Надежда

      Абель посапывал во сне. Врожденный дефект, на экваторе такое убирали в младенчестве. На севере не обращали внимания — руки, ноги на месте, голова работает, ну и расти на здоровье. В их первые ночи Ян часами сидел, обхватив руками колени, разглядывая затылок случайного любовника, и слушал тихое сопение. Он боялся заснуть, казалось: закроешь глаза — и очнешься у себя, на узкой койке, в забитой аппаратурой каюте, наедине с запахом металла и тишиной, где только и остаётся ворочаться с боку на бок, повторяя про себя бесконечные таблицы гамма-ритмов. Иногда расчёты помогали расслабиться и уснуть, чаще стройные графики начинали путаться за сжатыми веками, звучать голосами далёкой родни — и Клауса. Вот это было хуже всего, совсем плохо! Отец советовал встряхнуться, подумать о заключении нового контракта. Мама упрашивала есть побольше. Мёртвый партнёр звал посмотреть, как элегантно он решил теорему Федина, а в висках молоточками бил голос прабабки, госпожи Риссы: «Ян, мальчик мой, что же нам с тобой делать?»              Абель забормотал во сне, повернувшись к Яну лицом. Пальцы закололо желанием откинуть прилипшие к потному лбу волосы, погладить чуть заметный шрам на виске. Он как-то спросил: «Сильно болело?» Стронг расхохотался:              — Шрамы от ребёнка и шрамы войны — знак доблести. Разве у твоего Клауса?.. — и замолк, закусив губу. А потом до утра прижимал трясущегося Яна к себе, шепча ему на ухо, что чаще всего в бою ничего не чувствуешь, болит потом, в лазарете, когда медик шьёт по живому. Это Ян знал и сам. Он не от боли мучился, когда чужие руки вытаскивали из него плод. Боль пришла позже.              Он всё же не удержался, потянулся губами к белёсому следу и, конечно, разбудил. Терп бы побрал охотничьи инстинкты северян! И собственнические заодно. Руки сжали стальной хваткой — не вырвешься, рванули к себе, от поцелуев вспухли губы. И захотелось! По-настоящему захотелось, как никогда не хотелось с партнёром.              Клаус всегда был нежен в постели. Спокойным, осторожным и, если позволить признаться самому себе, несколько… предсказуемым. Ян тогда думал: ему это нравится. Их контракт готовили в кабинете прабабушки. В зале шумели гости, Мейринги и Йоро праздновали новый союз. Отец поднял тост за ум и талант его партнёра. Помощник статусного офицера зачитывал прибыли от двух рудников, уходящих в новую ветвь. У Яна кружилась голова, он спотыкался, путаясь в брачном одеянии, а когда их оставили наедине, принялся разглядывать серебристые завитки на мраморных плитах под ногами. И не ощутил рук, стянувших с него ритуальную хламиду. Будущий партнёр одобрительно цокнул языком:              — Ты красивый, младший. Говорят, и умом тебя Близнецы не обидели. Слышал про твое предложение реализации лямбда-исчислений для переносных датчиков. Несколько упрощённо, но...              Они спорили, пока к ним не начали ломиться в дверь. Клаус накинул на него балахон, одёрнул подол, впуская озадаченную родню. А прикладывая запястье к контракту, прошептал на ухо: «В спальне договорим! Пойдёшь ко мне в лабораторию? А, младший?»              В брачных покоях их заперли на пять дней. Они успели обсудить систему слежения в обеих ветвях, вещественные параметры сферы Римана, топологию космических струн и неустойчивость магнитных потоков. Споря, Клаус увлекался, морщил гладкий лоб; темнели, зажигаясь азартом, синие глаза; дёргался, торопясь доказать своё, твёрдо очерченный рот. Он был старше Яна почти вдвое, а казался ровесником, мальчишкой, которому дали поиграть лучшей в мире игрушкой — математикой, — и нужно торопиться, а то вдруг отберут.              На огромное брачное ложе из тёмного дерева, привезённое предками с Земли, они влезали, только когда на споры не оставалось сил. Клаус оглаживал его бёдра, шептал успокоительно: «Сейчас, сейчас!», обещал, что больно не будет. И брал Яна длинными медленными толчками, не ускоряя и не замедляя однажды заданный ритм.              Им было хорошо в лаборатории, хорошо на заданиях, хорошо у себя в покоях. Яну, пока он не лёг с Абелем, казалось, что хорошо и в постели, ведь Клаус был у него первым, никого другого он не знал. А когда выяснилось, что Ян ждет ребенка... Пусть в семье это неизвестно какой по счёту правнук, но для них он был единственным и неповторимым.              В то утро Ян ворвался в лабораторию, размахивая карточкой с двумя тёмными полосками, сунул её Клаусу прямо под нос. Тот, недовольно ворча, поднял голову, замер, а потом завертел, прижимая к себе, так и дотащил до спальни. Ян кончил в тот день, не коснувшись себя. Клаус догнал его в два-три движения и затих, прижавшись щекой к совсем ещё плоскому животу. Они так и заснули в липкой лужице, хотя оба ненавидели беспорядок.              А месяца через два Клауса Йоро вызвали ночью на операцию, первую, на которую Яну запретили идти.              — У меня малый срок, я хочу с тобой. — Обычно он никогда не капризничал, даже в детстве. В семье воспитывали строго, и ныть считалось неприличным, а тут он разволновался так, что слезы из глаз брызнули.              — Спи! Это неопасно. Рутинная слежка. Я просто проверю новый прибор, — партнёр мазнул его губами по щеке, потрепал по плечу и ушёл. Оказалось, ушёл навсегда.              Ян впервые ослушался прабабку, главу ветви Мейрингов; наорал на главу ветви партнёра — сурового Итана Йоро. Электроника челнока стонала, когда он дрожащими руками ломал неподдающийся замок. Судно мотало в воздухе, психотехника морозила губы, рвалась в клочья, живот болел так, что до запорошенных снегом казарм он добрался, скрутившись в дугу. Ему помогли выползти из шлюпа, почти на руках дотащили до лазарета — туда, где лежали тела. Он бродил, всматриваясь в мёртвые лица с омерзительной радостью, не находя среди них Клауса. Не замечая, как старый Волк, командир базы, прятал от него глаза. Поисковой отряд вернулся ещё ночью, искать пропавшего двадцать пятого по счёту Йоро никто не собирался. Ян требовал, грозил, умолял, но добился своего, только когда напомнил: Клаус взял в бой новейшую разработку — прототип барионного нанодатчика, их последний проект.              — Передашь Алари Спане, что я сожгу все расчеты, если за ним не пошлют отряд! И пусть меня потом расстреляют, всё равно сожгу. — Живот налился свинцовой тяжестью. Ребёнок ещё должен был плавать в нем весёлой рыбкой, но рвался на свет. Яну некогда было думать об этом, Клаус сейчас важней. Полоснула боль, он схватился за поясницу, охнул, начальник базы подставил ему стул и, кляня во все корки, пошёл собирать поисковиков.              Его партнёра нашли через несколько дней. Ян сидел в центре слежения и слушал, как перекликается отряд, обнаруживший останки; как ищут затоптанный в снег датчик и наконец возвращаются, положив на носилки то, что осталось от его счастья. Он встретил их на пороге, вскинул руку — ментальный удар расколотил проклятый прибор, — и Ян заорал от боли.              