Под сводами Каситы.

      Новая комната особого «вау-эффекта» не вызвала. Наоборот, Мирабель даже ощутила что-то, что отдаленно напоминало уныние. Радостные заявления Августина касательно целых пяти комнат быстро померкли, стоило реальности предстать перед глазами. Маленькое, очень маленькое помещение, вмещающее в себя стол, стул, шкаф и узкую кровать, навевало мысли об студенческих общежитиях. Разница состояла лишь в том, что этот каменный коробок принадлежал Мирабель целиком, а не кусками.       На стене, выкрашенной в унылый болотно-зеленый, виднелись рисунки. Отпечатки детских ладошек, нелепые человечки нарисованные по принципу «палка-палка и кружок, получился пирожок», что-то, что отдаленно претендовало на некое подобие рисунков бытовых предметов… Мирабель провела рукой вдоль чудесных прохладных стен, даже не веря, что здесь отныне ее новое пристанище.       Чемодан и коробки с вещами тоскливо стояли в единственном свободном углу и терпеливо ждали распаковки. По сути комната все еще была пуста. Даже кровать, и та не видела на себе постельного белья, однако уже сейчас Мадригаль посетило чувство сильной захламлённости. Далеко не все пожитки из дома здесь можно было разместить. Доска для сушки, например, видимо перекочует на чердак, а от большого стола для разделки ткани вовсе придется отказаться, хотя отец обещал ей подарить такой ближе к выпускному. Также придется избавиться от нескольких забавных светильников. Одна средняя лампа без каких-либо проблем в состоянии разогнать всю тьму. Знала бы, отправила половину собственных вещей на блошиный рынок или раздала нуждающимся.       Мирабель плюхнулась на голый матрас и убито взглянула на пустующий письменный стол. Старый и громоздкий, он вполне тянул на напоминание о давно прошедшей эпохе, когда вся мебель делалась вручную и из того, что было под рукой. Парадоксально, но стол занимал куда больше места, чем предлагал с визуальной точки зрения. Интересно, а хозяин разрешит избавиться от этого артефакта минувших дней в пользу чему-то более удобному?       Мирабель шмыгнула носом. Чистая, только-только покинувшая ванную комнату, Мадригаль чувствовала себя просто ужасно. Она успела и до чертиков устать, и соскучиться по родному дому, и даже отвыкнуть от голоса бабули. Последнее, конечно, делом было поправимым. Пару часов и отец отправится назад, чтобы забрать старенькую свекровь, но все же мир уже не был прежним. За несколько жалких дней Мирабель почти физически чувствовала как истончились ее социальные связи. Подружки, конечно, обещали писать и звонить, но этого мало, чтобы поддерживать хоть видимость прошлой жизни. Да и разве может телефонная трубка заменить живой разговор за бутылкой лимонада?       Отчасти Мадригаль ощущала себя рыбиной, выброшенной на берег. Еще немного и из-за горизонта прилетит страшная чайка, желающая ею отобедать. Да, было грустно и тоскливо, но что поделать? Неизбежности, в конце концов, редко принимаются тут же. Мирабель скользнула глазами вдоль комнаты. Тесно? Тесно, но и у других не лучше! Каждый член семьи находился в одинаковых условиях. Ах, бедные мама и папа! Променяли такую большую спальню с широкой кроватью на эту будку. Страшно было даже представить, что начнется, когда родители полностью заселятся на месте. Да отец себе все пальцы отобьет о ножки кровати! Мирабель шумно задышала. Ладно, какая-никакая, но эта комната была только ее. Никакой мисс Совершенство под бокам, никакой Луизы… — Не-е-ет, Луизу бы я вернула. — Младшая Мадригаль впилась ногтем в стенку, которая отделяла ее от среднего ребенка семейства.       