Ради всеобщего блага

      Дело о нападении на Наследников Рода Эванс получило общественный резонанс. Звание Наследника имело жесткую магическую привязку к возрасту, поэтому как старший сын старшего сына Скорпиус автоматически получил самый защищенный статус в магическом мире, но наследовать Род все равно буду я. Вот такие магические заморочки.       Скорпиус и Нарцисса были напуганы, сын сильно истощен магически, дочь постоянно разрождалась сильными магическими всплесками, семейный колдомедик погрузил их в лечебный сон. Я разделся полностью, забрался в постель, прижал к себе голеньких близнецов и отпустил магию. Однажды Люциус заметил, что в моем присутствии он быстрее восстанавливается, а мелкие травмы заживают почти мгновенно. Чем старше я становлюсь, тем сильнее эффект, а немногие найденные обрывочные записи советовали продолжительный физический контакт. Последний год, сразу после ухода Истинных, вызвал у отца повышенный интерес к моим (и своим) способностям. С возрастом я все больше набирал силу как Маг Жизни, но стихийность Дара не позволяла его контролировать и только мои родные могли использовать его преимущества. Я не выходил из постели несколько дней, здоровье моих маленьких сокровищ было для меня важнее всего, домовики кормили нас кусочками жутко сладкой пакости из орехов, меда и сушеных фруктов. На ночь приходила София, и только в ее присутствии я позволял себе забыться тяжелым не глубоким сном и на короткое время выпустить из своих объятий ребятишек. С Люциусом, не пустившим меня к детям и отправившегося к Альбусу, разговаривать я не хотел, чувствуя свою вину, тот не появлялся в мэноре. К концу недели ребятишки стали просыпаться чаще, я больше не рисковал усыплять их игрой на пастушьей свирели. И я, и Люциус, и домашний врач диагностировали восстановление магии у Скорпиуса, тревога за него отступила. Но гораздо больше я боялся, что Нарси постигнет беда Арианы. Теперь я мог поинтересоваться и тем, что младший Дамблдор потерял в той банде. Раньше мне о ситуации не рассказывали, а я не спрашивал, слишком уж завязан на эмоциональное и психическое состояние был Дар.       Аберфорт поступил в Хогвартс в девяносто пятом, на Пуффендуй. Мальчишка был активным и недоверчивым, агрессивным и малообщительным. К сожалению, перед его рождением Дамблдоры решили не рисковать сыном и вернулись в ту деревушку, где я их нашел, и я потерял возможность законно следить за ними.       Аберфорт постоянно дрался с местными мальчишками, от родителей он быстро усвоил презрительное отношение к маглам и демонстрировал его окружающим. Ровесников магов у него не было, а в обществе сверстников он нуждался. Для родителей светом в окошке стала Ариана, необычно сильная для своего возраста маленькая волшебница, ее стихийные выбросы начались в четыре года. Поэтому откровенно ущербный магически мальчик их разочаровал, Персиваль официально зарегистрировал в «Гринготтсе» дочь как наследницу, благо, что Рода Дамблдор, требующего признать наследником сына-первенца, еще не было. Мальчик оказался не у дел. Однажды, когда Ариане было пять, она неосторожно похвасталась своими способностями перед неприятелями брата, а тот не поторопился помочь сестре. Хорошо зная по прошлой жизни жестокость и зависть маглов и не недооценивая, в отличие от прочих волшебников, их память и интеллект, я не сомневался, что местные жители прекрасно осведомлены о существовании волшебников, с которыми веками живут бок о бок. Как оказалось впоследствии, я не ошибся. Юные маглы, воспитанные в ненависти и неприятии инаковости, встретили чудеса в штыки, их агрессивность подогревалась проповедям местного священника, все вылилось в трагедию. Стихийная магия перепуганного ребенка превратила одного из агрессоров в рогатого лохматика. Девочку не забили камнями только потому, что Аберфорт позвал на помощь отца. Разъяренный Персиваль, и я вполне его поддерживаю, буквально раскидал толпу, не считаясь с жертвами, и аппарировал с детьми в Мунго.       