Под сводами Каситы.

      Вообще-то можно было и не наряжаться. Народ сам стекался к ним. Подобно мотылькам, летящим на огонь, люди тянулись к танцующему Камило. Мадригаль этому был рад. С каждой новой бумажкой на дне большой фетровой шляпы, Камило двигался все быстрее и быстрее. Он кружился, вскидывал руки и пел. От классических балладных песен до хитов настоящего. Мирабель едва-едва поспевала менять мелодию.              — Never Gonna Give You Up! — Напевал Камило, едва не перекрикивая аккордеон.              Нот хита Рика Эстли Мирабель перед глазами не имела, поэтому пришлось импровизировать. Благо публика не имела ничего общего против нового музыкального оформления. И взрослые, и молодые танцевали вместе с Камило и подпевали по мере своих сил. В дело втянулись и старые музыканты. Мирабель, сама того не ведая, руководила почти целым оркестром. Едва она догоняла Камило, как музыканты следовали за ней.              Молчала техника. Не то из уважения к живой музыке, не то из-за экономии электричества, организаторы ярмарки колонки не включали. Парк полнился звуками сам. Одна песня сменяла другую, прошлое музыкальное десятилетие выталкивало следующее. В конце концов, когда горло заболело, а босоножки Долорес грозились порваться, Камило поклонился публике и плюхнулся на землю.              Водопад аплодисментов накрыл Мирабель с головой. Люди, не жалея сил, хлопали в ладоши так сильно, что их стук мог посоперничать с громом. По большей части это было наградой Камило, но цветы бросали и для Мирабель.              — Спасибо за вашу энергию! — Мадригаль поднялся с земли и поклонился опять. — Народ, вы — лучшие!              Толпа загудела. Мирабель присмотрелась. Большая часть людей пришла сюда только ради Камило. Дети выкрикивали его имя, сверстники махали руками, взрослые шептались между собой. Куски разговоров не стыковались, но все же были однородны. Все говорили о том, как же сильно вырос Камило и каким пышным цветом расцвел его талант.              — Девочка-бабочка, сыграй вечером! — Мальчишка лет пяти бросил букет маргариток. Мирабель едва успела его поймать.              Сердцу стало тепло. Мирабель смущенно улыбнулась. В один короткий вечер даже ей можно побыть звездой. Не такой, как Исабелла, но все же знаменитостью. Пусть для одного человека, и на один вечер.              — Да, девчонка! Жги! — Тощая девочка, едва-едва вставшая на путь взросления. Показала два больших пальца.              Цепная реакция тут же охватила толпу. Казалось, Камило отошел на второй план, и в мире осталась лишь Мирабель Мадригаль и ее чудесный аккордеон. Чем больше сыпалось подобных просьб, тем сильнее становилось чувство, будто все сон. Мирабель ущипнула себя за запястье. Нет, не сон.              — А со мной?! Со мной сыграешь?! — Мальчишка с деревянной дудочкой кинулся вперед.              — Э! Не-не-не. — Камило выпрыгнул, будто черт из табакерки. — Прости, парень, но это сокровище я утащить не дам.              Люди засмеялись. Камило поднял шляпу с деньгами и тряхнул головой, показывая дорогу. Мирабель поклонилась публике в последний раз и поспешила пойти в тень. Парк пришлось покинуть. Народа скопилось так много, что дышать было тяжело. За пределами кованного забора стоял тихий, будто вымерший город. Первая пустующая скамейка в тени магазинной вывески стала надежным убежищем.              После долгого стояния на солнце тень стала настоящим благословлением. Мирабель сбросила новые туфли и блаженно простонала, едва ноги оказались на свободе. Камило поступил точно также. Отложив шляпу в сторону, Мадригаль откинул голову назад.              — Еще бы холодной газировки… — Камило зашевелил пальцами. –Уф, у Долорес такие неудобные босоножки. И как девчонки в подобных вообще ходят?              — Ты в ее обуви?              — Ага. — Камило ткнул ногой ближайший босоножек. — Красивый, но неудобный. Зараза.              Отчего-то Мирабель не удивилась. Смочив горло слюной, Мадригаль посмотрела на бесконечно голубое небо. Хорошая погода, если верить радио, должна была продержаться до самых выходных. Завтра-послезавтра можно одолжить велосипед Камило, взять часть выручки и поехать в город на поиски каких-нибудь диковинок. Мирабель посмотрела на непривычно красную блузу. Скучные пуговицы можно было заменить чем-нибудь более интересным.              — Это было слишком клево. Я не чувствую ног, наверное буду хромать до конца своих дней, но черт… Как же это клево! Видела, как они на нас смотрели?!              