Врач дал ему закусить кусок скользкого шланга, анестезии не хватало. В вечной памяти уникала ощущение пустоты внутри него навсегда осталось с резиновым привкусом.              — Кто? — спросил он, очнувшись. Не понимая, зачем ему знать, кого потерял.              — Мальчик. — Врач, дальний родич Клауса из какой-то захудалой ветви, был на подписании их контракта. Ян вспомнил, как все смеялись над его глупой шуткой: «Двое учёных состряпают не ребёнка, а уравнение». Он не расслышал тогда имя родича, сейчас же потянулся спросить, ему казалось важным запомнить имя убийцы. Губы тряслись, выталкивая бессвязный шёпот. Игла вонзилась в предплечье, перед глазами всё поплыло, и он провалился в темноту, радуясь тому, что не должен больше ни видеть, ни слышать.              Он очнулся на койке в лазарете. Пахло медицинской дрянью и домом. Дёрнулся, пытаясь приподняться, окликнуть партнёра, и заскулил от боли. В губы уткнулась поилка; он пил отдающий йодом раствор, шевеля искусанными губами, и всё не мог вспомнить, как оказался в родовой цитадели. Почему рядом нет Клауса и отчего знакомый с детства медик досадливо шипит сквозь зубы, рассматривая его пах?              — Я дома?              Ал Стелтон — Ворон, любимый виролог прабабки, как будто даже не удивился вопросу.              — Где Клаус?              — Ты дома, молодой господин. В Ровенне-Нова. Уже три недели. Госпожа Рисса распорядилась.              Запах не обманул. Он в цитадели Мейрингов, не у партнера. Как он сюда добрался? Куда делся Клаус? И почему так тянет низ живота?              О смерти партнёра ему рассказали на следующий день. Про потерю ребёнка он вспомнил сам, а о бесплодии узнал от прабабушки.              Тёплый ветер шевелил тяжёлые портьеры в её кабинете. Красноватые лучи ползли по старинной картине, знакомой до последней трещинки. Обнаженные по пояс Фрей и Фрейя улыбались, поддерживая тяжёлые распухшие животы. Ян ёжился от холода, психотехника отказала, леденели пальцы. Глава ветви вздохнула и разрешила присесть.              Бесплодный, пустой. Медики не смогут ему помочь, ни сейчас, ни когда-нибудь потом. Всё это его вина. Он, Ян, не сберёг ребёнка, не сберёг себя. Сам виноват. Бабушка Рисса ещё долго ворчала на Яна и ругала Йоро, отказавшихся вернуть рудники, прикидывала, кто возьмёт пустого.              — Куда тебя понесло, мальчишка? Чем ты думал и думал ли вообще?              Ян молча разглядывал выпуклые пупки богов, размышляя о чёрной дыре фламма у виска.              Работа спасла от отчаянья. Он задолжал ветви утраченное приданое. Задолжав клану феррус, расплатиться он мог только знаниями. Ян месяцами болтался по лагерям, налаживая системы слежки, забывая есть и спать, решал уравнения, собачился с командирами. Без Клауса думалось плохо, но что ещё, кроме работы, мог отдать своей ветви увечный.              По-настоящему он пришёл в себя только через год. В тесной столовой пахло переваренной соей. Ян, привычно уткнувшись в линком, впихивал в себя вязкую бурду. За соседним столиком ликовали. Он не подслушивал, просто услышал.              — Скроу — настоящий кудесник, благослови его Плодовитые, — администратор базы не говорил — пел от счастья. — Мой младший, ему сейчас шесть. Я думал, что уже не смогу. Три выкидыша, отторжение тканей. В Айторе, да, там! Где же ещё?.. Долго лечил, думали, ничто не поможет. Помогло. Нет, он оттуда давно улетел... Заправляет отделением на Арии. Почему? Приказ владыки, не нам судить.              График кувыркнулся в воздухе, взлетел к потолку. Скроу? Скроу, виролог самого Алари Спаны. На Арии? Да хоть у дикарей. Может… может, этот медик вылечит и его?              Назначения на Арию он добился с трудом. Умолил бабушку поговорить со статусным офицером клана. Согласился вернуться по первому вызову, подписать контракт с кем прикажут. «С кем скажешь, госпожа Рисса, без споров, обещаю. На Арии заправляют Стронги? У северной ветви своя команда, они не любят экваториальных? Не важно, я справлюсь. Обязательно справлюсь».              Он улетел на Арию, отказавшись даже от личного слуги. От начальника базы пришло разрешение на одного, на базе нет места балласту. В сумках, кроме одежды, линкома и его последних разработок, лежала инфокарта с пухлой историей болезни и приказ статусного офицера командиру Абелю Стронгу принять Яна Мейринга на должность старшего оператора слежения. Не будет же начальник базы портить отношения со статусным офицером? Не осмелится. Тогда он ещё не знал северян.              Абель глядел на него, как на докучливого терпа. Они познакомились через неделю после прилёта Яна, — командир мотался по дальним форпостам, проверяя добычу, — а сейчас потягивался и сладко зевал, сидя за широким столом тёмного дерева. Пока Стронг отсутствовал, Ян успел закончить инспекцию всего центра слежки и отыскать с десяток неполадок. Его предшественник, дальний родич Абеля, вернулся на Домерге, наглотавшись здесь радиации и оставив за собой кучу хвостов, треть из которых Мейринг успел зачистить за эти семь дней. Для остального требовалась дополнительная аппаратура, что он и попытался немедленно донести до уставшего начальства.              — Итак, если судить по коэффициенту эффективности пятой установки, агрегат требует коррекции и дополнительной настройки, что возможно только при замене трёх квантовых консолей, и ещё… — Ян старался объяснять как можно проще. Обычно командиров назначали за доблесть и боевые навыки, вовсе не за успехи в математике. А северяне, по слухам, плохо учили своих детей. — …Исходя из этого, я также рекомендую тщательный ремонт второго и седьмого секторов и переоборудование четвёртого, десятого и, пожалуй, двенадцатого сегмента головного комплекса аппаратной.              — Слушай! — Насмешливо блеснули синевой яркие глаза, взлохматилась чёрная челка. — Скажи-ка, радость моя, откуда ты свалился на мою голову?              Плечи закаменели, челюсть сама собой поползла вперёд. Стронги ниже Мейрингов по статусу, а в его докладе не было ошибок. Северянин не первый командир, не верящий его умениям. Ян нагляделся на них за последний год, устал доказывать своё хамоватым воякам.              — Прочие соображения детально прописаны в докладе. Оставляю его для дальнейшего обсуждения. — Он сделал шаг к двери. На этом и надо было остановиться, прикусить язык, но он не выдержал и добавил: — И я тебе не радость!              Прозвучало глупо.              На вечер была назначена его вторая встреча со Скроу. На первой виролог обклеил его датчиками, глухо порыкивал, читая анамнез, и что-то быстро наговаривал в линком. Сегодня Ян должен был получить ответ, возьмётся за него старик, лечивший ещё деда владыки, или придётся возвращаться домой ни с чем. Да и выклянченные у бабушки Риссы два года службы на Арии никто не отменял. Со Скроу или без, а работать придётся, и ссориться с начальником базы не слишком умно.              — Стоять! — Ян и не заметил, как Абель оказался от него в двух шагах. Сонливости как не бывало, ментальная сила пригвоздила к полу. — Тебя перевели сюда приказом, не спросив меня. Что ж, возможно, статусный офицер возжелает исправить свою ошибку. Не станет рисковать добычей на Кратерной ради мальчишки, не умеющего работать с командой! Этого места, там, на севере, давно дожидается проверенный офицер, знающий своё дело и умеющий работать самостоятельно, не доводя линейных до истерики. Мне уже подали два рапорта на твоё самоуправство и несговорчивость. — Путы ослабли, позволив хотя бы отрыть рот, чтобы оправдаться. Но от него просто отмахнулись: — Свободен!              Ян на автомате сделал несколько шагов, умудрившись не споткнуться на пороге. В спину ему хмыкнули, контрольным выстрелом прозвучало:              — В одном ты прав! Мне ты вовсе не радость.              Бабушка, наверное, помогла бы вернуться. Статусный офицер Берилла — Джеймини Спана — разорвёт назначение, не нужное ни Мейрингам, ни Стронгам. Ян уедет, дождавшись следующего челнока, сбежит от северных невеж и хама начальника. Он бы заперся в Ровенне-Нова и подписал любой, самый мерзкий контракт. Кто же в здравом уме захочет взять партнёром увечного? Но Скроу! Старый Рысь согласился заняться Яном, хотя успеха не обещал.              — Слишком глубокие повреждения, тебя чистили коновалы. В моё время таких вирологов отхлестали бы флагеллой, отправив лечить поселенцев. Сейчас каждый неуч… — линейный Рысь ворчал во время приёма. От лекарств болел желудок, во рту стоял вкус рвоты. Но Ян исполнял каждое назначение, словно указания самих богов. Хотя нет, ещё неистовей. Плодотворные не смогли ему помочь. Старый неопрятный медик давал хотя бы тень надежды, и этого хватало. Пока хватало.              Остальное время Ян пропадал на работе. Не дождавшись реакции начальника на свой доклад, он сам связался с Айторе и выписал необходимое. Сутками устанавливал консоли, датчики, налаживал систему. Спать не хотелось, слишком больно было видеть сны о погибшем. Через месяц операторы начали поглядывать на него с уважением, беспрекословно исполнять его приказы. Ян даже не заметил, когда это случилось, а поняв, не слишком удивился. Центр заработал как надо, и жалобы начальнику иссякли сами собой. Стронга он старался избегать, что было вовсе не трудно. Бурили новую скважину, и командир опять улетел присмотреть за работой инженеров.              В следующий раз они увиделись во время ежемесячной ревизии. Переминаясь от волнения, Ян ждал приговора. Абель Стронг осмотрел отлаженный центр, модифицированную панель управления, довольно хмыкнул и пригласил обмыть окончание работ за ужином в салон-каюте. Ян удивлённо вскинул голову, поблагодарил и отказался. Ему всегда было удобно у себя, он привык есть в тишине, спокойно сверяя график дежурств или просчитывая новую систему контроля зверинца базы. Лишний раз мозолить глаза начальству не хотелось. Если он снова разозлит Стронга, тот избавится от неугодного оператора. Приедет новый, и всё, во что Ян вкладывал душу, полетит к линялым терпам. И туда же отправится его лечение. В последнее время Скроу как-то задумчиво поглядывал на Яна, хвалил за дисциплину, трепал по волосам и шутил:              — На свете бывает, что и швабра стреляет, если, конечно, уборщик хороший.              Это обнадёживало.              Его место за главным столом офицерской столовой так и осталось пустым. Абель на утренней поверке напомнил о приглашении, хмыкнул при отказе, а через неделю ворвался к нему в каюту без стука и, небрежно смахнув распечатки, уселся на койку. Ян свернул гуляющие по потолку графики и выпрямился на своём стуле:              — Слушаю вас. — Неужели с разносом? А чем ещё мог быть вызван такой поздний… визит, разве нельзя дождаться утра? Он как раз рассчитывал автоматизацию кормления кинзулов и боялся сбиться.              — Ты... э-э-э... — Командиру было явно не по себе. — Ты всё-таки ешь с нами. Нехорошо так, всегда одному. У нас на базе едят вместе, как в семье. Вместе веселей. Разве у вас на экваторе заведено иначе?              — Это приказ? — Что ему до обычаев северян? Резиденция Стронгов, обветшалая развалюха, едва вмещала многочисленных домочадцев. В Ровенне-Нова Ян молча пережёвывал пищу в огромном полупустом зале за длиннющим столом, внимая размеренным беседам старших. Откуда там взяться веселью?              — Приказ? Нет! — Шальная улыбка растянула жёсткие губы, смягчила тяжёлые черты. — Но если ты завтра не сядешь обедать с нами, могу и приказать. Не злись, Мейринг, я... Не стоило орать на тебя при первой встрече. Но ты меня… с этими твоими секторами — гамма, дельта, эпсилон, дзета, эта!.. В общем, на обед будет курица с подливкой, обещаю сберечь для тебя ножку.              Ян сам не понял, на что он больше обиделся — на тон или насмешку над его любимыми гамма-ритмами. Он пробормотал, что очень занят и впился взглядом в нерешённое уравнение. Дверь тихо стукнула, и в комнате стало очень пусто. Ночью ему впервые со смерти Клауса приснился почти что «влажный» сон. Ян так и не понял почему.              С утра он заперся в зверинце, животных стоило проверить на изменения биоритмов. Он как раз гладил увешанного нашлёпками датчиков кинзула, когда его линком отодвинули в сторону, и перед глазами Яна замаячил уставленный едой поднос.              — Ежели Ртуть не идёт к Тугим Сиськам, то… — Начальник базы не оставил его в покое, пока Ян не сжевал запечённое мясо и не отодвинул от себя тарелку. — Вечером жду тебя в салон-каюте. У нас праздник! Моя сестра родила дочь. Что с тобой, Мейринг?              Яна трясло, кололо кончики пальцев. За что? Как смеет этот весёлый, гладкий, довольный жизнью мерзавец напоминать о его беде. Он выкрикнул всё это в красивое лицо, не думая, что случится потом.              — Прости, я на Кратерной уже три года торчу. Не знал. Тогда зачем тебе Ария? Лечись в Айторе.              Абель умел слушать, и это подкупало. Он не лез с утешениями и советами, не морщился и не вздыхал с фальшивым сочувствием. Он выслушал молча, стряхнул с плеча Яна невидимую пылинку.              — Мой второй партнёр погиб в бою. И пятый тоже. Война! Удачи тебе со Скроу. Он мужик умный.              Абель Стронг больше не звал его на офицерские посиделки. Просто заглядывал на часок по вечерам, болтал о пустяках. Через несколько недель Ян привык к нему так, что даже затосковал, когда Стронг надолго укатил к клану Гранит разбираться с приграничными заморочками. Через месяц он вернулся, и Ян поймал себя на том, что напевает на работе, и умолк, только заметив ошеломлённые взгляды своих сотрудников. Вечером он расстелил на столе салфетку, разложил на тарелке созревшие в оранжерее синие ягоды. Абель пришёл, захватив бутылку настойки, подарок гранитных. Ян потянулся к бокалу и замер. Северянин накрыл его руку своей. Да простит его Клаус, он не нашёл в себе силы скинуть ласкающие кожу пальцы.              