Сон

Ночь уже давно опустилась на улочки Парижа. Она наполнила собою площади, крохотные дворы и подворотни, жилые дома и магазины, которые при свете дня манили своим изобилием красок. Теперь же все опустилось в непроглядную тьму. Уличные фонари, призванные бороться с темнотой, лишь освещали снующие из раза в раз тени отдаленно напоминающие фигуры людей. Даже шумное кафе «Мюзен», верно служившее главным штабом Друзей азбуки – тайного общества состоящего из вольномыслящих студентов с республиканскими настроями, –распрощалось со своей привычной веселостью. Те, кто приходили выпить – выпили, те, кто приходили хорошо провести время – повеселились на славу, и все эти люди теперь разбредались по своим домам, вялым потоком покидая здание «Мюзена». В зале на первом этаже заведения из посетителей оставались только пятеро молодых людей, да и те уже медленно собирались покидать насиженные места за грубо выдолбленными деревянными столиками. Людьми этими были Курфейрак, погруженный в свои мысли Комбефер, изнеможенный и сонный Жоли и развеселый Легль из Мо. Весь вечер они провели за обсуждением разных тем, за поднятие каких жандармы вполне имели право помять «любителям потрепать языком» бока. Только пятый участник не вступал в дискуссии, а если и открывал рот, то все его пьяные бредни товарищи пропускали мимо ушей, не находя в них ничего относящегося к теме. Этим пятым участником был Грантер – циник и пьянчуга. Истину он находил лишь в вине и, кажется, сегодня почти нашел ее, так как наш герой еле держался на ногах. Обеспокоенный состоянием друга, Легель ухватился за засаленный рукав Грантера, стараясь помочь тому удержать равновесие. Грантеру такой расклад не понравился. Он считал, что в помощи он не нуждается и пытался вырвать свою руку из цепкой хватки товарища, но тот лишь сильнее сжимал рукав Грантера. Наблюдавший за всем действом Курфейрак счел своим долгом вмешаться. – Боссюэ, оставь его, – махнул он рукой в сторону Грантера. – Ему не впервые в такой кондиции домой добираться. – Да, он на ногах не стоит! – возмущенно воскликнул Легль из Мо, его звонкий голос луной прошелся по опустевшим уголкам кафе, заставив сонно прислонившегося к одной из колон Жоли содрогнуться. – Он же мертвецки пьян. – Все вранье. Я пьян ровно на столько, насколько требуется, – важно заявил Грантер. Он умудрился отцепить от себя Боссюэ и стоял, облокотившись на край стола, покачиваясь из стороны в сторону, как клиновый лист на ветру. – Сходи лучше наверх к Анжольрасу и поинтересуйся, долго он еще собирается там сидеть? – обратился к Легелю Курфейрак, целиком и полностью проигнорировав Грантера. – Наш лидер с самого утра возиться там с этими своими прокламациями. Не успел Боссюэ даже рот открыть, перед ним вскочил крайне возбужденный Грантер. – Я-я это сделаю, – сказал он, запинаясь, и кинулся к старой винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. – Я схожу за Анжольрасом. Комбефер, Легель и Жоли встревожено глядели на Грантера, который то и дело оступался, шагая вверх по крутым ступенькам. Они уже давно бросились бы вслед за Грантером и сняли бы его с петляющей лестницы, но Курфейрак попросил их не вмешиваться, и просьба эта действовала на них волшебным образом, удерживая на месте словно цепями. Защищал ли Курфейрак интересы Грантера или же сложившаяся ситуация просто забавляла его – не известно. Грантер в свою очередь все выше и выше забирался вверх по хлипким ступеням. Жоли в ужасе прикрыл глаза, не в силах созерцать развернувшееся перед ним зрелище. Комбефер угрюмо покачал головой и тоже отвел взгляд. Курфейрак последовал примеру товарищей и лишь Легль остался глядеть на взбирающегося Грантера. – А ведь если он оттуда свалиться, нам придется тащить его бездыханное тело в больницу, – тяжело вздохнул Легль из Мо. – Либо в морг, – невесело закончил мысль Комбефер. Восхождение на верхний этаж заняло у Грантера немного больше пяти минут, но эти пять минут казались ему вечностью . Грантера тошнило и шатало из стороны в сторону, в глазах все плыло, ступени ускользали из под его ног. Словно он не ступал вверх по лестнице, а взбирался по крутому склону, где одно неверное движение несло за собой смертельный исход. Все тело Грантера велело ему остановиться, спуститься на землю и не строить из себя героя, но душа рвалась вверх, заставляя медленно переставлять ноги одна за другой. Его душа в буквальном смысле превозносилась с каждым шагом, который приближал Грантера к объекту его преклонения и по-детски наивного обожания. Он знал, что получит от Анжольраса только презрительный взгляд, как только тот увидит до какого состояния Грантер снова себя довел, но Грантеру было все равно, он готов был бороться даже за презрительный взгляд от Анжольраса, лишь бы продолжал смотреть, лишь