О трагедии маленького семейства созданный Люциусом «Ежедневный пророк» написал только потому, что лорд Уизли выступил на стороне маглов. Старшего Дамблдора арестовали и осудили, Визенгамот рассматривает только дела аристократов и серьезные громкие преступления, никто не будет созывать собрание ради маленького человека. Вмешиваться мне Люциус запретил, но, по моему мнению, отец имел полное право защищать свое дитя. Единственное, что я мог тогда сделать – оплатить больничные счета. В тот день мы впервые серьезно поссорились с Люциусом, наш конфликт обошелся нам в разгромленную обстановку гостиной. Выпустив пар, мы пришли к компромиссу.       Как Лорды, мы были обязаны защищать и заботиться о своих вассалах и их семьях, но о нанятых работниках – нет. Магический мир жесток и беспощаден, особенно к тем, кому не к кому обратиться за помощью, может быть, таким образом, маглорожденных и их потомков стимулировали вписываться в общество, принимать его законы, связывая себя сетью взаимных клятв, обетов и обязательств. Работники наших предприятий будут подписывать договор, по которому они (или их семьи при несчастном случае с кормильцем) будут получать небольшое ежемесячное пособие после сорока лет работы, в обмен на соблюдение условий контракта*. Люциус согласился открыть приют. С тех пор прошли годы. Сейчас, в 1899 году, результаты нашего с отцом компромисса стали визитной карточкой Рода Эванс как в магическом, так и в магловском мире. Эвансы не оставляли своих людей в беде, правда, чтобы войти в этот круг, нужно было постараться. Оба мира по праву оценили наши способности.       Я никогда не видел Софию … такой. Она напомнила мне Нагини, но не наше милое крылатое чудо, а мстительный фамилиар Волдеморта. Вместе с Люциусом они собрались уничтожить напавших, тех спасло только присутствие авроров. На одном из допросов Аберфорт, самый юный из банды, сломался и сознался, что выполнял заказ. Дело немедленно было передано в Визенгамот. Вот тогда разозлился уже я.       Всех пятерых нападавших подвергли допросу с сывороткой правды и в присутствии легилимента. Результаты ошеломили всех настолько, что председатель Визенгамота хотел запретить их обнародование, но не смог, слухи поползли по стране. Люциуса и Софию от того, чтобы взять штурмом аврорат удерживал только недостаток в семье боевых магов, но не меня. Я так хотел до них добраться, что разнес входные двери в мелкое крошево. Злыдни немедленно выросли рядом и ринулись в проем, авроры бросились в рассыпную, видимо, у моих питомцев дурная слава.       Остановил меня только срочно вызванный начальником Аврората Люциус, он легко прошел сквозь злыдней и накинул мне что-то на шею. Меня закрутила воронка портала, который выбросил меня в ледяную воду горного озера. Я вынырнул, судорожно хватая ртом воздух. Каким горячим он мне показался!! В несколько гребков я достиг берега и сдернул с себя мокрую ткань, пока я прыгал на берегу, пытаясь согреться, она покрылась тонкой корочкой льда. Я немедленно наложил на себя согревающие и вытянул руку, призывая утопленную от неожиданности палочку со дна озера. Как иногда еще случалось в стрессовой ситуации, Силу я не контролировал. Палочка с брызгами рванула мне в руку, принеся за собой … трехметровую рыбу. - Остыл? – появился Люциус и смерил взглядом мою добычу. – Я смотрю, ты даром времени не терял и удачно порыбачил. - Зачем ты меня остановил, они … они… хотели…они посмели! – мне не хватало слов. - Я знаю, - кивнул он, в меня снова ударила ледяная струя воды. - Ах! – я едва не захлебнулся, снова наложил на себя согревающие чары и хотел наброситься на Люциуса, но тот легко увернулся и заговорил. - Я тоже хотел их прибить, но меня остановило то, что это был ЗАКАЗ!! Слышишь? Им заказали наших малышей. Вот только не убить, а напугать. Причем напугать так, чтобы свою Силу контролировать не могли или разрушили магическое ядро, пытаясь колдовать на пределе сил. Слышишь меня? - А какая разница? Мои дети же все равно пострадали! - Большая, - вздохнул Люциус, похоже, я опять упустил какую-то всем известную тонкость. Он создал нам по креслу и приглашающе указал на них. – Если бы Скорпи или Нарси погибли, мы бы ИМЕЛИ ПОЛНОЕ ПРАВО всё в стране и за ее пределами перевернуть, но найти заказчика. Никто бы нам и слова не сказал, даже если бы мы уничтожили семьи