Абель ухаживал за ним, да, ухаживал, так странно. Почти забытое земное выражение — дома, на Домерге, о партнёрстве договаривались главы семей, а в линиях просто предлагали переспать. Он позволил Абелю поцеловать себя, толкнуться в рот языком. А всего через неделю уже разрешил себе стонать под любовником. И это было правильно и хорошо, Клаус бы понял.              Полгода Ян Мейринг бегал ночами к начальнику Кратерной, нарушая все запреты, отключая датчики. За связь без одобрения клана, без контракта полагалась порка, но им обоим было всё равно. Абель стаскивал с него форму, сдирал сапоги и ласкал часами, толкая лицом вниз, в плоскую подушку. Брал его, разгорячённого, дрожащего от нетерпения, а после поил водой, выспрашивал про дневные дела, его любимую науку, и радовался успехам Яна.              Никто со смерти Клауса не смотрел на него с такой гордостью, никто не слушал с таким вниманием, никто так не хвалил. И плевать было Абелю на его увечье. Или… Стронг хотя бы делал вид, что плевать. Любовник засыпал, а Ян бодрствовал до рассвета. Старался не шевелиться, отгоняя от себя чёрные тени, снова и снова шепчущие знакомыми голосами: «Что ты, пустой, можешь дать своему любовнику? Опасность огласки? Позор запрещённой связи, ссору между ветвями и разрушенную карьеру? Ты не выносишь ему ребёнка. Не способен на то, что любой линейный легко подарит случайному трахальщику. Феррус, феррус, феррус!..» Хорошо хоть Клаус не присоединялся к этому семейному хору. Он умолк после первого их соития с Абелем и не приходил больше.              Абель предложил подписать контракт. Он заставит помощника статусного офицера на Кратерной и пошлёт к звёздам одобрение Стронгов, Мейрингов и даже самого Алари Спаны, владыки Берилла. «Северяне нужны клану, моя семья нас примет. Лучше я буду с тобой на севере, в нашей потрёпанной цитадели, чем без тебя во дворце Айторе». Ян колебался, не верил.              — Если… если только забеременею. Если выношу хотя бы месяца три, тогда... иначе… я сломаю твою жизнь зря, без причины. Зачем твоей ветви обуза?              Любовник уходил к себе, хлопнув дверью, и на следующий день рычал на подчинённых, старательно делающих вид, будто не понимают причины вызверения такого обычно спокойного начальства.              Помог им, как ни странно, упавший как снег на голову наследник владыки Берилла. Игер Спана заявился на Арию и впрягся в поимку спрятанного Ртутью землянина. Владыка торопил, требовал результатов. Сморкачи нарушили законы Домерге, их можно будет прижать на совете. Недели две они трудились над ловушкой, Ян осунулся, сочиняя свою программу, дважды забывал принять лекарства и схлопотал выговор от Скроу. Абель мотался по границе, выискивал подходящие места для выносного пункта слежки и наблюдающих дронов. Приём дорогого гостя он возложил на Яна:              — Ты старший по статусу. И, знаешь… Игер свой парень! Ему сейчас не сладко — клановая возня. Его визит сюда почти что ссылка. Кому, кроме тебя, я могу доверить? Устрой его, помоги. Пусть хоть на Кратерной ему будет хорошо. Я скоро вернусь.              «Свой парень» не понравился ему до боли в сжатых кулаках. Но трудно оказать хороший приём тому, кто приезжает в разгар течки, швыряет линком чуть ли тебе не в голову и трое суток носа из каюты не показывает, а потом обливает презрением при твоих же подчинённых. Утрика не причина для грубости, уникал должен уметь держать себя в руках. Когда Абель вернулся, стало ещё хуже. Любовник Яна как-то уж слишком обрадовался опальному младшему сыну владыки, а тот смотрел на Стронга и облизывался, будто на свою любимую сою. Отвратительный, кстати, вкус у высокородной статусной персоны. За ужином Ян взвинтил себя почти до истерики, пока старые братья по оружию перемалывали давние бои. Ночью он выплюнул любовнику всё накопившееся за дни без него, даже поднял руку — оттолкнуть, но её тут же перехватили, прижали к себе, и Ян привычно растворился в теплоте объятий, забыв, что на базе поселился чужой. И напрасно.              Игер застукал их почти что со спущенными штанами. Ещё год назад Ян бы отскочил, сгорая со стыда, но здесь и сейчас он не сдвинулся с места. Наверное, потому что Стронг и не подумал его отпускать. Так они и стояли, сцепившись, пока Ян трясся как в лихорадке и кричал, срывая голос — прямо в ошеломлённое лицо Игера. Хрипел ему, Абелю, да наверно, и самому себе всё надуманное за время проклятой бессонницы, пока ворочался рядом со спокойно сопевшим во сне… партнёром. Да… да, партнёром, и «до звёзд!», как говорил наследник Берила, контракты и статусы. «Не дам, никому не дам отобрать у меня вот это». И Абель не даст. Хватаясь друг за друга, они понимали — время их тайной интрижки подходит к концу.              Игер Спана заслужил их вечную преданность, даже дружбу. Наследник не донёс, не высмеял, поддержал, и тогда, и потом, когда Ян так бездарно провалил задание главы клана. А ведь когда на панели сверкнула голубая вспышка, он был так уверен: землянин тут, тут, на поверхности Арии, Ртуть уже не отвертится. Игер возглавил рейд — и не вернулся из боя. Сморкачей ртутных они потрепали знатно, и потерь было немного, только вот землянина не нашли. И главное — наследник! Убитым Игера никто не видел, но к концу первых суток надежды не осталось, запас кислорода в скафандре иссяк. Абель посерел, разыскивая пропавшего наследника — хоть тело отцу привезти. Мейринг забыл про сон и отдых, торчал в центре связи безотлучно, терзал настройки. Игер молчал. Абелю пришлось доложить владыке. Закончив разговор, он тяжело осел на стул, обернулся к Яну, и тот вскрикнул, увидев его глаза — психотехника подвела.              К исходу вторых суток Игер вернулся сам, весь в переломах, но живой. Ян винил только себя. Неумеха, бездарь, решивший, что может сравняться с Клаусом, настоящим ученым. Глупец, подведший всех и вся. Алари Спана не наложил наказания, простил ради семьи — Мейринги богаты и всегда были лояльны, — но лучше бы его выпороли. Он заслужил. Хотя ошибки в расчётах Ян не обнаружил. Её не было, не было, не могло быть… Или всё-таки была?              Абель рисковал своим будущим, защищая его; Игер утешал. Это его и сломало. Он позорно сбежал в спальню любовника, разыскал спрятанный ящик с магнитным ошейником и флагеллой, неловко перехватил рукоятку плети, стиснув зубы, хлестнул себя раз, второй. Боль не приносила облегчения, не снимала тяжесть вины. Влетевший вслед за ним Абель вырвал из рук флагеллу, осторожно снял фламм с пояса, шипел что-то сквозь стиснутые зубы. Ян не слушал, отбивался молча, рвался из рук любовника. Применить психотехнику тот побоялся. Швырнул на кровать, коленом раздвинул ноги, без всякой нежности. Железные пальцы сжали задницу до синяков, член ворвался внутрь почти что насухо. Только тогда Ян затих.              