***
В тот момент, когда он увидел его, Минхо нашел Хан Джисона интересным. Это может иметь какое-то отношение к той пульсирующей энергии, которая всё ещё гудит глубоко в его теле. Это желание, знает Минхо. Желание. Это желание потрогать, попробовать, сделать своим. Он хочет Хан Джисона. Однако Хан Джисон немного странный. Джисон закончил мыть кучу посуды в раковине к тому времени, когда Минхо закончил принимать быстрый душ. Он установил правило, что Минхо не может входить в его комнату, и он запирает дверь каждый раз, когда выходит — на всякий случай. Он слишком долго смотрит на шею Минхо, и Минхо любит внимание, действительно это так, но его расстраивает то, что Джисон явно тоже хочет его, но не делает первого шага. Как долго они будут ходить вокруг да около? В два Минхо выходит из своей комнаты, чтобы набрать воды для своего пересохшего горла, потирая сонные глаза. Джисон вот-вот закрывает дверь своей спальни, и Минхо с любопытством смотрит на него, потому что обычно Джисон прячется в своей комнате с девяти вечера до пяти утра. Минхо успевает посмотреть на руку Джисона до того, как он закрывает дверь. Она была покрыта глубоким неоновым синим цветом. Минхо всё ещё одной ногой во сне, и он не может быть уверен, но он клянется, что видит его, то самое вещество, которое он видел на полке, оно покрывает кончики пальцев Джисона, дотягиваясь до ладоней. Работает ли он над своим проектом по химии? Однако он не может заглянуть в комнату Джисона, чтобы спросить или проверить. Это одно из жестких правил Джисона — никогда не заходить в его комнату, несмотря ни на что, — и Минхо более чем готов уважать его частную жизнь. Минхо стоит там, растерянный и лишенный сна, странное чувство кружится на уме и в желудке, прежде чем он решит просто набрать воду.***
Притяжение между ними настолько сильно, что Минхо даже не удивляется, когда обнаруживает, что он весь завяз в Джисоне. Ли в рубашке большого размера и боксерах, когда он готовит ужин для них обоих. Он всё время чувствует, как Джисон смотрит на него, но он продолжает с невозмутимым видом заниматься едой, как будто чужое внимание не заставляет его волноваться. Он гордится тем, что ему удается выглядеть невозмутимым и собранным, даже когда всё, что он хочет, это получить в свои руки Джисона. Между ними просто что-то есть. Есть какой-то голод. Минхо никогда раньше не чувствовал голод так сильно. — Что ты делаешь, хён? — спрашивает Джисон, положив подбородок на плечо Минхо, — выглядит вкусно. Тяжелый взгляд сбоку около лица сообщает Минхо, что Джисон вообще не смотрит на еду. — Кимчи, жареный рис, — отвечает Минхо. Дрожь течет по позвоночнику, когда рука младшего нажимает на его бедро, Хан тянется к стакану. — Мхм, — гудит Джисон. Он не набирает воду, просто держится за свой стакан, всё ещё склонившийся над спиной Минхо. — Я голоден, — говорит он, наконец. Мин поворачивается и встречает глаза Джисона. — Тогда ты должен поесть. То, как темнеют глаза Джисона, посылает тепло в желудок Минхо. — Должен ли я? — спрашивает Хан, и то, как его голос имеет хриплый оттенок, теперь заставляет кожу Минхо чесаться. — Я не знаю, хён, я мог бы заглотить целиком, — дыхание Ли замирает. — Я имею в виду, что жареный рис и кимчи выглядят так вкусно, что я мог бы съесть все это, — добавляет Джисон. Всё естество Минхо гудит. Он чувствует, что голос сломается, если он что-то скажет. Минхо на мгновение мешает рис в сковороде. Когда он понимает, что его голос больше не предаст его, не сломает ту хрупкую игру, в которую они играют прямо сейчас, он хмыкает и говорит: — Я бы позволил тебе, — рука Джисона поднимается до пояса. — Я был бы очень счастлив, — говорит Хан через некоторое время. Хватка Минхо усиливается, — я так долго голодал, — Минхо сглатывает. Когда Джисон двигается, чтобы наконец набрать воду, Минхо выдыхает. Тем не менее, кожа настойчиво гудит. Он смотрит вниз — и вот тогда он это видит. Глубокий неоновый синий на рубашке. Брови поднимаются вверх, и он кладёт лопатку, чтобы осмотреть. Раньше такого не было… — Я думаю, что твой проект по химии снова повсюду, — говорит Минхо, немного посмеиваясь. При этом Хан резко оборачивается. — Что? — спрашивает Джисон, и он сразу же подходит, глядя вниз на синее вещество на рубашке Минхо у талии. Глаза Джисона расширяются, когда он смотрит на рубашку. — Я… — именно тогда они оба понимают, насколько близки. Минхо чувствует тепло, исходящее от тела младшего, и он обнаруживает, что зависим. — Я не знаю, почему мой проект… — Джисон снова смотрит на синее вещество. Он отодвигается. — Может быть, я могу помочь? — Минхо предлагает с придыханием, — твой проект неудачен? — Джисон смотрит на него. Глубина его взгляда заставляет колени Минхо подгибаться. — Можно и так сказать, — Минхо моргает. Когда он смотрит