Очень Страшный Властелин

      Мне казалось, что я смотрю в каком-то абсурдно высоком качестве фильм ужасов. Причём, только его начало: священник был тем «статистом», который должен умереть в начале, чтобы заинтересовать будущих зрителей первыми «загадочными» сценами — даже его действия идеально вписывались в это всё, серьёзно. Берёт, спотыкается на ровном месте, даже не пытается истерично завизжать, чтобы хоть кто-то услышал, бежит не на открытое пространство, а, как показывают наблюдения, в чёртово подземелье.       Мужик, ну реально, зачем?! Давай, ещё упади на ровном месте, повернись лицом к чудищу и начни медленно отползать от него, убей мою веру в то, что человечество доминирующий вид, окончательно.       Будь я на его месте, то бежал бы куда угодно, а не в закрытое пространство, где его труп потом никто не найдёт, а если найдёт, то это будет какой-то ученик семинария, которому никто не поверит. Знаем, проходили.       Статист, тяжело дыша, спустившись по лестницам вниз (их тут было много, серьёзно), забежал в какую-то кладовку, закрылся в ней, после чего прислонился к стене и плюхнулся на пол, начав вслушиваться в звуки.       — Должен заметить, — появился я перед ним, покрытый своей сущностью, из-за чего мой голос чуть исказился, — что ты полный придурок. Без обид, мужик — реальность всегда жестока.       — Господи помоги!!! — умудрился тихо завизжать статист, вжавшись в дверь так, что она затрещала. Нет, ты серьёзно?! Почему так тихо, мать твою?.. — Я… я тебя не боюсь!!!       Приподнял бровь. Он этого не увидел, но ладно.       — Ты сейчас серьёзно? — иронии в моём голосе было столько, что даже сквозь «демоничность», казалось, её мог услышать глухой.       Мужик, смотря на меня полными ужаса глаза, сжал, видимо, крест на груди.       — На мне артефакт, ужас! Ты мне ничего не сделаешь!!!       Потёр глаза, после чего показательно хлопнул по плечу священника, из-за чего его губы сжались в трубочку. Да ладно тебе, нормально же всё.       Вздохнув, сел возле него.       — Ну и чего ты побежал в закрытое пространство? — поинтересовался, уставившись на мужика. Мне давно было интересно узнать мышление статистов.       Понимаю, естественный отбор, остаются только самые шустрые, только блин… Я ещё могу, морщась, смотреть такое по телевизору, но в реальности наблюдать за этим и Чертила бы побрезговал.       Видя, что статист успокаиваться не собирается, смотря на меня так, словно реинкарнатор в хомячка смотрит на пятилетнего покупателя, которому родители решили показать смерть, устало вздохнул, мысленно махнув на него рукой. На нет и суда нет, да и сомневаюсь, что он сможет донести до меня свою логику — оправдания и так будут стандартные: страх, ага.       Решив раньше времени не отсвечивать, вновь погрузился достаточно низко, чтобы тварюшка меня вдруг не заметила, оставив бедолагу один на один с ужасом. Ну, по его мнению.       Ужас оказался интересный — постучал в дверь, после чего аккуратно попытался её открыть. Сначала спокойно, а потом как начал выламывать её. Звук при этом словно глушился чем-то — монстрик-то всё продумал. Ну, почти — Витька на страже закона и справедливости. Собственного закона и справедливости.       — И-и-и-и!!! — прорезалась певица в мужике. — Уходи! Уходи, уходи, уходи…       Наблюдая за тщетной борьбой статиста, думал над тем, какая у него роль в этой школе — точно не тренер, явно видящий. Возможно, просто эдакий уборщик, либо учитель какой-нибудь условной литературы, но более особенный — в конце концов, кроме подготовки к будущим испытаниям, детей тут натаскивали и на обычные предметы, хоть и не так, как в обычных школах. Чай, не магическая школа Роулинг, где дети для того, чтобы посмотреть время, используют отдельное заклинание.       