The Danger Is (I'm Dangerous)

1. Александр ухмыляется по себя, идя по коридору, до смешного довольный собой. Он почти чувствует себя мальчишкой, одурманенным яркой вспышкой первой любви. Конечно, это не любовь, не может быть она, но чувство довольно похоже, и он поддается. Алина не до конца осознает их связь, но она — умная малышка и, скорее всего, догадается даже быстрее, чем ему бы того хотелось. А когда поймет — пусть оглянется на все что между ними было, пусть думает, что он действительно чувствует то, что показывает. Он очень доволен ею и её успехами. Он доволен, что она наконец-то согласилась надеть его цвет, доволен, что весь двор Равки это видел. Он всегда был собственником, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем видеть свои вещи помеченными. Тем более, бонусом — еще один способ защитить его Заклинательницу Солнца. Никто не посмеет прикоснуться к тому, что принадлежит ему. Наконец он замечает Алину, идущую в покои вслед за стражей. — Я позабочусь об остальном, — говорит он, доставая из-за спины небольшой букет и протягивая ей. Но Алина отшатывается, морща нос. — Простите, генерал, — тут же говорит она, — но у меня аллергия на пыльцу. Что-то мелькает на её лице и она немного поворачивает голову к бальному залу. Ах, значит, Мария. — Мои извинения, мисс Старков, — мягко отвечает он, подавляя беспокойство. В груди появляется неприятное ощущение. Он протягивает руку девушке-инферну. Он проведет её в покои, а потом узнает, куда запропастилась его заклинательница. Он чувствует вспышку холодной стали на своем горле — призрак раны, которую он, видимо, получил так давно, что уже и не помнит, вдруг настигает его. Это осталось в прошлом и не стоит его внимания. Он прочищает горло и ощущение уходит, но боль остается. Она берет его под руку, но держится на уважительном расстоянии. Его это веселит. Все его гриши знают, что Алина принадлежит ему. Он слышал достаточно сплетен, особенно касательно того, где он приказал разместить её во время пребывания в Малом дворце, чтобы точно знать, что говорят. К счастью, в этих сплетнях нет лжи, которая могла бы сделать его маленькую сиротку еще более одинокой. Тем не менее, пока они идут мимо других гришей, он видит, как смотрят на него и Марию и видит, что они сразу понимают, что это не настоящая Заклинательница Солнца. Но их выдает не расстояние. Яркий характер Марии пробивается сквозь маску, когда она улыбается. У Алины тоже есть такие моменты, но они более скрытные, проявляющиеся только когда она расслаблена и в чувствует себя в безопасности. Алине нелегко дается доверие, особенно к людям, которые лишь недавно начали воспринимать её не как пустое место. Она бы не шла по коридору, улыбаясь другим гришам. Они доходят до уединенного коридора у её покоев, и Мария сразу выпускает его руку. — Простите, генерал, — говорит она. — Алина должна была общаться с гостями внизу, но ей нужна была минутка, чтобы собраться с мыслями. Я сказала ей идти вперед, а я бы разобралась с разговорами за неё. Он кивает, нажимая на камень в стене. Он никогда не полагался лишь на своих гришей. Дверь открывается, и весь его мир рушится. Мужчина в черной форме опричников отталкивает его и убегает сломя голову. Кровь. Она везде. Её тяжелый металлический запах окутывает его, когда он бросается в комнату. Она лежит на полу, хватается руками за шею, пытается остановить поток крови. Алина. Нет, думает он, срывая отрез ткани с манекена и крепко прижимая к её ране. Она смотрит на него, её рот открывается и закрывается, будто она хочет что-то сказать. Он ничего не слышит, мир вокруг лишился звуков. Он знает, что кричит, но не слышит своего голоса. Он не может ничего сделать, только смотрит в полные ужаса глаза своей заклинательницы, которая захлебывается в собственной крови. Нет, снова думает он. Только не её. Только не теперь. 