Он так и остался лежать потом, с обмякшим внутри членом. Абель гладил его по затылку, дул на исхлёстанные плетью плечи, шептал рвано: «Прости, не уберёг!» А Ян упрямо мотал головой: «Я виноват». Он не мог заставить себя не думать, не проверять, в голове крутились расчёты. Абель дёрнул его на себя, встряхнул: «Куда ты опять провалился?» Они снова любили друг друга, и он снова считал. Наверное, в эту ночь Ян и зачал. А может, помогла внезапно начавшаяся течка.              Скроу довольно сиял, объяснял про гормональные сдвиги, твердил, что теперь надо беречься, рано говорить об успехе, запугивал его выкидышем, отторжением тканей, менял курс лечения. Советовал потерпеть, смолчать. Ян светился, соглашаясь на всё. Он обнял старого Рыся и помчался разыскивать Абеля. Необузданная радость толкала его по коридору, и, врезавшись прямиком в Игера Спану, он вывалил на него свои восторги и благодарности. Через полчаса взрыв энергобатареи разнёс склад на Кратерной. Игер оттолкнул его от двери, спас Яна, спас его — их с Абелем — ребёнка.              Они были настолько счастливы, что не замечали ничего вокруг себя. Ни внезапных отлучек Игера, о которых вспоминали потом годами, ни подначек, ни намёков сослуживцев. Ни поспешного отъезда наследника.              Оба почти перестали скрываться. Что это могло уже изменить? Ждали удобного момента. И откладывали его — на день, неделю, месяц. Сначала хотели убедиться, что плод укоренится в чреве, потом просто позволили себе передышку, хотелось урвать ещё кусочек счастья перед бурей. А в том, что она будет грозной, они не сомневались.              Ян тяжело ворочался на стуле, тщетно прятал в складках форменной рубахи раздавшиеся бёдра, когда пришёл вызов с Домерге. Четыре длинных гудка, клановый знак тревоги. Он разбудил дремавшего после дежурства Абеля, выгнал всех из центра связи, вышел сам. Стоял, переминаясь под дверью. Ян ожидал чего угодно, включая приказ немедленно вернуться под грозные очи прабабки, но то, что случилось дома, не укладывалось в голове.              Абель выглядел спокойным, распоряжался, раздавал инструкции. У Яна стучали зубы. Он не мог понять, как эти вояки ещё умудряются приказывать, подчиняться, уточнять детали, попросту двигаться. У него самого подгибались ноги. Они же все мертвы! Верхушка двух кланов погибла. Владыка Берилла, Алари Спана, уцелел случайно и наверняка пожалел об этом. Потерять всех сыновей... Игер… Игер пропал! Что будет с ними, с Абелем, с ветвями, с Бериллом? Любовник силой утащил его в бытовой отсек, подальше от камер.              — Ян, Янни слушай! — Его встряхнули. — Слушай меня, терп тебя забери. Это война. Меня отзывают. Пора! Ты… Наш контракт... Решай живо.              Они урвали ещё часок. Ян Мейринг трусливо помалкивал, пока Абель добивался связи с отцом. Сигнал срывался, фонил, изображение шло рябью. Джаспер Стронг, уже в военной форме, хмурил брови, постукивая пальцами по столу. Молчал. «Идиот!» — наконец припечатал он сына. Фыркнул, хмуро разглядывая упрямо выставленную вперёд челюсть потомка и округлившийся, видный сквозь все помехи связи, живот замершего Яна. Бросил: «Привози, приму!» — и отключился.              Бабушку Риссу они так и не поймали. Младший администратор Ровенны-Нова замер, некрасиво разинув рот, пока Ян диктовал ему сообщение, судорожно вздохнул и пообещал донести услышанное до госпожи… как только сумеет её найти. По тону было ясно, что, где искать, он не знает или не хочет знать, и вовсе не торопится сообщать главе ветви Мейрингов о новом контракте и прибавлении в семействе.              Абель уломал помощника статусного офицера подписать их контракт. Марина Хель была дальним родичем Стронгов, может быть, это помогло. А может, та просто взглянула на начальника базы и, прочитав в синих глазах решимость убить любого, кто встанет у них на пути, почла за лучшее не спорить.              Не было ни брачных одежд, ни обсуждения приданого. Ян ясно сознавал: он ничего не принесёт в свою новую ветвь. Даст ясный Фрей, может быть позже, когда-нибудь, госпожа Рисса и согласится на переговоры? Два младших техника в свидетелях и сменивший Абеля в должности Ворон-администратор, вот и весь праздник. Но Яну было всё равно. Абель одёрнул на нём форму, смущённо огладил рубаху на животе, обнял за плечи:              — Пиши контракт на десять лет! — и встревоженно уставился в поражённое лицо своего почти уже партнёра. — Согласен, Ян? Я, видит Фрей, — как там говорят на Земле? — люблю тебя… А ты?              Их контракт всё же отметили, Абеля на Кратерной обожали, и за дверью собралась целая толпа. У Яна даже голова закружилась, пока его тормошили и обнимали, передавая из рук в руки. Они с Абелем столкнулись лбами посреди Белого зала, ухватились друг за друга и впервые открыто поцеловались. И почти сразу после этого выметнулись вон. Их уже ждал челнок, пора было собираться к отъезду. Его руку Абель так и не отпустил.              Они уже поднимались в корабль, когда появился Скроу. Ян развернулся к вирологу, сбежал по шаткой лесенке, хотел обнять, но в последний момент почему-то засмущался. Тряс руку, заглядывая в рысьи глаза. Старик опять всучил ему новые назначения.              — Жаль, не я буду с тобой, господин Мейринг, когда придёт время. У Стронгов обязательно покажись их вирологу. Сразу, не тяни.              Абель втащил его в судно. Ткнул в губы флягу:              — Глотни, позеленел же весь!              Терпкое пойло разлилось по жилам. Впереди их ждали четыре часа лёта и неизвестность. Неужели раньше он тратил время годами? За четыре часа многое можно успеть.              Абель вышагивал по каюте, хмурился:              — Я постараюсь хотя бы довезти тебя до нашей семейной крепости. Слушай и запоминай! — он называл имена родни, детей, партнёров. Ян усердно кивал, но даже память уникала не в силах удержать того, что пропускаешь мимо ушей. — Ян, ты должен! Пойми, у нас на севере по-другому. Не так, как на экваторе.              Не всё ли равно, Абель уйдёт, как ушёл Клаус. Если и он... жить станет незачем. Он прижался губами к шершавой щеке:              — Не отпущу! Убей, не отпущу.              Надо было упросить его взять с собой. Он пригодится, отработает, сделает всё, лишь бы остаться рядом. Пустое. Кто разрешит ему почти на седьмом месяце? Он, как всегда, только обуза.              Абель стискивал ему пальцы, убеждал: «Не бойся партнёр, прорвёмся». Как он мог, неужели не понятно?..              — Ну-ка вернись ко мне! Сейчас же! У нас, младший, ещё времени до Земли и обратно, — Абель потянулся к застежкам, поспешил облапать свою добычу. Штаны полетели куда-то в угол, рубаха порвалась точно посередине. — Гляди-ка, вот и брачная хламида. Ты задолжал мне первую ночь. Должен же я убедиться в твоей, гхм… почти что нетронутости. Ложись, ложись, партнёр. Брюхатый всегда снизу.              Они слезли с койки, когда челнок опускался на выжженную поверхность. Абель подмигнул Яну, обтираясь его рваной рубахой. Шлёпнул по заднице, заставив покраснеть — и впрямь нетронутый мальчишка, впервые возлёгший на брачное ложе. Потом посерьёзнел, прижал к себе.              — Не думай, не смей так думать! Постарайся.              Ян заставил себя улыбнуться в ответ. Почти искренне.                     ****       Хоуп — у северян извращённое чувство юмора, назвали мешанину из камня, металла и пластика «надеждой» на староанглийском. Предки Стронгов — плоть от плоти давно затонувшего острова, долго сопротивлявшегося любым попыткам чёрных его нагнуть. Смельчаки, удержавшие космодром, они отстреливались до конца и улетели в последнем звездолете. Спасли тысячи женщин, детей. Верные бойцы, защитники севера и клана Берилл. Так, по крайней мере, учили менторы. Бабушка Рисса, правда, презрительно называла их вышибалами и шутила, что, когда боги раздавали мозги, Стронги как раз прикорнули, устав от ратных трудов. Ян сомневался в её правоте, у Абеля и его родни, из тех, с кем он служил на базе, проблем с умом не наблюдалось.              Внизу бушевала метель, кар качало. Ранняя осень, в Ровенне-Нова дети сбегали от воспитателей, купались в прозрачных озёрах. А здесь ветер швырял охапками пригоршни снега в стекло, выл за тонким слоем металла, мешая пилоту усадить непослушную машину. Он летел восемь часов, неповоротливое, тяжёлое тело затекло. Абель не смог выполнить обещание, не довёз до своего дома — его перехватили, прямо у трапа.              — Приказ владыки Берилла, клановый совет уже в сборе.              Ян несколько часов промаялся возле челнока, не зная, ждать ему возвращения партнёра здесь, на жухлой, примороженной инеем траве, или самому отправляться в крепость Айторе. Пустят его туда, несмотря на официальный траур? Может, хотя бы в казармах Айторе найдётся место для ослушавшегося потомка третьей по статусу ветви. Даже если не признают контракт, ребёнок — благословение клана. Он всё же двинулся в замок, пешком. Ноги опухли так, что каждый шаг давался с трудом, сумки давили на плечи. Его окликнули на полпути:              — Ян Мейринг? — двое линейных Рысей в форме, неулыбчивые серые глаза. — Доминус Стронг прислал за тобой кар. Мы понесём багаж.              Доминус? Неужели глава ветви Стронгов настолько церемонен? Старый титул времён первых поселенцев. Символ традиций, власти главы большого дома. Пилот кара и его помощник — крупные белые гривы нечёсаных волос, вооружены до зубов, — за спиной у старшего тяжёлый ствол последней модели, начищенный так, что в него смотреться можно. Они перехватили сумки, закинули в машину, поинтересовались местонахождением личного слуги и удивлённо переглянулись, узнав об отсутствии такового. За год на Арии Ян слугой так и не обзавёлся. Сначала не желал упрашивать вредное начальство дать линейному из резиденции Мейрингов разрешение на приезд, а после пользовался обслугой того же самого начальства... Благо, линейные Абеля Стронга упорно делали вид, будто не замечают метаний высших между двумя спальнями. Вряд ли он мог ожидать такого от вышколенных слуг госпожи прабабушки Риссы.              В каре пилоты упорно молчали, предоставляя Яну пялиться в запотевшие окна, воображая встречу с новой северной роднёй. Не назвать ли отца семейства орлем? Абель вроде о церемониях в семье не упоминал. Или, может быть, Ян прослушал?              Кар со скрежетом врезался в промёрзлую землю возле цитадели Стронгов. Жёсткая посадка заставила ухватиться за живот. Рыси махнули рукой в сторону приземистых строений, захлопотали вокруг кара. В своё новое жилище Ян вошёл один.              Джаспер Стронг объединялся с индейкой, иначе не скажешь. Размахивал огромной птичьей ногой, запихивая в рот жареное мясо. К плечу пристроился юный, моложе Яна, партнёр. У Мейрингов таких юнцов даже ещё не сговаривали, а этот уже качал на руках вопящего младенца и, кажется… да, снова был на сносях. В столовой Ровенны-Нова сиял фарфор, шуршали крахмальные скатерти, со стен благосклонно улыбались боги. Царила чинная тишина. Его десятилетнего как-то раз отослали из-за стола за излишне громкую просьбу.              Абель был прав, тут всё не так. Пока Ян пробирался к главе ветви, висок пронзило болью. Он старался не морщиться от шума, от запаха мяса и жирных соусов. Семья… оглушала. Кругом орали, смеялись, несмотря на траур в клане Берилл; скрипели ножами по пластику дешёвой посуды. За столами уместилось человек шестьдесят, вокруг вертелись не меньше двух дюжин детей. Он застыл, прислонившись к колоне, в глупой надежде, что его не заметят. В сердце трепыхалось тоскливое, бесконечное одиночество.              Старший Стронг усмотрел его сам, нетерпеливо взмахнул обглоданной костью, заставив Яна высунуться из укрытия и всё же потащиться к верхнему столу, оберегая живот от детской толкотни. По пути он чуть не наступил на прикорнувшего прямо на полу младенца, шарахнулся в сторону и почти что навернулся, споткнувшись прямо перед самим патриархом.              В бабкиной библиотеке он как-то видел старую запись. Медведь — неудачная, давно забракованная линия — сражался с уникалом. Джаспер Стронг напомнил ему эти кадры. Мощный торс, копна чёрных, отливающих сталью волос. «Монументальный», вспомнил Ян любимое словечко бабушки Риссы. По каналу дальней связи он не мог оценить ширину этих плеч, литые мышцы, но яркие берилловые глаза, твёрдую челюсть и жёсткие губы Ян заприметил ещё с того разговора. Абель похож на отца. И это немного успокаивало.              Хозяин Севера вытер руки о штаны и поманил его к себе.              — Долетел? Где Абель?              — Остался в Айторе на совете владыки Берилла.              — Хорошо! — взор патриарха обратился к забитым столам, его грозному рыку мог позавидовать не к ночи упомянутый Медведь: — Родичи!              Ян не был уверен, что сидящие в зале запомнили, как его зовут, но при имени ветви Мейрингов все точно затаили дыхание. Они ещё не знали, насколько шатким был его статус. На его огромный живот никто не косился. Может, они и удивились недавнему контракту и давней беременности, но оставили своё мнение при себе. Не один Ян Мейринг в этом зале ждал прибавления семейства… Вирологи в Хоуп явно не скучали без работы.              — Голодный? Иди туда! — ему ткнули пальцем в дальний конец стола. — Переночуешь в спальне сына.              Ян поклонился:              — Спасибо, домине.              Джаспер Стронг ухмыльнулся в ответ, на заросшем подбородке заиграла трогательная ямка.              — Господин Стронг, пока не привыкнешь звать папашей Джаспером, — сидящий рядом юнец хихикнул и ещё тесней прижался к мускулистому боку.              Ян с трудом нашёл себе место, помогла какая-то девица, крупная, широкоплечая, некрасивая, как и всё семейство.              — Сестра Абеля, Рилла, Мерилла Стронг, не помнишь? Я улетела с Арии через три дня после твоего приезда. Эй, расчистите угол для партнёра старшего брата. Не робей, налетай! Такую соевую кашу на экваторе не получишь.              Ян в этом не сомневался. Предки Мейрингов в гробу бы перевернулись, если б такое попало на стол в Ровенну-Нова.              