История изменений

      Донателло плескался в моей ванной комнате. Оказалось, сухопутная черепаха не имела проблем с долгим принятием душа. Заваренный для него кофе уже успел остыть, а я изрядно проголодалась, ведь в моём часовом поясе время близилось к обеду. Признаться, в последние несколько дней я совершенно не находила в себе сил, чтобы готовить, поэтому решила обойтись доставкой еды на дом. Эх, гулять так гулять. Зря я, что ли, так упахивалась на работе?       Когда гений вышел из ванны, он выглядел действительно посвежевшим и не таким уже хмурым. Мутант прошёл на кухню и взял кружку с только что сваренным новым кофе. Как обычно, он занял место у окна, лицезрея дневной заснеженный двор с редкими прохожими. Вот прямо сейчас он напоминал мне Семёна — кот тоже любил проводить время на подоконнике, равнодушно и, пожалуй, даже скучающе рассматривая маленьких людей с двенадцатого этажа здания.       Торопить Донни с откровениями насчёт загадочного писаки я не собиралась, потому запаслась терпением и преспокойно читала новостные ленты, а то мало ли что могло случиться в моём мире за последние пару дней отсутствия в сети.       Как раз вовремя раздался звонок домофона, и я поспешила поднять трубку и впустить доблестного курьера, каким-то образом умудрившегося дойти ко мне по непроходимым сугробам без опоздания. Алё, декабрь, угомонись! Мы поняли, что ты можешь выдать месячную норму осадков за несколько дней, но — спасибо, не надо.       — Всё в порядке, просто заказала нам еду, — выкрикнула я из коридора, но напрягшийся мутант уже стоял рядом. Ничего мне не ответив, Донни вернулся на кухню.       Совсем скоро в моих руках оказались пакеты, пышущие жаром. Я быстренько всё разложила на кухонном столе и принялась есть.       — Слушай, — я обратилась к гению, говоря с набитым ртом: — Это, конечно, не тушёнка с истёкшим сроком годности, но тоже вполне съедобно. Угощайся, пожалуйста.       Мне никак не удавалось понять, как мутант мог так спокойно смотреть на предложенные ему свежую выпечку, запечённое мясо с овощами и салаты и при этом не сойти с ума от передоза запахов вкусноты.       Как-то уж совсем равнодушно он оглядел богато накрытый стол, расправил льняную салфетку и положил её на колени. А она, вообще-то, лежала исключительно в виде декора. Знал бы он только, как тяжко они отстирывались в машинке с немецким названием, но китайским качеством. Да и что он там боялся запачкать? Штаны, которым уже никогда не познать состояние былой чистоты? Впрочем, Бог с ним. Я вспомнила, что не просто же так работала, а получала за сей утомительный труд мзду. Мой бюджет не порушит купленная новая салфеточка.       Донателло приступил к трапезе. Совсем не как я — как будто бы в первый и последний раз мне доводилось видеть еду. Наблюдать за ним было всегда интересно. Например, вот даже взять мясо. Он тщательно его нарезал на маленькие кусочки и прожёвывал без каких-либо эмоций, как будто в его задаче стояла только одна цель — насытиться до приемлемого состояния, получить необходимую дозу белков, жиров и углеводов, а что уж при этом попадалась под вилку — не имело особого значения.       Под завершение обеда я заварила для гения очередную кружку кофе. В этом мы с ним были схожи — поглощали бодрящий напиток литрами и, как побочный эффект, совершенно выработали к нему иммунитет. К кофе я достала из оставшегося пакета припрятанный для него сюрприз — фисташковый чизкейк, украшенный клубникой. Да, я была сегодня щедра, а ещё таким образом хотела извиниться за недавний инцидент в логове мутантов.       Но увы и ах, кусочек торта на Донни не произвёл должного впечатления. Его он, конечно, тоже съел, но не подал вида хоть о мимолётном наслаждении. И как после этого верить, что путь к сердцу мужчины лежал через желудок?       — Ну так что с «Историей изменений»? Есть подозрения, кто это у нас там хулиганит?       