вниз, он видит возбуждение. Он уже наполовину твёрд…? Просто от… Из-за чего? Минхо помнит, как синее вещество прилипло к его руке, и Джисон отклеил его в гостиной. У него была такая же реакция… Возбуждает ли Джисона проект по химии? Минхо находит это немного запутанным, но черт возьми. Если он сможет использовать это в своих интересах, он это сделает. Он проводит пальцами по паутине, и часть прилипает к кончикам пальцев. Он наблюдает за тем, как глаза младшего следят за его движениями, Минхо облизывает губы. — Тебя привлекает проект? — спрашивает мягко и тихо Ли, чтобы не отпугнуть Джисона. — Нет, — глядя на него отвечает Хан. Минхо снова моргает. — Это просто сводит меня с ума, когда я вижу это на тебе. Минхо прерывисто выдыхает и решает прямо там отбросить все притворства. Он больше не думает, что сможет сдерживаться. — Я хочу тебя, — признается он. — Я хочу поцеловать тебя. — Это неразумное решение, хён, — шепчет Джисон, но его глаза задерживаются на губах Минхо, — ты не знаешь, что я могу сделать. — Тогда почему бы тебе не показать мне? — Минхо шепчет в ответ, а затем сжимает воротник Джисона кулаком и уничтожает крошечный зазор между их лицами, соединяя губы вместе. Это заставляет Джисона ахнуть, руки поднимаются, чтобы сдержать Минхо за плечи от удивления. Он проводит языком по нижней губе Хана, скользит языком, когда губы младшего раздвигаются, и он проводит руками по твердой груди, стонет в поцелуе, когда чувствует пресс Джисона. Затем внезапно рука скручивает волосы возле затылка, достаточно сильно, чтобы Минхо мог почувствовать сладкую боль от этого, а затем Джисон рычит. Минхо задыхается и отступает от удивления. Рык появился из глубины груди младшего. Он был слишком животным, слишком гортанным, слишком голодным, и это заставляло тепло резко закручиваться в животе Минхо, а его член напрячься в штанах. Джисон не позволяет ему оставаться в шоке слишком долго, потому что он тянет Минхо обратно с помощью удерживающей руки в волосах, рыча ещё раз. Он так жадно целует Минхо, как будто он голодал в течение нескольких дней, в течение многих лет, и Минхо — его сладкое облегчение. То, как он втягивает губы и давит с достаточной силой и уговорами — нет, требует, чтобы Минхо раздвинул губы, чтобы он мог просунуть свой язык внутрь, заставляет Минхо чувствовать, что его пожирают целиком — как и сказал Джисон. Хан толкает Минхо назад к стойке и загоняет его в клетку, положив руки по обе стороны от него, не позволяя их губам разорваться ни на секунду, а Ли закрывает глаза и проводит ладонями вверх по бицепсам Джисона, задерживаясь на них. Когда Джисон прижимает свою промежность к нему, Минхо громко стонет в поцелуе. Наконец, после двух недель хождения вокруг да около этого очевидного влечения, всей этой напряженной энергии, Минхо, наконец, получил то, что он хотел. Джисон жестко сосет нижнюю губу, и это заставляет Минхо поднять бедра вверх, ища трения. Хан вонзает зубы в неё, и Минхо стонет, прежде чем это превращается в крик, когда младший кусает слишком резко, боль резко расцветает по всей губе. Он стонет; возможно от боли, но, боже, Джисон гораздо более интенсивен, чем думал Минхо. Это насылает жар на Ли, мысль о том, что Джисон может быть ещё грубее, что к тому времени, когда они закончат, Минхо будет дрожащим, бессвязным беспорядком. Он пытается сказать Джисону, что ему немного больно, мягко надавливая на плечо, но младший не двигается с места. Он вонзает зубы глубже, сильнее, и о, они кажутся намного острее, чем раньше, и Минхо скулит, вонзаясь ногтями в руки Джисона. Он кладет одну руку на столешницу позади себя, чтобы заземлиться, а другой держится за Хана. Он кричит, когда чувствует, как зубы Джисона прокусывают его губу, боль растекается по ней. Он пытается мягко оттолкнуть младшего, чтобы он мог отдышаться, возможно, спросить о явном садистском пристрастии, но независимо от того, сколько он сопротивляется или толкает, Джисон не сдвигается с места. Он как скала, как будто он даже не чувствует тщетных попыток Минхо сдвинуть его с места — и Минхо не может понять, потому что Джисон меньше него, и Минхо должен быть в состоянии отодвинуть его. Это также завладевает разумом Минхо. То, что Джисон может делать с ним всё, что захочет. Минхо отвлекается от своих мыслей, когда Джисон вонзает зубы гораздо глубже, на этот раз за этим следует резкое сосание, как будто он… Он сосет кровь Минхо. Ли громко скулит, глаза широко распахнуты. Его руки цепляются за шею Джисона, пытаясь заставить его отстраниться, потому что теперь он так смущен — он не может в это поверить, и его разум уже слишком поплыл из-за поцелуев; ему трудно понять, что именно здесь происходит, и он... ему просто нужно время, просто поговорить. Он вонзает ногти в шею настолько настойчиво, что