2. Он стремительно идет по темным коридорам. Его тени стелятся впереди. Контроль остался в прошлом. Следы от её крови на его штанах, руках, кафтане. Он делает вдох и слышит только запах крови. Он закрывает глаза и видит только её замирающий взгляд, выжженный на внутренней стороне его век. Кажется, он еще никогда не чувствовал такой ярости, такого горя. Он думал, что познал эти чувства в ночь, когда создал Каньон, когда потерял Люду, когда понял, что гонения на его гришей никогда не закончатся, пока он сам их не остановит. Но это старая боль, старая рана, время хорошо её залечило. То, что он чувствовал той ночью не идет ни в какое сравнение с тем, что он чувствует сейчас. Она должна была быть в безопасности. Он построил этот дворец, кланяясь и прислуживая невежественным царям. Отобрал лучших среди опричников, убедился, что каждый из них верен лично ему. Весь двор увидел её в его цветах, все видели, кому она принадлежит. Она должна была быть самым защищенным гришем во всем дворце. Но каким-то образом кто-то пробрался в его владения, напал на его самую ценную собственность!.. Он дико ухмыляется, когда заворачивает в коридор и видит опричника, привязанного к стулу. За спиной у маленькой крысы стоят Иван и Зоя. — Ну? — спрашивает он. — Он что-то сказал? Зоя отводит взгляд. Она смотрит ему за спину, лицо бледное, глаза широко раскрыты. Иван тоже бледный, но держится молодцом. — Только ложь. Ухмылка Александра становится шире. Он становится на колено перед отказником, изучает его. Один его глаз выглядит так, словно его выжгли, из черной дыры все еще сочится что-то, похожее на желатин. По всей шее, груди и рукам расползлись следы от ожогов. Александр смотрит на следы, оставленные Заклинательницей Солнца, знаки, которые она оставила, пытаясь защитить себя в собственном доме, в доме, который он построил для неё. Он точно знает, что будет делать. Он поднимает руку, все еще мокрую от её крови. — Я сниму с тебя кожу, — говорит он обыденным тоном. — И пока я буду этим заниматься, Иван будет следить, чтобы ты был жив и оставался в сознании. Никакого болевого шока, никакого благословенного забвения или смерти. Не для тебя. Я достану из тебя каждый секрет, который ты хранил в своей жизни. — Пожалуйста, — говорит мужчина, плача, — пожалуйста, я… — О, не начинай умолять, — тихо говорит Александр, — я еще даже не начал. — Он взмахивает рукой и тени сползаются в лезвие, тонкое как бумага. — Тебе еще не разрешается умолять. 3. Зимний праздник еще в самом разгаре, когда Тёмный генерал проносится по людным коридорам дворца. Когда он проходит мимо, люди замолкают и отшатываются так далеко, как могут. Он насквозь пропитан кровью. Она стекает с его лица, кафтана, его шаги оставляют кровавые следы. За ним идут маленькие фигурки из теней, размытые и колеблющиеся, какая-то жуткая смесь волькры с кошкой, с острыми когтями и ещё более острыми клыками. Он тащит за собой человека, выглядящего, словно его освежевали живьём. Иногда одна из теневых фигурок прыгает к нему, чтобы откусить то, что еще осталось от кожи. Это ужасная сцена. Но то, что происходит потом — еще ужаснее. Тёмный генерал врывается в тронный зал и швыряет окровавленного человека к ногам царя. На зал наваливается тишина. — Кириган! — взвизгивает царь, подскакивая на ноги. — Что всё это значит? Тёмный генерал молча стоит перед ними. У его ног вьются его маленькие теневые демоны. Он усмехается. — Рассказывай, — приказывает он. И человек, лежащий у ног царя начинает говорить, выплевывая слова так быстро, как позволяет его поврежденное горло. Планы. Планы царя держать своего генерала на позолоченном