Запретная эйфория

Они ворвались в дом, все еще смеясь. На третий раз повезло – бедняга таксист, очевидно, страдал от хронического гайморита и не сразу почуял подвох, а к тому времени, когда даже он услышал запах, Джон уже успел произнести волшебные слова “двойная такса”. Шерлок чуть не испортил все дело, заинтересовавшись клептоманскими склонностями дочери водителя, но Джон прикрикнул на него, не желая искать четвертый кэб, и попытался сгладить неловкость, бормоча что-то про неоправданную дороговизну брендовой косметики – после завершения расследования он чувствовал себя экспертом в этом вопросе. А если бы бедная девочка захотела дюжину унций элитной парфюмерии, то для этого было бы вполне достаточно выжать пальто Шерлока. Несколько литров самых сладких духов, которые когда-либо попадались Джону на его извилистом жизненном пути, вылилось на них с Шерлоком с легкой руки одного из мошенников. Надо отметить, что эта шайка достигла необычайных успехов в фальсификации ароматов известных марок, и ниточки тянулись ко многим парфюмерным бутикам, но им было ничуть не легче от мысли, что поддельную “Запретную эйфорию”, в которой они практически искупались, было очень трудно отличить от настоящей, выпускаемой под брендом “Кельвин Кляйн”. Выбежавшая на одуряющий запах миссис Хадсон забросала их вопросами, и Джон заплетающимся от усталости языком даже пытался объяснить ситуацию, но Шерлок просто схватил его за руку и увлек вверх по лестнице, невежливо захлопнув дверь прямо перед носом у почтенной домовладелицы. Джон не спал двое суток, причем последние шесть часов или около того он провел в погоне за невероятно верткими мошенниками, один из которых стал невольным убийцей. У него гудели ноги и болела спина от удара о тот чертов вентиль, обонятельная луковица заливалась горючими слезами от приторного аромата, а в желудке урчало так, будто там поселилась разъяренная пума, но все же он был невообразимо доволен. Именно в этом и заключалось его счастье: бегать за озаренным очередной догадкой Шерлоком по складам, уворачиваясь от пуль, ловить преступников и презентовать их вечно опаздывающим полицейским. Кто бы ни свел их – случай, судьба или Майк Стэмфорд – Джон был неимоверно за это благодарен. Теперь, глядя на свой пистолет, он думал о том, кого сможет спасти его искусство меткого стрелка, а не о том, сильно ли огорчится Гарри, узнав о его самоубийстве. Ну, и еще иногда проскальзывала мысль, что неплохо было бы поднапрячь Майкрофта и достать официальное разрешение на ношение оружия. Шерлок вернул его к жизни. Дважды. Шерлок превратил войну в спасение человеческих жизней, дал ему возможность наслаждаться любимым делом, живя на пределе и задыхаясь от бурлящего в крови адреналина. Он как будто вычислил все, что нравится Джону, и заставил его этим заниматься, не оставив и шанса погрязнуть в унылой рутине. Потому что когда у вас в морозилке между стейками вполне могут попасться человеческие ступни, такую жизнь никак нельзя назвать унылой. – Боже, как же я люблю тебя! – с улыбкой пробормотал Джон, прислонившись к двери и пережидая приступ головокружения. Надо было снять обувь, переодеться, обработать раны, раскопать в их рассаднике бактерий что-то относительно съедобное, предварительно убедившись, что Шерлок не использовал эти продукты в качестве материала для экспериментов, а еще не помешало бы принять душ и поставить чайник, в конце концов... но у него банально не было сил даже стоять прямо. Немного съехав по двери и закрыв глаза, Джон плыл в блаженной золотистой дымке, уютно обволакивавшей сознание. Похожее состояние бывало у него при опьянении, когда голова становилась восхитительно пустой и легкой, вечные проблемы со счетами, банкоматами и кассовыми аппаратами отходили на второй план, а окружающий мир казался удивительно приятным. Джон, наверное, мог простоять бы вечность в этой зыбкой полудремоте, пытаясь оформить связную мысль о благосклонности мироздания, отстраненно отмечая, что внизу играет “Битлз”, вдыхая сладкий запах духов и отвечая на осторожные поцелуи. Мягкие губы, нежные прикосновения к подбородку, заставляющие поднять голову (он уперся затылком в какой-то выступ, но не возражал, потому что все остальное было очень приятно), щекотные поглаживания шеи и наконец-то приоткрывшийся рот, позволяющий углубить поцелуй. Кто же это у нас такой робкий? Ведь Джон не кусается... ну, если его об этом не попросят. Иди же, иди сюда, дай себя обнять... ...