Джисон последний раз сосёт и отстраняется. Вздох застревает в горле Минхо. Одна секунда — одна секунда, настолько быстрая, что Минхо не мог себе это представить. Минхо клянется, что глаза Джисона полностью черные, словно глубокий, мерцающий оникс, но он исчез в мгновение ока, и Хан смотрит на него своими обычными большими глазами, за исключением того, что на этот раз они темные, и… Немного шокированные. Минхо не понимает. Он должен быть шокирован, а не Джисон, потому что он не может полностью понять, что только что произошло. Он не возражает против этого. Это… горячо, в некотором смысле. Но он просто... он не понимает, потому что то, как Джисон всё ещё смотрит на губы, слишком голодно, поистине голодно, чтобы быть просто помутнением. Минхо всё ещё чувствует боль на нижней губе, и когда он проводит языком по ней, чтобы заглушить болезненные ощущения, он чувствует острый металлический вкус своей собственной крови. И что-то сладкое, но Минхо не знает, что это такое. Джисон очень внимательно следит за этим движением. — Что… Что…? — вырывается у него, руки всё ещё на Джисоне. Он даже не знает, о чём спрашивает — что только что произошло? Что так шокировало? Что происходит? Тем не менее, он всё ещё хочет его, хотя Джисон такой странный. Хан качает головой; темная дымка похоти в его глазах, кажется, немного рассеивается, и он становится серьезным, как будто у него только что было осознание того, что это означает неприятности. Он отталкивается от Минхо, и Минхо не может не чувствовать себя холодно. Руки Минхо больше не касаются Джисона. — Я… извини, — говорит Джисон, и он звучит так искренне, — тебе нужно что-то сделать с этим? — он указывает на губу. Минхо подсознательно облизывает порез на губе — кровь и что-то сладкое. — Нет, но что случилось? — спрашивает он. — Я просто… извини, — Джисон отводит взгляд. Джисон беспокойный; Минхо в замешательстве. — Нет, не надо, я, — Минхо держится за рукав Джисона, — я всё ещё… — он заворачивает пальцы в ткань, — я всё ещё хочу тебя, — он искренне смущен, но, возможно, если бы младший рассказал ему о… том, что ему нравится, он смог бы дать это ему. Его тело кричит, чтобы дать ему шанс; его член, напрягшийся в штанах, подтверждает это. Джисон кусает собственную губу и смотрит вниз. Осторожно он отцепляет пальцы Минхо от рукава. Он смотрит, а затем оглядывается вниз. — Мне очень жаль. Если тебе что-то нужно, я буду в своей комнате, — говорит он хрипло. Минхо больше ничего не говорит, когда Джисон выходит из кухни. Ему так больно и тяжело, но он не просит Хана остаться. Он в основном смущен, потому что очевидно, что Джисону это понравилось. Он тоже хотел его. Он уходит с чертовой выпуклостью в штанах. «Ты не знаешь, что я могу сделать?» Это имел в виду Джисон? Его пристрастия? Минхо плюхается на табурет у кухонного островка и смотрит на полированную черную поверхность стола. Стол напоминает ему о тех глубоких ониксовых глазах. Минхо задается вопросом, является ли это удовольствием, которое ослепило его и его разум, или есть что-то ещё. Когда он встает и идет в ванную, чтобы позаботиться о себе, он видит в зеркале что-то светящееся глубоким неоновым синим на губах.***
Джисон избегает его. Он запирается в своей комнате на весь день. Он даже не ходит на занятия в течение двух дней, и Минхо начинает беспокоиться. Неужели он так сильно беспокоил его? Но поцелуй ему понравился. Разве младшему, нет? Нет, Джисону это понравилось. Минхо чувствовал это. Когда он видит то же самое неоново-синее вещество, скапливающееся под дверью Джисона, он, наконец, убежден, что есть что-то ещё. Что это за проект…? Минхо полон решимости выяснить, что не так с Джисоном: глубокая неоновая голубая субстанция, укус, который всё ещё болит, вспышка полностью чёрных глаз — если всё это соединить, то это наталкивает Минхо, на то, что что-то не так. Он не знает, с чего начать, поэтому начинает с самого простого предположения: комната Джисона. Хан очень строг к любому, кто идёт в его комнату. Минхо уверен, что он найдет там что-то, поэтому он планирует, даже если он нарушит правило. Он должен знать. Джисон был в душе, когда Минхо набирается храбрости. Он тихонько крадётся к двери, очень медленно поворачивает ручку. Ли делает короткий вдох от удивления и облегчения; она не заперта, Джисон, должно быть, забыл, когда бросился в ванную комнату в спешке. Он оглядывается, прежде чем открыть дверь. Лёгкие сжимаются. Паутины, те, которые светятся глубоким неоновым синим цветом. Они находятся в каждом углу комнаты — натянутые от потолка, цепляющиеся за стол, натянутые с конца матраса на пол. Вязкое вещество того же цвета покрывает весь пол, скапливаясь вокруг ног Минхо. Когда Ли делает шаг, он обнаруживает, что оно прилипает, как будто паутина не хочет отпускать его, и он