поводке, планы Златана убить их Заклинательницу Солнца, их драгоценную Санкту, планы сговора с Шуханом и Фьёрдой в обмен на жизни гришей. Царь бледнеет. Дворяне отшатываются, жмутся друг к другу. Гриши, разбросанные среди толпы, выходят вперёд — яростные, поддерживающие своего генерала. Своего царя. Когда мужчина, наконец-то, замолкает, Тёмный Генерал делает шаг вперед. Он смотрит в лицо своему царю и объявляет: — Больше никогда. А потом он сводит ладони. Тени вырываются из того места, где он стоит, поглощают царя, царицу и наследного принца. Кто-то кричит. Тёмный генерал отбрасывает тела своим теневым монстрам, проходит вперед, поворачивается лицом ко двору и садится на трон. Его мерцающие серые глаза смотрят на каждого из них, заставляют их сжаться еще ближе. Он облокачивается на спинку трона и улыбается кровавой улыбкой. — Разве я не милосердный царь? 4. У команды целителей уходит три дня, чтобы стабилизировать состояние Алины. Она потеряла слишком много крови, сражаясь с нападающим. Когда Александр нашел её, она уже почти была мертва. Почти, но не достаточно. Не для него. Он никому не говорит, что сделал. Мерзость — под запретом. И пока он не поймет, какую цену заплатил чтобы спасти её, не проронит ни слова. Он приходит каждую ночь, просто сидит и смотрит на неё. Она кажется еще бледнее на фоне простыней. Но дыхание ровное, а сердцебиение достаточно сильное, чтобы его можно было почувствовать, прикоснувшись к шее. Шее, на котором сияет золотая линия в том месте, где её разрезал нож. Каждую ночь он сидит и просто смотрит. Когда он использовал мерзость, чтобы вернуть её к жизни, их связь стала прочнее, обвилась вокруг его шеи петлей. Теперь он знает, что эта связь крепче, чем он мог вообразить. То неприятное чувство возникло в его груди, когда она поняла, что находится в своих покоях не одна. А та самая вспышка фантомной боли случилась, когда отказник перерезал ей горло. Он чуть не потерял её. Она должна была быть в безопасности. Без него она никогда не будет в безопасности. Осознание, что у её горла или в спине всегда будет нож, ядом растекается внутри. Он показал всем, что она важна для него. Её силы показали всем, что она принадлежит ему. Поздно делать вид, что все как прежде, держать дистанцию, превращать её в простого гриша под его командованием. Не просто поздно — этого никогда не могло быть. Каждую ночь он сидит, смотрит на неё и строит планы. 5. Захватить Равку — просто, ему это удалось за одну ночь. Среди населения проходят шепотки о восстании, но не так уж и много. И те скатываются на нет, когда в народ просачивается новость о том, что царь Пётр хотел сделать с их ненаглядной Санктой. Северная Равка становится его больным местом. Он каждый день мечтает о том, как погрузит всю ту часть континента в Тень, превратит их в пепел и песок, лишит свежего воздуха и солнечного света. Забавные вещи происходят с человеком, если погрузить его во тьму надолго. Он жаждет этого, хочет принести им разруху. Но не может. В Коньоне он — маяк для волькр, и без Алины он не может войти и сделать то, что должно. Только её свет может обезопасить его от волькр, дать ему достаточно времени, чтобы совладать с Каньоном и расширить его. Они чуть не отняли её у него. Его единственный шанс обрести кого-то равного, кого-то, с кем можно разделить вечность. Они чуть не отняли это. Но у них ничего не вышло, и у них больше никогда не будет второго шанса. 