Второй день рождения

- Афоня! А я-то думаю, куда ты запропал? - Полозов замахал рукой и чуть ли не бегом бросился к Зирофееву. - Не пропадал я, Антоша, просто сам подумай, где мне сегодня еще-то быть? - вздохнул Афоня, разглядывая поросшие уже травой и кустами шиповника развалины старой церкви. У меня ж сегодня второй день рождения, можно сказать. Да и у тебя тоже. Выражение лица у Полозова вмиг изменилось. Пригасла улыбка, сдвинулись малость брови, глаза затуманились слегка при виде развалин, и тут же взглянули на Зирофеева виновато. - И правда. Я и забыл, знаешь... А сейчас вот вспомнил. Глянул только, и вспомнил. - Как такое забыть-то? - покачал головой Зирофеев. - Я вот сейчас тут стою, и аж в голове звон, будто сейчас только ту бомбу сбросили. А я вроде и на ногах, а всё понять не могу, на каком я свете. - Ну, Афоня, - протянул Полозов с шутливой укоризной. - Что ж ты так... Да я бы тебе и царапинки получить не позволил! - Царапинки... А сам-то! - вспомнил Зирофеев, как, худо-бедно опомнившись, увидел он перед собой лейтенанта Полозова - тоже оглушенного, встрепанного, перемазанного грязью и копотью, только знакомый уже шрам извивается змейкой на виске. Но улыбался Полозов при этом так, что всё Благознаменное той ночью безлунной осветить можно было. - А чего сам-то? Целехонький тоже, между прочим! - Тебе ж подметки как ножом срезало! - Ну, Афоня, я тебе еще тогда сказал - подметки не ноги. - Ноги-то тогда тоже обжег, забыл? Всё в волдырях, и как до маковки-то не пропекся! - Ну, не пропекся же, - улыбнулся Полозов, как в ту памятную ночь. - Я тогда об этом совсем и не думал, Афоня. О себе, то есть. Тебя бы только вытащить. А ты из рук рвешься, откуда и силы-то взялись! И - "Книги, книги-то как же?!" Смотрел Полозов без насмешки, с пониманием. Ему ли было не знать - помимо приказа, был у Зирофеева еще один резон по самому краешку идти, морочить с риском для жизни головы проклятым фашистам. Библиотека благознаменская, к которой Афоня и тогда неровно дышал, разместилась в целях безопасности под церковной крышей. Всё до последней книги. И разве же мог Афоня их оставить?! В развалины, в самый огонь рванул бы за ними, если б не голос Полозова: - Да успокойся ты, Афоня, целы твои книги... Вон, глянь. Глянул - и не сразу даже понял, что та часть церкви, где хранились книги, каким-то чудом почти уцелела. Лишь доступ к ним завалило наглухо камнями, но лежали теперь книги в целости и сохранности, ожидая дня победы, когда товарищ Зирофеев за ними примчится и голыми руками камни таскать начнет... - И правда ведь, пролежали себе спокойно, дождались, - улыбнулся Афоня, вспоминая. - Просто чудо какое-то! - Чудо это товарищем Сандаликовым называется, - хмыкнул Полозов. - Надо ж так прицелиться! Фрицев всех на месте уложил, а своё, родное, благознаменское, даже не задело... - Еще как задело бы, Антоша, если б не ты, - улыбнулся Зирофеев. - А я ведь тогда и не поблагодарил тебя толком, ошалел, прости... - Мы с тобой, Афоня, после войны оба в Благознаменное вернулись, - серьезно ответил Полозов. - И сейчас тут стоим. Вместе. Чем тебе не благодарность? - Ох, Антоша... Не обнял - просто сжал Афоня жилистую руку тракториста мягкой ладонью, одним взглядом говоря все слова, которых не хватило и в ту далекую ночь, и много когда еще. - А знаешь, Афоня, - блеснул глазами Полозов, - если уж у нас с тобой нынче второй день рождения, может, пойдем да отметим, как полагается? Возражений со стороны товарища Зирофеева не последовало. И, направляясь вслед за Полозовым, думал Афоня о том, что, наверное, когда-нибудь - может, даже и сегодня, расскажет он Антону за наливочкой, что летели в их Благознаменное, как мухи на мёд, не рядовые немцы, а важные чины аж из самого Аненербе, приманенные слухами о книгах с таинственными предсказаниями, оказавшимися каким-то чудом в сельской библиотеке. И слушали, развесив уши, не слыша даже подлетающего самолета, переложенные на витиеватый старый немецкий предсказания того, что непременно должно было случиться в ближайшем будущем с теми сорванцами, что воровали яблоки из сада старой благознаменской знахарки Агафьи.