Лаура

      Она плохо помнит, как попала сюда. Снаружи бушует ураган, настолько яростный и неуправляемый, что с лёгкостью вывел из строя линии электропередач. Особняк, в котором она укрылась, заполнен хаотично расставленными свечами, от тусклого света которых на стенах пляшут увядающие тени. Особняк кажется ей пустым, словно его забросили добрую сотню лет назад, несмотря на ухоженное состояние и отсутствие пыли. Мысли об этом заставляют её растеряться. Как и о хозяине особняка.       Хотя эти мысли не столь неприятны, в отличие от смутных воспоминаний.       Она знает, что её зовут Лаура. Она куда-то ехала, когда её машина заглохла, а особняк оказался ближайшим убежищем от надвигающейся бури. Вот только она совсем не помнит, как попала сюда. Дошла сама или с чужой помощью? Её длинные тёмные волосы были совершенно сухими, как и одежда. Но буря ей точно не померещилась.       — Лаура, — из размышлений её вырывает голос. Напротив неё за обеденным столом сидит молодой мужчина.       Рубен Викториано бледен, как фарфор или как мертвец, но взгляд у него какой-то преувеличенно нежный. На его лоб падают светлые пряди, он хмурится и сжимает губы в тонкую полоску. Она переводит взгляд на маленькую родинку под нижней губой — пожалуй, единственное, что портит его идеально белую кожу. Наконец Лаура смотрит ему в глаза — они аспидно-серые, в золотистую крапинку, когда в них отражается мерцание свечей либо огня в камине.       — Извини, — отзывается она с мягкой улыбкой, — я задумалась.       Рубен снова хмурится, раздражённо пожимает плечами, проводит рукой по волосам, но взгляд его быстро смягчается.       — Ничего страшного, ты ведь наверняка устала. Уже поздно, не так ли?       От его взгляда, заинтересованно скользящего по её телу, ей становится не по себе. По коже бегут мурашки, в ушах грохочет пульс. Чужой пульс. Через несколько мгновений раздаётся глухой удар, который перерастает в пронзительный гул, и её кожу охватывают языки пламени. Прожигают насквозь, принося мучение и удовольствие. Стены вокруг начинают таять подобно воску, идеальное лицо Рубена искажается, покрываясь следами от ожогов. Ей хочется кричать.       Тишина.       Она приходит в себя, а он всё так же пристально смотрит на неё. Бледный, не изуродованный шрамами, идеальный. Стены не плавятся, невыносимого шума больше нет. На чувствительной коже ощущаются покалывания, и когда она в попытке дотянуться до стакана с водой задевает скатерть, то едва сдерживает болезненный стон. В её животе скручивается обжигающий узел, когда Рубен улавливает каждое движение и проводит кончиком языка по нижней губе.       Она всё сильнее поддаётся панике. Кажется, он говорил, что уже поздно?       — Ты прав, я действительно устала. Ты простишь меня?       — Нет нужды извиняться. Пойдём, я провожу тебя в твою комнату.       Они встают одновременно, хотя её ослабевшие ноги на долю секунды подкашиваются. Он идёт впереди. Пока они поднимаются в спальню по двойной лестнице, она не может не заметить несколько страстных взглядов, которые он украдкой бросает на неё. Она предпочитает игнорировать их и вместо этого отвлекается на библиотеку, мимо которой они проходят. Возможно, он не будет против, если она заглянет туда и возьмёт что-нибудь почитать?       Хотя, лучше сделать это позже, когда он будет думать, что она спит.       Закрывая за собой дверь, она больше не ощущает на себе его странный взгляд и выдыхает с облегчением. Ей необходима минута, чтобы выровнять дыхание, после чего она осматривается.       Комнату тускло освещает пара свечей, потрескивающих в такт порывам ветра, каким-то образом проникающего сквозь закрытое окно. Она сразу запирает дверь, не понимая, чем вызвана такая осторожность, но безоговорочно подчиняясь внутреннему чутью.       Лаура оборачивается, когда за окном сверкает молния, на миг заливая комнату ярким светом и отражаясь вспышкой в зеркале туалетного столика. К нему-то и притягивает её неведомая сила. Она садится, рассеянно берёт расчёску и медленно проводит ею по волосам.       В отражении на неё смотрят васильково-голубые глаза, выделяющиеся на фоне красивого бледного лица. Мгновение замешательства, и её рука безвольно опускается на столешницу. Глаза кажутся ей чересчур голубыми, кожа — слишком бледной, волосы — непривычно длинными и тёмными. По отражению словно проходит рябь, и внезапно у неё перехватывает дыхание. Теперь из зеркала на неё смотрит… что-то. Изуродованная версия её прежней. Длинные тёмные волосы прикрывают лицо, однако Лаура успевает заметить голубые глаза и бледную кожу. Но это не может быть она. В зеркальном существе всё неправильно, особенно количество конечностей, обнажённых и покрытых кровью. Неожиданно существо кричит, да так пронзительно, что Лауре кажется, будто её барабанные перепонки вот-вот лопнут.       Она теряет сознание. А когда приходит в себя, то обнаруживает, что зеркало разбито. Встряхивает головой, пытаясь прояснить мысли, нерешительно переводит взгляд на окно. Кажется, буря утихла, но электричества до сих пор нет.       