Дверь таки не выдержала издевательства — мужик только и успел вжаться в стену, отлипнув от своей «защиты» в другой конец кладовки, перед этим непроизвольно пройдя сквозь меня, как дверь совершенно беззвучно вышла из петель, застыла в воздухе, после чего медленно вылетела из закрытого пространства, оставшись где-то за пределами кладовки.       — Нет, нет, нет… — дядька же, держа в руках крест, и не думал начинать кричать, тихо шепча себе что-то под нос. Мне уже казалось, что он издевается надо мной, серьёзно. — Прошу, прошу, прошу, прошу…       В кладовку пафосно начала заползать-залетать тень, по форме, правда, больше напоминая дым, намеренно медленно приближаясь к мужику. Его сладкий, приятный ужас, который кое-как сдерживал крест, треснувший с едва слышным звуком, заполнил окружающее пространство.       Такие считаются классом В? Либо где-то ближе к верхнему классу С? В конце концов, имей все ужасы возможность вот так проходить барьер нематериального и материального на одном только пафосе, и настал бы полный звиздец. Раньше времени, опять же.       Понимая, что роль статиста закончена, и сцена насилия должна приступить в действие, решил немного изменить акценты этого самого насилия, проявившись перед ужасом, создав из своей сущности чёрную, густую, живую, поглощающую саму материю, биту.       Дверь, конечно же, исключительно по воле случая, судьбы, удачи и велению моей левой пятки, тут же вернулась на своё место, после чего восстановилась одним, уже ставшим для меня родным, словом. И как добивающий — моя энергия распространилась по маленькой кладовке, придавив охреневший ужас.       О-о-о, как же он ментально заверещал, как начали тянуться его нити… чего-то куда-то за пределы, пытаясь с кем-то связаться, однако — увы. У бедного маленького мальчика уже столько опыта буллинга от демонов, что теперь так просто я следы оставлять не буду.       А если буду, то так, чтобы конкретно меня не нашли. Провалюсь сквозь землю. Буквально.       — Здарова! — вежливо поздоровался, ударив битой по этому чёрному дымку.       Ужас попытался сопротивляться, начал слать мне какие-то ментальные приказы, в общем-то, даже реальность задрожала из-за его попыток пробиться сквозь материальную преграду в виде моего тельца и сцепившей его энергии, чтобы хотя бы как-то попытаться нанести мне вред или сбежать, но абсолютно бесполезно — сила Витеньки была повсюду, сам Витенька был парнем тяжелым практически во всех смыслах, в конце концов.       Статист, сидя на полу в конце кладовки, непроизвольно стал свидетелем сцены избиения чёрной жижей в форме человека с битой в руках густого дыма, у которого даже появился рот, и он попыталось что-то неудачно сказать.       Кто тебя слушать будет, чмырь? Что-то у меня есть сомнения по поводу того, что ты мне предложишь печенье. Я сам всё узнаю.       Удар, удар, удар, удар, удар, удар…       Вскоре от уже переставшего подавать признаки существования дымка (оно ещё и притворяется) практически ничего не осталось, что мне не помешало схватить ужас в энергетические тиски. Материя в округе уже откровенно плыла — переборщил малеху. Мелочи.       — Пошли, пообщаемся в другой обстановке, — словно гопник, зажавший ботана в медвежьях объятьях, потащил я под открытый рот статиста ужас за пределы кладовки. Опомнившись, повернулся к мужику, после чего обворожительно улыбнулся, сформировав из своей сущности чёрную зубастую пасть: — Oblivese me.       Взгляд мужика на мгновение остекленел, после чего он на меня удивлённо уставился, уже думая отреагировать, как я показательно щелкнул пальцами, отправив его в сон — мне не нужны были слова, просто соприкоснулся с его разумом и приказал заснуть.       Ведь такова воля Витеньки, или что-то вроде того.       Сам же я, оставив бессознательного мужика в кладовке отдыхать, вышел в коридор, держа в тисках сущность. Хмыкнув, сделал шаг, после чего буквально упал в пол, отправившись на глубины нематериального.       Там мы с дымком и пообщаемся. Точнее, я с его разумом, если смогу вытянуть оттуда что-то.