бы не отворачивался. Когда обе ноги Грантера коснулись твердого пола верхнего этажа, он испытал облегчение и тут же принялся глазами выискивать излюбленный профиль. Мутный взгляд скользнул по пустым столам, на которых уныло догорали остатки свечей. За одним из таких столов Грантер заметил одинокий силуэт человека в красном камзоле. Силуэт был неподвижным и Грантер, стараясь не издавать ни звука, медленно приблизился к нему. Первое что бросилось в глаза Грантеру, когда тот подошел ближе были бумаги. Белые листы были разбросаны по всему столу, смятые и скомканные. Неловким движением Грантер смахнул один из листов на пол и даже намеревался его поднять, но видимо сил опускаться на пол за клочком бумаги у него не осталось. Вместо этого он умостился на табуретку, находившуюся около стола. – Вижу дела с прокламациями идут не очень, – шепотом произнес Грантер, обращаясь к человеку напротив. Собеседник был молчалив. Тусклый свет свечи падал на его светлые кудри, разметавшиеся по поверхности стола. Он выплясывал в локонах, заставляя те отблескивать позолотой. Лазурно-голубые глаза были закрыты, поистине детская умиротворенность читалась на юном лице, и только чуть сведенные на переносице темные брови, придавали образу легкий оттенок задумчивости. Анжольрас спал. Видимо тяжелая умственная работа в край вымотала его, что тот даже умудрился заснуть прямо за своим рабочим местом. Грантер был поражен подобным зрелищем. Обычно это было его прерогативой засыпать в самых неожиданных местах, Анжольрас же в свою очередь постоянно его за это отчитывал. Такая неожиданная смена ролей не могла не вызвать у Грантера довольную ухмылку. Если подумать, он впервые видел Анжольраса таким безмятежным. Грантера всегда пленял этот нетленный и животворный огонек во взгляде его кумира. Он восхищался одним только видом всегда решительного, готового к бою лидера, но лицезрев спящего Анжольраса, далекого от мирской суеты, он не утратил былого трепета в своем сердце. Анжольрас не отталкивал Грантера своею уязвимостью в этот момент, а наоборот пленил. Грантер благодарил Господа, за возможность наблюдать за объектом своей привязанности в момент его полного умиротворения. Взгляд его как в тумане скользил по, словно выведенными кистью античного художника, чертам лица и опускался вниз по предплечью, мимолетно останавливаясь на руках Анжольраса, что покоились на столе и служили тюфяком для белокурой головы, не давая ей коснуться твердой поверхности стола. Грантер потянулся за листком, что лежал все это время под одним из локтей Анжольраса. Со всей той осторожностью, на которую он был только способен, Грантер медленно вытянул листик, с целью изучить его содержимое. Буквы расплывались под действием алкоголя, но парочку слов из теста Грантеру все же удалость выхватить и, насытившись чтивом, он заключил. – Бла-бла-бла революция, бла-бла-бла республика, – видимо содержимое прокламации Грантера не впечатлило, но он все равно удовлетворенно кивнул, посчитав, что это вполне в стиле его жаждущего перемен лидера. Отложив лист в сторону, Грантер, следуя примеру Анжольраса, сложил руки и уложил на них голову так, чтобы иметь возможность и дальше наблюдать за своим Аполлоном. Он как завороженный глядел на вьющуюся прядь, одиноко свисавшую на прикрытые глаза Анжольраса. Грантер хотел было протянуть руку, чтобы поправить непослушные волосы друга, но то ли нежелание ненароком разбудить спящего, то ли страх прикоснуться к объекту своей высшей любви в столь интимный момент сковывало его движения, и он продолжал сидеть в полной тишине наедине со своими мыслями и чувствами. Курфейрак, Комбефер, Жоли и Боссюэ, которые терпеливо ждали товарищей внизу, начали задаваться вопросами. – Чего они там так долго? – не скрывая раздражения, спросил Легль. – Может быть, Анжольрас отчитывает Грантера за пьянство? – предположил Жоли. – Быть того не может, – отмахивался Комбефер. – Если бы Анжольрас что-то высказывал Грантеру, то громкие нравоучения нашего лидера доходили бы и до первого этажа, а то и до соседнего дома. – Мне кажется, наши рассуждения сейчас не имеют смысла, дорогие друзья, – произнес Курфейрак вкрадчиво. – Более резонным было бы прямо сейчас подняться по этой лестнице и узнать, чем там эти двое занимаются, вы так не думаете? Остальные переглянулись в немом вопросе, а после одновременно закивали Курфейраку. Тот довольный реакцией товарищей, направился к крученой лестнице и студенты молча последовали за ним. Без проблем преодолев несколько десятков ступеней, Курфейрак с друзьями стали разнюхивать обстановку. Каково же было их удивление, когда они заметили Анжольраса, крепко спавшего за одним из столов, но еще больше их поразил вид Грантера, что мирно похрапывал, развалившись за столом напротив своего лидера.