***
Как и множество других, это воспоминание исчезло по мере того, как взрослела Интегра. Ей исполнилось пятнадцать, и из девочки она превратилась в девушку. Отец Интегры старел, постепенно готовя её к роли главы организации, в то время как дядя откровенно презирал эту идею. Интегра понимала, что не всё пройдёт так гладко. И отец, казалось, разделял эти опасения, когда в очередной раз подвёл её к тем самым ступеням, открыв проход. — Когда ты окажешься в смертельной опасности и не сможешь защититься сама… Иди в заброшенную темницу Хеллсингов… Там хранится наше главное секретное оружие. Оно защитит тебя. Интегра вгляделась в уже знакомую темноту и не могла избавиться от ощущения, что темнота тоже смотрит на неё. Покорно кивнув, она принялась за учёбу с тройным рвением. Если не сможет проявить себя физически, то уж интеллект точно никогда не подведёт. Любопытство грызло её изнутри всякий раз, когда она задавалась вопросом, что именно находится за той дверью. Она чувствовала непонятный зов в часы между закатом и рассветом. Интегра… Интегра… Это был мужской голос. Слишком хриплый, чтобы определить возраст. Крепче прижимаясь головой к подушке, она запускала пальцы под шёлковую ночную рубашку. Внизу было влажно, от каждого прикосновения по её коже пробегали мурашки, а воображение наделяло обладателя загадочного голоса всё новыми привлекательными чертами. С мыслями о голосе, нашёптывающем её имя, о каком-то таинственном человеке, будто бы зовущем её к себе, она достигла кульминации. Застонала сквозь сомкнутые губы, боролась с дрожью в ногах, стремившихся немедленно отправиться навстречу голосу. Тем не менее, она смогла противостоять этому желанию и почувствовала гордость за себя, понимая при этом, что в один прекрасный день соблазн станет невыносимым. С тихим вздохом она закрыла глаза. Интегра… По её спине пробежал холодок. Теперь голос звучал по-другому. Словно умолял о чём-то. Она встала с кровати и, быстро подойдя к двери, выглянула наружу. Похоже, даже Уолтер лёг спать. Рядом с его дверью виднелась какая-то нить, и Интегра осторожно перешагнула через неё. Постепенно голос становился громче. Интегра… Хеллсинг… Он знал, кто она и из какой семьи? Возможно, и насчёт секретов её отца был в курсе. Она подошла к скрытому проходу и почувствовала небольшое напряжение, когда попыталась самостоятельно его открыть. Впрочем, ей это удалось без каких-либо проблем. Интегра спустилась по ступенькам и оказалась перед дверью. — Кто ты? — произнесла она. — Кто смеет звать меня по имени? — добавила высокомерных ноток в голос, чтобы казаться увереннее. Тишина. — Язык проглотил? Отвечай, я к тебе обращаюсь, — собственный голос эхом отразился от стен, заставив Интегру подскочить на месте. Наконец за дверью послышался лязг цепей и глухой стон. Интегра нервно сглотнула. — И как же мне в таком случае обращаться к дочери хозяина? — это был тот самый голос, который ранее шептал её имя. — Зови меня хозяйкой, — сквозь зубы процедила Интегра. — Так не пойдёт. Вы не моя хозяйка. Пока нет, — голос будто бы дразнил её. — Кто ты? — спросила она. Голос рассмеялся. — Алукард. По крайней мере, так меня называли ваши предки. — Значит, Алукард. Зачем звал меня? Смех за дверью показался ей чуть более резким. — Разве я произносил ваше имя вслух? — Я всё слышала, — Интегра начала терять терпение, — и была бы очень признательна за возможность выспаться. — Ваш запах говорит об обратном, — промурлыкал Алукард. Она тут же попыталась прикрыться, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Мой запах? Да кто ты такой? И снова он рассмеялся. — Ваше оружие, — ответ заставил её похолодеть, но она должна была держаться. Сделав глубокий вдох, Интегра вскинула подбородок. — Надеюсь, ты мне никогда не понадобишься, — она развернулась, игнорируя болезненный смех у себя за спиной. Настанет день, когда ей придётся обратиться к нему, и гораздо раньше, чем она могла представить. Её дядя не оставит ей другого выбора.***