Гений отвечать не спешил. Кончиком салфетки он деликатно промокнул уголки губ, задумчиво рассматривая пространство перед собой, а затем молча встал и вышел.       Прекрасно. Просто блеск. Обычно, когда проблема превышала мои способности решить её, я поступала так же, как и Донателло, — просто уходила, ну или закрывала на неё глаза. Однако речь шла не о каких-то приземистых бытовых делах — на кону стояла целая вселенная.       — Есть, — внезапно заявившийся мутант вновь пришёл на кухню, усаживаясь на прежнее место.       Донни отодвинул тарелки и поставил на стол свой ноутбук. В окне браузера загрузился сайт, гений открыл мой фанфик и удивительно спокойно и собранно стал объяснять:       — Новые главы появляются бессистемно, с запозданием, без какой-либо конкретной последовательности в датах и времени. Что наводит на мысль — это определённо рукотворное дело.       — Постой, — я придвинулась ближе к нему, чтобы рассмотреть содержимое на экране ноутбука, и заметила в своём фанфике аж две новые части, — давай отметим для протокола, что это всё-таки не я пишу.       — Знаю, доступ к этой странице я ограничил тебе с момента обнаружения прохода между нашими мирами.       — Что, прости? — одновременно с вопросом я полезла открывать на смартфоне приложение Фикбука. Работа до сих пор находилась в разделе моих фанфиков «в процессе», но при этом я не могла открыть её. — Это какой-то глюк?       — Можно и так сказать. Взломать код было несложно. «История» продолжает существовать, но просмотреть и внести какие-либо правки в неё никто не может.       — То есть, только ты один можешь её читать, — я без удовольствия сделала очевидный вывод. Но тут меня посетила гениальнейшая мысль: — Слушай! А может, мы с тобой напишем новую главу?       Практически физически я ощутила на себе тяжёлый и гнетущий взгляд Донателло.       — Да-да, я помню, ты мне не доверяешь, но мы, позволь заметить, упускаем шикарную возможность всё исправить.       — Напомни, в каких далях ты витала, когда я всё тебе объяснял?       Я лишь пожала плечами, не особо припоминая его «объяснений». Угрозы — да, но вот детального расклада я как-то среди них не заметила.       Он протяжно выдохнул, прикрыв глаза. Мутант, кажется, силился угомонить внутренние страсти и сдержать раздражение.       — Итак. Начнём сначала. Родилась ты на мою голову с десятью функционирующими пальцами на руках…       — А можно как-то пропустить мою биографию и перейти сразу к сути? — без стеснения я перебила умника.       — Вообще-то, ты и есть ключевая суть всех моих проблем, — укорил меня Донателло.       — Даже так? — я не знала, на что он рассчитывал, сообщая мне подобное, но вопреки его замыслам, мне это даже польстило. Премило улыбнувшись ему, я спросила: — Ясненько, так что там дальше?       — А дальше внимательно следи за ходом мысли: существует одна вселенная, в которой ты некогда писала свою душераздирающую «Историю», и вторая, в которой эта самая «История» происходит по-настоящему. Оттого ты пока что имеешь в моей реальности статус номинального творца, автора судеб, ну или условного божка, но не столько важно само определение, а то, что ты больше не имеешь возможности на нас влиять.       Он выразительно и внимательно взглянул на меня, и я ему кивнула, мол, да-да, пока что всё ясно и понятно, можешь продолжать.       — Так вот. В моей вселенной я использовал инопланетный кристалл. Он обладает не до конца известными мне свойствами. По сути своей, это не просто безграничный источник энергии в нашем обычном представлении, скорее, этот, скажем так, артефакт каким-то образом умудряется менять саму конструкцию любого объекта на физическом уровне. Он буквально изменяет природу вещей.       — Значит, фиолетовый камушек волшебный?       