С Луизой все было куда проще, если подумать. Неприхотливая и очень милая, Луиза пускала младшую сестру под свое одеяло во время сильных ненастий или шепотом рассказывала разные вещи. От совсем простеньких сплетен до кратких пересказов различных дамских книжек, которые сами Мирабель интересны не были, но при этом Луиза рассказывала это так живо и захватывающе, что у младшей не было никаких шансов пропустить это мимо ушей.       Мирабель стукнула стенку пяткой. При желании сестру навестить можно и нужно было, однако, раз так вышло, что у той появилось свое собственное пространство, не значило ли это появление определенных границ? Разочарованный цок стал ответом. Мирабель перевернулась на другой бок и уставилась на голую стену. Сюда требовалось приклеить пару плакатов, поставить горшок с кактусом куда-нибудь на край стола и красиво уместить швейную машинку, так любезно принесенную молодым человеком с кудрями. Имя новоявленного соседа как бы вертелось на языке, но вспомнить его Мирабель отчего-то была не в силах.       Да и вообще, само слово «силы» оказались неподъемными. Сама того не замечая, Мирабель прикрыла глаза, отдаваясь в полную власть резко накатившей усталости. Померкли краски, стихли звуки, мир замер на мгновение, едва младшая дочь Джульетты закрыла глаза.       Удушающий день успел уступить место прохладному вечеру, плавно перетекающему в холодную ночь. Или Камило так казалось? В любом случае, солнце успело погаснуть, а печенье на непривычно чистом противне остыть. Казалось, плата деньгами была бы предпочтительнее, но нет. Смелости потребовать денег за работу грузчиком не хватило. Да и вообще, просить что-либо у измотанной женщины с большими грустными глазами Камило не мог. Совесть не позволяла.       Печенье целиком и полностью оказалось актом доброй воли. Подумать только, имея под рукой пакет муки с прошлого года, немного соды и чуть больше сахара, Джульетта сумела создать нечто прекрасное по версии Долорес и Антонио. — Хоть иногда от тебя бывает польза. — Долорес откусила еще один кусок и перевернула страницу в журнале.       Камило неодобрительно взглянул на сестру, которая безнадежно наслаждалась жизнью. В воздухе гостиной витал запах свежего лака для ногтей. Удобно развалившись на диване с гулькой на голове, Долорес преспокойно поедала чужую награду, напрочь игнорируя печенье, купленное сегодня в магазине. — Как-то не по-сестрински издеваться над несчастным родственником. — Камило театрально закатил глаза и приложил руку ко лбу, изображая великие страдания. — Я настолько обессилен, что даже эти игральные кубики держу с трудом, а ты! — Тебя за язык никто не тянул. — И Долорес звучно хрустнула печеньем. — Ммм… Как вкусно!       Хотелось сказать, что сил не было даже на то, чтобы двигать челюстью, однако, сказанное было бы чистейшей ложью. На еду у Камило силы были всегда, но чертов поднос был так далеко, а ноги казались такими непослушными! — Никакой от тебя помощи. — Камило тяжело вздохнул. Руки от количества чужих вещей мелко тряслись. Грани игральных кубиков звонко терлись друг о друга. — Вот тебе и мораль, мой маленький Антонио. Нет в этом мире коварней существ, чем старшие сестры! Остерегайся их и не подставляй спину!       Кубики рухнули на картонное поле и Камило спешно передвинул свою фишку вперед на несколько клеток, пока младший брат, совершенно очаровательное создание с большими глазами, внимательно впитывал каждое слово старших. — Не драматизируй и просто возьми печенье. — Долорес безнадежно закатила глаза. — Кухня в двух шагах! — Не важно в скольких! Важно в каких! — Не унимался Камило, чья лень успела выйти на совершенно новый уровень. — И мне ведь необязательно туда идти!       