, чтобы на наш роман закрыли глаза. Меня забрали обратно в Погребённую. Судили, лишили крыльев. Держали в Пустоте. Пока меня не забрала Богиня. — Та женщина… что она обещала тебе? — Сердце своего ребёнка. Лухан помнил демона, которого призвала его мать. Высокого, желтоглазого, с тёмными, словно бы живыми волосами и громадными перепончатыми крыльями. Лухан помнил Криса. Поражающего своей красотой, такого угасшего сейчас. Всё ещё прекрасного. Что же, в его мать сложно было не влюбиться. — Нас будут преследовать? Вряд ли это был единственный посланник Погребённой. — Сомневаюсь. Думаю, это была проверка. «Время покажет,» — добавил колдун мысленно, затем прыснул: — А ты, получается, мою мамку ебал. Лицо Криса, определённо, было бесценным.