6. Проходят месяцы, прежде чем Алина просыпается. (Ожидаемо, она просыпается, когда его нет рядом.) Она вглядывается в черное дерево, едва проглядывающее, сквозь темный полог. Аккуратно поднимается на дрожащие руки и осматривается вокруг, понимая, что это точно не её покои. Шея болит, но она не прикасается к ней. Нет нужды. Она помнит. Моргает. Обдумывает то, что её известно. То, что ей снилось. Она знает, что это правда. Опускает взгляд на свои дрожащие руки, поднимает их, медленно сгибает. На одной ладони она призывает свет, бедный как никогда до этого, более похожий на свет луны, а не солнца. Смотрит, как он сияет и переливается. На второй ладони она призывает что-то, напоминающее тень, но больше похожее на дым. Смотрит. Хмыкает и смыкает ладони, разрушая то, что призвала. Она моргает, ловит собственное отражение в зеркале у стены. Смотрит на золотую линию на шее, золотые зрачки в своих глазах. Наконец-то прикасается к шее, к тому месту, где боль наиболее глубока. Она думает, знает ли Александр, что натворил. Думает, имеет ли это значение. 7. Он приходит, ведомый тянущим чувством в груди. Он не может ослушаться, Алина знает. Она тянет за эту связь и он приходит. Где-то глубоко внутри она знает, что чего бы она не пожелала, он даст. Если она захочет мир, он подарит ей его. Если потребует его жизнь, он протянет ей кинжал. Она не уверена, что он знает или понимает, что сделал с собой, когда вытянул её. И не думает, что расскажет ему. Пока что достаточно и его присутствия. Она была на краю смерти. Она была так близко, но он вернул её. Она точно знает, что не вернулась целой. Что-то внутри неё оцепенело. Она не знает, останется ли оно оцепеневшим, но не отрицает такой возможности. — Алина, — выдыхает он, садясь на кровать, дрожащими пальцами касаясь её щеки. Она встречает его взгляд. Никто не говорит. Никто не моргает. Их связь — минное поле, каждый миллиметр её кожи, к которому он прикасается, превращается в новый взрыв. В его взгляде отражается что-то до странности похожее на слезы, когда он прочерчивает пальцами дорожку от её щеки до вены на шее, где бьется пульс. Наконец она моргает и заканчивает их состязание. Наклоняется и кладет ладонь ему на лицо, совсем как он в ту ночь, когда она лежала под ним, истекая кровью. Проводит пальцами по его бороде. Тихо вздыхает. — Я умерла, — тихо произносит она. — Да, — соглашается он, и о, его голос надламывается. — Ты вернул меня. — Да. Другой рукой она прикасается к его шее, ведет большим пальцем по яремной вене. Смотрит, как темнеют его глаза, раскрываются губы. — Я видела, что ты сделал, — говорит она. Он моргает, но ничего не говорит в ответ. — Я знаю, что ты сделал, Еритик, — тихо говорит, глядя, как он сглатывает, надавливает пальцем на вену. — Знаю, что ты сделаешь, — переводит взгляд ему в галаза, а потом возвращает на свою руку на его шее. — Я не буду твоей рабой. Он улыбается. — Нет, — соглашается он. (Он уже рассмотрел все варианты, проиграл в голове все возможные сценарии. Теперь она в безопасности только рядом с ним. Он будет держать её рядом, сделает счастливой, будет защищать. Он привяжет её к себе всеми возможными способами, пока не станет её единственным пристанищем.) Алина смотрит, как он встает с кровати, сбрасывает её мягкое касание, становится на колени подле неё. — Нет, — повторяет он, глядя на неё так, словно она — ответ на все его молитвы. Он всегда так смотрит на неё и, скорее всего, даже не подозревает об этом. — Ты будешь моей царицей. 8. Новая царица представлена Равке в среду. Мир, или некое его подобие, длится целую неделю. 