С тех пор Алукард был рядом с Интегрой, занимая все её мысли. Однажды Уолтер предостерёг её от проявления человеческих чувств к тому, кто человеком не является. Однако Интегра категорически отказалась. — То, что я буду делать с Алукардом, касается меня и только меня. В темницу он не вернётся. У него будет собственный уголок и гроб до тех пор, пока он… послушен. Награждать пса за хорошее поведение проще, чем наказывать за плохое. — Как будет угодно, — Уолтер приложил ладонь к сердцу и покинул кабинет. С усталым вздохом Интегра заметила, как темнота позади неё начала сгущаться. — Можешь не прятаться. В чём дело? — ледяным тоном спросила она, поправляя очки и возвращаясь к работе. — Моя хозяйка была так добра ко мне, — промурлыкал Алукард, выходя из темноты. Интегра закатила глаза, затем нетерпеливо цокнула языком. — Я тебя слушаю. Напряглась, вцепившись пальцами в края бумаги, когда Алукард обошёл стол, не сводя с неё взгляда. — В чём дело? — повторила Интегра, ненавидя собственный, так невовремя дрогнувший голос. На её щеках появился румянец. Алукард находился слишком близко, ещё чуть-чуть — и они соприкоснутся друг с другом. Она сглотнула, продолжая смотреть на него холодным взглядом. — Просто хотел поблагодарить вас. Я очень ценю всё то, что вы для меня сделали, хозяйка, — он будто гипнотизировал её кроваво-красными глазами. И постепенно сокращал и без того ничтожное расстояние. Интегра закусила губу и, оторвав взгляд от Алукарда, сосредоточилась на бумагах. — Я предоставила логово монстру. Ничего больше, — тихо отозвалась она, пытаясь сохранить спокойствие, хотя сердце её грозилось вырваться за пределы грудной клетки. И Алукард прекрасно это слышал — его ухмылка говорила о многом. — Монстру… Воистину, — рассмеявшись, он вновь растворился в темноте. Только после этого Интегра позволила себе выдохнуть с облегчением. Что за чувства она испытывала, когда он был рядом? Почему его присутствие вызывало у неё головокружение и полностью путало мысли? Он монстр. Чудовище. Чудовищный монстр. Напоминала она себе снова и снова, заканчивая работу. В тот день Алукард больше не беспокоил её. Интегра ненавидела свои желания, потому что все они сводились к одному: она его хотела. На следующее утро Интегра проснулась от стойкого ощущения пристального взгляда на себе. Открыла глаза и едва не вскрикнула. Алукард лежал рядом с ней, всматриваясь в её сонное лицо. Интегра так и уставилась на него с открытым от шока ртом. — Что, ад тебя дери, ты здесь делаешь?! — прошипела она сквозь зубы. Алукард широко улыбнулся, обнажая белоснежные клыки. — Я поклялся защищать вас, — уверенно ответил он. — Не от кошмаров же, — Интегра густо покраснела от злости и смущения. — Убирайся, пока я тебя не пристрелила. Алукард расхохотался и, когда она собралась ударить его по полям шляпы, мгновенно исчез. Интегра приняла сидячее положение, пытаясь забыть о чувствах, нахлынувших на неё при воспоминаниях о его пронзительном взгляде. Её сердце бешено колотилось, и она посмотрела вниз, чтобы убедиться, что одета. К счастью, её опасения не подтвердились, однако румянец на щеках стал гуще, когда под тканью обнаружился чёрный волос Алукарда. Я прикончу его. Весь день она провела с самым мрачным видом. Ещё и просьбам о помощи не было ни конца, ни края. Казалось, будто всевозможная нежить сговорилась друг с другом, не желая давать организации ни минуты отдыха. Впрочем, Алукард быстро расправился со всеми противниками. Интегра старалась не допускать мыслей о