Средний ребенок красноречиво взглянул на чайное блюдце с тремя печенюшками. Долорес поджала губы и отрицательно кивнула. — Даже не думай. — Бог велел делиться! — Вчера ты так не считал. — Старшая сестра нахмурилась, вспоминая всю ту же бесславную битву за последнего мармеладного медведя. — Встань на ноги и возьми на кухне. У меня сохнут ногти. — Как я вообще могу верить в то, что ты отдашь мне последнюю рубашку в случае чего, если не хочешь делиться печеньем? — Камило недоверчиво взглянул на сестру. — Моим, на минуточку, печеньем. — А зачем тебе ее рубашки? — Антонио удивленно уставился на брата. — Твои закончились? Мне одолжить?       Очаровашка. Камило и Долорес не сумели сдержать улыбки. Вроде сообразительный, Антонио совершенно не мог проникнуться двойными смыслами и образными выражениями, временами выдавая что-нибудь этакое. Действительно, чудо, а не ребенок. — Эх, хоть кто-то в этой семье готов прийти мне на помощь. — Камило потрепал детские кудряшки. — Может ты сгоняешь на кухню и принесешь мне пару печенек?       Отговорить Антонио Долорес не успела. Мальчишка резво вскочил на ноги и умчался прочь, прямиком к большому противню, который вероятно остался от кого-то из соседей. Такой штуки у Пеппы и Феликса не водилось отродясь. Пока брата не было, Камило перегнал свою фишку на несколько клеток назад, дабы дать немного форы. Долорес неодобрительно фыркнула. — Зато я точно знаю, что в старости мне подадут стакан воды. — Невозмутимо заметил Камило и отогнал свою фишку еще на две клетки назад. — Считай, осталось только посадить дерево и построить дом, чтобы состояться по мнению матушки. — Не хочу тебя разочаровывать, но ты пропустил пункт «воспитать сына».       Долорес лениво перевернула страницу. Все же без телевизора приходилось худо. Второй вечер к ряду занимал журнальный глянец, да простенькие настольные игры, обычно пылящиеся до полного отключения света. Оставалось надеяться на то, что ближе к середине недели их телевизор все же починят. Завтра, наверное, стоило договориться на ночевку у подруги, чтобы посмотреть хотя бы заключительные серии любимого сериала. — Спасибо, но у меня уже есть Тонито.       Брат с сестрой переглянулись и синхронно вздохнули. Бремя старших детей ощутимо давило на плечи. Этим вечером любезная родня вызвалась проводить вторых Мадригалей, а именно отца семейства и старшую дочь в сторону выезда из Энканто. Было ли это так необходимо соседям или просто Пеппа с Феликсом нашли повод, чтобы улизнуть из дому на очередное свидание? Сказать было сложно, хотя и Долорес, и Камило сходились во мнении, что истина таилась где-то посередине.       Оставлять младшего сына в доме с незнакомцами было опасно, оттого Долорес пришлось изменить свои планы на вечер, а Камило просто лежал морской звездой, стараясь набраться сил и поддерживать хоть какой-то досуг для младшего. Так и жили, балансируя между родительской и братско-сестринской ролью. — У тебя на завтра планы есть? — Поинтересовалась Долорес, приподняв глаза от журнала. — А у тебя? — Я спросила первой. — А вдруг мои планы зависят от твоих?       Поймать его так сразу не получилось. Долорес провела языком вдоль ярко-накрашенных губ и покачала головой. Что ж, ладно, может завтра похода в гости и не состоится. А может выйдет взять Антонио с собой? Стоило ей только подумать в этом направлении, как со стороны кухни послышались шаги. — О, мой спаситель! Моя опора! — Перегибаешь. — Долорес фыркнула, а Камило показал язык, после чего бросился на принесенное печенье.       Сахар с тестом захрустели на зубах. Вкус вышел не самым ярким, но при этом было в нем что-то до чарующего запоминающееся. Этакая аура домашней еды. Камило даже ощутил противоестественное желание поплакать, прямо как дамочка из сентиментальных фильмов. — Он не жульничал? — Не-а, — Долорес хитро улыбнулась. — Я бы не дала.       