Не то чтобы я уж прям так плохо знала существующие точные науки, но объяснение нашей ситуации не найти в учебниках по физике. Да, у нас имелись гипотезы и теории о всевозможных вещах. Например, о той же гравитации — сила её способна влиять на само течение времени; о чёрных дырах, которые искажают пространство вокруг себя одной лишь своей грандиозной массой, — и снова здравствуй, гравитация. А теория струн с квантовыми скачками и многомерностью измерений (помимо известных нам длины, ширины, высоты и времени) чего стоят! Ха! Но и тут единственным средством обнаружения присутствия дополнительных измерений будет являться — барабанная дробь! —  гравитация. Однако ни в его, ни в моём мире попросту не существовало такого оборудования — размером без малого в целую галактику, — чтобы создать определённые условия для возникновения подобного феномена. В общем, все эти непроверенные и недоказуемые теории так или иначе как бы тонко намекали, что всё существующее состоит не из чего-то материального, а из энергии. Ага, прям как магия — она невидима, но существует. Но даже все известные научные труды едва ли способны были пролить свет на появление новых вселенных, пространств и подпространств, и уж тем более их объединения. Возможно, потому, что мы физически не могли себе этого вообразить — как нарисованный двумерный человечек не может представить многомерность, так и мы не можем представить все измерения вселенной. Поэтому для моего гуманитарного мозга тут определённо попахивало волшебством.       — Ну вот и кому я пытаюсь тут что-то объяснить? — обращаясь к самому себе, Донни устало вздохнул и удручённо покачал головой, потирая переносицу. — Нет. Кристалл не волшебный. И так, для справочки, божественных сущностей нет, как и не существует фей, троллей, гоблинов и лепреконов.       — А что тогда есть? — мне — той ещё любительнице фэнтези — казалось возмутительным подобное оголтелое заявление!       — Злой умысел.       Ага… Сказал он так, как будто одно это давало мне очевидную подсказку. Я задумчиво покивала головой, смакуя и переваривая сказанные им два загадочных слова. Но, признаться, такого пояснения мне было недостаточно.       — Звучит, конечно, интригующе, но как это всё объясняет?       — Опять начнём с самого начала? — разочарованно и чуть ли не ошарашенно скривился мутант.       Гений, судя по всему, окончательно разуверился в моих умственных способностях, да и навряд ли ему доставляло удовольствие разжёвывать мне простые, по его мнению, вещи.       — Может быть, лучше сразу перейдём к разделу с правильными ответами? — да и у меня не было в запасе столько времени и терпения, чтобы выслушивать нудные лекции от антропоморфной черепахи аж с самого момента зарождения науки.       Донателло шумно и резко выдохнул смешок, растянувшись в кривой злой улыбке. Я уже знала, что это означало. Сейчас он собирался меня обидеть, оскорбить, принизить и морально изничтожить силой своего превосходящего ума. Но когда ты для кого-то считаешься абсолютно тупым, достаточно быстро перестаёшь на это болезненно реагировать. В таких случаях я предпочитала расслабиться и плыть по течению, куда бы оно меня ни завело, нежели что-то доказывать в противовес крепко устоявшемуся мнению. И да, я всё-таки поторопилась с фисташковым чизкейком — надо было приберечь его для себя.       — Попробуй представить, что есть кто-то… нет, скажем так — кто-то, такой же, как ты, — намеренно выделил гений, особо стараясь подчеркнуть всё своё презрение и надменность к этому «ты». Собственно, а вот и его первая подколка. — И этот кто-то может извне влиять на тебя, твои поступки, мысли и решения. Представила?       — Погоди, — медленно и задумчиво протянув, я сложила руки на груди и откинулась на спинку стула, старательно делая вид, что пребывала на пределе мозговой деятельности. Однако я достаточно равнодушно смотрела на мутанта, готовясь пропустить мимо ушей все его язвительные па. Потому что действительно представляла! О, если бы нашёлся кто-то, кто бы придумал и воплотил для меня идеального мужчину — конечно же, Леонардо! — и запихнул бы меня с ним в любовный роман с хэппи эндом. Цены бы этому писаке не было! Счастливо улыбнувшись своим восхитительным радужным мечтам, я воодушевлённо ответила:       — Представила! Что дальше делать?       И как же приятно было наблюдать за бессильным негодованием умника, вряд ли он добивался подобной реакции с моей стороны. Недобро прищурившись, Донни чуть ближе склонился ко мне, а затем расплылся в жестокой улыбке, не вызывающей ничего хорошего. Для меня.       — А теперь попробуй осознать, что ты — такая же марионетка в чужих руках. Что твоя тупость — это не просто биологическое явление, а намеренный умысел. Что все твои решения и действия продиктованы в угоду определённой цели.       — Например, той, чтобы бесить тебя? — мне вдруг резко стало смешно. А вдруг действительно кто-то создал меня с одной-единственной целью — пакостить умнику? И смех и грех. Но это просто не укладывалось в моей голове.       — То есть ты хочешь сказать, что есть кто-то, кто заморочился и создал вселенную внутри другой вселенной и из какой-то третьей вселенной делает так, чтобы насолить тебе? — я, конечно, подозревала, что у Донателло было завышенное самомнение, но это уже перебор.       — И, как всегда, мимо, — сухо констатировал мутант. — Во-первых, нет никакой третьей вселенной.       — Это ещё почему?       — Да чтоб тебя! — ударив ладонью по столу, он чуть ли не взвыл: — Ньютон, дай мне сил! Кристалл! Вот почему! Втемяшь ты уже в свою голову, что он и есть начало всего.       — Блин, ты меня извини, конечно, но я не понимаю. Можно ещё разочек пояснить при чём здесь кристалл и злой умысел? О! А, может быть, коньячку?       — Откажусь, — гений не поскупился эмоционально выразить брезгливость к тому, кто предложил испить горячительное. Боже, как будто бы я ему предлагала выпить на брудершафт и стукнуться в дёсны! Бвэ!       Потряся головой, я всё-таки решилась на допинг.       — А я вот без этого не разберусь.       Достав с нижней полки непочатую бутылочку, я налила себе в пузатый бокал плюс-минус столько, сколько потребовалось бы на обстоятельное погружение в дальнейшие крикливые пояснения.       — Прошу, озари меня своей мудростью, — отсалютовав ему бокалом, я сделала первый глоток и принялась внимательно со всем имеющимся у меня уважением слушать.       — Если кратко, — протяжно вздохнув и чуть успокоившись, Донни продолжил: — Во-первых, когда я подключил кристалл к серверу, то он буквально изменил его на молекулярном уровне, то есть все приборы, так или иначе контактировавшие с ним, приобрели совершенно иную структуру — что-то вроде смеси металла и органики — совершенно неизвестный нам элемент. Дальше. Именно сила кристалла открыла мне твою вселенную, в которой я…       Мутант взглянул на мой бокал и поджал губы, прищурившись. Я пододвинула к Донни бутылку с коньяком, не имея возражений поделиться с ним подарочным пятизвёздочным. Но он и этот жест отверг, показательно фыркнув. Что ж, я не стала настаивать и сделала большой глоток приятно обжигающей жидкости.       — Эта сила открыла мне вселенную, в которой я был лишь персонажем твоего примитивного воображения, — неудовлетворительно закончил гений.       — Херасе, заявочка, — я чуть не поперхнулась от возмущения. — Ты уж прости за выражения, но так-то, если рассудить, ничего примитивного в моей, в твоей, в общем, в нашей «Истории» нет. А если и есть, то поздравляю, ты тоже примитивен, — на этой категоричной мысли я до дна осушила бокал и налила себе новую порцию.       — Пусть будет по-твоему, — примирился гений, но имелось подозрение: лишь для того, чтобы самому не попасть под категорию «примитивный». — Так вот, с помощью кристалла я смог добиться физического влияния на твою технику, но и только. Я не мог переписать ни твою историю, ни уж тем более свою.       Я сделала ещё один глоток, сморщившись от крепости алкоголя. Так я старалась не показать своих истинных эмоций на то, что, как оказалось, гений хотел внести правки и в мой мир. Хотя чего ещё я могла ожидать от упёртого циника с завышенным самомнением.       — Но затем ты натолкнула меня на отличную идею. Я создал новую историю в своём измерении, в которой учёл последовательность разрыва наших оков, так, чтобы ни я и ни ты не могли больше влиять друг на друга. Казалось бы, вот оно — идеальнейшее решение. Но что-то пошло не так. Каким-то образом вместо того, чтобы отделаться от тебя, я создал брешь между нашими мирами. И не знаю, как её залатать. Впрочем, я бы оставил всё как есть, по крайней мере, до тех пор, пока не придумал решение к этой задаче, если бы только не один факт — кто-то посторонний продолжает влиять на нас.       — А как же теория с моим подсознанием? — одного взгляда Донни было достаточно, чтобы понять — я сморозила очередную чушь. — Ладно-ладно, оставим её как запасной вариант. Значит, это кто-то живой?       — Это единственное разумное объяснение.       — И этот кто-то пишет мою «Историю изменений»?       — Ты чем вообще слушаешь? — он вновь устало прикрыл глаза, потирая переносицу, а затем поправил сползшие очки и спокойно продолжил объяснять: — Нет. Я ограничил доступ к «Истории» и её никто не пишет. Она просто фиксирует уже произошедшие события. Правда, с опозданием. Что, собственно, тоже не является здоровым феноменом.       — Хорошо… — я пригубила коньяк и осторожно спросила: — Но почему ты решил, что вообще есть этот «кто-то»?       — Потому что в наш мир кто-то вносит правки, — строго и весьма серьёзно заявил Донателло, отбивая всяческое желание что-либо переспрашивать.       Но я снова ни черта не поняла, даже коньяк не способствовал увеличению мыслительных процессов. Мне становилось жутко обидно от неспособности понять ситуацию и необходимости вновь обратиться к умнику с вопросом:       — Да, я знаю, ты сейчас опять психанёшь, начнёшь орать и ругаться, но вот хоть убей, я никак не вразумлю, с чего ты это взял?       Донни отвернул лицо, еле заметно нахмурившись. У него определённо имелся ответ на вопрос, только вот едва ли он собирался открывать мне все карты.       — Поверь, у меня есть весомые причины так думать, — ответ Донни был уклончив, но непреклонен. Я отдала бы руку на отсечение — он даже под пытками не признался бы мне.       — Однако мне подробностей знать не обязательно, — язвительно заключила я, играясь с бокалом в руке.       — Молодец. Наконец-таки ты выдала хоть один разумный вывод.       Его обескураживающее превосходство над людьми со среднестатистическими умственными способностями поистине не имело границ. Будь я чуть менее сдержана, разбила бы прямо сейчас бутылку коньяка об это самодовольное лицо. Но, поскольку я была более-менее обучена хорошим манерам, мягкой, как зефирка, и своей вспыльчивостью не представляла угрозы для окружающих, то всего лишь указала умнику на выход.       — Спасибо за очень содержательную беседу, но тебе уже пора.       Удивительно, но Донни последовал направлению в сторону шкафа. Конечно, в своей излюбленной манере — всем видом показывая, что это лично он хозяин положения и моё желание остаться одной тут вовсе не при чём. Ах, да. Он захватил с собой по пути бутылку моего коньяка и скрылся из поля зрения.       Всё своё недовольство и нерастраченный потенциал я решила пустить на уборку. Ею я тоже пренебрегала в последнее время. Маленькие перекати-поле из кошачьей шерсти цепляли глаз. Уж не знаю, чем там в тишине занимался гений, возможно, успешно приканчивал дорогой коньяк, но я без зазрения совести тщательно пылесосила на всю мощность агрегата.       