И только ощутив под пальцами грубую ткань пальто и нехарактерную для девушки ширину плеч, Джон вдруг понял, кто является его таинственной застенчивой пассией. От толчка в грудь Шерлок отлетел на пару шагов, поскользнувшись на валявшейся на полу газете, а Джон так резко отпрянул назад, что знатно приложился головой о твердое дерево. Ослепленный внезапной болью и так толком и не пришедший в себя, он случайно нажал на ручку, незапертая дверь распахнулась, и он чуть не упал спиной вперед, чудом удержавшись в дверном проеме. Восстановивший равновесие Шерлок ошеломленно взирал на уцепившегося за оба косяка Джона, который в тот момент напоминал обитателя подводных глубин: раскинутые в стороны руки-ноги и судорожно хватающий воздух рот наводили на мысль о гибриде морской звезды и какой-нибудь рыбки (при условии, что рыбки носят светло-серые свитера, покрытые пятнами машинного масла). – Что на тебя нашло? – озадаченно осведомился Шерлок. Джон возмущенно булькнул в ответ, подавившись вдохом. Затем попытался что-то сказать, но ничего членораздельного так и не издал. Он был настолько шокирован выходкой друга, что никак не мог подобрать слова. Шерлок изогнул бровь и уже было открыл рот, чтобы как-то прокомментировать происходящее, но тут Джона наконец прорвало: – Что на меня нашло? На меня?! Шерлок, какого черта ты творишь?! – Я тебя поцеловал. – Спасибо, это я и так понял без твоего гениального замечания. – Тогда почему ты спрашивал? – Ты рехнулся?! – Нет, – качнул головой Шерлок, размышляя над тем, сильно ли взбесится Джон, если задать ему тот же вопрос. Причину такой резкой перемены настроения понять было трудно. Проголодался? Устал? Вспомнил о той злополучной клубнике, с помощью которой Шерлок изучал способы ускорения процессов гниения? – Зачем ты это сделал? – Потому что так положено, – ответил Шерлок и замолчал, будто это все объясняло. Терший лицо ладонями Джон остановился. Он был окончательно сбит с толку. – Что ты имеешь в виду? Шерлок посмотрел на него с легким раздражением: – Кто из нас социопат? Почему я должен объяснять тебе подобное? – Предположим, что в данный момент социопат – я, потому что я ничего не понимаю. – Ладно, – Шерлок закатил глаза и монотонной скороговоркой пробубнил: – Ты сказал, что любишь меня, я ответил: “Я тоже”. Поскольку наши чувства взаимны, я решил, что поцелуй будет уместен. А сейчас ты почему-то сердишься, тебя что-то не устраивает? И этот псих уставился на Джона. Видимо, в ожидании объяснений. Он что, умудрился уснуть стоя? Потому что такой сюрреализм возможен только во сне или в наркотическом бреду. Что они добавляли в эти духи? – Меня не устраивает практически все, но давай по порядку, – сказал он. – С чего ты решил, что я признался тебе в любви? – Ну, наверное, причиной послужили твои слова. “Боже, как же я люблю тебя!” – дословно процитировал Шерлок, глядя на него, как на идиота. – Ты не религиозен и вряд ли обращался к богу, в комнате были только мы вдвоем, поэтому я позволил себе допустить, что адресат этих слов – я, – саркастически закончил он. Джон наконец-то сообразил, о чем идет речь. – Я не это имел в виду... – начал он. – А что ты имел в виду? Возможно, я не самый искушенный в социальных условностях человек, но даже для меня было бы странно, если бы ты таким экстравагантным способом просил заварить чай. Ты мне признался! Что, скажешь, что мне послышалось? – Н-нет, но я... – Я тебя поцеловал, и ты мне ответил. Ответил! Поцеловал меня в ответ! – взмахнул руками Шерлок, все больше распаляясь. – Я не думал, что это ты. – А кто это еще мог быть? Здесь больше никого нет. Джон, не пытайся убедить меня в том, что ты еще глупее, чем я думаю. – Нет, стой... боже, да подожди ты!.. Ты все не так понял. Я имел в виду благодарность, исключительно дружескую признательность, а не любовь. Я тебя не люблю! Шерлок едва заметно вздрогнул, и увлеченный доказательством своей правоты Джон вдруг понял, что кроме смехотворной части про его якобы объяснение в любви еще говорилось и о взаимности. – Шерлок... Тот отступил на шаг, предостерегающим жестом показав, чтобы Джон не приближался. – Я уже понял свою ошибку. Что ж, можешь считать это неудачным совпадением губ во времени и пространстве. Спокойной ночи, Джон, – подхватив упавший на пол шарф и что-то ворча о примитивных созданиях, не умеющих толком выражать свои мысли и вводящих в заблуждение людей, обладающих хотя бы минимальным словарным запасом, Шерлок прошагал в свою комнату и захлопнул дверь. Джон так и остался потерянно стоять у входа, понимая, что с этого момента можно было попрощаться с жизнью, которая так ему нравилась.