Антонио задумчиво посмотрел на игровое поле. Отчего-то ему казалось, что фишки на нем стояли в другом порядке, но ведь старшая сестра не стала бы ему лгать, верно? Ладно, пусть будет так. Младший брат уселся на свое место и игра возобновилась. — А к нам точно кто-то приехал? — Антонио бросил кубики. — Уже день прошел, а я так никого и не увидел. Даже ту большую тетю! — Большую тетю? — Камило не без интереса взглянул на фишку брата. — Да, большую тетю. Долорес рассказывала подруге, что к нам приехала большая тетя!       Круглые щеки старшей дочери Пеппы стремительно покраснели от стыда. Камило не смог сдержать ухмылки. Натура его сестрицы иногда поражала. Не столько из злого умысла, сколько из неумения держать язык за зубами. Долорес умудрялась каким-то удивительным способом передавать информацию со скоростью радио. — Они не успели въехать, а ты уже распускаешь слухи? — Во-первых, Антонио, не «тетя», а девушка. Во-вторых, Камило, я не распускаю слухи, а делюсь впечатлениями. — Долорес хмыкнула. — Просто меня спросили, что я думаю о наших соседях, и я ответила. Вторая, которая Луиза, кажется весьма…кхм… Внушительной? Серьезно, я еще никогда не видела девушки с такими широкими плечами! — Какими плечами? — Антонио нетерпеливо заерзал на месте. Тот тон, которым старшая сестра описывала незнакомку, интриговал. Интересно, что это за девушка такая, раз Долорес перешла едва ли не на шепот? — Вот она отдохнет и увидишь. — Старшая сестра раздраженно тряхнула волосами. Признаться Камило в том, что вторая дочь Джульетты Мадригаль ее несколько пугала, Долорес не могла. Точнее, она даже не столько пугала, сколько вызывала чувство тревоги. Вся такая сильная и молчаливая, с волевым взглядом и могучим подбородком, эта девушка больше напоминала ожившую скалу, на фоне которой Долорес была едва ли не жуком. — И вообще, всему свое время, Антонио. Успеешь еще со всеми хорошенько познакомиться, а пока подожди. Гости очень устали.       Ступени лестницы заскрипели. Кто-то неторопливо спускался вниз. Камило и Долорес перегнулись, делая ставки. Шаги были легкими и совершенно не вязались с обликом могучей Луизы. Значит, проснулась либо мать семейства, либо самая младшая дочь. Оба родственника пришли к выводу, что это младшая. Джульетта выглядела слишком измученной, чтобы встать через каких-то пять часов. В коридорном мраке промелькнул край цветастой юбки. — Впереди дверь на веранду. — Крикнула Долорес. — Дверь на кухню справа. — О, спасибо!       Точно, младшая. Камило окинул все еще трясущиеся руки мимолетным взглядом, после чего снова бросил кубики. Дверца холодильника хлопнула. Оставалось надеяться, что девица заметит ярко-желтые стикеры, приклеенные к нижним полкам и не полезет нагло обворовывать соседей в первый же день заселения. Опять-таки, на ум пришли прошлые наглецы, которых и это не остановило. — И как она тебе? — Шепнула Долорес. С этой особой она практически никак не успела пересечься, оттого мнение братца ее интересовало едва ли не также сильно, как новый тренд на красный лак. Стоило хотя бы примерно знать, что нужно ожидать от будущего. — Сколько бабочек!       На свое счастье Камило рот открыть не успел. Вместо него это сделал Антонио, чьи глаза восхищенно заблестели. Долорес и Камило спешно повернулись в сторону дверного проема. Мирабель, неловко улыбаясь, стояла прямо на пороге. Гостиная, в теории, общая, казалась совершенно чужим государством. Робость обхватила девичью душу, едва подростки обратили на нее внимание. Почти чужие люди, с которыми придется жить неизвестно сколько времени.       «Я же не буду прятаться вечно? Ну же, дыши словами!» — Эм, привет? Не помешаю?