Мне хватило не больше часа, чтобы навести лоск, только вот всё это время мне никак не давало покоя то, что в моём черепашьем рандеву имелось третье лицо, вносящее какие-то корректировки. И когда этот «некто» только успел это сделать? Я-то вот совершенно ничего не заметила. Вообще, ничего! Может быть, он влиял не на мой мир, а только на вселенную Донни? И если так, то зачем тогда гений посвятил меня в свою беду? Я ведь не была ни его доверенным лицом, ни духовником, и делиться со мной запретной информацией было просто ни к чему.       От размышлений меня отвлёк звучный шум открывшихся дверей шкафа, и я поспешила в коридор встречать незваного гостя. На одну из дверец опирался Донателло и выглядел уж как-то странно.       — Не завалялась ли у тебя ещё бутылочка? — с надменной ухмылкой спросил умник.       Так вот в чём крылось его неожиданное и эффектное появление — он попросту был пьян и нуждался в добавке.       — Увы, нет.       Однако ответ его не удовлетворил. Мутант протянул мне руку, обхватив запястье, и вложил в мою ладонь скомканные деньги. Зелёные бумажки были изрядно помяты, местами надорваны и запачканы.       — Тогда сходи и купи, — устало дав мне указание, он качнулся и прикрыл глаза.       — Не хочу тебя огорчать, но обменники берут наценку за испорченные купюры.       — И за какую цену ты готова метнуться… метнуться… — его язык заплетался, но вскоре он смог договорить фразу: — До ближайшего ларька?       Фривольность Донателло начинала выводить меня из себя. Да, может быть, я и была его главной проблемой, головной болью и причиной всех бед, но вот такое хамство я не собиралась спускать с рук.       — Поищи себе другого курьера, — процедила я сквозь зубы и положила деньги на комод.       — Но у меня есть только ты, — горько усмехнувшись, он сделал шаг вперёд, вынуждая меня отступить и вжаться в стену.       Его рука обхватила мой затылок, а вторая вжала моё тело в пластрон. Удивительно, но он был тёплым. И ещё более удивительно — он обнимал меня. Без грубости, пожалуй, даже осторожно. Я отчетливо ощущала щекой ритмичные удары гулкого сердца, пробивающего костяную нагрудную защиту.       — Я не знаю. Не знаю, как всё это прекратить. Я хочу здесь быть, хочу приходить сюда каждое утро. Хочу просто быть… тут. Но вместе с тем я ужасно желаю отделаться от тебя, — опустив подбородок на мою макушку, он сделал глубокий вздох и крепче обнял меня. — Может быть, ты мне расскажешь, как быть?       Но я не знала, ни что посоветовать ему, ни как реагировать на внезапный приступ нежности гения. Он выбивал меня из привычной колеи. И ведь нормально же всё было — он что-то там решал, огрызался и хамил, а я тупила и позорилась. Удобная схема. Чего бы и дальше не продолжать в том же духе? Но сейчас, находясь в его объятиях, я не представляла, чем помочь. И едва ли могла осознать всю глубину его скорби.       — Довольно, — суровый голос Леонардо заставил мутанта напрячься. Донни медленно приподнял голову с моей макушки и обернулся, искоса взглянув на лидера. Их контакт взглядами продолжался недолго. Хмыкнув, мутант отпустил меня из нежного, но достаточно крепкого кольца рук и, пошатываясь, отошёл.       — Признайся, и ты попался на этот крючок? — захмелевший Донни усмехнулся, продолжая обращаться к старшему брату: — Или ещё не понял этого?       Леонардо молча сверлил гения взглядом, а я пребывала в прострации и в своём привычном состоянии непонимания происходящего. Что? Что, чёрт побери, всё это могло значить?       Но мне не суждено было получить ответ. По крайней мере, сегодня.       Лидер посторонился, пропуская вперёд Донателло. Необычайно синие глаза обратились ко мне с чувством глубокого сожаления. Но и он ничего не сказал. Лишь склонил голову в знак прощания и ушёл, оставляя меня с улетучивающимся чувством тепла.