том, что скучает по нему, когда направилась в его логово, чтобы отдать очередной приказ. Едва свернув за угол, она тут же нырнула в тень, краснея до ушей. Алукард сидел, пальцами одной руки держась за поверхность своего гроба, в то время как другая ритмично двигалась вверх и вниз по длине его члена. Его глаза были закрыты, а с губ срывались протяжные стоны. Интегра ощутила дрожь, закусив губу. Она не могла пошевелиться и едва дышала, боясь выдать себя. Жар внизу живота нарастал, как и греховное желание. Как давно она занималась тем же? Интегра поспешно стянула штаны. Всхлипнула как можно тише, когда подушечкой пальца надавила на клитор. Невольно вздрогнула и выглянула из-за угла. Алукард не отвлекался, продолжая ублажать себя. Интересно, его размер бы во мне поместился? Она нерешительно коснулась чувствительных складок. Интегра до сих пор была девственницей. Она сосредоточилась на выражении лица Алукарда. Он выглядел так, будто испытывал боль. Интегра пыталась противостоять естественным потребностям. Отшатнулась, осознав, как сильно захотела его в этот момент. Убрала руку от промежности и развернулась к выходу. Однако следующий шаг получился слишком громким. И всё вокруг неё будто замерло. Услышав шорох позади себя, Интегра с трудом выдержала, чтобы не сорваться на бег. — Понравилось зрелище? — прорычал Алукард. Интегра медленно повернулась к нему и равнодушно бросила: — Понятия не имею, о чём ты. — О, неужели? — он схватил её за руку, и тогда она ударила его по лицу. — У тебя задание. Объяви срочный сбор в казармах, — Алукард оскалился, обнажая острые клыки. — Как будет угодно, хозяйка, — с очевидной издёвкой отозвался он. Интегра почувствовала смесь стыда и смущения, но затем с уверенным видом направилась к себе в кабинет.***
Алукард вернулся той же ночью и кратко отчитался о выполненном задании. Запачкал кровью чистый пол, заполняя помещение неприятным запахом, к которому Интегра почти привыкла. — Если это всё, можешь удалиться к себе, — произнесла она, стараясь не зевать. Алукард почти не пошевелился, и Интегра с подозрением посмотрела на него. — Что-то ещё? Он продолжал наблюдать за ней, а спустя мгновение исчез, однако она до сих пор чувствовала его взгляд. С тихим вздохом поднялась из-за стола и отправилась в свою комнату. В промежности едва ли не ощущалась боль от нахлынувшего желания. Если Интегра не удовлетворит свой внутренний голод, заснуть ей определённо не удастся. И Алукард, похоже, также понимал это. Она скривилась, когда скользнула под одеяло, не сдерживая стон. Тело требовательно подрагивало, пока Интегра лежала, притворяясь спящей и мысленно умоляя Алукарда прекратить наблюдение. Его присутствие лишь усугубляло ситуацию, и Интегра быстро сдалась в безнадёжной борьбе с собой. Кто он такой, чтобы смущать её? Тепло в комнате постепенно превращалось в удушающую жару. Откинув одеяло в сторону, Интегра выпрямилась на кровати и потянулась пальцами к промежности. В момент прикосновения у неё перехватило дыхание, а с губ сорвался протяжный стон. Она не могла остановиться. Массировала клитор подушечкой пальца, но не чувствовала удовлетворения. Перевернулась на живот и приподняла ягодицы, обнажая кожу бёдер, по своему цвету контрастирующую с розоватыми складками. Теперь она понимала, почему мужчины в дальнем плавании сходили с ума от вынужденного воздержания. Ей безумно хотелось быть наполненной, однако её положение требовало целомудрия. Интегра зашипела, не переставая ритмично двигать ладонью. Мысль о чужих прикосновениях заставила её соски напрячься в ожидании ласки. Она представила холодные руки, которые успокаивают её боль. Вздрогнула от осознания, что самыми холодными были руки Алукарда. Его идеальная мраморная кожа была способна