— Ты такой идиот, Майкл...
Генриетта ещё раз погладила черную от растёкшейся туши щёку тыльной стороной руки. Хоть это было и дико, как высказались бы окружающие, но Генриетте плевать – она уже ловит кайф от этого. Смотреть на труп лучшего друга в которого ты влюблена выходит, всё же, не каждый день. И, чёрт, это так приятно. Особенно под дождём, что придавало атмосферы. Бедняга пролежал так более нескольких часов. За это время ливень успел обмыть его мертвое тело, так что под ним не было никакой лужи крови. Убийце повезло, но только от части. Ранения, как никак, всё ещё были видны, особенно через тонкую и промокшую ткань чёрного платьица и белого кружевного бра. Был бы тут малыш Фиркл, сразу бы стал считать все порезы; насчитал бы где-то 15. Но нет, тут только Генриетта... Хотя и та посчитала раны, проговаривая каждое число в слух, ещё и на ухо мертвецу.— Это так... Сексуально с одной стороны, знаешь?
Конечно сексуально. Ведь теперь он хотя-бы не будет отпираться словами "Генри, хватит", "Генри, прекрати", "Это неприятно" и т.д., потому что тогда он был жив и, тем более, чувства между ними не стали чем-то большим, чем просто дружба. Теперь Майкл будет в вечной власти Биггл. Не будет оскорблять, не будет бить по рукам, не будет делать вообще ничего. Он просто будет смирно лежать на её кровати в какой-нибудь позе, смотря остекленевшими серыми глазами в потолок, пока "подруга" будет воплощать свои эротические фантазии в реальность. У него попросту не будет выбора. Он мёртв. Но к превеликому сожалению для Генриетты кудрявый гот уже не девственник. Таинственный убийца был первее, чем она. На это указывало красное пятно на трусиках Майкла, которое девушка увидела, когда задрала юбку чёрного платья. Благо (или не совсем), трусы были идентичны тому самому бра. Это вывело Биггл из себя.— Пидор, как ты мог?! Я должна была быть первой! Сука!
Генриетта в порыве гнева схватила труп за шею, притянула к себе и начала бить по лицу что есть мочи. Естественно ожидаемого эффекта (а именно слёз и мольб о пощаде и прощении) не последовало по выше описанным причинам. Поэтому, спустя какое-то время, брюнетка прекратила избиение и взглянула в закрытые глаза покойника, по которым текли капли от дождя, которые очень контрастировали с растёкшейся по щекам тушью. А тушь ведь растеклась далеко не от дождя... Майклу правда было больно. Он страдал. Он плакал. И после стольких мучений он точно заслужил хоть и вечный, но покой... А тут вот такое происходит. Генри, неужто ты совсем не пощадишь мученика? Одумайся! Да. Всё же одумалась. Извинилась даже. И стала целовать избитое личико. Жемчужного цвета кожаный покров украсили следы от лавандовой помады. Генри улыбнулась. Прижав холодное тело к себе, Биггл почувствовала, как по спине пробежали приятные мурашки, из-за которых она закусила губу и чуть сжала ткань несчастного платья. О, как же Майкл в нем красиво смотрелся...— Ты хоть и идиот... Но красивый идиот. Мой красивый идиот. В милом платьице...
Сейчас брюнетка мысленно поблагодарила убийцу за то, что он приодел кудрявого именно вот так и никак иначе. Это чёртово платье так хорошо подходило мёртвому юноше. Если прибавит вылизаную причёску и стеклянные бусины вместе глаз, то можно уже с уверенностью сказать, что старший из готов стал куклой. Куклой в руках лучшей подруги... Которую эта самая подруга хочет трахнуть. Правда для этого самого "трахнуть" нужного причиндала между ног у Генриетты не было, ведь в отличии от Майкла она не транс. Но зато у Генриетты есть руки, на которых есть пальцы, которые она, собственно, может засунуть в киску кудрявого. Когда благодарственная речь в голове Биггл закончилась и она вернулась назад в реальный мир, в воздухе наконец повеяло тем самым запахом. Тем самым тёплым, липким, мокрым, сладким запахом. По ноге протекла какая-то капля, но это была не капля дождя... До Генриетты дошло: наконец пришло возбуждение.— Вот и оно, моя куколка...