Изнеможенный, но счастливый Мадригаль захохотал в голос. Зазвенела мелочь в шляпе. Это Камило зачерпнул пригоршню монеток, после чего пропустил ее сквозь пальцы.              — Кстати, как думаешь, этого хватит, чтобы наполнить ванну? Хочу искупаться в золоте, как Скрудж МакДак.       О том, что монет не хватило бы даже на пятилитровое ведро, Мирабель промолчала. Монеты ей были не важны, а вот бумажки. Свернутые, смятые, разрисованные купюры порождали разные мысли. В первую очередь — стоит ли тратить это сокровище сразу, закупив самое необходимое в дом или лучше оттянуть время. Так, на крайний случай.              — Тебе-то хоть понравилось, девочка-бабочка?              Спонтанно возникшее прозвище заставило Мирабель улыбнуться. Мадригаль оттянула ворот блузы.              — Это было зажигательно.              — Конечно, мы ведь огнище. Пыщ-пыщ, детка!              Мирабель хрюкнула от смеха. Еще никогда ранее испанский стыд не был таким забавным. Камило сделал пару выстрелов из воображаемого пистолета, и вновь зашелестел мелочью.              — Пожалуйста, забудь это слово. Я тебе не ровесница, чтобы ко мне так обращаться.              — Ах, да! Прости, забываю. — Камило засмеялся вновь. Остатки адреналина продолжали кружить голову. — Отныне буду звать тебя старой-старой Мир-р-рой.              Волосы на затылке Мирабель приподнялись. Мимолетный трепет пронесся по телу. Мадригаль вздрогнула, будто от сквозняка. В животе все перевернулось, но это произошло так быстро, что Мирабель ничего не заметила. Просто упустила новое чувство.              — А у самого давно молоко на губах обсохло, ребенок?              — Если тебе полегчает, то ты не такая старуха, как Долорес. — Камило игриво задергал бровями. — Кстати, о Долорес… Как у тебя с математикой? Я с ней не бум-бум. Пообещал Долорес, что она получит пятнадцать процентов от моего сегодняшнего дохода. Если не дам ей денег, она продаст меня сомалийским пиратам.              — Да у вас высокие отношения              — А то! — Камило шмыгнул носом. — Она, вообще, классная. Правда вредная. Но т-с-с-с, это секрет. Не хватало, чтобы она возгордилась.              Мирабель не смогла сдержать улыбки. Белая зависть дала о себе знать. Где-то в глубине души стало даже как-то обидно. Камило, Долорес и Антонио держались вместе, несмотря ни на что. Такого доверия у Мирабель и ее сестер не было. Точнее, была Луиза, равно любимая младшей и старшей. На этом понимание и любовь заканчивались, уступая место невнятным пассивно-агрессивным отношениям.              — Еще надо купить подарок твоему дяде. — Мирабель поправила очки. — Будет несправедливо, если он ничего не получит.              — Согласен. Он заслужил. — Камило потянулся и неохотно всунул ноги в сестринскую обувь. — Как думаешь, порция свежих медовых арапес будет достойной наградой? Или раскошелиться на что-то большое?              — Главное — внимание.              Ответа Камило не оценил. Лишь беззвучно передразнил Мирабель, после чего поднялся со скамейки. Ветерок ударил в лицо, подавляя жар. Очень хотелось сбросить праздничные одежды и окунуться в озеро.              — Значит, арапес.              Честь временно присвоить всю прибыль выпала Мирабель. Сбросив и мелочь, и бумажные деньги в кошелек, Мадригаль спрятала его во внутреннем кармане. Оставалось только надеяться, что местные воришки не решат пустить руки дальше цветастых слоев юбки.              Возвращаться на территорию ярмарки в качестве обыкновенных гостей было несколько приятнее. От мысли, что у них есть деньги, которые можно потратить на что угодно, в животах царило тепло. И если Мирабель старалась смотреть на мир более зрело, то Камило чувствовал себя королем. Он мог купить почти что угодно, от еды до одежды. Вариантов было много. Антонио нужно было купить игрушку (не только Мирабель делать такие подарки!!!), Долорес отдать деньги, маме подарить баночку чая с мелиссой, папе просто похвастать самим фактом появления стартового капитала, плюс наскрести денег для журналов по технике. Всего этого было так много, что Камило даже терялся, не зная, с чего стоит начать.              «Наверное, все-таки с дяди Бруно»              — Отнесем подарок ему домой? — Словно прочитав мысли, поинтересовалась Мирабель.              — Это долго. — «И я не уверен, что смогу доползти до нашего дома, а ты говоришь о его лачуге». — Давай зайдем в его шатер?              — Шатер?              Она выглядела весьма забавно. Камило задумчиво потер подбородок. Очки Мирабель, воистину странный артефакт, делал глаза соседки такими большими, что она воспринималась скорее частью мультяшного мира, нежели реальным человеком.              — Ага, на таких штуках он часто устанавливает шатер. В прошлом году он стоял у входа. — Камило задумчиво посмотрел на лавки с фаст-фудом, которые красовались на упоминаемом месте. — А в этом… Ну, если будем ориентироваться на крики и проклятия, точно найдем дядю.              Долорес с парка вылетела так стремительно, что Камило едва ее признал.              — Э-эй? Долли, ты чего?              Сестра споткнулась, но не упала. Камило напрягся. Было что-то неправильное в том, что было перед его глазами. Долорес не повернулась лицом. Младший брат мог видеть только затылок.              — Что-то случилось?              — Нет. Я… — Долорес издала булькающий звук. — Камило, мне плохо. Кажется я… Отравилась.              И сестра побежала опять, даже не дав координат проклятой палатки. Это обострило дурное предчувствие. На мгновение, жалкую долю секунды Камило захотел броситься следом, но желание это исчезло также быстро, как и появилось. В воздухе запахло жареной кукурузой.              — Как ты относишься к паприке? — Камило облизнулся.              Мирабель ничего против не имела.              Когда свежая, молодая и объективно красивая кукуруза оказалась в их руках, райский хор пропел «алилуйа». Паприки Камило попросил не жалеть, и, как показала практика, не зря. Мирабель едва не проглотила язык от восторга. То ли дело было в кукурузе, или паприка попалась достойной, но факт был на лицо. За эту вкуснятину можно и нужно было пропотеть. Особой сладости добавлял маленький факт, в виде собственноручно заработанных денег.              — А если добавить масла, то вообще улетишь. — Со знанием дела заметил Камило. — Как-то раз…              Но речи его пролетели мимо ушей. Пожевывая мягкие зерна, Мирабель посмотрела по сторонам. В парке людей было так много, что выцепить маленький клочок пустой земли глазами было слишком нереально. Лишь сейчас Мадригаль заметила, что кроме стандартных музыкантов на ярмарку пришли и другие артисты. Жонглеры, клоуны, фокусники… Этого разнообразия было так много, что глаза натурально разбегались. Мирабель поймала себя на мысли, что не знает, куда именно ей стоит смотреть.              — Опа, а какие люди!              Этот возглас имел все шансы быть проигнорированным, но повинуясь шестому чувству, Мирабель повернула голову и обомлела. Исабелла шла рядом с Мариано. Вечно неугомонные люди стихали, едва старшая дочь Джульетты проходила рядом. Будто богиня сошла с небес. Один жонглер даже выронил мячи.              — Иса?!              Исабелла вздрогнула, едва младшая сестра назвала ее по имени. Самый страшный кошмар просочился в явь. Исабелла прикрыла лицо рукой, явно пытаясь сделать вид, что она — это не она, но Мирабель все поняла. Поняла, и удивилась еще сильнее.              — О, Мирабель! — Мариано закивал в знак приветствия. — Какими судьбами? Что, тоже развлекаетесь?              Камило едва не поперхнулся кукурузой. Глуповатый, простоватый и просто не имеющий никакого романтического чутья, Мариано игриво задергал бровью. Исабелла вновь скрыла лицо руками, на сей раз даже не пытаясь спрятать смущения.              — Работаем. — Мирабель нервно улыбнулась. — Точнее, подрабатываем.              — А-а-а-а. — Мариано одобрительно кивнул. — Серьезно. И как? Много заработали?              Сам Камило не понимал, что же взбесило его больше. То, что Мариано по простоте душевной совал многократно сломанный нос в чужой кошелек, или то, что вместе с ним гуляла не Долорес, но Исабелла.              — На кукурузу хватит.              Впервые за все время знакомства Мирабель услышала настолько явную враждебность в голосе Камило. Даже не стараясь прикрыться дружелюбием, старший сын Пеппы мрачно смотрел на Мариано. Тот даже смутился.              — Ну, хах? Классно вам хоть?              — Ага. Смерть как весело.              Исабелла едва заметно зажестикулировала.              «Помогите, помогите, помогите»              — Что? Как Долорес съела несвежий арапес?              «Ах ты маленький мерзкий гремлин! Кто такое вообще говорит девушке?!» — Исабелла тут же остановилась. Мариано повернулся к ней и не скрывая беспокойства, заглянул в глаза.              — Тебе надо… Э… Попудрить носик?              Как же хотелось умереть! Исабелла с трудом подавила вой отчаяния. Как же сильно раздражал этот день! Этот Мариано! Этот гремлен в желтой руане! Эта непонимающая Мирабель! Хотелось вернуться домой, закрыться в комнате и никогда на свете не покидать ее пределов.              «Спокойствие, Иса. Главное — спокойствие. Бабушка ведь должна тобой гордиться?»              — Нет. — Сделав несколько глубоких вдохов, Исабелла выдавила вежливый оскал. — Я просто пыталась намекнуть, моя милая сестра, что из-за твоей неаккуратности платье испорчено. Вон, видишь пятна на лифе? Тебе нельзя есть на ходу. Впрочем… К твоему молодому человеку это тоже относится. Какое разочарование. Такие красивые вещи и такие неаккуратные владельцы.              Камило злился сильнее, но не из-за плохо скрытой издевки. Обидно было за Долорес, о которой Мариано не проронил ни слова. Ему словно не было интересно, где она? Как она? Что с ней? Хотя, почему «словно»? Весь его интерес поглотила Исабелла, правильная до зубного скрежета.              — Да нет никаких пятен! — Мирабель оттряхнула лиф. — Исабелла, придираешься.              — То, что ты не видишь пятен, еще не значит, что их нет.              Желание попросить помощи сменилось глухим раздражением. Как же Исабелле хотелось просто взять, открыть голову Мирабель и положить той свои мозги. На какие безумства только не пойдет человек, лишь бы добиться понимания со стороны окружающих! Но, с другой стороны, это было глупо. Глупо и неэтично.              Щеки Мирабель покраснели от гнева.              — Ты что? Придираешься ради того, чтобы придраться?              Исабелла фыркнула.              — Еще чего. Я говорю как есть. Ты испачкалась. Лучше смени одежду и не позорься лишний раз.              — Иса, это как-то жестоко. — Мариано стушевано улыбнулся. — Не нужно быть такой гру…              — Исабелла. Меня зовут Исабелла. Ни Иса, ни Исочка, ни Белла. И-с-а-бе-л-л-а. Не смей коверкать мое имя.              По-хорошему счету Мариано должен был уйти. Собрать гордость в кулак, плюнуть на все и отправиться своей дорогой. Но что-то пошло не так. Исабелла была готова поклясться, что ее спутник проглотил ее грубость так просто, словно ничего особенного не произошло.              — Извини. Буду знать. — Все еще стушеванный<, Мариано ткнул пальцем в сторону. — Ладно, пойдем посмотрим на фокусы?              «Ты совсем тупой?! Я же тебя почти отшила!»              Отказаться Исабелла не смогла. Чутье подсказывало, что подобное решение очень обидит бабушку. Сглотнув, старшая дочь Джульетты кивнула и даже взяла Мариано под локоть.              — Ладно, ребят… Развлекайтесь.              Появившуюся неловкость можно было резать ножом. Улыбнувшись в последний раз, Мариано и Исабелла быстро покинули чужое поле зрения. От того, чтобы броситься следом и хорошенько огреть любовь всей сестринской жизни, Камило останавливал лишь рост и собственная слабость.              — Придурок. Какой же ты придурок, Гузман.              Но Мариано этого не услышал.              — Эй, Мира. Прости, но я тебя брошу. — Камило стукнул Мирабель по плечу. — Не знаю, приду ли снова, но ты веселись. Пей, ешь. Ощупай Энканто как следует, хах.              Камило рванул так быстро, что Мирабель не успела ничего сказать. Стрелой пронеслись улицы перед глазами. Любимая Касита, пристанище и дом, открыла свои двери легко. Даже слишком легко. Камило замер на пороге. Долорес даже не потрудилась закрыть замок на ключ.              Со стороны ванной стояла тишина, когда из комнаты Долорес слышался грохот. Ступая легко, точно кошка, Камило подошел ближе. Дверь оказалась приоткрыта. Рыдая, Долорес крушила все что можно, и что нельзя. Летели на пол тюбики с косметикой, висели на люстре юбки, треснуло с боку любимое зеркало. Долорес стучала по стенам, срывала плакаты и кричала в голос, отчаянно моля о помощи.              — Долорес?              Она замерла, едва ее имя прозвучало за спиной. Долорес обернулась медленно, и тогда Камило увидел черные реки под глазами. От аккуратного макияжа ничего не осталось. Глаза брата и сестры встретились. Камило понял. Не все, но многое.              Мариано! Проклятый Мариано!              — Дядя… Бруно… — Даже не стараясь ничего скрывать, прошептала Долорес. — Я… Я пошла погадать… Кажется, Мариано не моя судьба.