Когда она берёт свечу со стола в центре комнаты, то замечает, что та растаяла. Это заставляет её задуматься, сколько времени она на самом деле провела в отключке. Большинство свечей в доме потушено, и пока Лаура направляется в сторону библиотеки с одиноким источником света в руках, она чувствует, что её нервная система уже на грани.       У неё в очередной раз перехватывает дыхание, когда она входит в библиотеку и видит Рубена, сидящего к ней спиной. И хотя увиденное кажется безобидным, на несколько следующих мгновений Лаура застывает на месте, когда вокруг Рубена обвиваются знакомые грязные конечности. Он и существо из зеркала медленно поворачиваются, чтобы посмотреть на Лауру, и в этот момент будто само время останавливается. За окном вспыхивает молния, и библиотека превращается в заплесневелое заброшенное место.       Лаура моргает в растерянности, и существо рядом с Рубеном исчезает. Она быстро осматривается. Комната в полном порядке.       — Я хотела почитать, — каким-то образом она умудряется произнести это уверенно и ровно, хотя во рту у неё невыносимо сухо.       — Как будет угодно, — низкий голос Рубена эхом отражается от стен и скользит по её спине мягкой вибрацией.       Она поспешно хватает первую попавшуюся книгу, едва взглянув на название, и поворачивается к выходу, но совершает ошибку, оглядываясь. Рядом с Рубеном вновь то существо.       Её руки трясутся так сильно, что она роняет книгу, когда бросается прочь из библиотеки.       Должно быть, она вновь отключилась, поскольку открыла глаза у себя в комнате. Все свечи погасли.       — Лаура? — тихо произносит Рубен по ту сторону двери.       Она обеспокоенно сглатывает. Вряд ли его остановит молчание. У него наверняка есть ключ — внутрь он попадёт в любом случае. В какой-то момент ей и вовсе кажется, будто он прошёл дверь насквозь, как призрак.       В его глазах нежная тоска, однако Лаура испытывает неподдельный страх. Внезапно Рубен садится на кровать как он мог добраться до неё так быстро? и наклоняется, чтобы провести ладонью по её щеке. К такому Лаура оказывается не готова. Кожу на месте прикосновения обжигает болью, на глазах появляется пелена слёз, и она прикусывает щёку изнутри, чтобы не вскрикнуть.       Рубен хмурится, замечая её реакцию, и его красивое лицо искажается в беспокойстве. Становится ещё хуже, когда он подаётся вперёд, чтобы поцеловать её. В качестве извинений, но поцелуй приносит ей лишь мучение. На вкус Рубен подобен озону и целует её, словно в последний раз. Лаура чувствует боль в груди, как будто её сердце готово разорваться от его напора. Ощущений слишком много и одновременно недостаточно. Рубен покрывает её кожу дорожкой из поцелуев — от уголков губ до ключицы — и быстро оказывается сверху.       В следующую секунду их тела сплетаются когда они успели раздеться? она ощущает его горячее дыхание, жгучие поцелуи, до боли жаркие прикосновения.       — Лаура, — шепчет Рубен, касаясь губами её шеи. Он давит на её тело тяжестью собственного, прижимается бёдрами. Она царапает его спину, обвивает ногами талию. Рубен наклоняется, касаясь своим лбом её, а затем делает толчок, обжигая снизу.       Она умоляет его остановиться и одновременно просит продолжать. Зубами он вцепляется в её сосок, после чего ласкает языком и губами. Его прикосновения то нежны, то оставляют жуткие синяки. Он поднимает голову и смотрит так, будто хочет навсегда запечатлеть в своей памяти выражение её лица.       На пике острых ощущений к ней возвращаются воспоминания.       STEM, «Мёбиус», Рувик.       Господи, это же он. Рувик. Нависает над ней, стонет в ухо, вот-вот изольётся в неё.       А она — Джули Кидман.       Так же быстро, как появилась, пелена воспоминаний исчезает. Рувик не сводит с неё глаз, похоже, обо всём догадавшись. Его лицо искажается в чистой ярости.       — Я тебя уничтожу, — рычит он, хватая её за горло.       Она сосредотачивается на собственных ощущениях, впивается ногтями в ладонь. Из её груди вырывается резкий вздох, когда она освобождается от плена STEM. Она тяжело дышит, чувствуя, как сердце готово вырваться наружу.       На этот раз ей не удалось получить от Рувика никакой важной информации, отчего она ощущает разочарование. Она целую вечность практиковалась в том, чтобы гармонично слиться с его фантазиями, доводила навык до совершенства, но понятия не имела, что Рувик испытывал извращённые чувства к сестре. Об этом не было написано в файлах Лауры Викториано. Тем не менее, этим можно было воспользоваться для достижения поставленной цели. Но поскольку действовать приходилось на его территории, всё могло складываться крайне непредсказуемо.       В систему она возвращается измученной, в глазах и висках пульсирует боль от длительного пребывания в STEM, а также многочасовой переработки в полицейском участке и «Мёбиусе». Она снова видит над собой Рувика. Он душит её и продолжает двигаться в ней. Покрываясь холодным потом, она пытается думать о Себастьяне, чтобы хоть как-то отвлечься от происходящего. Вместо тела Рувика представляет твёрдые мускулы Кастелланоса, колючую щетину и пронзительный взгляд. Ей почти удаётся почувствовать слабый аромат алкоголя в его дыхании. Однако кульминации она достигает под гневный шёпот Рувика о том, как он заставит её страдать.