Генри снова закусила губу чувствуя, как её "вареник" намокает ещё сильнее от вида трупа. Это чувство было даже приятнее того, когда девушка впервые увидела мертвое тело, лежащее в переулке. Сейчас стало гораздо теплее. Потирая свою промежность в районе клитора, Генриетта снова полезла под юбку Майкла. На окровавленные трусики, конечно, было противно смотреть из-за того, что в голове возникает картина, как тот самый урод насиловал кудрявого, но делать было нечего. Хотя, в принципе, можно просто стянуть их с худощавых ножек, которые Майкл, видимо, всё-таки бреет, не смотря на все "Нет, не брею. Никогда". Когда трусы уже лежали в каком-то из мусорных баков, брюнетка, приподняв юбку ещё выше, улеглась меж ног Майкла. Из его влагалища текла кровь в перемешку со спермой. Да, этот урод ещё и кончил в свою жертву. Это было омерзительно.— Надо тебя отмыть...
Не придумав ничего лучше, Генриетта просто стала набирать в руку дождевую воду и таким образом отмывать всю грязь. Это было для неё ещё более мерзким занятием.— Майкл, чёрт, я т-так тебя люблю!
С каждой секундой, медленно, но уверено, палец девушки продвигался внутрь юноши, иногда задевая острым ногтем шейку матки. Будь Майкл жив, стонал бы как последняя сучка... По мнению Генриетты. Один палец вскоре надоел Биггл. Она постаралась протиснуть и второй, но это оказалось сложнее. Куколка была довольно узкой не смотря на то, что её до этого насиловал мужик с огромным членом. Сжав волю в кулак, Генриетта всё же смогла протиснутся. Уже второй палец мог немного погреться в укромном месте между ног кудрявого. От такого ахуенного ощущения уже и не грех кончить, но нет, увы, брюнетка хотела большего. Поэтому вход уже пошёл и третий палец. Стенки матки очень сильно сжимали пальцы Генриетты. От этого она тоже ловила невообразимое удовольствие. Такие чувства заставили её ускорится, чтобы словить оргазм по-быстрее.— О-один... Два... Т-три!
После обратного отсчёта последовал громкий стон. Наконец-то Генри довела дело до конца. Полностью упав на землю, она стала тяжело дышать, параллельно выходя из влагалища Майкла. Переведя дыхание, брюнетка всё же приподнялась и стала вылизывать свои пальцы. От части было противно, ведь эти пальцы были не только в смазке куклы, но и в сперме того уёбка. Но вкус сладкой "водицы" из "святого источника" превалировал, так что тошнить Генриетту явно не будет. Вытерев слюнявые пальцы об своё платье, Генри снова взглянула на бледнолицый труп. Глаза всё так же были закрыты, по нему всё так же стекала вода... И, боже, как бы хотелось, чтобы лицо парня было покрыто румянцем, а по рёбрам маленькими каплями тёк пот. Но нет. Он же мёртв. А мертвецы оргазм не испытывают.— Эх, обидно, конечно, что ты ничего не чувствовал... Но, всё же, если чувствовал, то, надеюсь, что тебе было приятно.
Биггл улыбнулась Майклу, после чего улеглась рядом с ним и стала гладить его бёдра. Так приятно гладить его по костяшкам... Особенно когда он совершенно не сопротивляется и когда одежда это позволяет. Люди правда добреют после того, как умирают. Пролежав так ещё немного, девушка стала медленно приближался к мертвецу.— Что же мы с тобой делать то будем, а? Ты же гнить будешь..
Биггл аккуратно провела рукой по тёмным кудрям. А правда, что делать? Просто забыть незабываемое или же сделать из Майкла реальную куклу? Да, это, конечно, хороший вариант... Но есть идея получше. Не зря же готы верят в Сатану!— Сейчас отнесу тебя домой, и проведу ритуал... А потом, когда ты воскреснешь, мы всё повторим!
С таким энтузиазмом Генри говорила об этом... Её родители бы заперли её в подвале навечно. Да, безусловно, они её любят, но они же не знают, что она некрофилка и хочет каждый раз воскрешать друга, чтобы убить его ещё раз, а потом заняться с ним половым актом, верно? Поэтому хорошо, что они, и вообще никто другой её не слышат. Сейчас есть только Генриетта и Майкл.— Хихи... Я так тебя люблю, Майкл... Люблю свою куколку... Очень люблю.
Биггл вмиг надвисла над покойником, хищно улыбаясь и хихикая. Но нет, за этим последовал не очередное соитие, а всего лишь лёгкий поцелуй в губы. Такие холодные, такие сухие, но такие родные, на самом деле. Такие, которые были рядом всё время, но только сейчас была возможность прикоснуться к ним своими. И, тем более, это ведь гораздо приятнее, чем целовать труп на похоронах, да ещё и лоб. По окончанию, раздался тихий "чмок". Генриетта снова захихикала.— Люблю тебя, мой покойник в платье... Люблю.