9. Они едут через Ос Альту. Александр в довольно хорошем расположении духа. У него есть кое-какой сюрприз, первый из множества подарков, которые он преподнесет своей царице. Алина молча сидит на своей лошади рядом с ним, отстраненно смотря вдаль. Она такая с момента пробуждения, но его это не слишком беспокоит. Целители говорят, что с ней все в порядке, она также умна, если не еще умнее, чем была до нападения. Либо она разберется с тем, что её тревожит, либо придет к нему. Он терпеливый, он может подождать. Тем временем, ему необходимо реабилитировать себя в глазах Заклинательницы Солнца. Он не до конца уверен, как много ей известно, или даже как она об этом узнала, но она точно знает каков был его первоначальный замысел относительно неё. План, составленный еще задолго даже до её рождения. Он подозревает, что это единственная причина, по которой она вообще согласна дать ему хоть какой-то шанс. Он размышлял над тем, кто она, откуда пришла, кем была воспитана. Размышлял над её письмами следопыту, секретами, которые следопыт рассказывал в своих письмах. Он никогда не признается в том, что забирал письма, что читал их. Внезапно раздаются выстрелы и он успевает заметить, как лошадь Алины падает, а сама Алина застряёт в стремени. Ругаясь, он разворачивает своего коня, готовый спешиться, когда слышится еще один выстрел и теперь и его конь падает. Его выкидывает из седла. Он падает на спину, и на один долгий момент, не может дышать, не может шевелиться. Но может слышать. — Мал! — кричит его маленькая царица. — Какого черта ты творишь? — Тихо, — доносится ответ. — Поднимайся, нам надо уходить. — Я никуда не пойду, — шипит она, слышится стон боли. — Мал, у меня сломана нога. Слышится тихое ругательство, а потом следопыт стоит над ним. Отчаянная ярость горит в его глазах, губы поджаты, плечи напряжены. Следопыт направляет пистолет ему в голову, палец замер на курке. Александр смотрит в глаза своей смерти. Слышится еще один стон боли. — Мал, отойди от него сейчас же, — говорит Алина. — Теперь ты его шлюха? , — фыркает следопыт. — Слышал, он ради тебя убил всю королевскую семью. Должно быть, отлично тебя трахает. На мгновение воцаряется тишина, замолкают даже птицы. Лицо следопыта искажает шок, словно он сам не в силах поверить в то, что сказал. — Я сказала, отойди от него, — раздается опасно спокойный голос. — Алина, — сразу же отступает следопыт, — прости, я не хотел… — О, ты хотел, Мал, — все еще спокойно говорит она. — Я последний раз повторяю тебе отойти от моего мужа. — Твоего мужа, — повторяет следопыт. Отвращение, печаль, боль… борьба. Хоть Александр уже и может дышать, он остается недвижим. Его кафтан такой же пуленепробивной, как и все, но даже ему не пережить выстрел в голову. Но в конце концов, следопыт качает головой и бросает пистолет. И может быть, все могло случиться иначе. Но это еще не конец. Ради неё Александр позволил бы мальчишке уйти, пусть и не был бы этому рад. Она доказала, что единственная угроза, следопыт, не стоит беспокойства, так почему бы ему не проявить немного милосердия. Но уже слишком поздно. К ним бегут солдаты, вся первая армия. Александра вздергивают на колени, его руки, как когда-то давно, снова разводят в стороны. Он чувствует странную пустоту в голове, а в сердце — такую сильную ярость, какой еще не испытывал. Эмоции, раздиравшие его при первом нападении на неё — просто детский лепет в сравнении с этим. Его тени вьются. — Прочь от него, — приказывает его маленькая царица. Один из солдат дает ей такую сильную пощечину, что она падает обратно на землю. — Мы не принимаем приказов от шуханской шлюхи, — выплевывает он. На секунду Александр встречает взгляд Алины. Видит кровь, сочащуюся из её разбитой губы. Видит ярость, горящую в её взгляде, старый стыд и принятие у неё на лице, страх, дрожащий на губах. Когда-то он на коленях молил отказников-солдат. Забыл свою гордость и клялся в верности и содействии, лишь бы они сохранили жизнь женщине, которую он любил. Он смотрит в глаза своей царице и знает, что больше никогда не будет умолять. Он обрушивает на их головы ад. 10. Алина закрывает глаза. Она никогда не боялась темноты, особенно, когда узнала, кто ею управляет. Он