всех нападавших до последнего человека. Право Кровной Мести за Наследника Древнего Рода оправдывает даже разрыв связи вассал-сюзерен, что уж говорить об этих безродных! Но наш враг оказался умнее. Дети пострадали, но они остались живы, к тому же у нас есть еще Карлус. Мы не можем мстить, только наказать, да и то ограниченно, согласно приговору суда. А ты! Гарри, ты хочешь в Азкабан? - Я?! – я только пришел в себя и начал соображать. - Не забывай, прецедент уже есть. Забыл, что стало с Дамблдором? Хочешь повторить? – С близняшками все хорошо только потому, что у меня есть Дар… - Верно. Я думаю, что это было учтено. - О том, какой у меня Дар знает не так уж и много народу. Круг сужается. - Верно. Этих придурков накажет закон. А мы немного подождем, пока всё утихнет, и будем искать заказчика. Я вижу, ты успокоился. Возвращаемся? ***       О заседании Визенгамота и приговоре писали все газеты. Аберфорт оказался самым младшим и несовершеннолетним, его было решено исключить из Хогвартса и приговорить к шести месяцам принудительных работ. Смертельно бледная Кендра, цвет кожи которой еще больше подчеркивал черный цвет одежды, бросилась на колени перед судьями и умоляла не губить будущее ее сына. Дрожащим от непролитых слез голосом она рассказала о смерти первенца, болезни дочери, причинах осуждения супруга, о том, что после ее уже скорой смерти заботиться о девочке будет только Аберфорт. Перекинувшись взглядами, судьи учли насмешку судьбы: Ариана пострадала от того, что предназначалось юным Эвансам, к тому же Дамблдор был единственным, кто не знал об истинной цели нападения. Он считал, что ею является только разрушение репутации Эвансов, не способных защитить подвластных ему землепашцев, и штатный легилимент подтвердил его слова. Приговор «смягчили», мальчишке разрешили закончить пятый курс Хогвартса и обязали заботиться о сестре … пожизненно, после смерти Арианы не от естественных причин он попадал в тюрьму. Кендра подошла к сыну, подняла его склоненную голову: - Ты опозорил семью. Ты мне больше не сын!       Их фигуры на миг осветились, Магия разорвала связь между ними. Силы маглорожденной волшебницы было недостаточно, чтобы исключить из семьи Дамблдоров единственного здорового и живого члена, но брачную привязку с пусть и очень слабой, но магической, семьей она оборвала. Члены Визенгамота и присутствующие скрыли злорадные усмешки, грязнокровка нарушила один из не писанных законов: мать, будучи единственным взрослым волшебником в семье, не может уйти и оставить своих несовершеннолетних детей, Магия такого не прощает. Кендре немного осталось.       Старшим нападающим повезло меньше. Они получили пять лет Азкабана и полную конфискацию имущества в нашу пользу. Приговор они выслушали молча и обернулись на нас троих, не скрывая насмешки. Еще бы, теперь мы не можем предпринять ничего против них. Председатель Визенгамота извиняюще посмотрел на нас, он и так дал максимальный срок, большее было не в его власти. Когда второй из приговоренных вышел за рунный круг, ограждающий обвиняемого от остального зала, его фигура засветилась слепяще белым светом, Магия сочла наказание недостаточным. Когда свечение исчезло, в ауре парня чернело клеймо Предателя Крови. Судьи синхронно посмотрели в изменения на пергаментах перед собой и вместе произнесли. - Осужден за убийство нерожденного!       Сразу вспомнилась та женщина на пороге фермы. Зал шумно выдохнул, мало существовало преступлений страшнее этого. Откуда-то с верхних скамеек поднялась закутанная в мантию фигура, под старыми сводами второй раз за день прозвучали слова отречения от Рода, на этот раз правильно, хотя имя самого Рода было названо так тихо, что его не услышали. Но делу это не помешало. Идущий ранее с гордо поднятой головой парень сгорбился, авроры поспешили поскорее увести обоих. Двоих оставшихся зал встретил предвкушающей тишиной, но ничего особенно интересного не произошло. Они молча выслушали приговор и были выведены. Очередной пищи для слухов и толков не было. ***       Первого сентября Хогвартс бурлил. Дети вовсю обсуждали приговор суда, произошедшего в последнюю неделю августа, во все глаза следили за