должен вкладывать силы в каждый шаг, чтобы двигаться. Он воспринимает всё это бессловесно, слишком растерянно, слишком перегружен, чтобы что-либо сделать. Он просто стоит. Затем он наклоняется и протягивает руку, чтобы окунуть кончики пальцев в неоновую синюю субстанцию. Она прилипает к коже сразу, вязкая, липкая и скользкая. И такая… такая теплая. Внезапно чужая рука хватает его за руку и тянет назад, заставляя его задыхаться от удивления. Его тянут к двери спальни, прежде чем ему удается посмотреть на Джисона широко раскрытыми глазами. — Ты не знаешь, что делаешь, — говорит Джисон, настолько глубоко, что это звучит почти как рычание, — стоя посреди моего гнезда, выглядя таким маленьким и растерянным, хён. Минхо находит минутку, чтобы собраться с мыслями, разум всё ещё не в состоянии обработать то, что он только что увидел. Через секунду он заикается: — Что это такое? — Джисон больше не говорит, что это проект по химии. Вместо этого он подталкивает Минхо к входной двери, пальцы немного жестко впиваются в руку Минхо. Сила удивляет старшего, и ему ничего не остается, как быть притащенным к двери. — Ты должен остаться у Феликса на некоторое время, — говорит Джисон, и это приказ, а не просьба. Минхо хмурится на это — это и его квартира тоже, почему его так внезапно выгоняют? — Что происходит, Джи? У тебя есть проблема? Может быть, я смогу помочь… — Ты можешь помочь, — Джисон смотрит ему прямо в глаза, — остановившись на данный момент у Феликса. Минхо нужно знать. Ему нужно понять, иначе он вообще не сможет спать. — Джисон, пожалуйста… — Хан сжимает руку, и Минхо задыхается. Не похоже, что он угрожает или пугает его. Это больше похоже на то, что он пытается заземлить себя, сохраняя свой контроль. Минхо не понимает, почему. Джисон открывает входную дверь и осторожно выталкивает Минхо наружу — по крайней мере, он старается быть нежным. Минхо до сих пор спотыкается немного, и обычно он бы пожаловался, отбивался, однако он всё ещё не в себе, он смотрит на Джисона потеряно. — Это не проект, не так ли? — шепчет он. Джисон закрывает дверь перед его носом. Последнее, что видит Минхо, это его глаза. Они полностью чёрные, даже белая часть.***
— Джисон сказал тебе, что случилось? — тихо спрашивает Феликс. Они сидят на диване, Феликс рядом с Минхо. Сынмин внимательно слушает их, как он всегда это делает, когда знает, что разговор серьезный, а Хёнджин сидит на подлокотнике, одна рука уложена на плечо Сынмина, он кусает губу в беспокойстве. — Он не скрытный человек, — говорит Хёнджин, — он изо всех сил пытается держать рот на замке, особенно о секретах. Он раскрыл мою влюбленность в Минни буквально через неделю после того, как я сказал ему, хотя он обещал, что не будет, — Хван вздыхает и подсознательно сжимает плечо Сынмина. Он делает это, сжимает всё, что держит, когда находится в глубоком раздумье. — Я не понимаю, почему он… почему он не скажет нам, если у него есть проблема. Я думал, что за последние месяцы мы очень сблизились. Минхо задается вопросом, сколько из них знают Хана. — Он не скажет мне, — Минхо смотрит вниз на свои руки, — он просто выгнал меня из квартиры и сказал, чтобы я остался здесь. Сынмин хмурится при этом. — Это просто грубо. Вы делите арендную плату поровну, ты имеешь такое же право, как и он, проживать в этой квартире. Ты, по крайней мере, заслуживаешь объяснения. Мы должны пойти туда и противостоять ему… — Ты не можешь туда пойти, — поспешно окликает его Минхо. Все смотрят на него. — Почему нет? — спрашивает Феликс. — Мы должны проверить Джисона. Минхо помнит паутину. Глубокая неоновая синяя слизь. Ониксовые глаза младшего. По какой-то причине он знает, что не может позволить им увидеть всё это. — Пусть Джисон успокоится. Может быть, он просто… расстроен, — рассуждает он. Его голос звучит слабо даже для собственных ушей. К счастью, никто больше не давит на него. Феликс держит его за руку. — Ты можешь остаться здесь, если хочешь, хён. — Хёнджин и Сынмин кивают в знак согласия. — Спасибо, Ёнбок-а, — говорит Минхо. В ту ночь он спит на диване, хотя Феликс пытался уговорить его остаться с ним в кровати. Она достаточно большая, Феликс рассудил, что они спали там вместе по вечерам кино, но Минхо не может заставить себя спать там. Он просто будет беспокойным, он знает, и он не хочет как-то мешать Феликсу или беспокоить его сон. Он смотрит в потолок. Ему нужно знать, что происходит с Джисоном. Ему это нужно. Любопытство чешется под кожей — настойчивое, неумолимое. Какой-то глубокий, первобытный инстинкт подсказывает ему, что он должен убежать, уйти как можно дальше. Это та часть его, которая кричит о борьбе или бегстве, которая говорит ему, что Джисон опасен. Когда Минхо смотрит на тени на потолке, поднимая руку, он понимает, что именно его интуиция