Бог не играет в кости.
— И… выпало шесть! Поздравляем! Уверен, в следующей жизни ты станешь великим человеком. Может, будешь известным поп-идолом или президентом? Или миллиардером? Никто не знает, но тебе выпал шанс это проверить! Иди в новую жизнь! Хлоп-хлоп-хлоп. Люди зааплодировали. Очередная душа прошла ворота и исчезла, на ее место встала новая и подобрала кубик. Обычный игральный кубик. Один к шести, что этот человек станет гениальным везунчиком или же… один к шести, что он родится полнейшим неудачником. Шестнадцать процентов. Кидай кость и проверь. Да брось хорошенько и верь, что вероятность будет благосклонна к тебе. Люди торопились схватить кость. Они появлялись снова и снова, делали важнейший бросок и также бесследно исчезали. Их было так много… и все терпеливо ждали свою судьбу. Я была здесь давно и знала правила этого места. — Я б-боюсь кидать, — бледная, немного заикающаяся и растрепанная тень. Она стояла совсем рядом. Дрожала и плакала, утирая слезы ладонями. Она тронула меня за плечо и повторила сказанное. Я стряхнула с плеч ее пальцы — тоненькие и костлявые. — Я боюсь, что мне выпадет один. Кем я тогда буду? Мир будет неприветлив ко мне. Выживу ли я? А если я появлюсь где-нибудь, где идет война? Или в Африке? Или в другом плохом месте, где так легко жить на дне и не видеть света? Я так боюсь решать свою судьбу и свое будущее… Мне страшно. Пусть это будет хотя бы два. Нет! Лучше три — твердая три, гарантирующая мне спокойную обычную жизнь. — Шестнадцать процентов. — А? — Шестнадцать процентов. Вот вероятность того, что твоя жизнь станет адской, — пояснила я. — Это немного, но… Все зависит от тебя. Как ты бросишь. Выпадет ли два, три, четыре? Один? Последнее нежелательно, но возможно. Лучше не бросай, если боишься и сомневаешься. Подумай, стоит ли брать кость. Или останься здесь навсегда. Она опустилась рядом со мной. Подобрала полы светлого платья и села на колени. Сложила руки в замок и опустила голову. — Трудно. Так трудно! Я хочу уйти отсюда! Это мое самое большое желание! Но… мой страх держит меня. Даже если бы существовал хотя бы один процент, что выпадет единица, я бы плакала, как сейчас. Она замолчала, а я не спешила заводить разговор и вместо каких-либо слов устремила взор вниз, к большим сияющим вратам, вокруг которых собралась толпа. Только эти двери были источником света в этом странном месте. — Лучше уходи к ним, — я кивнула на людей. — Может быть, ты заразишься их энтузиазмом и прекратишь бояться. Ты станешь спокойнее, а они поддержат тебя. Они будут хлопать тебе, когда ты выйдешь вперед. Все будут ожидать того счастливчика с шестеркой. Возможно, если ты наберешься смелости, тебе будет легче принять свою судьбу. Лучше уходи — я не советчик, не могу подсказать правильные слова. Только Удача рассудит. Она ушла. Ненадолго. Я было вздохнула с облегчением, что эта надоедливая душа отцепилась от меня, но нет. Мне показалось. Она снова была здесь — на холмистом пригорке, в своем светлом платье. Плакала, но не так яростно. Глаза просто опухшие. Очевидно, прошло много времени. — Снова ты? Ты быстро. — Здесь нет времени, — она покачала головой. — А мне кажется, что есть. Но считать нужно не секунды. Прошло пятьдесят шесть счастливчиков. — Счастливчиков? — она недоуменно нахмурилась. — Я так называю тех, кому выпала лучшая сторона. Кто будет на вершине, когда появится. Кто способен изменить мир в лучшую сторону. Как ни посмотри, счастливчики. Видишь, там, у врат? Уже пятьдесят семь, — я показала пальцем на душу, готовящуюся перешагнуть дверь. Вдали лежал куб шестеркой вверх. — Везет, — она вздохнула. — Я тоже так хочу. — Тогда уходи к ним. — Нет! — выкрикнула она. — М-мне сказали, что ты здесь давно. Так давно, что никто не знает, как ты появилась и зачем. И сказали, что ты по какой-то причине отказываешься покидать это ужасное место. Они говорят, что ты можешь посмотреть в человека и сказать, повезет ли ему в броске. Я расхохоталась и поднялась на ноги. — Ты веришь в глупые слухи. Все верно — я здесь очень давно. И неужели ты думаешь, что возможно предсказать исход твоего броска? Я не бросаю кость по этой причине — не хочу полагаться на случай. Кости, эти люди… Все это так глупо. Будто мы заперты в огромной игре. Но что если отказаться от участия в ней и ждать? Закончится ли этот поток людских душ? В конце концов, я могла бы остаться одна, наедине с ведущим и костью. Может, этот момент никогда бы не наступил. Я влилась в толпу и безучастно наблюдала за происходящим. Громкие аплодисменты и выкрики уже давно не раздражали, а приносили с собой странное умиротворение. Так привычно. — Снова ты? Она очутилась со мной рядом и глубоко вздохнула. Вытерла дорожки слез рукавом и шмыгнула носом. — Снова я. Я здесь никого не знаю. — У нас даже имен нет, чтобы хоть кого-то знать. — Да? — переспросила она удивленно. — Странно. Я думала, что у меня есть имя. А его и правда… нет. Почему так? Я пожала плечами. — Может потому, что в новой жизни тебе дадут новое имя. Нет смысла тогда называть здесь себя как-то по-другому, если семья и так наречет. Мы еще немного поговорили. Она обещала прийти снова и я вздохнула. Все они думали, что я обладаю каким-то тайным знанием, раз нахожусь здесь и не бросаю кость. Но это было неправдой. Я не могла ничего полезного дать, поскольку была одной из многих и являлась простым наблюдателем за чужими удачами и неудачами. В какой-то момент она снова была рядом. В ее глазах поселилась необъяснимая уверенность, удивившая меня. Но я не подала виду, что привыкла видеть на этом бледном лице только слезы. — Я хочу попробовать! — сказала она. — Представляешь, я хочу попробовать! Устала реветь, не хочу больше здесь находиться! — Тогда вперед, — сказала я. Она замялась и посмотрела на меня каким-то просящим взглядом. — Пожалуйста, пойди со мной, — сказала она. — Мне кажется, одна я не смогу. Что я ответила?.. Моя память обрывалась. Словно в книге вырвали страницы на середине повествования.***
Это все, что я запомнила. Ошеломление было слишком сильным. В глаза бил яркий свет, а вокруг суетились люди. Они отличались от тех мертвых душ, готовящихся к следующему рождению. Они были ужасно живыми. Женщина металась и рвала на себе одежду. С нее лился пот, лицо пылало огнем. Ее пустой больной взгляд смотрел сквозь меня. Она рожала. Я зачарованно наблюдала за ней, пока комнату не огласил крик ребенка, окровавленного и сморщенного. Мать бессильно откинулась назад и выдохнула. Она умрет? Я отступила, но не смогла и пошевелиться. Какая-то сила крепко держала меня, не позволяя ступить и шагу. — Лин! Лин Сонг, — сказала женщина и счастливо улыбнулась.