Он опасливо оглянулся, страшась напороться на неприязненный или просто излишне любопытный взгляд. Но на него будто никто не обращал внимания. Поблагодарив Мериллу за помощь, он заставил себя съесть несколько ложек.              Ребёнок толкнулся — торопливо и словно недовольно.              — Тихо, тихо, маленький, не сегодня. Я знаю, ты не любишь сою.              Ян тщетно поискал салфетку, чтобы вытереть губы, отказался от этой затеи и попросил Риллу объяснить ему путь в покои партнера. Неужели он скоро окажется в тишине? Какое счастье!              — Ш-ш-ш, молитва!              Фрей плодовитый, здесь читают молитву после еды! Говорят, даже владыка Спана давно не придерживается такого... благочестия. Стулья зашумели, пришлось ухватиться за ветхую скатёрку, чтобы приподняться.              — Благословите, Великие, всех моих детей, партнёров, их потомство, здесь и в других семьях. Имена, простите, не перечислю, слишком долго, — Джаспер Стронг пошевелил губами, наверное, попытался всё же пересчитать свою ветвь. В зале засмеялись. — Поддержите наш клан в этот трудный час, принесите победу. Да будут плоды в теплицах обильны, а оружие метко. Защитите воюющих и верните их домой.              У Яна защипало в носу. Рилла заметила, хлопнула по плечу, чуть к полу его не прибила:              — Не бойся за брата! Он воевал, когда ты ещё пешком под стол ходил, а может, и раньше. Сколько тебе? У-у-у-у... Конечно, раньше. Абель вернётся, он всегда возвращается. Пошли покажу, где тебе лечь.              В комнате, куда его привели, уже укладывалось на ночь человек семь. В цитадели гостила бывшая партнерша Абеля со своими младшими от новых контрактов. Яну вряд ли обрадовались, но спальник ему выдали. Он с трудом пристроил живот на твёрдом полу. Тут слишком было душно, донимала жара, хныкали дети, брыкался его нерождённый ребёнок.              Путаясь в мешке, он ощупал тяжёлый живот.              — Абель вернётся, — сообщил он пятке, бьющей его прямо в печень. — Он вернётся, и всё будет в порядке.              Заснуть Ян так и не смог. На завтрак он спустился взъерошенным, невыспавшимся и с тягучей болью внизу живота.              В первые дни ему очень помогала Рилла, отвела его к вирологу. Хвала светлым богам, этот врач знал своё дело, успокоил Яна, пообещал связаться с Арией и переговорить со Скроу. Она же показала ему центр слежения.              — Поработаешь тут оператором, отец говорит, ты в этом сечёшь. Скучно же по комнатам шататься!              Работа, как всегда, помогла. Старенькая аппаратура содержалась в порядке. Ему хотелось погладить лоснящиеся бока консолей, приласкать датчики. Убедить панель управления работать ещё лучше. Этим он и занялся, заслужив одобрительное бормотание техников и ворчливую похвалу от папаши, то есть от господина Стронга.              Рилла поучала его, как менторы учат детей:              — Виролог сказал, тебе нужен покой. Сам справишься? Выгони гостей из твоей спальни! Они найдут, где переночевать. Это комната брата и его партнёра. Сегодняшнего — не вчерашнего.              Наверное, бывшая партнёрша Абеля очень удивилась, найдя свои вещи сложенными в коридоре и сменённую электронику замков, но в дверь не рвалась и датчики не ломала. Ян, радуясь наступившей наконец тишине, бродил по захламлённой комнатушке. Открыв окно, он вдохнул морозный воздух, прилёг на узкую койку.              — И как же мы поместимся здесь, Абель, когда?.. когда ты вернёшься.              Партнёр редко выходил на связь и вечно торопился. Он командовал на плоскогорье Ягль, Берилл пытался отвоевать отобранное или делал вид, что пытается. Папаша Стронг пояснял:              — Ягль — манёвр, обманка. Ртуть рвётся с юга, готовит прорыв. Абель оттягивает на себя части противника. Его дело продержаться, не дать взять Айторе в клещи, иначе крепость падет.              Не укладывалось в голове, замок Айторе казался вечным. Главная цитадель клана, кровь берилловая. Но Ровенна-Нова тоже казалась вечной, а там... Половина башен рухнула при первой же бомбежке, глава ветви бежала, увозя детей. Бабушка Рисса пряталась у Йоро, семья Клауса приютила беженцев. Крепость Мейрингов осадили, а защитники, каждого из которых он знал с рождения, умирали от голода и болезней. Новая глава клана Ртуть впервые за многие годы приказала использовать биологическое оружие.              Если бы, если бы не их малыш, он сбежал бы — воевать на Ягль. Вместе с Абелем. Встал бы рядом с роднёй на защиту бывшего дома. Ребёнок шевельнулся под самым сердцем. Жалеть о нём, с таким трудом доставшимся, вымученном, Ян не мог.              До Севера фронт не докатился. Здесь продолжалась своя грызня: с дикарями. Атака на посёлки, рейд, опять нападение, бесконечно. В Хоуп так жили всегда. Он вставал до рассвета, колдовал над древними, рассыпающимися от ветхости, датчиками, писал программы. Система слежки обязана действовать бесперебойно, защищать периметр. Запчастей не хватало, из Айторе не присылали больше замену старью. Клан воевал, такой войны не знали столетия. Ветви должны, обязаны были справиться сами, отплатить Бериллу за годы благодеяний. Клан требовал помощи, еды, оружия, защитников. Просил выстоять, не согнуться. Ян работал, пока в глазах не темнело. Падал на койку, просыпался с криком. Во сне Абель исчезал, растворялся в тумане, пропадал навсегда, как многие, слишком многие в эти дни. В Хоуп за первые недели войны не досчитались пятерых высших. Двое погибли в рейдах, остальные в боях со Ртутью.              Одного он запомнил ещё с первого своего дня в доме Стронгов. Хохотун, после молитвы кричавший, что непременно перепихнётся со своим Дейлом в Гента-Глории после победы... Совсем мальчишка, первый контракт. Его партнёра не пустили на юг, тот нужен был дома. Ян зажимал уши, не мог слушать вой и глухие звуки ударов. Боец, прошедший сотни рейдов, бился головой об стену.              На общих трапезах притихли, прятали друг от друга тревожные глаза. Глотали урезанные рационы, молились и разбегались по своим делам, по дороге перешёптываясь о новостях. Громко не говорили, боялись пугать детей. А потом папаша сообщил про Игера. Его вызвали во время обеда, владыка Алари Спана вышел на связь, сам известил о решениях клана. Когда Джаспер вернулся, у него побелели губы, сгорбились плечи, руки повисли плетьми.              — Предатель вычеркнут из книги статусов. Бывший наследник... обнаружен у дикарей.              Семья недоверчиво морщила лбы, Игера здесь знали и любили. Ян подскочил, роняя стул, его качнуло.              — Я не верю, что Игер Спана предатель. Владыка ошибается. Он!.. Домине... Он — сила берилловая.              Джаспер ментальным ударом пришиб его к месту, прекращая истерику. Опустошил кувшин с разведённой соей, уставился Яну в лицо. В синих глазах не было злости, только горе и бесконечная усталость, такая, что хотелось завыть.              — Владыка сказал... может, и ошибается. Игер спас мою старшую, и я не забыл. Мне тоже не верится, — он махнул рукой и ушёл к себе. Его наследница тоже воевала в Айторе.              О том, что и он потерял свой статус, Яну рассказал Абель. Раньше это могло бы просто доконать, но даже сейчас ударило сильно. Торопясь принять вызов партнёра, Ян мчался по лестнице так, будто не он дохаживал последние недели перед родами. И всё не мог наглядеться на любимое лицо.              — Ян, ты только не волнуйся. Тебе нельзя. — Картинка искажалась, шла волнами, слышимость была почти на нуле. — Мне передали сообщение. Мейринги... твоя прабабка, госпожа Рисса… До конца контракта ты лишён поддержки и вычеркнут из своей ветви. Но можешь туда вернуться, если сейчас одумаешься. Ты ведь не уедешь, Янни? К ящерам всё! Моя ветвь нас не бросит.              Ян тронул блестящий экран, смахнул несуществующую пылинку. Партнёр зажмурился, будто ощутил эту призрачную ласку. «Это тебя не бросят, Абель. Кто я им? Никто, без имени и статуса. Чужак, объедающий их детей. Хуже поселян, подбрасывающих к воротам нагулянное потомство». Вслух он сказал лишь:              — Я никуда не уеду, Абель. Куда мне без тебя? Постараюсь отработать моё содержание, не стать обузой.              Абель тряхнул примятой боевым шлемом чёлкой, погрозил пальцем, открыл рот — возразить, наверное, но связь прервалась.              Ян пробовал есть меньше всех, старался подсунуть свою порцию детям. Но ребёнок — их с Абелем ребёнок — возражал, требовал пищи, горячего молока, покоя. Теперь он перестал ворочаться и умостился где-то на позвоночнике. Не позволял трудиться без перерыва. Гнал отдыхать — туда, в спальню, где можно было прилечь, свернуться в калачик и выть от боли. Ян мочил в холодной воде полотенце, обтирал вспотевшую шею. Позволял себе десять минут передышки и упрямо волокся обратно в центр. От него должна быть польза ветви Стронгов.              Виролог заметил, конечно, ввалившееся щёки и мешки под глазами. Возмущённо пригрозил уложить Яна в больницу. Сейчас, немедленно! И, не поверил клятвам, что он здоров, здоровее некуда, ничего ему не сделается. Сообщил Рилле. А та пожаловалась старому Стронгу.              Папаша Джаспер выловил его ночью в мастерской, развалился на стуле, с облегчением вытянул ноги. Торопясь, Ян прищемил себе палец и сломал ноготь. Он чинил передатчик, назавтра ожидался новый рейд, ему не до разговоров. Ян старательно не замечал Джаспера.              — Что ты творишь?              Ян нетерпеливо дёрнул плечом:              — Передатчик бота шестьсот тринадцать, там сломан усилитель. Пытаюсь починить, ну и заодно расширить зону действия. У этой модели...              Глава ветви вытащил из рук прибор, осмотрел, довольно присвистнул:              — Хорош! Улучшена система позывных. А там что? Ага, понял. Мой сын не дурак, привязал тебя к Стронгам на десять лет. Когда война закончится, ты расширишь мастерские. Экваторские утрутся.              — Если закончится.              — Когда, молодой Мейринг, когда закончится. У любой войны есть начало и есть конец. Твоё дело — доносить младенца!              Ян нетерпеливо мотнул головой, — его дело платить за еду и одежду. За лекарства. За комнату, с которой он так и не смог расстаться. Он думал уже предложить поделиться своим жильем, совсем было решился, но вчера на подоконнике обнаружилась выцарапанная надпись «Абель Стронг, семь лет», и Ян со дня на день откладывал разговор с администратором цитадели.              — Твоё дело выжить и родить здорового ребёнка для семьи. Какой смысл морить себя голодом?              — Моя семья от меня отказалась.              — Странно! — Буря за окном и то звучала добродушней. — Я что-то такого не припомню.              Он сначала не сообразил, но уникалы не забывают. Абель сказал, что сообщил отцу. Да и главный администратор не мог не заметить, что они содержат его даром, ведь Ян не принёс приданого. Потом осознал, губы обметало изморозью.              — Этому дому не впервой принимать изгнанников. Кем они будут в Хоуп, гостями или членами семьи, им решать. Тебе решать, партнёр Абеля Стронга.              Джаспер возвышался над ним, несгибаемый, как здешние скалы, и такой же надёжный, как они. Он пах северным ветром и оружейной смазкой. Пах этим домом, его, Яна, домом — если он сам того захочет. Вот так, всё просто. Семья не место, где ты родился. Семья там, где тебя принимают, наплевав на твои недостатки, промахи и неудачи. Где радуются успехам, не оглядываясь на статус. Откуда не выгонят, даже если кончится контракт, принимают же они бывших партнёров. И там, где ты сам можешь помочь своим, пусть даже сил и умений твоих не слишком много. Хочет ли он стать одним из Стронгов? Да, хочет, и до звёзд, как говорил изгнанный наследник, статусы и их последствия. Ян поднялся со стула, склонил голову в ритуальном поклоне, попытался припасть на колено, как требовал старинный обычай, но его мягко удержали.              — Я, Ян Мейринг Стронг, прошу принять меня... — старинные, почти забытые на Домерге, слова древней присяги мешались в голове, он торопился скорее выплюнуть их, пока не запутался окончательно в скороговорке первопроходцев. — Да будет моя ветвь сильна во веки веков! — Или там нужно «пока не погаснет Люга»? Присягу предков не приносили уже сотни лет. Легко ошибиться.              Папаша Джаспер торжественно простёр над ним руки. Потом не выдержал и дал Яну лёгкий подзатыльник.              — Пойдём, новый сын владык севера. Поешь — и в койку. Упадёшь в голодный обморок, сообщу партнёру. Разберётся с тобой по-семейному. Мало вас пороли на экваторе. Мало!              Последние дни срока Ян всё-таки провёл в лазарете, обклеенный пластиковыми нашлёпками и опутанный проводами. Около кровати толпилась его новая родня, забегали приятели из центра слежения. Навестила Мерилла и принесла огромные оранжевые плоды, невесть как попавшие сюда с юга. Абель, небритый, осунувшийся, с неистребимой улыбкой на лице, клял отвратительную связь и обещал приехать на побывку к родам Яна. Джаспер приходил ночью, устраивался в удобном больничном кресле, сурово требовал доложить о самочувствии и засыпал, не дослушав первой фразы. Он даже посапывал во сне, наверное, у Стронгов это семейное.              Под это сопение хорошо дремалось или сами собой выстраивались графики слежки. А можно было просто думать о том, как применить метод Власова-Штерна при разбиении его на пару двухкомпонентных уравнений, и что стоит, пожалуй, напомнить дежурным аппаратной сменить граничное условие переменной гамма-ритмов для нового датчика, и тогда берегись дикари. А в подземельях Хоуп есть подходящее местечко для новой мастерской, надо только договориться с администратором.              Интересно, на кого будет похож их с Абелем сын? В том, что будет сын, он почему-то не сомневался. Разрешит ли папаша Джаспер плюнуть на книгу Достойных и попросту назвать ребёнка своим именем? А главное, успеет приехать Абель? Хотелось бы, чтоб успел.