принести ей облегчение. Дальше Интегра вообразила его губы. Рот с острыми клыками, разрывающими её кожу и вытягивающими саму душу. Она судорожно вздохнула, уткнувшись в матрас и ускорив движения ладонью. Представлял ли её Алукард, когда касался себя? Картинка перед глазами затуманилась, движения стали резче. Нарастающее тепло раздражало, поскольку, даже достигнув пика, она не получит полного удовлетворения. Какой она была бы для него на вкус? — А… А… А-алукард! — Интегра в изнеможении рухнула на матрас. Она почувствовала его раньше, чем увидела. Лунный свет падал на обнажённые складки, жаждущие его прикосновений. Интегра густо покраснела. Алукард пристально смотрел на неё, и его эрекция была крепче могильной плиты. Интегра глядела в ответ, ощущая мурашки от его желания. Вряд ли кто-то из них найдёт в себе силы преодолеть это. — Подойди, — приказала она, и спустя мгновение его губы накрыли её собственные. Интегра ахнула, зарываясь пальцами в тёмные локоны. Застонала, когда Алукард углубил поцелуй. Они совершают большую ошибку, но ей было всё равно. Её ночная рубашка, бесцеремонно разорванная, полетела на пол. Интегра ахнула, стоило Алукарду отстраниться и накрыть губами её сосок. Губы у него были холодные, однако он умудрился лишь сильнее разжечь её внутреннее пламя. Она невнятно похвалила его и ощутила, как в ставший особо чувствительным сосок вонзаются чужие зубы. Интегра стиснула пальцами волосы Алукарда и притянула его ближе к своей груди. Он посасывал её сосок и ловкими движениями языка слизывал капельки крови. Интегра недовольно замычала, когда Алукард вновь отстранился. Он смотрел на неё так, словно она была ангелом или даже богиней. — Вернись ко мне, — шёпотом попросила Интегра. С жадным рычанием он подался вперёд, она — ему навстречу, накрывая холодные губы своими. Напрягла бёдра, когда его пальцы коснулись её увлажнившихся складок. Алукард застонал низким голосом, чувствуя её желание. — Уверена, хозяйка? — произнёс он ей в губы. Интегра кивнула, наблюдая за тем, как медленно погружаются в неё чужие пальцы. С первым толчком Алукард углубил поцелуй. Интегра восхитительно постанывала, быстро приспосабливаясь к новым ощущениям. Она хотела Алукарда, хотела настолько отчаянно, что этой близости было чересчур много и в то же время до обидного мало. — А… Алукард! — едва не хныкала она, дрожа всем телом. Движения его пальцев стали более грубыми, и Интегре показалось, будто перед её глазами начали мерцать звёздочки. Она тяжело дышала, умоляла, двигалась вместе с его ладонью, пыталась прижаться ещё ближе. — Если не остановимся, я не смогу себя сдерживать, — напряжённо предупредил её Алукард. — Прошу… — он застыл, услышав её мольбу. Обычно суровая, сейчас Интегра доводила его до безумия своим очарованием и женственностью. Она смотрела на него со жгучим желанием. — Прошу, возьми меня, возьми меня всю… — шептала она ему в губы. На мгновение они будто остались одни во всём мире. Неистово колотившееся сердце и давно замолчавшее. Губы Алукарда растянулись в ухмылке, чёрные пряди опасно развевались, хотя в комнате не было ни намёка на ветер. — Нет, хозяйка. Сначала вы почувствуете, как сильно я хочу вас. Интегра вздрогнула, когда его голова оказалась между её ног. Ощутила его дыхание внизу. Покраснела, подумав о том, как уместно решила накануне подстричь волоски на лобке. Кончиком языка Алукард провёл по её складкам, заставляя едва ли не вскрикнуть. Проник чуть глубже, касаясь тончайшего барьера, который отделял её от того, чтобы из девушки превратиться в женщину. Интегра застонала, стоило его языку слегка надавить на её клитор. Лениво и медленно, но тем самым почти доводя её до пика. — Ещё рано, хозяйка, — движения языка стали напористее. Интегра