пытается сказать ему: Хищник. Тем не менее, он удивлен, что со всем, что он видел, со всем, что произошло, он всё ещё может чувствовать то притяжение, которое тянет, дёргает его в сторону Джисона. Наряду с его врожденным любопытством, желание разобраться во всём этом, заставляет его кожу чесаться. Он должен знать. Молча, на цыпочках он подходит к входной двери и надевает обувь. Он осторожно открывает дверь и выходит в коридор многоквартирного дома. Дверь квартиры захлопывается за ним. Тихо, но для ушей Минхо звучит оглушительно громко — он не знает пароля, чтобы вернуться внутрь, и этот единственный мягкий щелчок звучит как предзнаменование, предупреждение — он не сможет вернуться. Он набирает их пароль и вздыхает — с облегчением или с тревогой, он не уверен — когда дверь открывается без труда. Когда он входит, темно, за исключением чего-то светящегося глубоким неоновым синим цветом на полу прямо перед дверью. Он наклоняется, чтобы осмотреть это. Всё происходит так быстро — в один момент он находится у двери, а затем его молниеносно тащат куда-то, выбивая воздух прямо из лёгких. Когда он может собраться, он понимает, что не может двигаться. Он борется, но он застрял в том, что позади него, и он не может сдвинуться. — Я сказал тебе остаться у Феликса, — рычит Хан. Внезапно Минхо сталкивается лицом к лицу с Джисоном. Но … Неправильно. Лицо Джисона перевернуто, как будто он свисает с потолка. На каждой из его щек есть три косых черты, светящихся тем же синим цветом, что и его паутина, а все пространство его глаз представляет собой глубокий, глянцевый оникс-черный. Они мерцают остро, разумно, и на их поверхностях сияет глубокий неоновый синий — тот самый свет, который окрашивает всё его лицо тонким синим свечением. Минхо понимает, что голубое свечение исходит сзади. Когда он поворачивает голову, он видит, что что-то прилипает к его спине, его рукам и ногам, и хотя везде темно, синего свечения достаточно, чтобы сообщить Минхо, что липкое вещество растягивается по стенам, потолку и полу их гостиной. С самого начала он понимает, что оно причудливо узорчатое, как гигантская паутина. И он в середине этого. На самом деле, куда бы он ни посмотрел, одно и то же синее вещество покрывает почти каждую поверхность. Растянулось, как паутина, по углам, густо скопилось на полу. Когда рука Джисона перемещается в его поле зрения, Минхо видит, что она покрыта тем же самым. Что-то щелкает в его голове. Гнездо. Об этом Хан заявил ранее. Минхо прерывисто выдыхает. Что такое Джисон? Что-то скользкое ласкает его щеку и внезапно поворачивает голову, так, что ему приходится встретиться с глазами младшего. Он тихо задыхается. Губы Джисона слегка изогнулись — не совсем улыбка, пока нет. Он наклоняется. — Я сказал тебе остаться у Феликса, — повторяет Джисон, и то, что ласкает щеку Минхо, змеится вниз, чтобы обернуть его шею. Он сжимается достаточно сильно, чтобы Минхо мог чувствовать его вес, мог чувствовать, как гладкая, слизистая поверхность скользит по его коже, и его грудная клетка сжимается. Как и линии на щеках младшего, вся его длина светится синим цветом. Биолюминесцентный. Он не осмеливается разорвать зрительный контакт. Это вообще Джисон? — Это я, хён, — шепчет Джисон, голос балансирует на грани не совсем человеческого, и как будто он может читать мысли Минхо. Гравитация заставляет его волосы пушиться, вниз к направлению земли, поскольку он подвешен вверх ногами. Та же светящаяся синяя субстанция держит его у потолка — он похож на паука, свисающего совершенно голым со своей нити. Разум Минхо плывёт, когда он видит биолюминесцентные синие линии, ползающие по всей коже младшего, как вены, — это настоящий я, хм? После многих лет, когда я был в состоянии сдержать это, я потерял контроль из-за тебя. Минхо затаил дыхание. То, что находится у него на шее, дает легкое сжатие, а затем Джисон наклоняется, дышит захватывающе тепло. Джисон жадно целует его. Минхо задыхается от поцелуя, и хотя он находится в такой странной ситуации, он должен бояться и его инстинкты загораются красными сиренами в голове, он всё равно растворяется в поцелуе. Он всё ещё так растерян, разум пытается осознать происходящее, но тело реагирует на это так… положительно. Он такой глупый. Руки сгибаются там, где они приклеены к неоновой синей паутине. Когда более скользкое нечто чувственно змеятся по его туловищу, как будто они ласкают его, и трутся о полутвердую выпуклость в его штанах, он стонет. Джисон отстраняется от поцелуя, к сожалению Минхо. — Я сказал тебе остаться у Феликса, — тихо рычит Джисон. «Теперь ты не сможешь убежать». Джисон этого не произносит, но Минхо слышит это ясно, как день. Затем он снова врывается, целуя Минхо, как будто он пытается поглотить его, и Минхо целует в ответ, пальцы ног сворачиваются