мной. Мои гриффиндорцы злобно следили за столом Пуффендуя, где сидел, не поднимая головы, Аберфорт, слизеринцы молчали, но явно их поддерживали. Барсуки, большинство из которых маглорожденные, еще не поняли, что происходит, и были веселы и беззаботны. Год будет тяжелым…       На Гриффиндор поступило двадцать семь первокурсников, среди них трое полукровок и один маглорожденный, восемнадцать аристократов, причем половина из них приехала с материка, и пятеро чистокровных. Слизерин впервые за много лет смог сравнятся со мной – двадцать пять мальчишек и девчонок чинно кушали, старательно скрывая беспокойство. Деканы, гости и директор внимательно следили за одним из новоявленных слизеринцев, не выделявшемся среди ребят ничем, кроме имени – Чарльз Смит. Наш интерес был вполне понятен, мальчик происходил из магловской правящей династии, а согласно Статуту Секретности маг не мог находиться на троне, веками не только Англией, но и большинством стран Европы управляли сквибы. В случае рождения одаренного над ребенком проводили ритуал отречения от Рода и передавали его на воспитание в одну из старых аристократических семей, в которую он потом и принимался, чаще всего, через брак. Министр магии Люциус Эванс ввел новую традицию, на распределении теперь присутствовали Совет Попечителей и министр с парой заместителей. Он по-доброму улыбался испуганным ребятишкам и успокаивающе кивал представителям знакомых фамилий.       Назначение кураторов уже стало традицией, старшекурсники вовсю интриговали за самых перспективных, с их точки зрения, новичков. Родители нынешних шестикурсников, и я в этом нисколько не сомневаюсь, снабдили своих детей массой инструкций по воспитанию и обучению подопечного и жестко требовали положительных результатов. Еще бы! Те, мои самые первые кураторы, не все, конечно, но большинство, показали неожиданно высокие результаты по психологической устойчивости и самоконтролю, а также знанию множества способов подчинения себе подчиненных без причинения им вреда. С каждым годом число таких выпускников гриффиндорцев росло, пока не стало общеизвестно. По настоянию Совета Попечителей эта практика была введена на Слизерине и Когтевране       Как всегда, сентябрь прошел под знаменем привыкания к обучению. Я посещал семьи первокурсников, проводил традиционные собеседования по выбору направления образования с пятым и шестым курсами, успокаивал истерящих и скучающих по дому первогодок. Ежевечерние чтения по-прежнему собирали всех в гостиной, в девять, сразу после отбоя для первого и второго курсов, начиналось обсуждение тех проблем, которые волновали моих «львят». Алознаменных интересовали жизнь и честь, правда и истина, закон и законность. Видимо прав был давно покойный профессор Снейп, Гриффиндор – это диагноз.       С этого года моим заместителем и помощником стал Арктурус Блэк, его отец опасался отпустить мальчика в свободное плавание и старался дать ему максимум из возможного. Согласно Кодексу Блэков третий сын должен был основать новый род, пусть и связанный родством с первым. Мальчик получал образование соответствующее Наследнику, я принял его в Ученики по направлениям Боевая магия и менталистика. Я тоже был очень привязан к этому подросшему сумасброду и очень переживал за него.       Школа, несмотря на происходящее в мире, жила своей жизнью. Аберфорту кто-то подлил любовное зелье направленного действия, и теперь он ходил следом за школьным лесником. Полувеликан, как было характерно для потомка мужчины-сквиба и великанши, был добродушен и доверчив, отличался силой и невысоким интеллектом. Он простодушно поил паренька чаем с плюшками, брал с собой на охоту и вечерний обход территории, а затем провожал до дверей гостиной. Школа напряженно следила за обоими, делала ставки на развитие отношений. Мальчик, побуждаемый зельями и пробуждающимися гормонами, стремился прикоснуться к объекту навязанного увлечения и продлить общение. Он проводил с лесником каждую свободную минуту, сбегал с последней пары. Школа хохотала. Когда перевозбужденный Аберфорт вручил полувеликану подарок и заявился к нему ночью в пижаме, смущенный лесник направился к директору.       