закатила глаза, стискивая волосы Алукарда так, что любой другой на его месте скривился бы от боли. Складывалось ощущение, будто его губы были единственным, что до сих пор связывало её с этой реальностью. Интегра вжималась в него, извивалась, стоило движениям ускориться. Это было потрясающе. — А-алукард! — в очередной раз застонала она, готовая взорваться от переизбытка чувств. Алукард отстранился, любуясь ею. Интегра жалобно всхлипнула, лишённая желанных прикосновений. По её щекам текла солёная влага, и Алукард поймал одну из слезинок кончиком языка. Интегра раздвинула ноги, ощущая холодный член, прижимающийся к её складкам. В то же время горячий язык наглым образом вторгся в её рот, и она почувствовала свой же вкус. Их языки сплетались в ласковом противостоянии. — Интегра, я… — Алукард не успел договорить, когда она резко опустилась на его член. Слабо вскрикнула от секундной боли. Запаха её крови было достаточно для того, чтобы сорваться. Алукард чуть ли не рычал, изо всех сил заставляя себя не шевелиться. Интегра была такой узкой и горячей, что сопротивляться с каждым мгновением было всё тяжелее. Алукард не сводил с неё тёмно-гранатовых глаз, в которых то и дело вспыхивали искры адского пламени. Она проявила инициативу, плавно сделав первое движение, восхитительно сжимая собой его возбуждённый орган. И он ответил ей. Вошёл и выскользнул, вошёл и выскользнул… Интегра дрожала, вздыхала, и он с такой силой закусил губу, что по человеческим меркам должен был вызвать небольшое кровотечение. Она поцеловала его, он выдохнул ей в рот, замедляя движения, позволяя привыкнуть к размерам. Интегра Фэйрбрук Уингейтс Хеллсинг, её имя походило на молитву, которую он раз за разом повторял у себя в голове. Она вновь застонала, и он окончательно потерял контроль над собой. Схватив за бёдра, насадил её на всю длину своего члена. Ухмыльнулся, когда она закричала в экстазе. Вошёл так глубоко, насколько это было возможно. Зрачки Интегры расширились, и отнюдь не от тьмы, осквернившей её невинность. — Я уже почти… — пробормотала она, тяжело дыша. Он вколачивался в неё с безрассудной страстью, влажные шлепки эхом отражались от стен. Интегра вцепилась пальцами в его плечи, притягивая ближе к себе. — Алукард! — закричала она, достигнув кульминации. Он продолжил двигаться в ней, чувствуя влагу на своём члене. Они слились в жарком поцелуе, и уверенным толчком Интегра заставила его перевернуться. Алукард облизнул губы, когда она устроилась сверху, и, крепче сжав её бёдра, начал двигаться. Она дышала громко и часто, голодными глазами смотрела на него сверху вниз. Через несколько мгновений он низко застонал, изливаясь в неё. Она умоляюще заскулила, почувствовав пульсацию его члена внутри. Интегра и сама не сдержала стона, когда он выскользнул из неё, демонстрируя смесь крови и спермы. Она легла рядом с ним, положив голову на грудь. Дыхание Алукарда было частым и поверхностным, хотя она знала, что в воздухе он не нуждается. Интегра удовлетворённо улыбалась, несмотря на то, что покраснела до самых ушей. — Это было потрясающе, — прошептала она. Алукард усмехнулся, не сводя взгляда с её расслабленного лица. Затем, заставив её приподнять голову, запечатлел на губах ленивый поцелуй. Интегра позволила его клыку вонзиться в её нижнюю губу. Алукард замычал, с обожанием лакая её кровь, высасывая жидкость, от которой голова шла кругом. По подбородку Интегры потекла токая струйка, и зачарованный взгляд Алукарда задержался на ней. Её кровь была единственным, что поддерживало его силы. И она об этом знала. — Я люблю тебя, Алукард. Мой граф, — прошептала Интегра, зарываясь лицом в его волосы. — И это взаимно, моя графиня, — хотя бы на пару мгновений их жизнь стала идеальной.