в ботинках. Когда Джисон отстраняется, но что-то ещё — что-то толстое, что-то скользкое — проскальзывает в рот Минхо, Ли открывает глаза и видит неоновый синий. Оно мягко вдавливается и выходит из его губ, как будто оно пытается трахнуть его рот, и когда оно появляется позади Джисона, который сейчас в вертикальном положении, Минхо понимает, что это щупальце. Он стонет вокруг него. Присоски сосут его язык, словно в ответ. Минхо смотрит на Джисона, чтобы умолять, умолять — о чём именно он не знает — и понимает, что ноги младшего даже не касаются земли. Некоторые из более толстых щупалец держат его так, что он находится лицом к лицу с Минхо, и когда он подходит ближе, чтобы поцеловать шею Минхо, его щупальца движутся по полу, как будто это его ноги. Когда Минхо сосет щупальце во рту, он чувствует, как густое вещество, покрывающее его, заливается на его язык, густое, как мёд, и сладкое, как он же. Ли чувствует, как что-то дёргает его одежду и обувь, и он трясется, когда чувствует, что одежда разрывается, как будто это не что иное, как бумага, прежде чем толстое щупальце оборачивается вокруг его талии собственнически, заканчиваясь чуть ниже груди. Некоторые из присосок сосут кожу, заставляя дёргаться. Джисон рычит в кожу шеи. Минхо чувствует, как он слегка царапает зубами по коже, прежде чем два клыка так легко надавливают на кожу. — Я никогда не был так голоден, — говорит Хан, и похоже, что он больше разговаривает с самим собой, чем с Минхо, — я был в состоянии сдерживаться так долго… Минхо помнит поцелуй. Он понимает, чего хочет младший. Он не может говорить с щупальцем, всё ещё трахающим его в рот, но он наклоняет голову в сторону и больше обнажает шею — знак согласия, подчинения. Глубокий гул отражается из груди Джисона — довольный, счастливый — и он, наконец, опускает зубы на шею Минхо. Острая боль, цветущая на коже, заставляет Ли кричать вокруг щупальца и выгибать спину настолько, насколько он может, а паутина прилипает к его спине. Джисон проливает кровь Минхо, как будто он так долго жаждал — с тем, что он сказал, Минхо думает, что это может быть так. Его руки цепляются за бедра Минхо, и Минхо чувствует то, что он обмазывается одной и той же люминесцентной синей слизью повсюду, густо размазывающейся по его голой коже. Он стонет. Затем внезапно он быстро падает, но щупальце вокруг его талии не позволяет ему удариться о землю. Оно поднимает его незадолго до того, как он успевает, а затем оседает на полу, прежде чем скользить, и Минхо чувствует больше липкой слизи под ним, вокруг него. Когда он поворачивает голову, он видит, как слизь распространяется вокруг него, как люминесцентное море. Джисон ползает над ним, загоняет его в клетку своим телом. Когда он облизывает живот старшего, Минхо видит синее вещество на его языке, и он размазывает его по всему телу вместе со своими пальцами, облизывая каждый сантиметр кожи, до которого он может дотянуться, пока Минхо не почувствует себя липким, грязным и покрытым Джисоном. Когда Хан закончил и слегка отстранился, Минхо посмотрел вниз на его тело. Он видит синюю слизь, покрывающую каждый сантиметр кожи, толстую и липкую, горячую и слизистую, и он испускает ответный стон, немного выгибая спину. — Тебе нравится? — грубо спрашивает Джисон. Он проводит пальцами по липкому, люминесцентному беспорядку, — я тебе нравлюсь? Тебе нравится быть грязным для меня, детка? Минхо судорожно кивает в ответ. Когда младший подносит свои слизистые руки к губам, Ли послушно открывает рот и сосет липкие пальцы, пробуя сладкий аромат, цветущий на языке. Щупальца обвивают лодыжки и раздвигают ноги, чтобы младший мог расположиться между ними. Их глубокий неоновый синий свет купает кожу в мягком, гипнотизирующем сиянии. Затем он чувствует, как ягодицы раздвигаются, и что-то двигается к краю дырочки. Расширив глаза, Минхо понимает, что он собирается получить то, что хотел с тех пор, как встретил Джисона. Однако он никогда не думал, что получит это так. Это намного лучше, чем он себе представлял. Всё, что раскрывает его отверстие, размазывает больше слизи вокруг его ободка, прежде чем проталкивается внутрь, заставляя дыхание сбиваться. Щупальце достаточно тонкое и скользкое, настолько скользкое, что Минхо чувствует, как оно капает, что это не доставляет ему большой боли, кроме первоначального растяжения, и довольно скоро то, как оно двигается в теле, заставляет Ли стонать, и сквозь дымку он видит, как губы Джисона складываются в ухмылку. Другой присоединяется к нему, растягивая будто ножницами, растягивая его стеночки. Тем временем Джисон ползет по телу Минхо и наклоняется, облизывая, как котёнок, заставляя старшего дёргаться, руки поднимаются, чтобы схватиться за волосы. Джисон щелкает языком, прежде чем толстые щупальца обхватывают