Вся школа знала о причинах неадекватного поведения Дамблдора, но педсостав вмешиваться не спешил. Ситуация контролировалась, зелье было признано хоть и влияющим на сознание, но слабым и неопасным, а когда детям учиться на своих ошибках как не в школе под негласным контролем взрослых и эльфов, где всегда есть кому помочь и подстраховать. Барсучок никаких мер по самозащите не предпринимал и, похоже, не замечал неадекватности своего поведения. А может быть, все было гораздо проще, мальчишка был одинок, нуждался в любви и отчаянно хотел быть кому-нибудь нужным. Мою помощь он не принял бы, а собственный декан не спешил что-то предпринять, подослать к нему учеников я тоже не мог, меня бы неправильно поняли.       То, что Дамблдору подлили приворотное, вызвало целую лавину «подливаний» среди старшекурсников, но более сильного действия. В том году мне необыкновенно везло, большинство старшекурсников было связано ритуалами магических помолвок или носило защитные артефакты. К тому же одним из колдомедиков, приписанных к школе, была пожилая вейла, по достижении определенного возраста они могут нейтрализовать большинство любовных снадобий, приворотов и ослаблять действие амортеции. Все в школе были под подпись уведомлены о наказании при применении амортеции и его последствиях, но периодически попадались юные …исследователи. Одно тихое исключение и две отработки до конца года позволили решить проблему.       Аберфорту дали антидот и отпустили. От тихих насмешек за спиной парень «слетал с катушек», дрался в коридорах до крови, огрызался, хамил и не вылезал из отработок. Сидеть после регулярных экзекуций он мог только благодаря посещениям больничного крыла, за столом ему регулярно подливали что-нибудь не опасное, но унижающее. Он постоянно спотыкался, терял вещи, рвал одежду. Я видел, что мальчишка уже на грани, но не знал, чем ему помочь, и не хотел. Дети бывают жестоки, особенно когда чувствуют молчаливое одобрение взрослых.       В один из дней, когда мальчишка в моем кабинете в наказание за драку в коридоре переписывал строчки, он неожиданно уснул. Я смотрел, как он спит, причмокивая губами, юный, измотанный, уставший и похожий на … Альбуса. Сердце защемило. Разбудил я его за полчаса до отбоя, приказал домовику принести чай с бутербродами и проводил до входа в гостиную факультета. Он, словно ежик, топорщил иголки и хмурился. Следующая отработка началась для него с легкого перекуса. Я вручил ему толстенный талмуд с множеством закладок и велел двадцать восемь раз переписать отмеченные заклинания … служащие для определения и распознавания «пищевых добавок», выявления посторонних чар, наложенных на вещи, и несколько простейших ограждающих чар. Такой список вне зависимости от происхождения получали все мои первокурсники, а Аберфорт, видимо, плохо учился на младших курсах. Надеюсь, неоднократно переписав эти заклинания, он их запомнит, в крайнем случае, последнюю копию заберет себе. Моего порыва барсук не оценил, последний листок он демонстративно порвал на моих глазах, мерзко улыбаясь. Может быть, Шляпа ошиблась в выборе факультета для него?       В декабре умерла Кендра, Аберфорт разгладил присланное ему официальное сообщение и аккуратно спрятал его между страниц учебника по трансфигурации. Затем он поднял глаза на Диппета и улыбнулся, тот отсалютовал ему кофейной чашечкой. Рождественские каникулы, в отличие от меня, мальчик провел в школе. * Первую официальную пенсию, которая затрагивала заботу обо всех слоях населения, в пожилом возрасте, пенсия по старости – это была «Солидарная Государственная Пенсия», которую ввел Отто фон Бисмарк, канцлер Пруссии – это произошло в 1889 году. Характерная черта немецкого подхода состояла в том, что социальное страхование было обязательным и основана на взносах. Работодатели, и работники должны были финансировать «солидарную государственную пенсию». Что самое ценное в этой пенсионной системе, это то, что по ней живут немецкие пенсионеры и сегодня, но только с некоторыми дополнениями и изменениями. Данная модель пенсионного обеспечения, для многих стран стала эталоном, при разработке своих пенсионных систем, брали ее за основу.