не причинит ей вреда. Она слушает. Крики, отвратительный хруст и хлюпанье чего-то, чем пируют тени. Слышит, как Мал кричит в отчаянии. Но она не боится, в ней нет ненависти. Как так? Сейчас она, как никогда до этого, понимает, что сделало Александра тем, кто он есть. Ненависть, страх. Она открывает глаза только когда Александр притягивает её в свои объятия. — Теперь можно смотреть, Алиночка. И она открывает глаза, но только затем, чтобы посмотреть в глаза мужчине, которого зовет своим мужем. Прикасается к его лицу, видит холодное удовлетворение от хорошо проделанной работы. — Это никогда не закончится, да? — тихо спрашивает она. Он смотрит на неё и в его глазах видно давнее горе. — Нет, говорит он так же тихо. Она закрывает глаза и кладет голову ему на грудь. Они оба молчат, пока он ведет их обратно во дворец. Некоторые вещи не нужно произносить вслух. 11. Отрывок из Истории Равской Империи: «… нельзя поспорить с тем, что Век Гришей начался в Малом Дворце. Первая в своем роде Заклинательница Солнца была мощным оружием в руках тех, кто контролировал её. Тем не менее, большинство хотело не контролировать её силы, а просто избавиться от них. Как позже было объявлено двору Равки, царь Петр II и его первенец, наследный принц Василий IV плели заговор за спиной своего генерала чтобы захватить контроль над гришами. Оба знали, что Тёмный генерал слишком силён, а с силой Заклинательницы Солнца — которую многие, даже при их дворе, уже звали Санктой — он был бы несокрушим. Они боялись предательства от человека, который не показывал ничего, кроме преданности. Они не расчитывали, что генерал Северной Равки Виктор Златан возьмет дело в свои руки и наймет убийцу для утранения недавно найденной Заклинательницы Солнца, прежде чем она исполнит свой так-называемый долг и разрушит Каньон. Они не рассчитывали, что этот убийца будет тем самым человеком, которому они платили за кражу гришей из Малого Дворца и их доставку в Шухан и Фъёрду. Они не рассчитывали, что этот убийца будет пойман. Тёмный генерал, в последствии известный как Кровавый Царь (15), раскрыл заговор и в одну ночь убил всю царскую семью и захватил власть над Равкой. Когда Заклинательница Солнца наконец оправилась от тяжких ран, он сделал её своей женой и короновал, как Царицу Равки (16). Их правление не было мягким. С каждой стороны им угрожала война, убийцы и бунты. Историки называют период их правления самым кровавым в истории Равки. Однако этим все не ограничивалось… 15. Кровавый Царь не было пустым именем. Множество кровавых следов оставил он ответом, иногда неоправданно жестоким, на угрозы своей любимой жене. Целые режимы, и даже города, падали под его тенями. Те, кто лично навредил Сол Королеве, встречали свой конец, моля о пощаде. Часто видели его идущим по коридорам Малого Дворца, возвращающимся в их покои, с кровью врагов на руках. Тем не менее, это не все, чем он был. Записи, датированные их современниками, ясно описывают тот уровень преданности своей царице и своему народу, который более поздние историки опускают в угоду легенде о Кровавом Царе. Этот автор смеет надеяться, что в своей двойственной природе, он был не монстром, которым родители пугают непослушных детей, но человеком, которого любовь к своему народу толкала к краю жестокости. 16. По сей день неизвестно, добровольно ли Сол Королева стояла подле него или же, как и многие в период его правления, не имела другого выхода. Вне сомнения, она была хорошей царицей, доброй и любимой, использовавшей одержимость своего мужа, чтобы улучшить жизни отказников, среди которых выросла. Она считается голосом рассудка среди безумной тирании своего мужа, но и по сей день неизвестно, что она чувствовала к нему. И чувствовала ли хоть что-то.