запястья Минхо и тянут руки над головой, удерживая их там. Сколько бы Минхо ни пытался пошевелить запястьями, щупальца не сдвигаются с места. Мысль о том, чтобы быть таким беспомощным, о том, чтобы быть полностью под милостью Джисона, заставляет его закатывать глаза и кусать губу. Его ноги раздвинуты ещё шире, когда Джисон опускается ртом на его член, язык кружится над кончиком, прежде чем он возьмет всего Минхо, пока головка члена не ударит по задней части его горла. И Сон делает это так легко, липкие руки ласкают внутренности бедер, играют с яйцами, подбегают к груди, чтобы поиграть с сосками. Третье щупальце проскальзывает внутрь Минхо, и вскоре все три бьют по простате, заставляя Ли высоко простонать, ногти впиваются в ладони, когда глаза закатываются. Этот подавляющий узел начинает затягиваться в желудке, и когда Джисон заглатывает его член один, два, три раза, Минхо выгибает спину и плачет, когда кончает. Джисон жадно проглатывает всё это. Он дрожит после того как Хан закончит доить его, следит за тем, чтобы ни капли спермы не осталась непоглощенной. Когда Джисон, наконец, вытаскивает член с непристойным хлюпом, щупальца внутри Минхо отступают, и Ли находит время, чтобы вдохнуть воздух, тяжело вздыхая. Однако Джисон, похоже, не хочет, чтобы он делал перерыв — он крепко сжимает заднюю часть бедер Минхо, подталкивая их вверх, пока они не будут прижаты прямо к груди. Он выстилает свой покрытый слизью член рядом с дырочкой Минхо, и хотя Ли всё ещё дрожит, он также дрожит от волнения. Он плачет от удовольствия, когда Хан, наконец, скользит внутрь. — Черт возьми, — кричит Джисон, — знал, что ты будешь таким чертовски тугим. Минхо только стонет в ответ. Младший достаточно большой, чтобы Минхо почувствовал, что его широко раскрыли, так хорошо открыли, и он скулит высоко. Джисон не беспокоится о терпении — он сразу же берёт быстрый, грубый темп, толкая Минхо вверх и вниз по полу, и Минхо чувствует, что он на небесах. Голубой, биолюминесцентный рай, гипнотизирующий и такой, такой волшебный. Когда Джисон наклоняется над ним, Минхо видит, как его ониксовые глаза сверкают от вожделения. Вскоре Хан склоняет их груди вместе, чтобы попробовать кровь Ли. Минхо чувствует себя легкомысленно и так... так хорошо. Джисон, кажется, останавливается после пары глотков, хотя очевидно, что он не хочет ничего больше, чем выпить Минхо. Минхо благодарит любое божество, которое слушает его, что он всё-таки проживёт ещё один день. Каждый раз, когда Джисон вонзается в Минхо, слизь, покрывающая всё тело, заставляет их тела скользить друг против друга. Он настолько горячий, что кажется, что слизь горит, как будто горит сам Минхо, и ему трудно дышать, каждый стон и каждый вздох выбиваются из него животными толчками Джисона. Минхо настолько теряется в ощущении, в удовольствии, что он кричит от удивления, когда Хан держит его за талию и переворачивает, не вынимая свой член из него. Минхо держит себя на дрожащих локтях и коленях. Он почти падает, но щупальце снова обвивается вокруг его туловища и легко держит его. Младший одной рукой держится за талию Минхо, а другой хватается за плечо, и он использует свою хватку в качестве якоря, чтобы тянуть Минхо обратно на свой член с каждым толчком. Новый угол заставляет Джисона достигать ещё глубже, чем раньше, и когда он начинает ударять по простате Минхо с каждым толчком, Ли кричит, сжимает глаза и отчаянно толкает пальцы в слизь на полу. Подавляюще. Слишком ошеломляюще. Он уже кончил один раз, и всё, что Джисон заставляет его чувствовать, слишком ошеломляет. Тем не менее, он обнаруживает, что отталкивается обратно на член. Джисон двигает рукой от плеча Минхо к пространству между лопатками, и с рычанием он толкает верхнюю часть тела вниз на пол, грудь и лицо опускаются прямо на люминесцентную слизь. Минхо задыхается и моргает, отчаянно пытаясь удержать слизь подальше от глаз и носа. Щупальца вокруг запястья только крепче обхватывают его, не давая уйти; он начинает думать, что у них есть свой собственный разум, и их болезненно забавляет то, что Минхо разбивают на части. Однако Джисон держит его внизу, и это всё, что может сделать Минхо, чтобы согнать дымку в своём уме и повернуть голову в сторону, чтобы щека была прижата к скользкому полу, а не к передней части его лица, чтобы он мог дышать. Джи игнорирует его дилемму; он ускоряет свой темп и держит руку между лопатками Минхо, прижимая, когда трахает его. Минхо слабо фыркает, когда удовольствие становится слишком сильным, что он больше не может даже стонать, просто лежа там бесшумно и податливо, когда он позволяет использовать себя по желанию сердца младшего. Его тело чувствует себя таким невесомым, удовольствие онемевает всё, и он падает на пол, способный взять только то, что дает ему Джисон. Его тело дёргается и трясётся, когда он кончает во второй раз, и на этот раз стон, который он издает, бесшумен — он слишком устал, чтобы делать что-либо ещё. — Собираюсь наполнить тебя, — голос Джисона звучит сломленно. Минхо гордится и получает удовольствие от этого, зная, что он это сделал. Джисон жестко вонзает пальцы в кожу Минхо, — наполню тебя своими яйцами, хм? Тебе бы этого хотелось, не так ли? Быть моим инкубатором, матерью моих детей? — Минхо никогда не думал, что он развалится, когда его называют проклятым инкубатором, но он это делает, дрожа и хныкая под Ханом. Как раз тогда, когда удовольствие граничит с болью, он чувствует, как тяжелая грудь прижимается к его спине, а затем Джисон стонет прямо ему в ухо, и что-то теплое и липкое заполняет Минхо, прежде чем младший вытаскивает член со стоном, и вместо этого щупальце вталкивается в него. Он чувствует, как оно сжимается внутри него, прежде чем он почувствует, как что-то гладкое и круглое выскальзывает из него и входит в него, за ним следует ещё один, и ещё, и ещё. Минхо слабо стонет, когда понимает, что это такое. Джисон целует его в шею, довольный и счастливый. Хан приводит в порядок Минхо, как только может, и приводит Ли в свою комнату, своё гнездо, где повсюду паутина и слизь, и он заворачивает его в свои объятия почти защищающе. Каждый раз, когда Минхо пытается пошевелиться, Хан издает небольшое неугрожающее рычание. Джисон спит, одна рука защитно находится над животом Минхо. Когда Минхо смотрит вниз, он понимает, что его живот мягко светится синим цветом, свет исходит от чего-то внутри него. Он прикусывает губу, затем прижимается к груди младшего и засыпает.***
На следующее утро Хан безостановочно извиняется. — Успокойся, — говорит Минхо, сидя на кровати Джисона. Его желудок всё ещё немного… биолюминесцентный, и они оба всё ещё полностью обнажены. Он только что проснулся из-за Джисона, смотрящего на него, как будто он восхищался им, и это заставило сердце трепетать, прежде чем Джисон понял, что Минхо проснулся и начал извиняться. Минхо чувствует себя немного глупо, потому что он думает, что он должен быть тем, кого успокаивают прямо сейчас, но всё изменилось. Это Джисон смотрит на Минхо большими, слезящимися глазами, говоря, что ничего страшного, если Минхо ненавидит его сейчас, он понимает. — У меня не было гона так долго, — произносит Джисон, хныкая, поспешно пытаясь объясниться, — и я так долго мог воздерживаться от человеческой крови. Но ты просто искушаешь меня так сильно, хён, я потерял контроль и почувствовал начало своего гона в тот момент, когда мы впервые встретились, потому что ты слишком красивый и сексуальный. Минхо краснеет. — И именно поэтому моя паутина и слизь продолжали появляться без моего контроля. Но мне понравилось. Очень, — говорит младший, — и это было так эгоистично по отношению к тебе, потому что я не спросил тебя… — Мне тоже понравилось, Сон-а. Я тоже хотел этого, я думал, что ясно дал это понять с момента инцидента на кухне, — успокаивает его Ли, немного улыбаясь в веселье, — даже если это было странно, как черт возьми что. Джисон прикусывает губу и крепко обнимает Минхо. Ли неуверенно поглаживает его по голове. Это не похоже на Джисона, который вчера вечером полностью выбил жизнь из Минхо… — Но как насчет этого? — Хан смотрит вниз на то, куда смотрит Минхо, и его губы открываются, когда он видит живот Минхо. — Не волнуйся, хён! — лихорадочно говорит он, размахивая руками, — яйца не выживают, если они не находятся внутри самки моего вида. Вот почему мы сейчас… вымираем, мы не можем размножаться с другими видами, — Джисон прикусывает губу, — яйца будут безвредно разрушаться внутри тебя, через пару дней не останется и следа. Тебе просто придётся иметь дело с… светящимся желудком несколько дней… — младший смущенно смеётся. Минхо гудит. Затем он спрашивает. — Знаешь ли ты какую-нибудь самку своего рода? — Нет, — Хан качает головой, — я не планирую… делать это, — что-то в Минхо возносится и он доволен этим. Он проводит рукой по животу. Джисон отводит его в душ, чтобы должным образом позаботиться. И он это делает. Заботится о Минхо. Он обращается с Минхо с максимальной осторожностью, и когда они стоят перед зеркалом, Джисон почти защищает спину Минхо и целует его затылок. Если Минхо позволяет себе быть немного сумасшедшим, он может сказать, что Джисон ведет себя как отец, защищающий свою семью. Но это безумие, потому что семьи нет, а Хан не отец. Тем не менее, Минхо смотрит на свой живот в зеркало, когда руки Джисона начинают блуждать в более опасных местах, его глаза всё ещё тёмные, голодные ониксы, эти неоновые синие щупальца начинают скользить сзади и обнимать Минхо почти с любовью. Минхо кусает губу и тает в Джисоне. Он держит руку над животом. Они биолюминесцентные.